— Син Цю, собирайся быстрее, иначе мы опоздаем, — устало вздохнул Чун Юнь, подпирая плечом дверной косяк. Он стоял здесь, казалось, вечность и ждал, когда же синеволосый наконец прекратит носиться по комнате.

Встреча с родителями мечника, похоже, волновала его самого даже больше, чем следовало, в то время как экзорцист был совершенно спокоен. Поймав юношу за руку, он притянул парня ближе к себе и нежно коснулся губами его лба, оставляя на нем легкий поцелуй. Взгляд любителя книг забегал сильнее, а на скулах проступил румянец. Чун Юнь любил наблюдать за смущенным парнем и при любом подходящем случае старался довести его. Словно бы мстил за все годы шуточек и розыгрышей.

— Эй, всё будет хорошо, слышишь меня? — заставив посмотреть в свои глаза,  двуручник коснулся бледной кожи щеки и невесомо погладил её большим пальцем. — Это всего лишь поход к твоим родителям. Ничего страшного не случится.

Син Цю кивнул, прильнув к чужой ладони, надеясь на продолжение ласки. И уже даже не боялся, ведь теперь мог в любой момент ощутить горячее тело под пальцами, крепко обнять парня. Он точно знал, что не будет отвергнут, что его так же крепко обнимут в ответ, дадут коснуться везде, где только он захочет.

— Да, ты прав, — ореховые глаза уставились в небесно-голубые, а на губах расцвела легкая улыбка.

Поддержка и отсутствие какого-либо давления со стороны двуручника помогли любителю книг со временем привыкнуть к своей «неправильности» и даже принять этот факт как само собой разумеющееся. Парень уже не дергался от каждого прикосновения, не пытался оттолкнуть Чун Юня, если тот вдруг лез обниматься в неподходящее по мнению мечника время. Нередко бывало и такое, что экзорцист намеренно дразнил юношу, касаясь его шеи, плеч и запястий сначала не используя стихию, дожидался пока тот расслабится, а затем концентрировал холод на кончиках пальцев. Невероятно милая раскрасневшаяся мордашка одаривала его после такого возмущенным взглядом. Порой такие махинации могли вызвать тихий стыдливый стон, ласкающий слух двуручника. Видимо, игры с температурой были достаточно приятны Син Цю, и это стоило взять на заметку.

— Ну что, идём? — нежно проводя кончиками пальцев за ушком и у линии роста волос, а второй рукой приобнимая за поясницу, тихо прошептал голубоглазый, выводя мечника из своих мыслей, а после приподнял его подбородок и нежно коснулся сухих и искусанных, но невероятно мягких губ юноши своими. Но не дал войти во вкус, почти сразу отстранившись.

Ещё не отошедший Син Цю лишь рассеянно кивнул, следуя за экзорцистом. Им и правда уже нужно было выдвигаться — родители синеволосого не любили, когда тот опаздывал. И все же он волновался. Не учудит ли чего его парень? Ведь Чун Юнь любил порой поиграть с Син Цю... По началу только наедине дразня прикосновениями, а через время начал зажимать его в совершенно различных местах, благо что малолюдных. Целовал его так горячо и страстно, что коленки начинали дрожать, а сдерживаться было так тяжело. За невероятно довольную улыбку на лице двуручника после каждой подобной выходки очень хотелось ударить его и запретить творить такое. Он был уверен, что скажи он хоть что-то против, голубоглазый немедленно остановился бы. Но юноша молчал, потому что тоже ловил от этого кайф, и лишь оставшись наедине с самим собой корил себя за извращенность своей натуры. И даже бесчисленные заверения экзорциста о том, что это совершенно нормально, помогали слабо. Конечно, та безграничная нежность и доверие, которым одаривал его обладатель ледяной стихии, те успокаивающие прикосновения при очередной панике быть раскрытым окружающими смогли дать ему уверенность в своей нормальности, но… Син Цю все еще боялся. Сколько еще времени должно пройти, прежде чем он полностью примет себя? Прежде чем он сможет открыться другим…

Чун Юнь никогда не давил, лишь дарил поддержку и любовь, доказывая мечнику серьёзность своих намерений. Показывая, что всегда будет рядом, всегда поможет, что не бросит. И все, что нужно было синеволосому, это время. Время на принятие себя и своих чувств в полной мере.

Вновь укутавшись в своих мыслях с головой, он и не заметил, как они достигли цели. Перед его глазами выросло величественное красивое здание торговой гильдии Фэй Юнь. Не знал дороги сюда только недавно прибывший турист или нечастый гость Ли Юэ. Но Чун Юнь жил здесь с самого рождения, а потому вопрос о том, откуда же он знал сюда дорогу, изначально являющийся глупым, растворился и ответа на себя не требовал.

