— На сегодня хватит.
Мэтт обессиленно свалился на траву.
— Я словно выжатый лимон, — признался он. — У меня болят даже те мышцы, о существовании которых я и не подозревал.
— Ничего удивительного, — ответил Калеб, опускаясь рядом. — Мы тренировались почти три часа.
Вообще-то им стоило закончить раньше, но Мэтт, кажется, совсем не желал останавливаться, и Калеб решил не сдерживать его активность. Хоть Мэтт и сам чувствовал, что боец из него посредственный, он не собирался опускать руки, и его упорство и старание заслуживали уважения. В конце концов, все познается в сравнении — а по сравнению со своей первой тренировкой Мэтт явно совершенствовался.
По крайней мере, больше не проигрывал деревянному манекену.
— Мне просто хочется думать, что все это не зря.
— Если у тебя еще находятся силы думать, значит, все не так плохо, — усмехнулся Калеб, протягивая ему воду.
— Спасибо, — сев на землю, Мэтт сделал несколько жадных глотков. — Кстати, я тут размышлял насчет наших тренировок… Может, в следующий раз попробуем стрельбу? Ты мог бы показать мне, как стрелять из лука, ну, или из арбалета...
Калеб нахмурился: не хотелось признаваться Мэтту, что стреляет он неважно. Ему вспомнилась собственная практика с луком — сплошное мучение. Калеб никогда не понимал, как отцу или Олдерну удавалось так легко и непринужденно попадать точно в цель. Для достижения такого же результата Калебу необходимо было напрягать всю свою концентрацию, внимание и выдержку — и не факт, что потраченные усилия стоили бы того.
— Стрельба — это непрактично, — ответил Калеб. — Стрелы имеют свойство заканчиваться. Мало удовольствия остаться с пустым колчаном в разгар битвы — тогда становишься легкой добычей для врага. В любом случае приходится переходить на рукопашный бой. Ну, или отступать.
— Что ж, ладно, — Мэтт задумчиво качнул головой. — Я как-то не подумал об ограниченности боезапаса…
— Меч надежнее, — заверил Калеб. — И он уж точно не закончится.
— Привет, — на заднем дворе дома Браунов появилась Корнелия. — Как тренировка?
— Привет, Корнелия, — удивился Калеб, взмахивая рукой. — А что ты здесь делаешь?
— Элион просила занести ей лабораторную по химии, — протянула Корнелия. — А тут я увидела вас и решила поздороваться.
Калеб решил, что не станет говорить о том, что знает: Элион не ходит на химию. Похоже, Корнелия просто искала повод увидеться с ним. Наверняка ей не хотелось говорить при Мэтте о том, что произошло между ними.
После того, как Калеб пришел мириться ради Корнелии на каток и застал ее с другим, Корнелия явно чувствовала, что виновата. Она сказала, что хотела бы все исправить. И Калеб верил ей: не мог обижаться на Корнелию долго. К тому же, ее извинения и признание собственной вины дорогого стоили: в их паре не только Калебу было тяжело переступать через собственную гордость.
— А Вилл не с тобой? — нервно спросил Мэтт. По его интонациям было сложно понять, какого ответа он ждет больше: утвердительного или отрицательного.
— У нее тренировка по плаванию, — ответила Корнелия, опускаясь на траву рядом с Калебом. — Она говорила об этом в столовой, забыл?
— Точно, — Мэтт глубоко выдохнул. — Совсем из головы вылетело.
— Не хочешь ей показывать, как набиваешь шишки? — усмехнулась Корнелия.
— Не думаю, что Вилл было бы интересно на это смотреть, — холодно отозвался Мэтт.
Калеб вспомнил их с Вилл недавний разговор: после того, как выяснилось, что Калеб тренирует Мэтта, она сама подошла к нему. Требовательные расспросы Вилл оставляли странное впечатление: она то ли упрекала Калеба за то, что он согласился помочь Мэтту, то ли волновалась, как у Мэтта успехи и насколько он перспективен как боец.
— Я решил, что Мэтту будут полезны навыки боя, — ответил ей Калеб тогда. — К тому же, он сам попросил. Сказал, что хочет стать частью команды. Ему необходимо уметь постоять за себя.
