Комната Софи была уютным уголком, наполненным ароматом благовоний, смесью опрятности и хаоса. Книги были сложены на полках, некоторые прислонены друг к другу, в то время как другие были разбросаны по полу.

По комнате летала одежда, отброшенная в чувствах волнения и жгучей нервозности. Софи хотелось быть красивой в глазах Нанами, хотелось, чтобы её внешний вид отличался от того, какой он видел почти каждый день на своих лекциях.

Если с бельём проблем не возникло, то с верхней частью было иначе. Что-то смотрелось слишком вызывающе, что-то слишком официально, а что-то вообще не соответствовало погоде.

Застонав от осознания, что приготовить наряд надо было вчера, Дюпен села на колени перед шкафом и заметила край тёмно-зелёного трикотажного платья, больше похожего на очень длинный свитер.

Девушка заулыбалась и сняла с вешалки всю другую одежду, чтобы добраться до заветного платья. Приложив его к себе перед зеркалом, она подпрыгнула на месте с широкой улыбкой. То, что надо.

Платье выгодно облегало её фигуру, что было привлекательным и сексуальным, при этом оно закрывало колени, а шея была закрыта воротом. Идеально для первого свидания.

Софи аккуратно положила платье на кровать и начала наносить лёгкий макияж, не забывая использовать стойкую косметику. На всякий случай.

От этой мысли лицо Софи покраснело и стало почти того же оттенка, что и бельё на теле. Она не отрицала своего желания и не пыталась оправдаться даже перед самой собой. Особенно после его поцелуя, после его возбуждения прижатого к её животу скованному одеждой.

Дюпен прикусила губу, тем самым «съедая» нанесённую помаду, не успевшую впитаться в губы. Если она сейчас не успокоит воображение и не перестанет думать о его теле, прикосновениях и поцелуях, придётся менять бельё, чтобы потом не чувствовать холода из-за излишней влажности.

Глубокий вдох, задержка дыхания и выдох. Повторённый несколько раз ритуал помог сосредоточиться на чём-то более спокойном, например на том, во что будет одет Нанами. Мысль о нём в более непринуждённой обстановке интриговала. Будет ли он по-прежнему излучать ту же атмосферу уверенности и загадочности, или она увидит его с другой стороны?

Закончив с волосами и макияжем, Дюпен в последний раз проверила свой телефон, убедившись, что у неё есть карта и метка геолокации, которую прислал ей Нанами. Девушка глубоко вздохнула и, схватив свою сумку и плащ, вышла из комнаты общежития, готовая отправиться на своё первое и невероятно желанное свидание в Японии.

Когда она шла к железнодорожной станции, волнение бурлило в ней, шаги были лёгкими, а сердце трепетало. Она не могла удержаться от улыбки, испытывая чувство головокружительного предвкушения, зная, что скоро она воссоединится с мужчиной, покорившим её сердце. Хитрая улыбка Нанами эхом отозвалась в её голове, и она не смогла сдержаться от ответной улыбки этому воспоминанию.

Войдя в поезд, она нашла своё место и достала телефон, чтобы ещё раз посмотреть письмо на электронной почте, в котором была ссылка с меткой на карте. Она хотела убедиться, что не заблудится в незнакомом городе. На экране заблестел адрес почты профессора: слитно написанные имя и фамилия. Софи с нежностью провела пальцем по его имени, пролистав до окончания письма.

Там, где обычно была рассылочная подпись «С уважением, Нанами Кенто», красовалась надпись, которую Софи не заметила ранее: «Я буду с нетерпением ждать тебя, Софи Дюпен».

Сердце подпрыгнуло и затрепетало, словно пыталось выпрыгнуть из груди. То, что происходило между ними, было за гранью фантастики, и ей до сих пор не верилось, что мужчина, бывший частым гостем её снов, вот-вот станет её мужчиной. Не профессором и не плодом жарких мечтаний, а… кем же?

Она обязательно об этом задумается и даже обсудит это с Нанами, но сейчас ей так не хотелось думать об этом и лишний раз себя волновать, что она решила включить аудиокнигу, чтобы она заглушила все её мысли, заставив сосредоточиться на сюжете.

