Игорь не просыпался вот уже два дня.
На улице ярко светило знойное августовское солнце, озаряя собой последние летние деньки. Ещё немного — и оно уже станет тише, спокойнее, и словно бы начнёт засыпать и терять своё тепло, уступать место красавице-осени, а следом — и морозной зиме. Но сейчас солнце всё ещё продолжало радовать ватагу детворы, которая, чувствуя скорое завершение смены и возвращение домой, а через недельку — и за школьные парты, старалась наслаждаться им по полной программе. С самого раннего утра и до поздней ночи вожатые с трудом загоняли ребятню по комнатам. Впрочем, и сами не очень-то желали находиться в здании: духота стояла неимоверная, а прохладный ветер не захаживал в скромную лагерную обитель. Лишь здесь, в крохотном обветшалом медкабинете, царила дурманящая прохлада — спасибо деревьям, что раскидистыми ветвями закрывали окно от солнца. Только отдельные его лучи с трудом проникали через расписные, начинавшие уже слегка желтеть листья вишни и проходились по лицу лежащего Игоря, словно красками по холсту.
Вот только холст этот оставался в бессознательном состоянии вплоть с того самого взрыва.
События, произошедшие два дня назад, за несколько минут облетели весь лагерь: дочка начальника лагеря оказалась запертой на складе, полного скипидара, и чуть было не погибла при пожаре. Если бы не доблестный поступок главного пионера Игоря Катамаранова, который, рискуя своей жизнью, сбил замок и залез в горящее здание, то в «Лисьей горке» случилась бы непоправимая трагедия.
Собственно, для Жилина она и случилась — когда узнал, что Игорь — его Игорь — оказался в эпицентре взрыва и чудом выжил.
— Ты был прав! Прав, Серёжка! — Игорь влетел в комнату и чуть не сбил с ног снующего Инженера. — Ой, Кирюш, прости, — выдохнул он и подскочил к Жилину. — Я — дурак, зря тебе не поверил!
— Игорёш, ты это о чём? — Серёжа отложил книгу, видя излишне впечатлённого друга. — Что случилось?
— Помнишь, ты страшилку рассказывал? Про тот самый дом в лесу, про то, кто там живёт?
Жилин усмехнулся своим фирменным «охо-хо».
— Так конечно! Как забыть такое? Кирюха тогда так напугался!..
— Ничего я и не напугался! — насупился мальчик и поправил свои очки.
Никто ему, конечно, не поверил.
— Представь себе, там реально что-то паранормальное творится! — всплеснул руками Игорь. — Только не ведьма там никакая, а колдун живёт. И ничего он не крадёт детей. И прачки там вообще нет. А у старца там другие задачи, но там всё равно чертовщина какая-то творится.
Серёжа нахмурился. Игорь не был никогда склонен к выдумкам и фантазиям, в отличие от Кирилла или же от того же вожатого Ричарда, так что такие слова заставляли задуматься.
— Игорь, так, спокойно. Давай подробности этого дела, — произнёс мальчик с серьёзным видом и искренне надеялся, что стал похож на своего отца-милиционера.
— Я убегал от этих мелких бандитов, которые чемодан выкрали, — выдохнул Катамаранов. — И в итоге оказался возле того самого домишки, про который ты говорил. Ну и… — и замолчал.
— Ну и что, Игорь? — Серёжа аж подпрыгнул в нетерпении, а Игорь закатил глаза.
— Ладно-ладно, признаю, я немного поверил в твою страшилку, поэтому немного испугался туда идти. А тут появился какой-то старец… и забрал меня. Представляю, как эти бандитники напугались! — Катамаранов хихикнул. — А на самом деле добрый этот старец оказался. Но странный. И вот в странностях ты и был прав. Там мистика какая-то происходит. Веточки всякие разные висят — и не липа и не мята сушёная, а васильки там, купена… Короче, много всего странного. И полыни много — вон, даже куртка пропиталась запахом, — Игорь чуть прильнул к Серёже, давая понюхать. И в самом деле — от коричневой плотной рубашки неслабо так веяло полынью. — Начал мне сразу какие-то чаи странные заваривать, мол, предстоит мне большой путь, сложный… Ещё и про диагональ какую-то говорил. Мол, укреплять мне её надо, укреплять!.. Я пытался добиться и понять, о чём это он, да ни в какую!.. Все загадками говорил! Зато варенье у него вкусное, малиновое…
Кажется, тот самый странный старец своими странными отварами укрепил диагональ Игоря, и вместе с тем спас его жизнь. Ведь ничем другим не объяснить, как он ухитрился выжить при взрыве кучи литров скипидара.
С тяжёлым сердцем Серёжа вспоминал, как впервые после произошедшего увидел Игоря. Жилин тогда танцевал под песню мелких из «Багрового фантомаса», наслаждаясь прекрасной тёплой летней ночью, как вдруг увидел хромающего потрёпанного Игоря, выходящего из территории лесопарка прямо к толпе детворы. Что-то во всём облике друга было неправильно, и Серёжа быстрее побежал к нему. И чем быстрее приближался, тем больше понимал: произошло что-то дикое.
