— Так это ты, Вуди, так топал в коридоре? Можешь не отвечать, я итак знаю, что ты. Вот только, что ты успел услышать? 

— Пошел ты, тролль тупоголовый! — огрызнулся Оливер. — Еще я до подслушивания не опускался. Это ваша стезя.

Оливер отвечал заносчиво, а у самого поджилки тряслись, и живот судорогой свело. Он, не моргая, смотрел Флинту прямо в глаза, на спине и ладонях выступил холодный липкий пот.

Вот сейчас! Сейчас Флинт схватит его за ворот и долбанет со всей дури о стенку или нет, не будет хватать, а просто так ему двинет. Оливер и сам к стене отлететь сможет.

Но Флинт молчал. Потом еще раз смерил Оливера взглядом, полным недоверия, презрения и еще чего-то неуловимого, и направился к ящику с карточками.

— Смотри, дубина, показываю один раз. Карточки с растительными ингредиентами вытаскиваешь и кладешь в стопку. Вот сюда, пень! — рявкнул он, заметив, что Оливер его не слушает.

— Да, понял я. Мне и с первого раза все понятно, я по два года на одном курсе не сижу, — Оливер явно нарывался, но ничего не мог поделать — проклятущий язык бежал впереди мозга.

— Слушай, Вуди, давай по-хорошему. Ты не замечаешь меня, я — тебя. И все живы, — в голосе Флинта сейчас не было угрозы, только усталость и разочарование. — Короче, карточки, где про всякую траву, цветы и прочую муть, кладешь на стол, карточки, где про камни и все такое, вот… — он наклонился и выудил из-под стола коробку поменьше, — сюда. А в этой остаются только карточки с ингредиентами из живых существ: с глазами, крыльями, рогами и разной другой поебенью. Понял, нет? А, да, еще их надо разложить по алфавиту.

Ничего не ответив, Оливер вытащил из большой коробки стопку карточек и принялся их сортировать. Флинт, видимо удовлетворенный реакцией, тоже принялся за дело.

О Мерлин и Моргана! Более идиотского и нудного занятия Оливер и придумать себе не мог. У него затекла спина, руки покрылись пылью, карточки противно шуршали о пальцы и норовили слипнуться друг с другом. Ему все время хотелось послюнить пальцы, чтобы удобнее было перебирать эти блядские карточки, которые даже и не думали заканчиваться. Ему казалось, что он сортирует их всю свою жизнь, что он родился в этом кабинете со стопкой бумаги в руках, здесь же он состарится и умрет.

Окинув взглядом коробку и посмотрев на стенные часы, Оливер увидел, что прошел уже час, а они вдвоем разобрали в лучшем случае десятую часть этого ящика.

Он закашлялся.

— Стул принеси, Вуди, удобнее станет, — со стороны Флинта это была небывалая вежливость. Сам-то он, кстати, уже сидел и, похоже, давненько. Вот ведь урод!

— Спасибо, — ответил Оливер. Вышло скрипуче.

Сидя и вправду оказалось удобнее. В принципе, еще час выдержать было можно.

— Эти карточки, кстати, по три раза в год перебирают. И твои рыжие дружки здесь пару раз отметились, и мои ребята. Снейп постоянно заставляет сортировать эти сраные бумажки. Держу пари, этот мудак специально их путает, чтобы было, чем нас занять.

Вот это да! Флинт, оказывается, умеет нормально разговаривать. Теперь бы ему еще ответить что-нибудь умное и, желательно, не хамить.

— Эм... Наверное. Фред и Джордж говорили, что они пробирки и котлы как-то отмывали.

— Эд в прошлом году тоже котлы драил. Наверное, наказание зависит от отношения Снейпа. Значит, к тебе, Вуди, он нормально относится. Ты в целом не такой придурок, каким хочешь казаться.

