Порче в быту прекрасен.

Жить с ним – буквально все, о чем когда-либо мог просить Кимхан. Уже в первые выдавшиеся выходные, проведя с парнем в доме три дня подряд, он понимает, что ему комфортно. Милый, теплый и улыбчивый Ангел рядом ощущается, как свет. И даже характер, который Порче никогда не считал нужным прятать, добавлял мальчишке шарма.

Делал Че особенным.

Кима от парня вело.

Это было, как в книгах. Как уснуть. Сначала постепенно, а потом яма. Ким из своей выбираться не желал.

Первые звоночки появляются очень рано. Слишком рано, по мнению Кима. Уже в первый месяц, мужчина начинает замечать, что Порче ведет себя странно. Ким не раз ловил парня на том, что тот останавливает себя от касаний или резко переключается с задумчивости на веселье, стоит старшему вырулить из-за угла. Ким долго размышляет о том, что происходит, планирует уже поговорить с Че, но потом, после второго месяца, когда они совсем друг к другу привыкают, загадка разрешается сама собой, окуная Кима едва ли не в амок.

Все начинается с малого.

Они в кровати, оба после относительно тяжелого дня. Порче разморенный прелюдией, мягкий и податливый, очень нежный. Ким не может оторваться от плавных изгибов смуглой спины, даже когда двигается внутри. Они сегодня в первый раз без презервативов, все ощущается совсем не так, как обычно.

Куда интимнее, куда ближе. Но Че все равно настаивает на том, чтобы быть спиной, потому что так удобнее двигаться, противясь желанию Кима смотреть в яркие карие глаза. Мужчина двигается немного резче, чувствуя, как сжимаются стенки, и наклоняется к уху парня.

– Я слишком близко. Ты как?

Порче поворачивается, сжимаясь сильнее, ловит его губы своими, лижется и двигается навстречу.

– Давай. Потом добьешь меня.

У них это не было проблемой. Одинаковое либидо совершенно не гарантировало одинакового времени и количества стимуляции. Порче нужно было немного больше, и, обычно, это сглаживалось резинкой, которая стягивала на себя часть ощущений Кима. Мужчина делает себе пометку об этом в свой воображаемый блокнотик.

Порче выгибается как будто бы сильнее, вырывая Кима из мыслей и опрокидывая сразу в оргазм. Мужчина делает еще несколько движений, прежде чем выйти из парня, и тут же садится на пятки сзади, наблюдая за тем, как из сжимающейся гладкой дырочки вырывается плотная молочная капля спермы. Его руки ложатся на округлые половинки, и Че выгибается снова, раскрываясь сильнее.

– Нравится вид?

– Очень, детка.

– Да пошел ты.

Порче дышит загнанно, мышцы сжимаются сильнее. Ким оглаживает вход пальцами и тянется за смазкой к тумбочке. Парню тоже нужна разрядка. Шальная мысль возникает в его голове. Ким придвигается ближе, раздвигает руками упругие округлые половинки и слизывает каплю с мягкой кожи, проводя дорожку выше ко входу.

По языку расползается сладкий вкус ежевики и горечь спермы.

Порче дергается, стонет высоко и удивленно, а после резко отодвигается, вырывая тело из его рук.

– Ким, не надо.

Мужчина устраивает парня в обратное положение, льет немного смазки на пальцы и оглаживает ими вход, не встречая сопротивления этим действиям. Двигается к лицу парня, по пути касаясь округлого плеча, и заглядывает в глаза.

– Тебе неприятно? Больно? Плохо?

Порче краснеет щеками совершенно прекрасно, одновременно умудряясь подаваться бедрами на его пальцы внутри, сжимаясь вокруг них. Ким серьезен, смотрит на мальчишку и целует, успокаивая.

– Нет. Просто...

– Ты не хочешь или просто смущаешься? – мужчина улыбается, смотря на закатившиеся глаза.

– Киииииииим.

– Порче? – мужчина полностью вынимает пальцы из тонкого тела, стараясь все же заполучить ответ на свой вопрос.

– Второе.

– Я хочу тебя вылизать. Обещаю, Ангел, тебе понравится.

Порче, видимо, не находит в себе силы сопротивляться и только кивает. Ким возвращается к шикарной заднице своего Че и снова разводит половинки руками. Язык проводит дорожку по входу, легко раздвигает кончиком мягкие стенки. Парень внезапно стонет высоко и протяжно, а после сам растягивает ягодицы в стороны, освобождая руки Кима.