Взрыв, который они все слышали… Не он ли тому причиной?..
«Игорь, надеюсь, ты в этом во всём не замешан!», — взмолился мысленно Серёжа и подскочил к другу.
— Сер-рёга… Сер-рёга мой, — странным, словно не своим голосом произнес Игорь и улыбнулся. — Я… это… т-бя ищу…
Вид такого его Игоря — растрёпанного, грязного, без его любимой рубашки, с порванной майкой — ужаснул, а от сбивчивого хриплого тона сердце Серёжи Жилина заполошно забилось. В глазах Игоря мелькало что-то страшное, неподходящее, хтоническое… Чувства в Серёже словно уже понимали: произошло что-то непоправимое, а мозг отказывался это осознавать.
— Игорь, что… что это с тобой? — он осторожно провёл ладонью по его лбу и стёр оставшуюся сажу. Катамаранов же, глупец, широко заулыбался и сам ткнулся лицом к его руке.
«Что же ты делаешь…», — шокированно, с неожиданной щемящей болью в сердце подумал тогда Серёжа, но вслух этого, конечно, не произнёс, лишь добавил:
— Игорь, ты… ты где это так изгваздался, хороший мой? — произнес Жилин и внимательнее осмотрел друга. Теперь он наконец начал замечать и ряд царапин, неровными рваными рядами окрасившими загорелую мягкую кожу, и ещё больше затяжек и рванины на шортах и майке, и тяжёлое, заполошное дыхание — откуда такое у спортсмена Игорька? — и хвойный странный, но знакомый аромат…
— Ск… Скип-пидар там… Т-того… Рванул. Баф! И всё, — икнул Катамаранов и с широкой, какой-то неестественной, бешеной улыбкой обхватил одной рукой Жилина. — Вз-зорв-лось всё там…
— Так это всё-таки взрыв был? И ты всё же туда полез?.. — с ужасом в сердце осознал Серёжа.
Да это что же получается… Он чуть своего Игоря не потерял!..
— Т-м Ос-ба эта была… Кир-рюхина… Не мог я… Она б… того…
— Игорёш, ты что такое говоришь, а? Что вообще произошло? — испуганно спросил Серёжа.
Какой там из него милиционер, если он от страха так затрясся? С другой стороны, осознание, что его друг, вероятно, чудом выжил, обрушилось слишком резко. Особенно для Серёжи. Особенно учитывая, что этот друг ему очень близок.
— Дом-к в лесу… Баф! И всё… сгорел. Т-м Особа была, Кирюха ей свид-ние сделал… А её там закрыли сл-чайно. А там заг-релось всё… И скип-пидар бахнул. Я… не успел, Сер-рёга, — Игорь дышал сбивчиво, рассказывал и цеплялся за Серёжу. Его сильно вело, и это Жилина сильно беспокоило: как бы не контузило Катамаранова! — Она-то выск-чила, а на меня т-м балка уп-пала… И всё. Бахнуло.
Игорь прикрыл глаза и чуть не потерял сознание, однако мотнул головой и словно на мгновение пришёл в себя, явив прежнего Катамаранова. Но это секундное видение быстро сменилось снова каким-то странным мистическим хтоническим взглядом мальчишки.
— А п-том я вышел. Не п-мню, как… Но знал одно. Т-бя мне найти надо было.
Серёжа с удивлением посмотрел на него.
— Рассказать всё хотел? Хороший мой, спасибо, но тебе бы к медсестре…
— Хороший… — протянул с широкой не своей улыбкой Катамаранов. — И твой…
Дыхание на мгновение захватило.
«Что ж ты такое повторяешь, Игорёша…».
— Мой, мой, конечно… — выдохнул Серёжа. — Ну вот и куда ты полез, в самое пекло! Герой, блин…
— Ты л-бишь фильмы… про героев… мушк…кетёров… Или кто там был… — задумался Игорь.
— Люблю, но ты бы был осторожнее, Игорь! — Жилин не упустил возможности его пожурить. — Тебя, похоже, сильно тем взрывом-то приложило.
— Ч-рт с ним, — пробурчал Катамаранов. — Я всп-мнил, зачем искал тебя.
— Ну и зачем, хор… хороший мой? — выдохнул Жилин, каким-то шестым чувством подозревая, что ответ его как минимум выбьет из колеи.
— Серёг… Я л… Люблю тебя, Серёг, — пробубнил Игорь, а у Серёжи внутри сотня бабочек всполошилась и поднялась куда-то к горлу.
«Люблю тебя, Серёг».
«Люблю».
«Люблю».
Нет, этого не могло быть, нет. Это снова тот дурацкий сон, где они с Игорем поцеловались на речке, и после этого Жилин в реальности два дня остерегался друга, боясь, что тот увидит, узнает, почувствует в нём что-то не только дружеское. Это наваждение, которое счастливый от последних деньков в лагере мозг Серёжи решил сформировать тому в наказание.
Но нет. Реальность была более чем странной и жестокой: его друг пострадал — совершенно очевидно — при взрыве, и первым делом пошёл куда?..
