Я хочу тебя раздеть

— Да ладно тебе, никто даже не заметит, что мы ушли, — почти мурлычет Руслан на ухо Илье. От этого плавит ещё больше. Тушенцов прекрасно понимает и знает все слабые места Ильи, поэтому может спокойно просчитать всё наперёд. И сейчас Илья не сможет отказать.

— Рус… — на выдохе шепчет Илья в ответ. Точнее, хочет что-то ответить, но не может: мозг – и без того одурманенный алкоголем, который растекается по всему телу – затуманивается ещё больше после шёпота Руслана. Хочется отдаться ему без остатка. Блядский Тушенцов.

И старший ничего не отвечает на этот непонятный ответ, а лишь снова начинает кусать любимые и родные губы своего возлюбленного. Илья что-то мычит в поцелуй, но Руслан настырный: ближе притягивает к себе парня, положив руку на его затылок. Дверь в какую-то спальню тут же закрывается и запирается. Кто вообще мог подумать, что пьянка в честь дня рождения обернётся в это? Нет, Илье очень нравится. Очень. Но в голове всё ещё витает навязчивая мысль о том, что их потеряют и пойдут искать. Руслан же считает, что сейчас их пьяные друзья даже не заметят пропажи.

Тёплые и влажные губы Тушенцова спускаются ниже, к шее, оставляя на ней не менее влажные следы, а вдобавок и лёгкие засосы. Мозг при виде такого податливого Ильи совсем сходит с ума, поэтому даже плевать на то, что кто-то может заметить «улики» на шее Корякова.

Руки блуждают по телу Ильи, бесцеремонно исследуют голое тело под футболкой, еле касаются сосков, отчего Коряков иногда сбито выдыхает, а потом жадно глотает воздух во время очередного поцелуя. Где-то там, вдалеке, слышно, как орёт музыка из колонок на первом этаже, за окном видно, что многие присутствующие отдыхают на улице. К счастью, в окна второго этажа никто не посмотрит, поэтому насчёт штор никто из парней не парится, даже не вспоминает про них. Главное, что дверь заперта.

— Ты… блять, — выдыхает Руслан, отстраняясь от податливого Ильи, — сводишь меня с ума, — а потом грубо роняет его на рядом стоящую кровать, нависая над ним. Коряков прячет лицо полное смущения. Отчего-то вдруг стало так стыдно и неловко, но все эти чувства испаряются в один миг, как только мягкая, нежная кожа снова ощущает влажные поцелуи. Руслан ведёт языком от каждой родинки до соседней, соединяя их в созвездия. Илья и впрямь звёздный мальчик.

Руки Корякова сцепляются в замок на шее Тушенцова, и приходится наклониться чуть ниже. Илья улыбается похотливо, смотря прямо в карие глаза напротив, отчего у Руслана бегут мурашки по коже. А ещё схватывает тик. Блять. Но младший, уже привыкший к этому, лишь тихо усмехается, а потом нежно целует возлюбленного в уголок губ. И Руслана, вроде, отпускает.

Он стягивает футболку и с себя, и с парня под ним. Они только мешают. Тело Ильи, и без того обсыпанное родинками, теперь ещё украшают и багровые засосы, над которыми Руслан явно очень хорошо постарался. Он-то довольный, зато Илья место себе не находит, боясь, что все заметят, пусть и прекрасно знает поведение своих пьяных друзей, которые под алкоголем не соображают вовсе.

Руслан поглаживает ткань джинс, совсем рядом с пахом, и Илья, к стыду, ощущает свой стояк. Хочется провалиться сквозь землю, потому что трахаться в съёмном на ночь доме, полном гостей, вообще не входило в планы.

— Скучал? — спрашивает Тушенцов, поглаживая бёдра. Джинсы, кстати, тоже теперь лежат где-то рядом с кроватью.

Даже из закрытого окна слышно, как долбит музыка из мощных колонок. Честно, сейчас стало почти плевать на всё. В частности на друзей, которые веселились на улице. Пускай там и остаются, пока Руслан с Ильёй наслаждаются компанией друг друга. Впервые за весь вечер получилось уединиться, почувствовать тепло и любовь друг друга. Пьяный мозг безумно скучал за Тушенцовым и тосковал, поэтому отказываться от такого было бы огромной ошибкой.

