Вкус апельсина

Лёгкие занавески едва покачивались от прохладных вздохов ветра. За приоткрытым окном на кромке небес начали рассыпаться звёзды, но комнату озаряла другая: золотая в алом ореоле шёлка, безмятежно лежащая на софе. Точно лучи солнца, пряди разметались по подушкам, завлекая завитками: протянешь руку – согреешься. И Саркеан коснулся, чувствуя, как по телу прошлись мурашки.

Четыре свечи на каминной полке, четыре в канделябре на столе, рядом широкая тарелка с апельсинами и графин с амброзией – нектаром, что оставлял фруктовый привкус приближающейся ночи. Ароматы цветов в саду вскоре достигнут апогея, перельются через подоконник и убаюкают в сладкой неге. Саркеан и Анхарион лежали на софе, переплетаясь, точно виноградные лозы. Один из умиротворённых вечеров, когда можно было отдохнуть вместе. Несмотря на то, что между ними не было настоящей близости, Саркеан ощущал себя полностью во власти возлюбленного.

Дыхание и удары сердец в унисон, пустота в голове.

Тихая любовь.

— Ты так и не сказал, что тебя беспокоит, — вздохнул Анхарион, глядя точно на него.

На губах возникла улыбка: когда синие глаза внимательно изучали лицо напротив, когда между светлых бровей залегала морщинка, когда тон из мягкого становился властным, – ох, как можно было устоять? В те мгновения Анхарион превращался в настоящего лейтенанта, держащего в страхе Свет и железной рукой управляющего армией.

— Забудь, — Саркеан махнул рукой и откинулся на спинку софы, — не хочу сейчас думать об этом...

— Дай угадаю, ты продолжишь: «Потому что сейчас ты занимаешь все мои мысли»? — фыркнул Анхарион.

Разумеется. Разумеется, он слышал это каждую ночь, каждый день, каждый миг, когда они сходились наедине, когда их разделяли миллиметры. Саркеан зажмурился, перекатывая эту мысль на языке. Как она ощущалась? Абрикосами и апельсинами.

— И что будешь делать, если я продолжу именно так? — Испытывающий взгляд вернулся к лицу Анхариона.

— Обычно я позволял тебе брать надо мной верх, — довольная усмешка, — но сегодня...

Внутри всё сжалось от предвкушения.

— Сегодня?..

— Сегодня правила диктую я.

— И каковы правила, мой господин? — Нетерпеливость начала расти. Саркеан приподнялся на плече, чтобы лучше рассмотреть выражение лица напротив. Невесомо дотронувшись до бедра Анхариона, палец прочертил линию к концу карминового шёлка. Будто готовая к тому, ткань соскользнула, открывая мягкую белую, словно мрамор, кожу.

Поцеловать. Поцеловать его.

— Правило первое: никаких прикосновений. — Слова хлестком ударили по щеке. Синие глаза превратились в две льдинки. — Второе: ты ответишь на мои вопросы. Как следует.

Саркеан едва сдержал смех. Рука обхватила ногу возлюбленного, продолжая двигаться выше, но что-то невидимое остановило. В следующую секунду Анхарион отстранился и поднялся с софы, затем отошёл к окну. Лунный свет огладил его в щёки, обласкал губы и отразился в теперь уже далёких рубинах.

— Если будешь хорошим мальчиком – получишь награду.

— Какую?

— Подожди и увидишь, — улыбнулся Анхарион.

Саркеан потянулся к столу за графином, но внезапно тот взлетел и наклонился, чтобы налить амброзию в кубок, а затем и чаша оказалась в руках. Невесомые, невидимые прикосновения: щекотливая линия на скуле, шее и мягко растрепал тёмные волосы.

— Ты сказал «никаких прикосновений»! — Саркеан нахмурился. Плечи тронула прохлада, по коже пробежались мурашки, пришлось запахнут чёрную рубашку.

— Разве я касался тебя? Мои руки здесь, — рассмеялся Анхарион и, выждав пару мгновений, спросил: — Что сейчас тебя тяготит?

Кулаки против воли сжались, тело напряглось, из груди вырвался короткий стон. Анхарион не терпел возражений даже в постели. И это чертовски нравилось, но сейчас несколько раздражало. Нужно мыслить ясно, но как? Всем вниманием завладела его Королева и воспоминания о тепле его тела, некогда бывшего рядом.

Ладно. Вопрос – ответ.

— Ты прекрасно знаешь, сколько раз Свет пытался действовать мне на нервы. Стычки с ними участились. Это всё. — Саркеан залпом осушил кубок и со стуком поставил на столик.

— Что ж, обычно это не отнимает у тебя столько сил. Возможно, твой ответ – лишь часть правды?

Анхарион знал каждую реакцию, как и Саркеан знал рубиновые искры на его Ошейнике. Ничего невозможно было скрыть: перед возлюбленным спадали все доспехи и защитные стены. Обнажённый в одежде. Новизна ощущения не оставляла, хотя сколько лет прошло с их первой встречи? Открыть истинные чувства страшно: то будет одна из битв, где нельзя в полной мере одержать верх.

Но ведь он был Тёмным Королём. Тёмным Повелителем, вернувшим себе законный трон. Воплощением ужаса.