— Я беспокоюсь за него, — нахмурилась Вилл. — Мэтту не место на поле боя. Он не такой, как ты.
Калеб сдержал ухмылку: у Мэтта на этот счет было совершенно иное мнение.
— Вспомни, с кем мы сражаемся, — ответил он. — Рыцари Мщения не брезгуют похищениями, и уже совались один раз на Землю. Разве не лучше будет, если Мэтт сможет при необходимости дать отпор и выиграть время, чтобы спастись? — Он надеялся, что для Вилл это будет резонным доводом; не хотелось отнимать у Мэтта возможность заниматься делом, к которому тот был неравнодушен.
— Пожалуй, ты прав, — Вилл нервно сдула прядь волос со лба. — Конечно, хотелось бы верить, что это ему не понадобится…
— Как показала история с Разрушителями, Мэтта трудно удержать от подвигов, — усмехнулся Калеб. — Так что ему это лишним не будет.
Вилл устало выдохнула.
— Ладно. Только… — она заговорщически понизила голос. — Не бей его слишком уж сильно. И не говори Мэтту, что я разговаривала с тобой.
— Я тебя понял, — кивнул Калеб. — Не волнуйся, Вилл, все будет нормально.
Калеб никогда не отличался проницательностью или эмпатией, однако сложно было не заметить: Мэтт и Вилл, кажется, так до конца и не разобрались, как относиться к желанию первого участвовать в похождениях стражниц. Мэтт пылал оптимизмом и энтузиазмом, хоть и понимал, что Вилл не одобряет его начинаний, а Вилл, после череды запретов, которые Мэтт легко обошел, пошла ему на уступки… Но при этом она совсем не верила в его способности, и ей было бы куда спокойнее, если бы Мэтт никуда не лез.
Впрочем, это были их дела. Калеб лишь делал то, о чем его просили друзья.
— Почему же? — удивилась Корнелия. — По-моему, тренировки на мечах — это очень красиво.
— Что-то я не видел, чтобы ты размахивала мечом, — хмыкнул Мэтт. — В красивом платье таким заниматься не слишком удобно.
— Я и не говорила, что хочу размахивать мечом, — закатила глаза Корнелия. — Я про то, как это выглядит со стороны в умелых руках. Очень возвышенно и романтично. Будто попадаешь в сказку к средневековым рыцарям.
— В мече нет ничего сказочного, как и в оружии вообще, — отозвался Калеб. На Меридиане никто бы и не подумал идеализировать бойцов только потому, что те хорошо сражаются.
— А я бы так не сказала, — возразила Корнелия. — Между прочим, ты и сам неровно дышишь к рыцарской теме. Я помню, как вы с Ирмой спасли нас верхом на лошадях, да еще и в доспехах. И только не говори, что тебе это не понравилось.
— Стой, Калеб, так ты еще и верхом сражаться умеешь? — изумленно спросил Мэтт.
— Еще как умеет, — подтвердила Корнелия, касаясь плеча Калеба. — Кстати, Калеб, тебе очень идут доспехи.
— Спасибо, — улыбнулся Корнелии Калеб. — Мне говорили.
— Кто это тебе говорил? — вдруг вспыхнула Корнелия.
Калеб мысленно чертыхнулся.
— Ну, на Меридиане, — уклончиво ответил он, рассудив, что лучше не сообщать Корнелии о том, что верхом на коне и в броне он привлекал чрезмерное внимание противоположного пола. Этот факт скорее раздражал, чем радовал: девчонки были слишком навязчивыми, и Калеб не совсем понимал, чего они от него хотят. — Я же ведь участвовал в соревнованиях.
— А что за соревнования? — поинтересовался Мэтт.
— Рыцарский турнир, — пояснил Калеб.
Мэтт и Корнелия выразительно посмотрели на него.
— Черт, ты это серьезно? Ты участвовал в настоящем турнире?!
— И как ты выступил?
— Ну, я выиграл, — неловко пожав плечами, ответил Калеб.
Казалось, глаза друзей не могли гореть ярче.
— Калеб, почему ты раньше об этом не говорил? — возбужденно воскликнула Корнелия. — Я требую подробностей!
— Да, я тоже, — с энтузиазмом добавил Мэтт. — На Меридиане есть рыцарские турниры?