Они стояли прямо напротив тяжелых дубовых дверей, вокруг по своему обыкновению сновали люди, создавая гул из бесчисленных голосов. Тяжело вздохнув, юноша опустил голову, но тут же почувствовал касание горячих пальцев к тыльной стороне своей ладони. Легкая улыбка коснулась губ любителя книг, незаметно для окружающих он погладил чужую руку, но сразу же убрал ее. И сделал это очень вовремя.

— Господин Син Цю! — через пару секунд услышал синеволосый знакомый голос. К ним спешил высокий короткостриженный брюнет, на носу которого сидели прямоугольной формы очки. — Вы наконец прибыли, господин. Ваш отец уже заждался Вас… Ох, вы привели гостя? — мужчина обратил внимание на стоящего рядом с Син Цю парня и уважительно поклониться. — От лица всей гильдии «Фэй Юнь» приветствую Вас и надеюсь, что вы хорошо проведёте время.

— Благодарю, Сюй, — кивнул мечник, легко улыбаясь, а после сделал шаг вперед. Он прекрасно ладил с мужчиной, ведь провел с ним практически все детство, пока родители и старший брат были заняты делами гильдии. А потому, когда обзавёлся собственным жильём, то чаще поддерживал связь именно с ним. Намного чаще чем с семьёй, которая как обычно была занята делами.

— Вас ожидают в главном зале переговоров. Сопроводить вас?

— Нет необходимости, — покачал головой любитель книг, открывая главную дверь.

Внутри здание было таким же красивым, как и снаружи. И если синеволосый уже привык к оформлению дома, то глаза Чун Юня заинтересованно бегали то там, то здесь, цепляясь за самые различные детали. Вот тут висели великолепные картины, а чуть дальше стояла красивая фарфоровая ваза. Повсюду шёлковые занавески, расписанные необычайными узорами, и широкие ленты, как украшение стен. Син Цю видел эту заинтересованность, почти детское любопытство в глазах двуручника, и это казалось таким забавным. Хоть вид совершенно спокойного человека экзорцист и держал, мечник видел, как тяжело ему было останавливать тянущиеся к тяжёлой ткани гобеленов и глазурным фарфоровым фигуркам руки. Чун Юнь даже немного смутился, когда услышал знакомый тихий хохот. Он не мог сейчас напортачить, а потому вернул на лицо маску легкой отстраненности, следуя за юношей.

— Приветствую, отец, — как и полагалось нормами приличия, Син Цю поклонился, выказывая уважение к родителю. — Здравствуй, мама, — женщина легко кивнула, улыбнувшись сыну. Её длинные насыщенно каштановые волосы были собраны в аккуратную причёску и зафиксированы красивой заколкой. В ней поблескивали небольшие камни нефритов, делая её еще более привлекательной для изучения.

Главный зал переговоров был очень большим, в его центре стоял тяжёлый стол из тёмного дерева, а столешница расписана нежными цветами. Глазурные лилии, шелковица и даже цинсинь… На первый взгляд казалось, что их сочетание вовсе не гармоничное, ведь каждый из цветков обладал своим характером, не похожим на другие, и зачастую росли в отдалённых друг от друга областях. Но художнику удалось создать цельную композицию, приятную глазу и не противоречащую общему стилю остального дома.

— Прошу, садись, — мужчина, являющийся главой торговой гильдии, кивнул сыну и его спутнику на свободные места, а после прокашлялся и собрал листы в аккуратную стопку. — Что ж, раз уж ты подоспел вовремя, то тебе не удастся вновь отмахнуться от дел гильдии. Совсем скоро прибудут важные гости, потенциальные партнёры, — Чун Юнь буквально услышал разочарованный вздох и лишь краешком губ легко улыбнулся. Как же это было на него похоже... Настолько предсказуемо, что голубоглазый почти предвидел страдальческое выражение лица Син Цю. — После сделки мы обязательно познакомимся поближе с твоим приятелем.

— Почту это за честь, — в обычной своей манере ответил двуручник, на что мужчина одобрительно хмыкнул.

Мечник же в этот момент хотел сквозь землю провалиться, настолько неуютно он чувствовал себя. И лишь короткое, но такое нужное сейчас прикосновение горячих пальцев к своему запястью подарило успокоение. Экзорцист за все время их отношений уже приловчился подбирать момент, за что синеволосый был ему безумно благодарен.

Очередные скучные разговоры глав нескольких влиятельных компаний как обычно прошли мимо ушей любителя книг. Отдельные фразы, кажущиеся парню полезными, он конечно же запомнил и намерен был указать отцу на их важность, а то мало ли. Но как только внимание старших было обращено друг к другу, а речь мужчин зашла о праздновании заключения удачной сделки, как голубоглазый схватил Син Цю за руку и стремительно потащил за собой. Он не понимал, что происходит, но молча следовал за парнем. До того момента, пока не оказался в соседней комнате прижатый к ближайшей стене горячим телом двуручника. Щеки ярко вспыхнули, а ладони упёрлись в чужую грудь.