И это сработало на ура. Софи поставила локоть на прорезиненный изгиб окна и смотрела на проплывающий мимо пейзаж, даже не замечая, как пролетает время.

Дюпен прибыла на станцию Обара и не могла оторваться от очарования города. Улицы были полны людей, воздух наполняли ароматы еды и сладостей, от чего у девушки разыгрался аппетит.

Фестиваль был в самом разгаре, свет и звуки создавали ослепительную атмосферу, словно звёзды вышли на закате. Но люди долго не задерживались у прилавков, уходя куда-то в горы, скрытые плотной стеной деревьев.

Софи глубоко вздохнула, ощущая как волнение накрывает её с новой силой, словно цунами, скручивая и подбрасывая стихийностью чувств. Иногда в голове пробегала пугливая мысль «А может убежать?», но она гнала её прочь, решив, что не должна выпускать птицу, приземлившуюся к ней в руки.

Дюпен, подходя к точке встречи, оглядывала толпу, в поисках высокого мужчины со светлыми волосами, выделяющимися среди моря голов. Сердце пропускало такты: страх, что он не придёт, холодил кровь в венах.

***

Нанами расхаживал взад-вперед по коридору колледжа Обара. Напряжение в воздухе было ощутимым, создавая вокруг мужчины тяжёлую ауру. Он в сотый раз смотрел на часы, и его сердце не желало успокаиваться, ощущаясь таким же быстрым, как после ежедневной пробежки.

Перерыв в конференции длился слишком долго и это начинало не на шутку нервировать, ведь время свидания было всё ближе и ближе.

Профессор, прослывший любителем цифр и уравнений, забыл узнать номер телефона Дюпен, оставшись без возможности сообщить о своей задержке.

Всю первую половину конференции он не мог сосредоточиться на ораторах, думая о Софи, её глазах и о том, чтобы побыстрее вернуть её в свои объятия. Его искренне нервировали подобные мысли и чувства, они не просто отвлекали, а занимали собой всё пространство его уставшего разума.

Нанами много лет не ходил на свидания, посвятив себя карьере, практикуясь и совершенствуясь. Это свидание либо сведёт с ума окончательно, либо поможет найти успокоение изголодавшемуся по чувствам органу для перекачки крови.

Мужчина достал маленькую фигурку нэцке из кармана плаща, с улыбкой разглядывая лысого монаха, уснувшего на тканном коврике. Фигурка напоминала ему о моменте, который положил начало их отношениям.

Из конференц-зала вышел мужчина и приглашающим жестом попросил профессоров пройти внутрь. Нанами Кенто последовал за другими, в нетерпении завершить уже конференцию.

Взглянув в большие окна, Нанами восхитился смешением красных, розовых и белых тонов, вспоминая фразу Софи «Il ne rendra la pareille que si le Sakura fleurit en novembre»^{Он ответит взаимностью только в том случае, если сакура зацветет в ноябре}. Девушка наверняка не знала японскую поговорку о невозможности момента и сказала то, что первое пришло в голову и ошиблась.

Слова Софи в тот момент звучали как вызов, и он не мог не поддаться ему, используя её ошибку как способ доказать свои чувства. Не многие иностранцы знали о фестивале Сики-дзакура в Обара, а ведь это было то самое место, где случалось, казалось, невозможное: осеннее цветение сакуры.

Нанами никогда не был романтиком, но даже он понимал, насколько этот день был особенным, и какие чувства испытает Дюпен, когда её же слова сыграют против неё.

Мужчина хмыкнул в кулак, скрывая за ним тихий смешок. Ему не терпелось встретиться у подножия горы и вместе подняться к цветущим деревьям.

Профессор обвёл взглядом зал, отмечая внимание на лицах собравшихся. Его взгляд метался между оратором и часами, причём последнее становилось всё более частым действием.

Разум находился в постоянном состоянии двойственности: с одной стороны, он пытался усвоить представленные концепции, проанализировать интересные теории; а с другой — его мысли постоянно возвращались к Софи, которая наверняка уже подъезжает к Обара.