— Безумно, — на выдохе отвечает Илья. — У тебя хоть презервативы есть? — закусывая губу, чтобы не так громко вдыхать и выдыхать воздух, спрашивает он. Руслан на вопрос не отвечает, лишь улыбается и достаёт из кармана пакетик с презервативом. — Блять, ты их всегда что ли носишь? Ладно, я не удивлён на самом деле. Не говори, что ты ещё и смазку, блять, взял.

— К сожалению, таковым не владею – не влезла в карман, — с наигранной грустью отвечает Руслан. — Не беда. Я на восемьдесят процентов уверен, что в прикроватных ящиках что-нибудь да есть. Если нет — придётся по старинке.

К счастью для Ильи, во втором ящике действительно лежали какие-то приблуды для секса (рассматривать их времени особо не было), но взята была только лишь смазка, потому что ничего другого пока и не нужно. За это однозначно можно ставить этому дому пять звёзд из пяти. Если бы у Руслана был контакт хозяина, у которого и был снят этот дом, он бы точно написал ему что-нибудь в духе: «Спасибо за смазку в ящике, потрахался ахуенно» и смайлик с большим пальцем вверх. Слава Богу, Тушенцов такового контакта не имеет. Иначе Илья бы уже сгорел со стыда.

Поцелуи продолжают покрывать бледное тело. Такие нежные и приятные, что Коряков бы никогда в жизни не подумал, что это всё дело рук Руслана Тушенцова, который одним только своим суровым взглядом может убить и свести с ума. Руслана Тушенцова, который кажется безумно злым и неприятным человеком. Руслана Тушенцова, у которого из доброго в образе только его щенячьи глазки, которые он не сможет спрятать никак. Руслана Тушенцова, с которым любой стрим может стать первым и последним. Руслана Тушенцова, который на одном своём мерче зарабатывает больше, чем бедные работяги за несколько тяжёлых месяцев.

Руслана Тушенцова.

Такого родного и любимого.

— Блять… — шипит Илья от неприятных ощущений. Руслан, хорошо смазав пальцы, начинает аккуратно растягивать его. Сначала входит только одним и всего лишь на одну фалангу. Нет, это почти никогда не больно и не страшно, поэтому спустя пару секунд Тушенцов толкается внутрь ещё на две фаланги. Илья сводит брови к переносице.

— Нужно тебе анальную пробку купить, чтоб не растягивать по два часа, — комментирует Руслан.

— Не пизди: не два часа, — кое-как отвечает Коряков, рукой потянувшись к собственному члену, чтобы хоть как-то заглушить не очень приятные ощущения. Руслан его останавливает, цепляясь свободной рукой за ладонь Ильи и отводя её за голову парня.

— Кто сказал, что ты можешь сам к себе прикасаться? — хитро улыбается Тушенцов, явно издеваясь. Тем временем Илья ощущает, как в него входит второй палец сразу фаланги на две-три.

— Руслан, пожалуйста…

И Руслан не может сдержаться от этого скулёжа, всё-таки отпускает ладонь парня, но к члену всё равно дотронуться не даёт, потому что делает это сам, начиная надрачивать ему. Илья откидывает голову назад, чуть выгибаясь. Его будто током прошибло от этих прикосновений. Руслан не медлит – к двум пальцам наконец-то подключается и третий, после которого Илья и сам начинает насаживаться на пальцы возлюбленного в такт его движениям. Всё-таки привыкнуть к пальцам в заднице — действительно дело лишь времени.

В комнате становится ужасно жарко, но на это всё закрываются глаза, потому что сейчас важно только лишь одно. Любовь.

Руслан вынимает пальцы, слыша, как Илья на это выдыхает и слегка пробивается дрожью. Быстро разорвав пакетик с презервативом, Тушенцов раскатывает его по члену. Возбуждение уже убивает. Смазывает половой орган и, поцеловав Илью в уголок губ, подхватывает его под колено, закидывая ногу парня к себе на плечо, подступает к колечку мышц.

— Пожалуйста, Руслан… — вновь быстро шепчет Илья, тоже мучаясь от возбуждения. Руслан лишь надавливает на головку члена парня. Коряков на это протяжённо стонет. Руслан и правда мучает его. — Блять, Руся, я прошу тебя… умоляю, — продолжает скулить.