— Ну… спасибо? — Оливер почти ненавидел себя. Он здесь наедине с Флинтом, они почти нормально разговаривают. Отличная возможность завязать какие-то отношения хотя бы подобие приятельских. А все, что он смог из себя выдавить, — это тупое «спасибо»? Ты точно пень, Оливер Вуд!

— Слушай, я ведь знаю, что там, в коридоре, ты что-то слышал, — опять начал Флинт. — Не хочешь, не признавайся. Просто дурака из меня делать не надо.

Вот и поговорили. Оливер промолчал, упрямо опустив голову. У Флинта есть какой-то поклонник, ему же ничего не светит, зачем сейчас какие-то разговоры, откровения? Эти фразы про стул и про Пьюси были так, чтобы свернуть на тему о коридоре. А он почти поверил, что сам по себе как собеседник интересен Флинту.

Встречаться, целоваться, трахаться они все равно никогда не будут. Все их общение закончится сегодня, толком не начавшись. Нынешний вечер пополнит копилку приятных воспоминаний о Флинте. Можно будет вообразить, что они встречались, Снейп их застукал за поцелуями или чем посерьезнее и решил наказать сортировкой карточек. А можно ничего не воображать и просто запомнить его усталый, низкий, обволакивающий бархатом голос, его прямую даже сейчас спину, его короткий ёжик черных волос, сильные руки (Флинт снял мантию и закатал рукава джемпера по локоть), быстрые пальцы.

Они продолжали работать в полнейшем молчании, только шорох бумаги разрезал тишину.

— Слушай, а как ты вчера в ванную-то попал? Дверь же заперта была, — вот ведь зараза! Никак не успокоится. Чего он хочет вообще? 

— Нет, в том-то и дело! Я, честно, ничего такого не хотел, не замышлял, если ты об этом, — Флинт сто процентов должен был подумать, что Оливер ждал этого вопроса, так он затараторил.

— А чего тогда сбежал? Мужиков голых боишься? — ухмыльнулся Флинт. — Мог бы своей очереди снаружи подождать, раз уж пришел. Да не парься ты так, — опять хохотнул он, — я никому не скажу, если ты из этих, — и подмигнул, даже дружески как-то вышло бы, если бы не холодные глаза.

Оливер покраснел до корней волос: то, что Флинт сам, будучи геем, так мерзко шутит, обижало и рушило всякие надежды на взаимность.

— Идиот, — покачал он головой и вернулся к работе.

Удивительно, но Флинт ему даже ничего не ответил. Плохо это или нет? Раньше Оливер решил бы, что вообще-то зашибись. А сейчас хотелось разговаривать. Пусть понимая, что ничего не светит, но хоть поговорить, хоть иллюзию в голове создать.

Не права Анджелина, за неделю это не пройдет. Ни за месяц, ни за два. Похоже, это помутнение у него надолго.

Оставшиеся минуты тянулись нестерпимо долго. Будто кто-то заколдовал время. Оливер периодически порывался возобновить разговор, поднимая взгляд от своих карточек, но Флинт словно возвел вокруг себя невидимую стену и на Оливера не реагировал, как если бы его совсем тут не было.

Наконец дверь спасительно скрипнула — вернулся Снейп. Он оглядел стол, точно запоминая, где и как именно лежит каждая карточка, затем с неудовольствием заметил:

— Иного я и не ожидал. Сдается мне, джентльмены, вы начали работу минут за десять до моего прихода. С этим заданием справился бы и ребенок, но квиддичные игроки, видимо, считают ниже своего достоинства заниматься подобной рутиной. На сегодня свободны, завтра в это же время жду обоих. Надеюсь, двух дней вам хватит, чтобы осилить эту несложную работу?

С этими словами Снейп вернул им палочки и открыл дверь, давая понять, что разговор окончен и в ответных репликах он не нуждается.

— Но сэр, завтра у Гриффиндора тренировка, — запротестовал было Оливер, но, встретившись взглядом со Снейпом, счел за лучшее убраться восвояси. 