— Ну да, — кивнул Калеб, удивленный столь неожиданной солидарности Корнелии и Мэтта. — Правда, я застал только один. Турниры обычно устраивает королевская семья, а Фобос был совсем не щедрым правителем.
— Получается, ты выиграл турнир Фобоса? — уточнил Мэтт.
— Ну, его выиграл не только я. Турнир длился три дня, и там было много состязаний. Я победил в выступлении юниоров.
— Злобный узурпатор устраивал турниры, а Элион до сих пор нет? — деланно возмутилась Корнелия. — Надо будет сказать ей об этом!
— А ты долго тренировался? — спросил Мэтт.
— Два месяца…
— Ну, не слишком долго, — Мэтт легко взмахнул головой.
— Два месяца я ставил удар верхом, — договорил Калеб. — А ездить на коне и управляться с копьем я умел и до этого.
— А, ясно, — Мэтт явно помрачнел.
— А что ты получил в награду? — спросила Корнелия. — Если ты выиграл турнир, значит, ты рыцарь?
— Я ничего не получил, — ответил Калеб. — И я не рыцарь.
Мэтт и Корнелия переглянулись.
— Почему? — изумилась Корнелия. — Фобос не захотел посвящать тебя в рыцари?
— Я отказался присягать ему на личную верность, — тяжело вздохнул Калеб. Нелегко было вспоминать это — из-за событий, которые последовали потом. — А он за это отнял у меня доспехи и лошадь — сказал, что, раз я отказался от присяги, то они мне ни к чему.
— Это несправедливо! — возмутилась Корнелия.
— Поверь, Корнелия, так решила не только ты, — печально усмехнулся Калеб. Видя, как Корнелия и Мэтт восхищаются рыцарством, Калеб решил не рассказывать друзьям в подробностях, чем закончилась его победа. Мало приятного знать, что королевский турнир и красивые празднества переросли в жестокий кровавый бунт.
Повисло тяжелое молчание.
— Но ведь ты выиграл рыцарский турнир? — переспросил Мэтт.
— Да, — подтвердил Калеб.
— Значит, ты рыцарь! — объявил друг.
— Нет, — Калеб покачал головой. — По традиции в рыцари может посвятить только представитель королевской семьи.
— Чтобы стать рыцарем, этого должен захотеть какой-то чванливый дворянин? — Мэтт возмущенно хмыкнул. — Что за дурацкое правило! Ты же честно победил! Будь я на твоем месте, Калеб, всем бы говорил, что я рыцарь.
— Мэтт прав, — согласилась Корнелия. — Ты достоин титула, как никто. Хочешь, я попрошу Элион, и она тебя посвятит?
— Сейчас рыцари на Меридиане вызывают не самые приятные ассоциации, — произнес Калеб.
— Мстители такие же рыцари, как и Фобос — законный правитель, — саркастично сказала Корнелия. — Прячутся в темных пещерах и похищают безоружных людей. Очень отважно и благородно.
— Я и так знаю, кому предан, и мне не нужны титулы, — пожал плечами Калеб. — Это всего лишь красивая приставка к имени. Да и «сэр Калеб» по-дурацки звучит.
— Совсем не по-дурацки! — возразила Корнелия. — «Сэр Калеб Отважный». Ты совсем как рыцарь Круглого стола.
Слушая, как Корнелия романтизирует его рыцарский образ, Калеб невольно рассмеялся. Это было и трогательно, и забавно одновременно.
И все же, он бы предпочел остаться просто Калебом.
***
— Тебе не кажется, что Калеб не слишком охотно рассказывал про свои рыцарские подвиги? — спросила Корнелия у Мэтта.
— Да, я тоже заметил, — кивнул Мэтт. — Видимо, у него с этим связаны не самые лучшие воспоминания. Мало приятного выиграть королевский турнир, чтобы потом у тебя отняли доспехи и коня.
— Наверняка еще и прилюдно, — тяжело вздохнула Корнелия. — Хорошо, что Фобос больше не правитель.
Рассказ Калеба до сих не выходил у нее из головы: должно быть, это было очень обидно и унизительно — приложить столько усилий, заслужить победу, а затем лишиться не только награды, но и собственного имущества! А ведь Калеб только удары тренировал два месяца!