Пока докладчик углублялся в тонкости теоремы, палец Нанами постукивал по подлокотнику кресла в ритме, который отражал глухие удары его сердца. Его поза была напряжённой, тело выдавало его нервозность.

Голос превратился в отдалённый гул, сменившийся тиканьем часов, каждая секунда отсчитывала время, приближая его к Софи. Его взгляд вновь метнулся к часам, и он нахмурился, поняв, что до встречи осталось не больше десяти минут.

Рука бессознательно вновь потянулась к фигурке нэцке в кармане, его пальцы коснулись гладкого дерева, прежде, чем вернуть её обратно.

Когда докладчик завершил выступление, Нанами прерывисто выдохнул, чувствуя, как тяжесть покидает его тело. Он поспешно собрал свои записи, шелест бумаги эхом отдавался в его ушах, когда он встал, горя желанием поскорее прибыть на место встречи.

Нанами покинул конференц-зал уверенной, широкой походкой, сердце быстро билось в груди, разгоняя кровь и ускоряя его. За окном уже появлялось закатное марево.

В тот момент, как мужчина вышел из здания, осенний ветерок коснулся его щёк: прохладный контраст с накаляющейся внутри него жарой. Медленно заходящее солнце окрасило небо в оранжевые и розовые тона, заливая кампус тёплым сиянием.

Охваченный беспокойством, он практически бежал к арендованному чёрному седану, его широкие шаги быстро сокращали расстояние. Сердце неистово колотилось, а дыхание вырывалось короткими, резкими рывками, когда он добрался до машины.

Бросив дипломат на заднее сиденье, он схватил букет пионов с заднего сиденья и бережно положил их на переднее пассажирское, их аромат наполнял машину, дурманя и без того растревоженный разум мужчины.

Он запрыгнул на водительское место, кожа заскрипела под его весом. Кенто с привычной лёгкостью завёл двигатель, вцепившись в руль длинными пальцами. Рёв двигателя эхом разнёсся по парковке, когда он выезжал задним ходом со своего места. Звук заглушал все его мысли, успокаивая его разум.

Поездка прошла как в тумане, нога Нанами сильно давила на педаль. Стрелка спидометра поползла вверх, машина петляла по узким улочкам Обары. Он взглянул на наручные часы и почувствовал дрожь в кончиках пальцев. Опоздал уже на десять минут.

Нанами прибыл на фестиваль Сики-дзакура, его сердце колотилось где-то в горле, пока он припарковывал седан, захрустев по гравию.

Схватив букет нежно-розовых пионов, он вылетел из машины, захлопнув за собой дверцу. Плащ развевался вокруг него, пока он бежал к месту встречи, его волосы растрепал ветер.

Лихорадочный взгляд метался по толпе в поисках знакомой фигуры. Его сердце не сбавляло темп, вселяя в тело всё новые и новые волны адреналина. Мысль о том, что Софи решит, что её бросили и уедет обратно, была невыносима.

Профессор подошёл к ларьку, где продавали плюшевые игрушки и, запыхавшись, спросил:

— Вы видели иностранку? Светлые волосы, невысокая.

Продавец с подозрением посмотрел на него, но, заметив букет в руках, успокоился и миролюбиво оглянулся в сторону парковой зоны с лавочками.

— Кажется я видел её там, — указал пальцем.

Нанами почувствовал облегчение и поблагодарив продавца игрушек, побежал в указанном направлении, ощущая предвкушение от долгожданной встречи. Он надеялся, что Софи не разочаровалась в нём.

***

Софи сидела на скамейке, скрестив ноги в лодыжках, её глаза были устремлены в экран телефона, пока она быстро стучала по клавиатуре, оставляя светящиеся дорожки текста.

«Он опаздывает. Я начинаю думать, что это была грёбаная шутка», — написала Софи, в её словах сквозило разочарование. Она закусила губу, сердце бешено колотилось в груди.

Ответ Ви последовал, на удивление быстро:

«Да ладно, Дюпен, кто из нас ходит на его лекции? Как часто этот старик шутит? Да и судя по его стояку, он явно неравнодушен к умным блондинкам со склонностью к литературе и морщинистым изюмам вроде него. О, так я же тебя описала, нет?».