В коридоре они пошли бок о бок, чему Оливер был весьма удивлен — с чего бы Флинту идти с ним рядом, как с приятелем.

Поравнявшись с портьерой, Флинт остановился и спросил уже в третий раз за вечер:

— Так что, Вуд, сам признаешься? Если я чего-то хочу, я этого добиваюсь любой ценой. А сейчас я хочу услышать ответ, желательно правдивый.

Вот теперь уже в его голосе отчетливо слышалась угроза. Лучше было отвечать.

— Да, слышал, как ты с парнем каким-то препирался. Он что, запал на тебя и пытается так добиться расположения?

— Это все? Все, что ты слышал? Честнее, Вудди!

— Честнее некуда, Флинт. Что с того, что какой-то идиот к тебе клеится? Я бы точно не стал об этом болтать. Мне плевать, в общем-то.

Недоверчиво хмыкнув, Флинт все же двинулся дальше:

— Догоняй, Вудди! — бросил он через плечо. — Пойдем в вашу башню вместе.

Чего? Какое там вместе? Этот тролль издевается что ли? Сегодняшний вечер переломал все представления о Маркусе Флинте, какие у Оливера успели сложиться за шесть лет. Зачем им, спрашивается, идти вместе?

Флинт, словно прочитав его мысли, объяснил:

— Ты ведь можешь попасться Филчу. Один будешь — еще минус час сна. Он тебя потащит к декану, та начнет разбираться. Пока суд да дело… — он помолчал, ожидая реакции Оливера, но ничего не последовало. — А я сразу же скажу, что тебя от Снейпа веду, что лично отслеживал твое наказание. Тогда Филч не станет придираться. Можешь не сомневаться, он поверит мне, — закончил он загадочно.

Как будто Оливеру пришло бы в голову сомневаться! В мозгах вообще был сплошной кавардак, ни одной связной мысли. Но идея пройти с Флинтом до самой башни приятно грела душу и рождала отнюдь не самые скромные мысли и мечтания. Оливер даже решил представить, что у них свидание. Вот ведь дурак!

Пусть Флинт не обольщается на его счет. Помочь он решил с Филчем, как бы не так! Наверняка поганец уже с утра знал, что отработка у Снейпа будет вместе с Вудом, и по-любому договорился со своими дружками устроить Оливеру темную. А разговор про нишу — это так, для отвода глаз. "Бдительность усыпляет, говнюк", — решил Оливер и припечатал:

— Без провожатых обойдусь. Мы с тобой, Флинт, не друзья, чтобы по замку вместе разгуливать. Не прибил сегодня, и на том спасибо. Привет своему воздыхателю передавай!

А вот это было лишним. Глаза Флинта налились кровью, ноздри раздулись. Он схватил Оливера за грудки и зашипел прямо в лицо:

— Не прибил, говоришь? Молись, гриффиндурок, чтобы и завтра тебе так же повезло. Пикнешь хоть слово кому-то, и никакой святой Годрик тебя не спасет, можешь заранее место на кладбище готовить. Бывай, Вудди! — с силой оттолкнул от себя (Оливер еле на ногах устоял) и, круто развернувшись, почти бегом направился к слизеринской гостиной.

Вот уж точно — гриффиндурок! Только что своими руками похерил все, что могло бы начаться. Нет, Оливер Вуд, не зря ты ни одного Кубка школы не взял. Чего такого Флинт сказал, что ты взъярился, как девка? Подумаешь, предложил составить компанию. 

«Заревновал никак, Вудди?» — пропел в голове ехидный тоненький голосок почему-то с флинтовскими интонациями. Долбоеб ты, Вуд, нечего сказать…

Так ругательски себя ругая, Оливер добрался до башни. Даже встретившийся Филч с своей настырной кошкой (Флинт, пикси его задери, накаркал что ли?) не стал докапываться и удовольствовался лаконичным:

— Я от Снейпа, с отработки, мистер Филч.