— Не думал, что тебе нравится рыцарство, — сказал Мэтт.
— Почему? — удивилась Корнелия.
— Ну, восхищаться турнирами и боями на мечах — это совсем не женственно, — он ухмыльнулся. — А ты ведь такая белоручка.
— Подобное можно сказать и о тебе, — отбила Корнелия, недовольно поджимая губы. Почему все упрекали ее за то, что она любит красоту и изящество?! — Ты же ведь творческая личность, песни пишешь... Если так подумать, зачем тебе размахивать острой палкой и слушать истории про то, как мужчины в броне дерутся друг с другом?
— Рыцари — это круто, — ответил Мэтт. — Они отважные и непобедимые. Это вдохновляющий образ.
— Вот именно! — взмахнула Корнелия рукой. — Вдохновляющий, возвышенный и очень романтичный, — она мечтательно вздохнула, вновь думая о Калебе — все-таки он был замечательным, а она обижалась на него, как упертая дура, едва его не потеряв! — Может, Калеб и не рыцарь по правилам, но он рыцарь по сути. Ведь рыцари не только сильные и смелые, но верные и благородные. И у каждого рыцаря есть своя королева любви и красоты.
Мэтт демонстративно закатил глаза.
— Ты не думала, что прочишь Калеба в рыцари только потому, что хочешь ощутить себя сказочной героиней и покрасоваться? Ему это звание и не нужно особо.
Корнелия театрально выдохнула, демонстрируя причудливую смесь возмущения и снисхождения. Конечно, Мэтт не знал, на что пошел Калеб ради Корнелии, и потому приписывал ей поверхностное самолюбование в стремлении восхищаться Калебом. Однако, Мэтт ведь и сам делал сумасбродные вещи только ради того, чтобы быть ближе к Вилл!
— Кто бы говорил, Мэтт. Можно подумать, будь ты сам рыцарем, не выбрал бы Вилл своей королевой любви и красоты.
— Конечно бы выбрал, — согласился Мэтт. — Только какая связь между моими чувствами к Вилл и сказочным пафосом?
— Самая прямая, если тебе хочется обзывать возвышенные чувства пафосом, — фыркнула Корнелия. — Ты тренируешься для того, чтобы впечатлить Вилл, но впечатлять ты ее хочешь не синяками, а подвигами. И разве при этом ты не хочешь чувствовать себя непобедимым героем?
Мэтт не ответил, лишь неопределенно взмахнул головой, но Корнелии и не нужен был ответ: вопрос, в общем-то, был риторический.
— Я считаю, что Калеб достоин самого лучшего, — заявила Корнелия. — И я хочу быть для него самой лучшей девушкой. И в том числе быть его королевой любви и красоты. Между прочим, возвышенные образы очень вдохновляют. Каждому хочется почувствовать себя персонажем сказочного эпоса, — Корнелия выразительно посмотрела на Мэтта. — Даже если кто-то не признается в этом вслух.
— Тут главное — не утонуть в самолюбовании, ваше величество, — Мэтт отвесил Корнелии шутливый полупоклон. — И не забывать, что корона на голове воображаемая.
— Удачи в набивании шишек, сэр Мэттью Безрассудный, — усмехнулась Корнелия в ответ. — Надеюсь, леди Вилл оценит ваши старания.
— А почему это Калеб — отважный, а я — безрассудный? — наигранно возмутился Мэтт, но Корнелия уловила: ему явно понравилось такое обращение.
— Над твоим прозвищем долго думать не надо. Кто еще осмелится пойти против Разрушителей с дубинкой верхом на щите?
— Справедливо, — рассмеялся Мэтт. — Я действительно заслужил.
— А Калебу все-таки нужно стать рыцарем, — рассудила Корнелия. — Я скажу об этом Элион. Но попозже, а то он догадается, что я за него попросила.
***
— Крошки-феи в отчаянном положении. Еще чуть-чуть, и Нерисса оборвет им крылышки… — донесся заговорческий голос Корнелии из-за двери.
— И что дальше? — взволнованно протянула Лилиан.
— Ничего, ничего дальше! — воскликнул Мэтт, врываясь в детскую. Закругляться нужно было как можно скорее: детское воображение в сочетании с магической силой сердца Земли оказалось очень опасной и непредсказуемой вещью.