Девушка покраснела, но не могла сдержаться от тихого смеха, который, к сожалению, не развеял её опасения.

«Я знаю, но он обычно не опаздывает и у меня нет его номера, чтобы спросить, придёт ли он и сколько мне тут ещё мёрзнуть».

«Может быть, он застрял в пробке? Или может задержали на конференции? Да и вообще, Дюпен, уверена, он тебя согреет», — пошутила Вероника.

Девушка закатила глаза, но она не могла не представлять такой сценарий. Её взгляд оторвался от экрана и в толпе, она заметила высокую фигуру со светлой макушкой. Он бежал к ней, его плащ развивался за спиной, а от привычной аккуратной причёски не осталось и следа.

Девичье сердце ёкнуло, когда она поняла, что это Нанами, его вид, такого непохожего на того сурового профессора, которого она знала, заставил её сердце трепетать, разнося тепло по венам.

Образ Нанами в тот момент был воплощением чистой уязвимости: без очков, запыхавшийся, краснощёкий и лохматый. Невероятное зрелище, даже несколько возбуждающе.

Кенто, наконец, добрался до Софи, его грудь вздымалась, когда он наклонился, положив руки на колени. Он тяжело дышал, его глаза были прикованы к Софи, которая отвела телефон от лица с выражением беспокойства и облегчения.

— Я приношу извинения, — его голос был чуть охрипшим от недостатка кислорода. — Конференция длилась дольше, чем ожидалось, и я надеюсь, что ты примешь эти цветы в качестве извинений, — он протянул ей букет изрядно помятых пионов.

— Спасибо, Нанами, они прекрасны, — глаза девушки сверкали, когда она поднесла букет к лицу, вдыхая сладкий аромат.

От его цепкого взгляда не укрылся румянец на щеках Софи, отражающий её волнение. Пальцы Нанами, державшие букет, слегка дрожали, и он чувствовал, как бьётся пульс в висках от избытка адреналина.

Его пьянил донёсшийся аромат духов девушки, вызывая лёгкое головокружение на фоне общего состояния. Он не смог удержаться и наклонился, его губы нежно коснулись прохладного уха:

— Ты прекрасно выглядишь, Дюпен.

Рука профессора нежно коснулась запястья Софи, отчего по его спине пробежали мурашки и он почувствовал, как тело реагирует на её присутствие. Откашлявшись, он спросил:

— Может продолжим путь к вершине горы?

Дюпен кивнула, её глаза продолжали всё так же гореть при взгляде на профессора. Она неуверенно взяла его за руку, переплетая с ним пальцы, тут же чувствуя, как он сжимает их крепче — собственнически.

Девушка, прижимая к груди букет, с улыбкой посмотрела на Нанами, её зелёные глаза сверкали в последних лучах заходящего солнца.

— Я слушала «Код Да Винчи» в поезде, — начала она мягким голосом. — Не думала, что меня так увлекут исторические тайны, и я сразу после «Ангелы и демоны» возьмусь за вторую часть. Идеальная книга для путешествий: автор так детально описывает все события, словно показывает кинофильм. Ты читал его романы?

— Да, несколько книг довелось прочитать, — он кивнул, сохраняя на лице выражение удовлетворения. — Я не уверен в теориях, поднимаемых в книгах, но всё равно признаю чтиво крайне занятным.

— Да, особенно мне понравилось то, как детально была описана идея тайных обществ, — девушка была рада, что смогла заинтересовать выбранной темой. — Стиль письма Брауна завораживает, а то, как он переплетает историю рыцарей-тамплиеров и Приората Сиона со Святым Граалем, просто невероятно.

— Действительно, это отличный способ заинтересовать читателей историей, — Нанами усмехнулся краешком губ. — То, что книга остаётся популярной, несмотря на исторические неточности, делает Брауна хорошим писателем.

Они продолжали своё восхождение в уютной тишине, их руки были переплетены, между ними росло чувство комфорта и связи. Солнце спускалось всё ниже, отбрасывая длинные тени, протянувшиеся вдоль тропы.

— Итак, Нанами, откуда ты так хорошо знаешь французский? — лукаво улыбнулась Софи.