— Единственное, что меня сейчас беспокоит, — протянул Саркеан, — это почему ты до сих пор в халате.

Он прищурился, довольно отмечая лёгкое смятение в синих глазах. Но холодный голос вновь хлестнул:

— Ты нарушил два правила: сперва рассказав лишь часть, затем пытаясь флиртовать. Что прикажешь с этим делать?

— Но я ответил, — возразил Саркеан, — где моя награда, дорогой?

Чудесные губы изогнулись, золотой мёд разлился по плечам, алый шёлк ласкал нежный силуэт, – возлюбленный в серебряных объятиях. Анхарион – искушение. Как же хотелось стать луной и прижаться к нему… Рубины недобро сверкнули. Светлые ресницы подрагивали, настоящие пальцы покручивали локоны настоящие пальцы покручивали локоны, однако один невидимый накрыл губы.

— Хороший мальчик заслужил награду, не так ли?

По коже пробежались мурашки от тона, прохладного дуновения ветра и переполняющего комнату аромата цветов. Ощущения обострились. Немногим удавалось взять верх над Тёмным Королём, но лишь его Королеве доставалась победа без сражения. Почти что. Несмотря на напористость Анхарион медлил, выжидая реакции, просчитывая исходы каждого движения наперёд, чтобы в конце концов добиться желаемого. Однако все его фокусы давно известны: касание, от которого халат соскользнул с плеча, невинное выражение лица, чуть приоткрытые губы, готовые к поцелую, – нежный абрикос, щёки, тронутые румянцем – яблоки на снегу. В тёмных глазах отражались огоньки свечей.

Это всегда работало. И сработало сейчас.

Кубок, полный амброзии, помог ненадолго отвлечься от магии, когда Анхарион медленно шёл к софе. Одна сладкая капля осталась на губах Саркеана, но её тут же стёрло нечто бесплотное, поворачивая лицо навстречу его повелителю.

Один удар сердца – десять шагов между ними, второй – пять.

Третий.

— Хочу поцелуй, — попросил Саркеан, устремив взгляд на золотой Ошейник. Не приказ, просто желание.

И поцелуй случился. В макушку.

Затем Анхарион упал на подушки, лениво взял апельсин со стола. Стоило надавить на кожуру, как сок брызнул во все стороны.

— Не такой, — Саркеан поморщился.

— Такой же, как и ответ.

Справедливо.

Раздражающе.

— И что ожидал услышать?

— Что-то вроде настоящей причины, почему последнюю неделю ты напоминаешь грозовую тучу.

Конечно. Правда.

— Это не из-за тебя, — быстро ответил Саркеан.

— Прекрасно, — кивок.

Анхарион ждал, неспешно очищая фрукт. Лишь тихое дыхание ночи за окном помогало думать. Светлая сторона, Госпожа и все, кто доверился ей, желали восстановить королевство, обеты Короля Солнца и вернуть несправедливую жизнь для иных людей, Львов, Мантикор, Фениксов… Вот где настоящая тьма.

Свет всегда выжигает дотла.

— Иногда представляю, что произойдёт, если Свет выиграет. И сейчас эти мысли не дают покоя, ведь я сдаю позиции… мы уже отдали один или два города. Их солнце сожжёт всё, если вновь войдёт в зенит. Миру нельзя потерять свободу, где каждый может жить без стыда. Но после победы – если та случится – жизнь потеряет вкус.

Пепел к пеплу, прах к праху.

Внутри разверзлась пропасть. Уголки глаз слегка увлажнились, взгляд устремился в пустоту. Сегодняшний вечер был прекрасным, а он всё испортил.

— Моя маленькая звёздочка, ты темнее бездны, — Ласковое касание видимых рук успокоило. — Они сожгли Древо Света тогда, поскольку хотели показать, насколько ты опасен. Они уничтожили собственные реликвии. Правда думаешь, что они могут одержать верх?

Саркеан угрюмо покачал головой.

— Во сне мне привиделась Госпожа.

Неожиданно Анхарион рассмеялся, подкидывая апельсин и ловя его невидимыми руками.

— Значит, я должен заполнить твои сны и не дать ей шанса увидеть мою звёздочку.

 Пустота начала развеиваться, когда немного кислый фруктовый вкус остался на губах. Дыхание возлюбленного у шеи сводило с ума. Образ той женщины поблек, перед глазами вспыхивали лишь алые рубины и карминовый шёлк. Анхарион навис над ним, пытаясь накормить кусочком апельсина. Магия толкнула Саркеана на софу, не позволяя двинуться.

— Собираюсь помочь тебе справиться с ней и остальными заботами, — слова вытеснили мысли прочь, — Ты заслужил награду. Просто откройся мне.

Просто?

Это было тру-…

«Открой рот».

Саркеан нахмурился: не мог.

«Это приказ».

— Скажи правильное слово.

Невидимые руки его оплели. Он прикрыл веки.

«Aragas».

Напряжение оставило тело, бездна в душе заполнялась силой.

«Aragas!».

Пальцы потянули за завязки рубашки.

«Saragas!».

И Саркеан отдал всего себя в руки его Королевы. Магия была со всех сторон: и вокруг, и внутри… Чувства переполняли. Переживаний не осталось, лишь сладкое искушение.

И, разумеется, вкус апельсина на их губах.