У Питера к Тони нездоровый интерес и костяшки в крови. В крови, потому что вместо боксерской груши он использует стены, заменяя боями любовь. У Питера к Тони пачка сигарет на двоих и соревнования «кто круче приземлится», когда это совсем не в тему. У Питера к Тони куча вопросов, которые останутся незаданными. Он бы рад их задать, да только «что скажут люди» (а вообще, должно быть похуй на них)? Он смотрит на Старка влюбленными глазами и думает, «когда же тот заметит?!» (нельзя иметь такие глаза в неполные шестнадцать лет). Старк не замечает, но треплет Питера по макушке и это то, на что Паркер расчитывает каждый день и без чего умрет, как без кислорода. И он бы рад завязать, прекратить всякое общение, но каждое «молодец, пацан» заставляет в груди мертвое сердце биться так, будто оно живое. Питер рад бы не страдать каждый раз, когда ему говорят перестать, вот только легкие скручивает спазмом и на асфальт падает кровь, когда он представляет себе жизнь без его голоса, без его взгляда и без его прикосновений. У Питера разрывается сердце, у окружающих же лопается терпение (он всегда был упрямым).
У Питера к Тони странная привязанность и кружка кофе на двоих с утра. У Питера к Тони «ну как я вам, мистер Старк?» и щенячий восторг в глазах. У Питера к Тони три слова, что горят на устах. У Питера к Тони порезы и шрамы, что останутся на руках. У Питера к Тони отсутствие ритма и стихи, в которых нет рифмы (но она звучит как-то сама собой). У Питера к Тони много чего и три слова, что режут горло не хуже ножа.