За ним. За своим Серёгой Жилиным.
Жилин не успел ничего подумать об этом, как Игорь, видимо, совсем обессилев, завалился на него и на этот раз, кажется, действительно потерял сознание. Дрожащими руками Серёжа ухватил друга и испуганно огляделся на всякий случай - а вдруг кто услышал?.. Но все были заняты медленным танцем и не оказалось свидетелей признания от героя всего лагеря.
Сердце Жилина бешено колотилось, гоняя кровь, кажется, с утроенной скоростью, а дыхание словно захватило от шока признания. Игорёк, его Игорёк, главный друг с самого детства… Признался ему… В таком? В трепетном и важном… И запретном?..
«Это неправильно, неправильно, неправильно», — твердило что-то в его мыслях.
Но Серёжа не чувствовал ничего неправильного. Наоборот — он ощущал трепет, восхищение и восхитительную правильность всего признания.
Ведь он чувствовал то же самое.
Каждый день. Ещё до «Лисьей горки».
Будь то футбол, «Зарница», прятки, походы в лес или даже совместное прочтение книг — Серёжа фоном чувствовал в себе какие-то новые, удивительные эмоции, которые одновременно были и приятны, и при этом здорово пугали своей новизной. Прочитанные сотни книжек твердили: так себя являла первая любовь. Но Жилин и Катамаранов — одного пола, и может ли быть между ними такое?.. Серёжа переживал, накручивал себя, то отдалялся до друга, то снова тянулся ближе, с трудом пережив устроенную собой же разлуку. И не знал, как быть с собой и с этими странными чувствами, что делали его одновременно и самым счастливым, и самым трусливым человеком. А совет спросить мог только у книжек. Отец при всей своей доброте в плане человеческих взаимоотношений казался человеком твёрдым, и Серёжа не был уверен, что он высказался бы положительно о том, что его сын ощущал. А с другим самым близким человеком он поговорить никак не мог — ибо этим человеком и был сам Игорь Катамаранов.
— И я тебя люблю, хороший мой Игорёша, — ласково прошептал Серёжа ему на ухо, после чего ухватил поудобнее и всё же крикнул на весь лагерь: — Полундра! Катамаранову плохо!..
***
Игорь не просыпался вот уже два дня.
Вызванные в срочном порядке медики и сотрудники милиции, узнав подробнее о происшествии от Особы и отца Ричарда Сапогова, ставшего случайным свидетелем взрыва, изрядно удивились тому, как мальчик вообще выжил. Еле-еле успокоившийся после всего произошедшего «водолаз» Кирилл после своего рассказа только и произнёс, что Игорь «бешеный», за что Жилин был готов его стукнуть. Катамаранов, значит, его подружку спас, а он!..
Впрочем, Серёже было вовсе не до Кирилла. Консилиум врачей пришёл к выводу, что перемещать мальчика пока что категорически запрещено, проверки дали результат, что Игорь просто спит от сильнейшего перегруза и сотрясения. Единственный момент, который вдвойне беспокоил специалистов — это скипидарное отравление: выяснилось, что мальчик надышался им слишком сильно, так что понадобилось срочно избавляться от этой серьёзной проблемы. Однако приехавшую Наталью Катамаранову, мать Игоря, предупредили, что последствия отравления вкупе со взрывом могут дать самый шокирующий результат. «Вообще чудо, что мальчик выжил!». И, подслушивая этот разговор, Жилин впервые подумал, что старец, возможно, действительно что-то знал.
— Игорёш, хороший мой… Пожалуйста, возвращайся. Приходи в себя. Пожалуйста, — прошептал Серёжа, наклоняясь к другу. — Я очень тебя прошу. Мы… давай закончим эту смену вдвоём. Очень прошу. И… ты должен услышать, что я тебя люблю тоже. И это правда. Игорёш…
Вдалеке послышался цокот каблуков, и вскоре дверь осторожно приоткрылась.
— Серёжа, пойдем, — с грустной улыбкой произнесла вожатая Лида. — Игорю нужен отдых, тем более, сейчас врачи подойдут и определят, насколько безопасно перемещать Игоря в больницу сегодня. Ему скоро помогут. Не волнуйся, пожалуйста.
Серёжа кивнул и, на секунду сжав руку друга в ободряющем жесте, встал и направился к выходу. У самой двери он бросил грустный взгляд на мирно спящего Катамаранова.
— Пожалуйста, приходи в себя, — прошептал Жилин одними губами. — Ты мне очень нужен, Игорь.
Вместе с Лидой Серёжа шёл по практически пустому коридору лагеря. Уже совсем скоро дети рассядутся по местам в автобусе и умчатся обратно, оставляя счастливые летние деньки здесь, в лагере «Лисья горка».
Серёжа шёл и чувствовал, как к горлу подступал болезненный ком, а к глазам — горькие, жгучие слёзы.
Сам не зная, почему, но он чувствовал, что он оставлял на этой смене, в этом лагере, нечто большее.
Он оставлял своё беззаботное детство.