— Ты не можешь закончить историю так! — рассердилась Лилиан.
— А как насчет другой истории? — примирительно предложил Мэтт. — Чуть менее бурной?
— Ну вот, — недовольно буркнула Лилиан, откидываясь на кровать, и обиженно протянула: — Он ничего не понимает в нормальных сказках!
— О, я понимаю, принцесса. В сказках огромная сила, — Мэтт выразительно посмотрел на Корнелию и с нажимом добавил: — И сказки преображают жизнь. Кто согласен со мной, пусть трижды мяукнет.
Наполеон выразительно замяучил три раза.
Однако и воображение Корнелии разыгралось не на шутку. А когда Корнелия дает волю своим сказочным мечтам, ее трудно остановить.
— Мэтт, от тебя правда мало толку, — похоже, Корнелии не понравилось, что Мэтт начал мешать ее рассказу. Что же, семейное сходство налицо — обе сестры обладали отменным воображением и страстью к захватывающим сказочным образам. — Все это — законы каждой сказки. Вначале героям приходится плохо...
Может, Корнелия и разбиралась в законах сказочных сюжетов, вот только Мэтту совершенно не нравилось, что ее захватывающие истории находили отображение в реальной жизни. Мэтт схватил плюшевого медведя, сидевшего в руках у Лилиан, и кинул им в Корнелию, красноречиво намекая, что ей пора умолкнуть.
— А мы подходим к концу! — выразительно припечатал он. Лилиан изумленно покосилась на него, и Мэтт решил, что стоит воспользоваться хоть и недолгим, но молчанием своего соавтора. — Итак, феи решили, что пора применить тайное оружие: суперсилу роста!
В сложившейся ситуации стражницам придется очень кстати подобная способность. Прихлопнут Нериссу в два счета — да и приятно, должно быть, стать великаном после того, как весь вечер был не больше человеческой ладони.
Однако сестры Хейл совершенно не оценили задумку Мэтта.
— Нет-нет-нет, ты не можешь менять правила по ходу! — запричитала Лилиан.
— Это же не комиксы, а нормальная сказка! — согласилась Корнелия с сестрой. — А в сказках не бывает суперсилы роста!
— Простите, а как же бобовый стебель? — попытался возразить Мэтт, но его аргумент оставили без внимания.
— Умоляю! — отбила Корнелия. — Сказки — это феи, прекрасный принц… И дракон!
— О, дракон! — оживилась Лилиан.
— Нет, пожалуйста, только не дракон! — воскликнул Мэтт. Бурное воображение Корнелии и желание позаигрывать с младшей сестрой обойдутся остальным стражницам слишком дорого!
— Да, дракон! — воскликнули сестры Хейл.
— Огромный, зубастый и страшный!...
— Громадный, и с крыльями как у летучей мыши!
— Ладно, но он ведь на нашей стороне, да? — нервно воскликнул Мэтт, надеясь, что хотя бы здесь Корнелия почувствует, что пора остановиться.
— Нет, глупый, это дракон Нериссы! — радостно объявила Лилиан, а затем добавила: — И он изрыгает пламя! Все драконы изрыгают!
Мэтт спрятал лицо в ладонях, мысленно молясь, чтобы от Вилл и остальных не осталось кучки пепла на крыше замка. Ну, то есть многоэтажки.
И, похоже, его молитвы были услышаны.
— О боже, что мы сделали?! — изумленно воскликнула Корнелия. На ее лице больше не было самодовольного выражения сказочницы года. Похоже, наконец поняла, что натворила: ее фантазии все это время оборачивались реальностью.
— Мы дали Нериссе дракона! — беззаботно напомнила Лилиан. — Это закон каждой сказки, помнишь?
Корнелия побледнела.
Мэтт притворно зевнул и отвернул рукав, глядя на воображаемые наручные часы: хотелось верить, что вдвоем с Корнелией они наконец смогут разобраться с поистине неуемным воображением Лилиан.
— Эй, гляньте на время! Пора заканчивать! — поспешно проговорил он, выразительно смотря на Корнелию.
— Да, — Корнелия притворно зевнула в ответ, потягиваясь. — Я совсем без сил!