— J'ai suivi deux ans de pratique et j'assiste également fréquemment à des conventions Mathématiques^{Я прошёл двухлетнюю практику, а также часто посещаю математические конференции.}, — Нанами сощурился, с улыбкой наблюдая восхищение Софи.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, — выдохнула она, нежно поглаживая его руку большим пальцем. — Думаю, глупо будет спрашивать тебя о Лувре, но бывал ли ты в парижских катакомбах?

— К сожалению, мне не хватило времени, чтобы их посетить, каждая минута свободного времени была расписана, — мужчина вздохнул, выражая искреннюю жалость.

— Они завораживают. Я посещала их, когда была подростком, — Софи поджала губы, размышляя. — Знаешь, странное чувство — ходить среди стольких костей людей. Заставляет о многом задуматься.

— Например, что не стоит откладывать чувства в долгий ящик? — он светло улыбнулся ей и, завидев впереди первые всплески нежно розового цвета, наклонился к девушке. — Не пугайся.

Дюпен не успела даже удивиться, как была прижата к мужскому телу и закинута на плечо сильными руками. Щёки девушки вспыхнули, когда профессор крепко прижал к себе за бёдра, не давая даже шанса шелохнуться.

— Нанами! — испуганно воскликнула она.

— Помнишь, что ты сказала мне после теста? — его голос сквозил довольной улыбкой, и он не смог сдержать порыва, чтобы не погладить Софи по гладкой поверхности плаща. — Кажется, это звучало так: «Il ne rendra la pareille que si le Sakura fleurit en novembre»^{Он ответит взаимностью только в том случае, если Сакура зацветет в ноябре.}? , — его голос на французском был таким бархатистым, словно мурчание кота.

Софи замерла и икнула от смущения, что он упомянул о том эмоциональном порыве.

— Кажется, да, — сконфуженно пробормотала она, безвольно повиснув на плече.

Цветы давно остались позади на ступенях и Дюпен смотрела на них с грустью — получить первый букет от любимого мужчины и так глупо потерять.

— Что же ты скажешь теперь? — Нанами опустил девушку на ноги, не спеша размыкать рук. — Ты веришь в мою «взаимность»? — испытующе заглянул в её глаза, засунув руку в карман.

Софи замялась, не зная, что ему ответить: она всё ещё не до конца осознавала реальность происходящего, слишком всё казалось фантастическим, словно она не могла проснуться от прекрасного сна.

Нанами грустно улыбнулся и достал маленького нэцке из кармана, демонстрируя его девушке.

— Когда я его увидел, вспомнил о тебе. Как ты заснула на парте, — с горькой улыбкой говорил Нанами, пока Софи шокировано смотрела на фигурку, которая словно бы вынырнула из её детских воспоминаний.

Глаза Софи расширились от недоверия, и её захлестнула волна ностальгии. Она вновь вспомнила своего дедушку, доброго, нежного человека со склонностью к коллекционированию нэцке. Он часто позволял ей поиграть с маленькими фигурками, каждая из которых представляла собой одно из существ японской культуры.

Дедушка искрился радостью, когда наблюдал за внучкой, и она часами проводила в его компании, узнавая об истории каждой фигурки. Это было дорогое воспоминание о её детстве, которое она бережно хранила после его смерти.

В тот момент осознание прошибло тело француженки, и едва заметные слёзы выступили в уголках её глаз. Она была уверена, что это и был знак от дедушки, о котором она так просила в кофейне. Нанами — правильный выбор.

— Софи, я долгие годы пытался проглотить чувства к тебе, — его пальцы нежно смахнули слёзы с её глаз, — боролся с желанием сблизится, узнать тебя не только как свою студентку, — их пальцы вновь переплелись. — Я больше не хочу быть твоим профессором, Дюпен. Я хочу быть твоим партнёром, твоим любовником, всем для тебя.

Руки профессора обхватили лицо Софи, его большие пальцы нежно провели по изгибу её щеки, и он наклонился, прижимаясь к приоткрытым губам в поцелуе. Он не пытался доминировать над ней, поглощая в поцелуе, напротив: движения были мягкими, нежными, сильно контрастирующими от их прошлых поцелуев.