Мужчина от шанса не отказывается, и в припухший вход входят два смазанных пальца, пока язык вылизывает вокруг, спускается ниже к мошонке. Ким делал римминг и раньше, но никогда – после оргазма. Новый опыт чертовски завлекает мягкостью и нежностью, ответными громкими стонами Че и тем, как внутри становится туго даже для двух двигающихся пальцев.

Под конец Ким просит парня перевернуться, двигаясь внутри резче и жестче, ртом накрывает напряженный ствол. Порче стонет в удивлении снова, цепляется пальцами за его волосы. Ким чувствует, как Че пытается оттянуть его от себя, когда начинает кончать. Видит, как расширяются оленьи глаза, когда Ким выпрямляется над парнем и сглатывает сперму, следом вынимая пальцы из разнеженного тела, облизывая и их.

Мужчина тянет парня на свою грудь, устраиваясь удобнее, даже не заботясь о том, чтобы накрыться. Че тянется за поцелуем, с энтузиазмом вылизывает его рот, забирая ежевику, горечь спермы и смазку с языка. Парень отодвигается и смотрит на него странным, нечитаемым взглядом.

– Что? – Ким не совсем понимает, в чем проблема.

– Ты не думаешь, что это противно?

Че смотрит прямо ему в глаза, подняв голову и положив ее на сложенные руки. Ким закатывает глаза и стонет в потолок, придвигая парня ближе к себе. Устраивается удобнее, смотрит в ответ.

– Что в этом не так? Иногда вкус может быть не очень, но в целом в этой практике ничего противного нет.

– Мак считал это грязным. Никогда даже не сосал без резинки.

Это даже звучало отвратительно.

Ким тянется к мягким губам, давая себе время переварить информацию о том, что такое потреблядство – довольно обычно для людей, вроде его кузена. Напоминает себе, что калечить придурка нельзя, и, что сомнения светлого Ангела будет легко исправить.

Порче заслуживает, чтобы ему поклонялись.

– Мне плевать, – Ким переворачивает их, нависая над Че и тут же спускаясь к шее, – ты слишком прекрасный, чтобы я не хотел взять все, что ты мне позволишь.

Порче смеется. Счастливо и тепло, обвивая его конечностями, прижимаясь ближе. Киму нравится прятать под своим телом мягкого и нежного мальчишку, греть своим теплом, получая не меньше в ответ.

Ким надеется, что это – единичный случай, что это – вообще не то, чем кажется.

Реальность продолжает бить его по лицу, не смущаясь тыкать его носом в проблемы. Решаемые, но больные.

Ким приходит из студии. На улице вечер, дома свет горит только в кабинете. Он бросает вещи рядом с диваном и поднимается по лестнице. Порче стоит у огромной пробковой доски, в динамиках играет что-то неуловимо магическое, совсем без слов, чтобы не отвлекало от работы. Ким подходит сзади, обнимая за живот, притягивая ближе. Рассматривает несколько листов с метками и флажками, впервые видит Че за таким занятием.

– Что это тут у тебя?

Порче накрывает его руки на животе своими, слегка поворачивает голову, и Ким наклоняется, чтобы поцеловать уголок сомкнутых губ, получить клевок в щеку в ответ.

– Разбираю новую рукопись.

Ким гордился Порче невероятно, когда после практики парню предложили устроиться в издательство. Это был не полный рабочий день, большей частью вообще работа из дома, но парню нравилось быть чем-то занятым, помимо учебы. Мужчина показывает пальцем на цветные кнопки, воткнутые прямо в середину набранного текста.

– А это?

– Это сюжетные дыры.

Ким еще раз смотрит на доску, оценивая примерное количество точек на странице.

– Это же дуршлаг.

Порче смеется, разворачиваясь в его руках и закидывая руки на плечи, тянется за нормальным поцелуем. Ким прижимает парня ближе, сильнее обхватывая руками тонкую мягкую талию. Че отодвигается и через плечо еще раз сморит на доску.

– Дубай вырос посреди пустыни, Ким.

Ким улыбается, соглашаясь с утверждением. Порче разбирался в литературе куда лучше него. В музыке все было совсем не так, как на бумаге. Чтобы рассказать историю, у него не было двух сотен страниц и всех слов мира. Только четыре минуты и мелодия.