— Нельзя так все бросить! — запротестовала Лилиан. — У меня будут кошмары!
— У тебя будут кошмары? — за иронией Корнелии Мэтт расслышал нотки тревоги. — Думаю, это плохо закончится.
— Нужно спасти принцессу Лилиан!
— И обезопасить ее, — одобрительно взмахнула рукой Корнелия. — Мало победить Нериссу один раз — она вернется.
— И что же нам делать? — тревожно спросила Лилиан.
— Принцесса Лилиан спасет королевство, если одолжит свою силу кому-то другому, — посоветовала Корнелия.
Мэтт одобрительно дернул головой. Решение было логичным: девочка без магии больше не будет интересовать силы зла.
— Кому? — Лилиан озадаченно нахмурилась. — Тебе?
— Я не хочу твоей силы, милая, — покачала головой Корнелия. — Но как насчет твоих верных рыцарей?
Мэтт вспомнил их рассуждения о рыцарстве, сказочном пафосе и благородных подвигах. Неужели это то, о чем он подумал?...
Он пристально посмотрел на Корнелию — и та легко кивнула ему в ответ.
— У меня есть рыцари? — оживилась Лилиан.
— Конечно, — Корнелия встала и указала на Мэтта, Наполеона и Мистера Хагглза так, будто те стояли у королевского трона. — Сэр Мэттью, сэр Хагглз и сэр Наполеон.
«А вот этот сюжетный поворот определенно мне нравится», — Мэтт улыбнулся. За весь вечер это была лучшая задумка Корнелии. Как удачно сложилось, что она любит сказки. И очень любит рыцарство. Корнелия определенно мечтала по-крупному — настолько, что легко вплетала в свои излюбленные образы других людей.
И Мэтт был совсем не против побыть персонажем сказочной истории.
Подыгрывая Корнелии, Мэтт опустился перед ее младшей сестрой на одно колено.
— Принцесса Лилиан, будем служить вам верой и правдой! — в конце концов, Мэтту действительно хотелось стать рыцарем. И, несомненно, служить Лилиан куда приятнее, чем подчиняться Нериссе.
— Может, регентами назначишь? — посоветовала Корнелия.
— Что за регент? — тихо спросила Лилиан у сестры.
— Тот, кто распоряжается твоей силой, пока ты не повзрослеешь.
— Но если у меня есть такая сила, стоит ли ее отдавать?
— Лилиан, детка, я не давлю на тебя, но ты можешь решить поскорее?! — возбужденно попросил Мэтт. Конечно, сочинять сказки — очень увлекательно, но пока они с Корнелией играли в героев средневековых баллад, Вилл и остальные отбивались от атак стражниц Нериссы и, вероятно, ее огромного ручного дракона.
— Я не знаю, — растерялась Лилиан. — Корнелия, как мне поступить?
— Ты спрашиваешь меня? Правда? — Корнелия была явно удивлена доверием сестры. И безмерно польщена. — По-моему, это отличная идея.
Лилиан будто только и ждала этого: вскочив с постели, она кинулась к коробке с игрушками.
— Где же она? — в сторону полетели плюшевый жираф и резиновый мяч. — А! — Лилиан вытащила пластиковую волшебную палочку, чем-то похожую на королевский скипетр, и подошла к своим рыцарям. — Сэр Мэттью, сэр Хагглз, сэр Наполеон! Я, принцесса Лилиан, назначаю вас регентами своей силы и своего королевства, — она в задумчивости остановилась. — А как называется мое королевство?
— Земля, — ответила Корнелия.
— Ого, большое! — улыбнулась Лилиан. — Отныне вы — регенты Земли! Спасите королевство, спасите моих фей!
— Повинуюсь своей госпоже, — ответил Мэтт, отворачиваясь, стараясь не выказывать, что испытывает.
Мэтт почувствовал, как по телу пробежала мелкая дрожь, ставшая необъяснимым теплом: оно разливалось по телу сверхъестественным потоком, будто внутри появилась еще одна кровеносная система. Голова слегка закружилась — впрочем, это было даже приятно.
Все эти чувства были ему знакомы.
— Мэтт, что у тебя с голосом? — Лилиан изумленно посмотрела на него.
