Цинхуа открывает глаза, не чувствуя привычных прохладных объятий. Голова ещё не готова работать в быстром режиме и он запоздало думает «Мобэй уже ушёл по делам?», а потом его пронзает боль во всём теле, не смотря на то, что вчера они решили взять перерыв. Когда зрение проясняется, он резко поднимается, не обращая внимания на залитый чем-то пол, а потом падает, не удержав равновесие. Всё ещё пребывая в полнейшем шоке, он просто сидит. В это сложно поверить, но Цинхуа находится в своей убогой квартире, лапша неприятной массой лежит на столе и стекает на пол, родной компьютер не подаёт признаков жизни, как и его хозяин.
Он вздрогнул, когда загрохотал гром и начался дождь, капли звонко разбивались о подоконник, а по щекам текли слёзы от осознания.
Он вернулся в свой мир.
Вернулся, оставив Мобэя совсем одного.
Эта мысль пришла в голову сразу, но до конца понять её он смог лишь когда встал и подошёл к окну. Дома на улице, старая обстановка комнаты, его отражение в окне — всё это было таким, как до перемещения в «Путь гордого бессмертного демона».
Но только он сам полностью изменился.
Цинхуа был достаточно умён, чтобы быстро придумать выход из любой ситуации, но что делать сейчас он не знал абсолютно. Нельзя было оставить всё так, сделав вид что та его жизнь — просто сон. Нельзя забыть всё то время, проведённое с его сыновьями и братцем-Огурцом… Точно! Братец-Огурец тоже вернулся? Не мог же один Цинхуа переместиться в первое тело ни с того ни с сего! А если Непревзойдённый Огурец вернулся, то что же будет с Бинхэ? Его бедный ребёнок утонет в собственных слезах, попутно утопя целый мир!
Голова взрывалась от разных мыслей, которые были одна хуже другой, а слёзы продолжали течь, но он совсем этого не замечал. Ноги перестали держать, пришлось медленно скатиться по стене, обнять себя руками и сорваться на рыдания.
Мобэй-цзюнь. Мобэй. Его король.
Он больше не сможет его обнять, поцеловать и потрогать безупречное лицо. Не сможет ощутить прохладу рук, которые каждый вечер бережно укладывали в постель. Он больше не увидит глаз, которые с безграничной нежностью смотрели на него, не увидит шелковистых волос, которые так любил перебирать после секса, не увидит любовь.
Тут он совсем один, никому не нужный и проклинаемый сотнями недовольных читателей. Простой писатель Сян Тянь Да Фэйцзи.
Он даже не попрощался! Не сказал как сильно любит, как восхищается и боготворит своего короля. Он не мог уйти вот так, исчезнув без следа…
Просидев у окна, по меньшей мере, вечность, он встал и лёг на узкую кровать. Совсем не такую мягкую и просторную, как у них с Мобэем в спальне. Множество воспоминаний тут же завертелось в голове. От безысходности снова захотелось рыдать. В этой чёртовой ситуации и правда не было выхода. Система не отвечает, никаких сил нет, он обычный человек не самой примечательной внешности, от которого, к тому же, ужасно воняло специями. Обычный и одинокий. Таким он попал в свою новеллу, а вернулся… Всё таким же. Боящимся одиночества, ни на что не годным, неуклюжим человеком.
Оставалось забраться под одеяло и лежать там до скончания времён, ожидая, пока Мобэй-цзюнь придёт за ним. Пусть это и не возможно.
***
Его разбудили прохладные прикосновения рук к мокрым щекам и еле ощутимые поцелуи в нос.
— Цинхуа… Мой Цинхуа, ты проснулся? — Безупречное лицо отдалилось, что немного расстроило, но позволило рассмотреть хоть что-то, помимо бездонных глаз. Приподнявшись на руках, Цинхуа слабо повертел головой: широкая кровать, изящная мебель, большое обилие шкур на полу и давно ставший привычным холод. Он был у себя дома, с ним рядом Мобэй. Ему просто приснился сон. Очень, очень страшный сон.
— Цинхуа, что ты видел? — Вместо ответа на него накинулись с объятиями, смеясь. Странные всё-таки люди: то плачут во сне, то смеются после.
— Мой король, — Перестав хохотать, словно какой-то идиот, он посмотрел Мобэй-цзюню в глаза. — я так испугался. Я был совсем один.
— Ты мог найти меня. — Как нечто само собой разумеющееся сказал он, склонил голову и поцеловал.
— Ммм… М-мой король! — Отстраниться было сложно, особенно после кошмара, но он всё же смог. — Я не мог, как бы сильно не хотел…
— Почему?
— Вас там не существовало. — Как приговор вынес Цинхуа и заметил хмуро сведённые брови.
— Меня не могло там не быть. — Твёрдо заявил он, опрокинул не сопротивляющегося Цинхуа на кровать и в перерывах между поцелуями продолжил мысль. — Если есть ты, значит есть и я.
От услышанного спёрло дыхание, Цинхуа и подумать не мог, что его холодный Мобэй такой романтик. Глаза подозрительно заблестели, грозясь пролить солёную влагу. Уже в который раз.
— Ну что за плакса? — Одним движением руки он превратил падающие в воздухе слёзы в ледышки. Упав на голубую постель, они разлетелись на маленькие осколки, окончательно прогоняя тоску и сон.
— Мой король, мой Мобэй, я так испугался когда понял, что остался совсем один. Больше не бросай меня, хорошо? — Ответом было довольное мычание, поощряющее действия Шан Цинхуа, о которых не рассказывают посторонним.
Они не признавались друг другу в любви и не обещали провести вечность вместе. Просто знали, что каждый желает именно этого.