— Ты что творишь? — зашипел на экзорциста синеволосый, чувствуя, как дыхание сбивается. Долго держать возмущение на лице ему не позволили пальцы Чун Юня, горячими прикосновениями пройдясь по бедру и талии мечника, что заставило его смутиться лишь сильнее. А после и жадные губы, терзающие его собственные. Совсем скоро он опомнился, отстраняясь от внезапного, но такого горячего поцелуя. — Чун Юнь, прекрати! Нас увидят! — в голосе юноши сквозил страх, но нотки интереса и привычного азарта не остались незамеченными.

— Тихо ты, — опалив нежное ушко мечника своим дыханием, произнес голубоглазый, ловя сдавленный вздох парня. Приятно, черт возьми. — Если будешь держать себя в руках, то всё пройдет гладко, — влажный горячий язык прошелся по бледной шее широкой полосой, намеренно провоцируя на стон. Затем мягкие короткие поцелуи прошлись по линии подбородка зацепили уголок губ, но жестоко обломали потянувшегося за большим юношу крепко сжимая в ладони молочную кожу бедра, не скрытую шортами. — Ты ведь и сам этого хочешь, правда? Ну скажи мне, Цю, чего ты хочешь?

— Нельзя… нам нельзя… нужно остановиться, — всё ещё борясь с самим собой, шумно выдохнул Син Цю, схватившись за чужие плечи. Буквально за стеной находилась большая группа людей, а Чун Юнь вот так вот бесстыдно касается его, говорит невероятно смущающие вещи и ухмыляется так хищно… Чтобы подавить рвущийся наружу стон, мечник закусил собственную ладонь и откинул голову, зажмурившись. Сейчас было не лучшее время для признания родным о том, кого любишь, но… Разве мог он противиться искушению? К тому же голоса за стеной становились всё тише, отдаляясь. Дрожащие пальцы сжали мягкую ткань рукава двуручника, когда юркие ладони надавили на поясницу, а после спустились пониже, и тот принял это за разрешение продолжить. Адреналин делал своё дело, азарт кипел в крови, а сердце билось так громко, что только его стук мог спалить их непотребства. Терпимо было до того момента, пока горячие пальцы не проникли под ткань шорт и нижнего белья. Жалобные всхлипы и протяжное приглушенное мычание Син Цю, тихие порыкивания на красное от смущения ушко и распаляющие желание еще больше фразы Чун Юня заводили обоих лишь сильнее. Стоило ли говорить, что синеволосый миллионы раз умирал и вновь возрождался, пока пылающие жаром ладони, на какие-то жалкие мгновения становясь ледяными, а потом возвращая привычную температуру, творили с ним невероятное, а губы юноши сминали его собственные, приглушая несдержанные, слишком громкие звуки. Мечник готов был выть от получаемых ощущений, колени дрожали, переставая давать поддержку, а ореховые глаза заволокло мутной пеленой. И если бы не сильные руки двуручника, зажимающие обладателя водной стихии между собой и стеной, то тот давно бы упал, не способный самостоятельно держать равновесие. Отчаянно цепляясь за чужие плечи, Син Цю всхлипывал и молил экзорциста быть быстрее, а тот повиновался, покрепче перехватывая мечника за поясницу одной рукой, второй же ускоряя темп. И одним только Архонтам известно, каких сил синеволосому стоило не простонать на всю комнату, когда удовольствие накрыло с головой.

— Что это, мать твою было? — уже порядком отдышавшийся, но все еще невероятно смущенный, парень взглянул на довольно улыбающегося двуручника. Получив ленивый удар в плечо, тот и вовсе рассмеялся. Приятные вибрации воздуха возмутили мечника. — Да что тут смешного?! Нас могли в любой момент увидеть! — шикнул на него любитель книг.

— Не ври сам себе, Цю. Если бы ты хоть на секунду засомневался, то оттолкнул бы меня, так ведь? — ответ ему не требовался, ведь он слишком хорошо знал синеволосого. В его голове всё всегда было просчитано на пять шагов вперед. Если бы действительно был хоть какой-то шанс обнаружения, ничего бы не случилось.

— Мх… выходит, что ты прав, — проворчал мечник, показав экзорцисту язык.

— Хей, а ну прекрати! Не боишься, что я его откушу?

— То же мне, — весело фыркнул он в ответ и поднялся наконец на ноги, поправляя одежду. — Нужно вернуться. Думаю, как раз готов ужин. Надеюсь моркови там… Ты что, даже дверь не запер?

— А что, нужно было? — с садистским наслаждением Чун Юнь наблюдал, как щеки и кончики ушей мечника вновь окрашиваются красным. Искреннее негодование готово было сорваться с искусанных губ, но смущение было сильнее, и все, на что хватило Син Цю, это невнятное бормотание.

И в корне неправы были те, кто утверждал, что Чун Юнь холодный, словно воплощение дарованной ему стихии. Он был невероятно горячий, словно пылающий огонь. Кому же, как не Син Цю, об этом знать наверняка?