— Кхм, поперхнулся, — торопливо объяснил Мэтт, поднимаясь и выразительно прокашливаясь. Совсем не заметил, как проявился голос Шегона.
— Дыхание перехватило от восторга, — отозвалась Корнелия с легкой иронией. — Мэтт всегда хотел стать настоящим рыцарем, и наконец его мечта осуществилась.
— Не в бровь, а в глаз, Корнелия, — усмехнулся Мэтт, вновь вспоминая ее рассуждения о рыцарской чести и благородстве. — Ладно, схожу прочищу горло.
Он открыл дверь; Наполеон и Мистер Хагглз засеменили следом.
Мэтт вышел в коридор — и почувствовал, как меняется. Спустя мгновение он расправлял свои огромные темные крылья в каменном холле средневекового замка — те всегда слегка затекали после трансформации. Неловко было признаваться в этом даже самому себе, но он скучал по этому чувству.
В отличие от Мэтта, Мистер Хагглз совершенно никак не отреагировал на возвращение обличья Гора — для него эта перемена была словно самой собой разумеющейся. Мэтту вообще казалось, что даже в облике домашней сони его питомец ощущает себя громадным чудовищным зверем, и потому магическая метаморфоза ничего для Хагглза и не меняла — только вид с высоты двухметрового роста открывался получше.
Забавно было думать о своем карьерном росте: за пару часов воображение Лилиан из придворного шута сделало Мэтта рыцарем. Впрочем, не так забавно, как осознавать, что магия Лилиан даровала ему облик Шегона. Не то чтобы Мэтт был против: в каком-то смысле это было довольно практично — не надо было осваиваться со способностями. Однако обличье Шегона несло за собой не слишком приятные ассоциации. И определенно плохую репутацию.
— Я уже тебя видел, — произнес Наполеон. Его хриплый низкий голос куда больше подходил его магическому облику чудовищного черного кота. Наполеон настороженно прищурил крупные зеленые глаза. — Ночной кошмар Лилиан, появившийся в ее окне. Не хочешь объясниться, парень?
— Может, оставим объяснения на потом? — Мэтт дернул хвостом. — Обещаю, я все расскажу, но после. Сейчас нужно снять сказочную иллюзию и спасти стражниц.
По сравнению с громадным средневековым замком современная квартира была явно тесновата для регентов Земли.
— Они сейчас на крыше… — протянул Мэтт. — Где у вас балкон?
— Идите за мной, — ответил Наполеон. Для такого огромного монстра он двигался довольно изящно. Впрочем, он же кот, чему тут удивляться. — Но осторожнее на поворотах — если что-то разобьете своими лапищами, крыльями или хвостом, все повесят на беднягу кота.
Мэтт вдруг подумал: а ведь сейчас на крыше были не только стражницы, но и Нерисса… После «памятного» разговора в Шеффилде он не раз ловил себя на мысли, что при первой же возможности продемонстрирует бывшей госпоже свою «истинную сущность». Мэтт не знал, что злило его больше: то, что Нерисса сотворила с ним, или то, что при этом старуха искренне считала себя чуть ли не матерью Терезой! Конечно, в чем-то она оказалась права — обличье Шегона осталось при нем... И этим можно было воспользоваться. Мэтт еле сдержал неприятный смешок, представляя себе, как Нерисса отреагирует на его неожиданное появление — а ведь она наверняка решит, что он прилетел присягать ей на верность и каяться за содеянное!
Что же, Мэтт сделает так, что Нерисса нескоро позабудет его «присягу».
— Есть одна просьба: можете пропустить меня вперед? — Мэтт перемахнул через парапет, взлетая. — Надо вернуть кое-кому старый должок.
Хагглз коротко рыкнул, явно понимая, что имеет в виду его хозяин.
— Дай угадаю: на объяснения нет времени? — флегматично спросил Наполеон.
— На объяснения нет времени, — Мэтт передразнил Наполеона, понимая, что тот передразнил его же самого. — Но они обязательно будут. Потом.
— Ладно, валяй, парень, — Наполеон взмахнул головой. — Ты все равно при крыльях доберешься быстрее нас. Только не забирай себе все лавры героя.
— Не буду, — усмехнулся Мэтт, поднимаясь ввысь.
Настала пора таинственному рыцарю ворваться в повествование.