Шокированная признанием девушка видела в его глазах уязвимость, которую он ранее не демонстрировал. Его тёмные глаза стали тёплыми, словно молочный шоколад, в них было столько внутреннего трепета, что не оставалось сомнений в искренности его слов.

— Надеюсь, теперь ты поверишь в мою взаимность, Дюпен, — мягко ей улыбнулся и развернул девушку к себе спиной, позволяя увидеть всю красоту природы.

Губы Софи приоткрылись от благоговения, когда она увидела открывшееся перед ними зрелище. Сакура, которая должна была распуститься весной, была в полном расцвете. Лепестки были нежного розового оттенка, красиво контрастируя с тёмно-зелёными и огненно-красными осенними листьями.

Эффект был захватывающим: ветер шелестел в ветвях, осыпая их нежным дождём лепестков. Воздух был насыщен сладким, опьяняющим ароматом цветов, смешивающимся с бодрящим ароматом осеннего воздуха. Солнце, стоявшее сейчас низко над горизонтом, пробивалось сквозь ветви длинными золотыми лучами, заливая всё вокруг тёплым, неземным сиянием.

Нанами обнял Софи за плечи, прижимая к своей груди. Он зарылся лицом в её волосы, глубоко вдыхая, словно запечатлевая их аромат в памяти.

— Это Обара, — прошептал он хриплым от эмоций голосом. — Место, где невозможное выражение превращается в реальность.

Софи закрыла глаза, чувствуя, как тяжесть мира спадает с её плеч. В этот момент она поняла, что находится именно там, где ей предназначено быть. Она положила голову Нанами на своё плечо и потянулась рукой к его щеке, чтобы погладить.

Лепестки сакуры мягко падали на землю, покрывая её мягким розовым ковром, а осенние листья лишь украшали их контрастируя и играя бликами.

Рука Нанами Кенто скользнула к затылку девушки, его пальцы нежно массировали кожу головы. От ощущений его пальцев по спине побежали мурашки, вновь разжигая дремавший огонь внутри неё.

***

Когда солнце опустилось за горизонт, вечернее небо окрасилось в густой тёмно-синий оттенок, а огни города начали мерцать, как звезды, превращая улицы в волшебный лабиринт света и теней. Прохладный ветер доносил стойкий аромат цветущей вишни, смешиваясь с аппетитными запахами закусочных и создавая изысканную симфонию, будоражащую аппетит.

Нанами и Софи пробирались сквозь людские потоки. Их переплетённые пальцы передавали друг другу чувство тепла и безопасности, а синхронность шагов говорила о гармоничности — не так-то легко девушке поспевать за мужчиной с такими длинными ногами. Но он не был слишком быстр, подстраиваясь под шаг Софи.

Пара остановилась у ларька с такояки и продавец, жизнерадостная женщина средних лет, приветствовала их с улыбкой, которая сияла ярче уличных фонарей.

— Два такояки и два кофе, верно? — уточнила она, уже виртуозно подготавливая шарики с осьминожьей начинкой.

Нанами кивнул и положив деньги на прилавок, вернул свой взгляд на Дюпен, словно стараясь запечатлеть каждый миг их встречи. Щёки девушки порозовели, сердце забилось чаще от волнения, словно ожидании чего-то чудесного.

Получив заказ, Нанами передал бумажный стаканчик, наполненный дымящимся кофе и, благодарно кивнув, Софи сделала первый жадный глоток. Она прикрыла глаза от наслаждения растекающегося тепла по телу, растворяющего остатки дневного напряжения.

Некоторое время они шли в молчании, наслаждаясь магической вечерней атмосферой, погружаясь в симфонию, городских звуков — отдалённые голоса, гул толпы и лёгкий перезвон посуды, смутно доносившийся до их слуха.

Пара проводила время, посещая развлекательные уголки фестиваля: с азартом испробовали удачу в тире, посетили павильон одори, подаривший им незабываемое зрелище — грациозные танцовщицы, словно парящие в воздухе, пленяли своей изящностью и утонченностью.