От этих слов похотливая улыбка никак не сходит с лица. Руслану нравится такой Илья: уже запыхавшийся, растрёпанный, безумно красивый и умирающий от возбуждения. Конечно, просьбу возлюбленного старший всё-таки выполняет, аккуратно подаваясь вперёд, проталкивая пока только головку внутрь. Нужно дать Илье время привыкнуть, а уже после лёгкого кивка, Руслан входит наполовину. Корякову безумно нравится тот факт, что Тушенцов делает всё аккуратно, медленно, как бы показывая свою заботу даже сейчас. Несмотря на собственный ноющий от возбуждения член, что стоит колом, он ждёт разрешения продолжать; всегда остановится, если это будет необходимо.

— Ты невероятен, — шепчет Руслан, пытаясь заглушить неприятные ощущения Ильи.

— Заткнись, прошу. Выеби меня уже.

Руслана два раза просить не нужно. В этот же момент Илья чувствует, как тот входит полностью. От этого младший чуть выгибается в спине и прикрывает рот, чтобы заглушить вырвавшийся стон. Тушенцову это не нравится, поэтому он самостоятельно убирает руку Ильи.

— Нет, я хочу тебя слышать, Иль.

— А я не хочу, чтобы нас слышали остальные.

— Они кроме своей музыки, которая ебашит по ушам даже здесь, ничего не слышат, не переживай.

Половой орган Тушенцова покидает Илью, выходя почти полностью, но через мгновение вновь толкается внутрь. Младший снова хочет зажать рот, но ему не дают, поэтому он просто закусывает губу, что-то неразборчиво мыча. Толчки становятся более быстрыми, а пошлые шлепки — всё громче. Когда Руслан задевает комок нервов, Илья ещё больше выгибается с протяжным стоном. Грязно, пошло и… немного стыдно. Были бы они дома — да хоть наручники с кляпом, плётка с поводком и прочее; но это неприятное чувство, которое вызвано тем, что трахаются они в съёмном доме, полном людей, не покидает ни на миг. Притупляется — да; но никак не покидает.

Руслан продолжает надрачивать парню, стараясь делать это в такт собственным толчкам. Илья готов был кончить прямо сейчас, но Тушенцов слишком хорошо его знает, поэтому темп то быстрый, то медленный. Точно хочет помучить хорошенько. Точно не хочет, чтобы Коряков быстро кончил.

— Руслан, я тебя умоляю… — растягивая гласные (особенно в тот момент, когда произносит имя), стонет Илья на что получает лишь пошлый шлепок по ягодице и пару поцелуев в районе шеи. Краем глаза замечает, как пару раз Тушенцов корчится, не имея возможности бороться с тиками, но сейчас совсем не до этого, да и вообще на такие мелочи Илья давно перестал обращать внимание. Он любит Руслана любым: с тиками или без. Даже сейчас, как сильно он его не проклинал за то, что тот не даёт спокойно кончить, любит его безумно.

Стоны Ильи заводят безумно. Руслан готов слушать их вечно. Его плавит. Темп нарастает, потому что, если честно, мучить Илью всегда забавно и очень приятно, но и самому уже хочется кончить, а постоянно сменяющийся темп не даёт этого сделать. Поэтому, решив перестать мучить и себя, и Корякова, Тушенцов начинает быстро двигаться внутри Ильи, от удовольствия мыча низким голосом.

Рука же, что надрачивает Илье, наоборот, двигается медленно (вот Руслану хлеба не давай – дай Илью во время секса помучить), отчего движения со стороны Корякова какие-то рваные и дёрганные. Но тот всё же изливается, пачкая чужую руку спермой. Дышит тяжело-тяжело, жадно глотает воздух. Руслан делает ещё пару резких и грубых толчков и, войдя до основания, кончает в презерватив, который впоследствии летит в мусорку. С тумбы берутся влажные салфетки (ещё один респект хозяину дома, всё предусмотрено), чтобы вытереть руки и живот Ильи от спермы.

После Тушенцов тоже падает на кровать, сгребая Илью в объятия, утыкается ему в шею и аккуратно-аккуратно обсыпает её лёгкими поцелуями. Любуется своей работой в виде засосов. Илья же похвастаться тоже может, но не так, как Руслан. На Тушенцове их почти нет, но Коряков не сильно расстраивается.

— Ахуенно.

— В следующий раз я надену на тебя наручники, ошейник и буду ебать мама не горюй, — смеётся младший из последних сил. — Будешь тоже ходить весь в засосах.

— Не зарекайся, Илюш.

— Иди на хуй, Русь.

— И я тебя люблю.