– Уже поздно. Может закажем ужин?

Порче в его руках внезапно деревенеет. Смотрит испуганно, дергается, словно хочет вырваться из рук, но Ким не дает, держит мягко, начинает гладить подрагивающие лопатки. Когда парень начинает говорить – становится похожим на дрожащего в страхе совенка.

– Я забыл вещи снять и не успел с ужином, прости, Ким. Начал рукопись и во времени потерялся, совсем замотался, я исправ...

Ким целует парня, обнимает ладонью нежное лицо. Заглядывает в самую глубину оленьих глаз.

– Тихо. Иди сюда.

Обнимает, поглаживая ладонью голову перебирая темные пряди, целуя макушку. Осознание приходит внезапно, грустной и тяжелой волной накрывает всего целиком. Ким знал, что ничего хорошего из отношений с Макао парень не вынес, судя по поведению кузена. Порче даже не понимает, видимо, что с ним что-то не так.

Ким понимает, насколько все плохо, в самый не подходящий для этого момент.

Снова в постели.

Порче сидит на нем, теплый и нежный, совсем немного уставший. Ким тянется руками к тугим бедрам, не получая никакого сопротивления в ответ, оглаживает ягодицы, после стягивает с парня домашнюю тонкую футболку. Когда его руки снова оказываются на ягодицах, Че вдруг смотрит ему в глаза. Ким чувствует, как мышцы взволнованно дергаются под его ладонями.

– Может минет?

– Не хочешь сегодня?

– Прости...я...просто...

Парень тушуется, выглядит смущенно, хочет даже спрятать лицо в его шее, но мужчина не дает. Поднимает руки, поглаживая теплые плечи, касается лица. Че тянется к ласкающей руке, целует основание кисти, прикрывая глаза дрожащими веками, и Ким начинает серьезно волноваться.

– Что-то болит?

Он осматривает тело парня на предмет повреждений, но кожа чистая, не считая пары вчерашних меток. Парень снова смущается, отводит глаза, избегая зрительного контакта, но с места не двигается.

– После вчера...прости...

Вчера они перебрали. Утром Порче решил его объездить, а после оргазма не дал выйти, веля заканчивать внутрь. Ким старался быть осторожнее, но все же после душа уговорил Че воспользоваться мазью, чтобы наверняка. А вечером парень залез на него еще раз, на этот раз вел себя совсем жадно, не отпуская его, пока от третьего оргазма на члене не начали разъезжаться тугие дрожащие бедра.

– Ты молчал весь день? – парень отводит взгляд, но Ким берет его за подбородок, заставляя смотреть на себя, – совсем больно? Давно? Детка, ответь мне.

– Угомонись, папочка, – Порче словно впадает в защиту, издевательски тянет гласные, вырывается из его рук, усаживает ровно, – мне нормально, можешь трахать, если хочешь, только смазки побольше возьми и можно я тогда сам растянусь?

– Нельзя, – Ким хватает парня за руку, притягивая ближе, смотрит в глаза твердо, заставляет верить каждому сказанному слову, – если тебе не комфортно после или во время, или просто так посреди дня плохо стало – я хочу знать, Порче. Можешь сколько угодно выебываться, но мне не все равно.

Че смотрит в ответ, кивает и, все же, прячет голову в его плече. Ким не сопротивляется, обнимает за плечи, накрывая их обоих покрывалом и устраиваясь удобнее на кровати. Парень обхватывает его сильнее, прижимается ближе. Шепчет едва слышно:

– Оно не так сильно болит, чтобы прям отказаться.

Ким гладит парня по волосам. Выдыхает тяжело и тянет от себя, снова смотря в глаза.

– Похуй на секс. Я сейчас принесу твой любимый горячий шоколад, заверну в рулет из пледа, и мы об этом поговорим, – Че непонятливо кивает, но слезает с колен, позволяя Киму встать, – А потом я сломаю Макао жизнь, блядь.

Порче улыбается и укутывается в покрывало, притягивая тонкие длинные ноги к груди и закрывая стопы краем ткани. Ким понимает, что в светлом мальчишке куда больше милого и феминного, чем его Ангел хотел бы показать. И язвительная саркастичная оболочка – защитный механизм для сладкой детки, который парню пришлось в себе создать.

Он стуканет на кузена Поршу.