Идти в башню одновременно и хотелось, и тошно было, но ноги сами несли его. На душе было паршиво, хотелось скрыться от всего мира и жалеть, жалеть себя, упиваясь своей обидой на Флинта и на его внезапную заботу.

Хоть бы все уже разошлись, чтобы одному посидеть в гостиной хоть пять минут. Но не тут-то было!

В кресле у камина сидели, обнявшись, Фред и Анджелина.

— Оливер! — оба вздрогнули от неожиданности. — Ты только с отработки?

— Чем Снейп мучил на этот раз? — участливо спросил Фред.

— Карточки разбирал с названиями ингредиентов. Бессмысленное занятие, по-моему, — Оливер буквально рухнул в кресло и даже порадовался, что все же не один — так хоть можно было отвлечься от тоскливых мыслей.

— Точно, — с готовностью поддержал его Фред, — мне кажется, что Снейп их специально каждый раз путает, чтобы было чем нас занять.

— Вот и Флинт так же сказал, — брякнул Оливер, только потом осознав сказанное.

Две пары глаз уставились на него в немом вопросе.

— Он тоже отрабатывал наказание. Парой слов перекинулись, да и все. Флинт, оказывается, может разговаривать нормально, хоть и недолго.

— И вы что, говорили о Снейповых бумажках? — недоверчиво спросил Фред.

— А о чем еще? Это же Флинт, ведь не о стратегии на ближайший матч нам говорить.

— А… — начал было Фред, но Оливер рывком поднялся из кресла и пошел в спальню.

— Давай все, завтра, на свежую голову, — предложил он и пояснил, — спать очень хочется.

На самом деле ему вновь захотелось остаться одному. Задернуть со всех сторон полог, укутаться в одеяло и помечтать о Флинте. В сладком предвкушении Оливер забрался в кровать, закрыл глаза, в мыслях тут же замелькал Флинт.

Вот он выходит из душа. По стройному телу стекают капли воды. По упругим бицепсам, по груди, по рельефному прессу. Капли теряются ниже, там, о чем Оливер думал в эти дни чаще всего.

Воспоминание будоражило, волновало, заставляло желудок ухать, отзывалось напряжением и тяжестью в яичках.

Флинта хотелось до зубовного скрежета, до умопомрачения.

Если бы он отважился и хотя бы прикоснулся к нему там, в подземельях.

Оливер представил, как он мог бы положить Флинту руку на плечо и сам ощутить твердость его мышц. Или он мог бы взять его за руку, погладить ладонь и сцепить их руки в замок.

Флинт сразу бы все понял.

А потом… Потом он мог бы его поцеловать. Осторожно, почти целомудренно прикоснуться своими губами к его; правую руку Флинту на грудь, левой взять его за руку. Легко, невесомо. Пробуя и проверяя — позволит ли дальше.

И главное — не закрывать глаза, чтобы увидеть его близко-близко. Увидеть или, скорее понять и почувствовать удивление в серых глазах.

А потом осмелеть, углубить поцелуй. Прикусить нижнюю губу, едва-едва языком коснуться зубов. И при этом без остановки гладить широкую спину, чуть покатые плечи, мять крепкую задницу.

И перенестись с губ на шею. Оставить еле заметный след чуть пониже уха, там де отчетливо бьется пульс.

И уж, конечно, Флинт или он сам в мечтах не болтали глупостей и не оскорбляли друг друга.

Оливер опять невпопад вспомнил их разговор, и ему захотелось дать себе затрещину. Сильнее всего томила неизвестность: как Флинт поведет себя завтра. Сделает вид, что нынешнего вечера вообще не было? Или в отместку сделает какую-то гадость Оливеру?

Так, раздираемый внутренней борьбой между романтическими грезами и самобичеванием, Оливер забылся тяжелым сном.