Зяблики, чирикая, слетаются на пшено.
Ци Ци улыбается им, кивает. Солнце светит сквозь листву и хорошо так. Спокойно. Одна птичка, вторая, третья… она помнит, что любит их, это даже записывать не надо. Четвертая, пятая… они слетаются на пшено, что она приносит. Шестая, седьмая… Бай Чжу обещал сегодня покормить их с ней, но он так занят…
Когда Ци Ци говорит об этом Люмин, — светлые волосы, светлые глаза, светлая улыбка, — то та становится грустной такой. Гладит её по голове и говорит не записывать ничего, что Бай Чжу обязательно скоро будет. Ци Ци верит, кивает, а зяблики всё чирикают…
Она ждёт, смотрит на солнце, слегка щурясь. Солнце — это хорошо. От него не жарко, но тепло. Люмин — как солнце. Или скорее как тот огонёк света, по ночам бывает… она названия не помнит, но знает, что если схватишь, то он потухнет. Бай Чжу называл так… называл так… Ци Ци не помнит и качает головой, недовольная.
Зяблики улетают, наевшись.
Тёплая рука берет её и уводит.
Солнце всё светит.
Иногда ей кажется, что раньше Ли Юэ был чуть другим. Что домов было поменьше, теперь к заметкам о пути к хижине Бубу добавляются ещё одни. Ци Ци старается, она помнит, но почему теперь Бай Чжу не помогает ей дойти, как раньше? Когда она спрашивает Люмин об этом, та грустной становится. Смотрит на своё отражение рядом, — только одежды тёмные такие, да не улыбается теперь почти, — и качает головой. Грустная… это плохо. Ци Ци тоже грустно от такого, так что она старается меньше спрашивать, ведь Бай Чжу обещал, что скоро придёт. Вот, она записала…
Иногда перед глазами мелькают вспышки-воспоминания. Ци Ци пытается их удерживать, но это сложно, почти как пшено, так же сквозь пальцы просачивается. Пальчики у неё маленькие, такими трудно что удерживать, но она пытается.
руки у бай чжу холодные-холодные, она за них держится, но он молчит. люмин плачет, её обнимает мальчик-отражение. ци ци смотрит, хочет утешить, но бай чжу спит, нельзя будить. руки только холодные-холодные. «он пожертвовал всем». и глаз бога тусклый такой, мутный. ци ци берет его осторожно, вкладывает в холодные пальцы.
бай чжу потребуется, когда тот проснётся
В себя она приходит на набережной, не зная, как сюда пришла. Оглядывается непонимающе. Луна наверху такая яркая, но было же солнце…
Девушка мёртвая подходит к ней, руки её напоминают угли и сама она — уголь. Ци Ци вспоминает как раньше не любила её жар, но жара нет, истлел он. Как же звали фальшивую девушку?.. Ци Ци помнит, что не любила её, боялась. Теперь не боится, девушка лучше, чем кажется. Она говорит, что ждёт Бай Чжу и девушка-жар тоже грустнеет.
А раньше она была девочкой…
Зяблики слетаются, пшено в пальцах. Люмин рядом, говорит о чём-то. Ци Ци улыбается, ей нравится. Она обещает себе запомнить этот день. Хороший. Не жаркий, но приятный. Зяблики чирикают и кажется, что их так много. Первый, второй, третий… Бай Чжу они понравятся. Четвёртый, пятый…
— Красиво… — выдыхает Ци Ци. Люмин протягивает ей ещё пшена, оно проходит сквозь пальцы, но Ци Ци правда пытается удержать.
Шестой, седьмой.
Чириканье.
И она ждёт, когда придёт, погладит привычно по голове, улыбнётся. У него красивая улыбка была, хоть она и не может вспомнить его лицо. Чан Шэн засмеётся так, шипяще. Она же змея, что ещё ждать…
Восьмой, девятый…
Воспоминания мелькают перед глазами, но такие мутные, неясные…
не бойся, ци ци, мы должны помочь друзьям//ты главное запиши, сколько трав с собой возьмём//молодец, ци ци//держи меня за руку, ладно?//всё будет хорошо//возможно, если победим, то моя болезнь…//настало время свергнуть ложных богов//подумать только, селестия падёт//мои раны…//сосчитай до десяти и я приду, ладно?//так многого не узнал…
Зяблики улетают, напуганные слишком резким движением.