Шум радостных голосов и звонкий смех детей сопровождали их повсюду, придавая особое очарование вечеру. Они исследовали каждый уголок фестиваля: от парка аттракционов, до загадочных лабиринтов, где сверкали огни разноцветных фонариков.

Несомненно, самым увлекательным был момент, когда они, обнаружив импровизированную рыбалку, состязались в умении ловить рыбу, где каждый пойманный карась становился символом их маленьких побед. Игра в даруман, дополнительно подогревала их внутреннее соперничество, так что каждый удачный бросок вызывал настоящую бурю радости и смеха.

Когда на небе начали загораться звёзды, возвещая о скором завершении фестиваля. Толпы людей стали подниматься в гору, желая занять лучшие места для просмотра фейерверков. У Нанами, однако, были другие планы.

Взяв Софи за руку, он мягко увёл её прочь от остатков людской суеты, вглубь старого парка. Парковая зона, которую они искали, была тихой гаванью среди фестивальной суеты. Здесь, среди вековых деревьев, отбрасывающих длинные тени на пустые скамейки, царило поистине волшебное спокойствие. Лишь отголоски городского шума и пение ночных птиц напоминали о внешнем мире, создавая идеальный фон для их неспешного разговора. Они погружались в откровения, отбрасывая маски повседневных забот и позволяя нежным чувствам вспыхнуть новыми красками, подобно звёздам, что светили в Обара ярко, словно лампочки гирлянд. Время остановилось специально для них, окружённых шелестом листвы и едва слышными первыми залпами фейерверка.

Нанами, с нежностью, притянул Софи ближе, их тела слились в едином порыве, ощутив на себе весь романтизм момента. Фейерверки ярко вспыхивали, отражая свои яркие цвета на их лицах. Он чуть отстранился и посмотрел в глаза Софи, которые ярко сияли, переливаясь в отблесках фейерверков.

Губы Нанами вновь прижались к Дюпен в поцелуе, на этот раз с такой пылкостью, что у неё перехватило дыхание. Его руки блуждали по её телу, забравшись за края расстёгнутого плаща,  и обнажая её зелёное платье. Пальцы прошлись по спине, выпуклости бёдер и вернулись к нежному изгибу талии, словно открывая для себя контуры её тела.

Когда последние огни фейерверка растворись в ночном небе, Нанами вновь отстранился, его дыхание было прерывистым, а взгляд направлен в глаза девушки. Он наклонился к уху Дюпен, словно боясь, что их услышат и заговорил мягким, хрипловатым от возбуждения шёпотом:

— Ты доверяешь мне, Софи Дюпен? — дождавшись её кивка, продолжил. — Я снял номер в отеле... — пальцы скользили по талии, поднимаясь к груди, но не касаясь её, замерев на рёбрах. — Ты поедешь со мной?

От его тёплого дыхания у Софи по спине пробежали мурашки и сердце учащённо забилось, предвещая скорые события. Её глаза, казавшиеся сейчас почти изумрудными, встретились с его, тёмными и поглощающими — в них отражалось то же желание, что испытывала Софи. Она снова кивнула, и лёгкая, понимающая улыбка тронула уголки губ.

Профессор облизнул пересохшие губы, и они медленно расплылись в хищной усмешке, от которой у Софи в момент всё похолодело, чтобы в следующую секунду загореться пожаром в венах.

Взяв девушку за руку, Нанами повёл её к припаркованному неподалёку чёрному седану, открыл для Софи дверь, обошёл машину и сел на водительское место. Тонированные стёкла автомобиля обеспечивали им полное уединение от посторонних глаз.

Заведя двигатель, Нанами протянул руку, положив её на бедро девушки. Софи почувствовала жар, исходящий от его ладони, и волна возбуждения захлестнула её, заставив свести ноги, пока его пальцы нежно сжимались на коже, посылая всё новые и новые заряды желания по телу.

Поездка в отель была наполнена молчаливым напряжением, воздух между ними сгустился, и даже окна запотели от их тяжёлого и резкого дыхания. Нанами не отрывал взгляд от дороги, но его хватка на бедре усилилась, костяшки пальцев побелели. Желание, написанное на его лице было осязаемым.

Как только они подъехали к отелю, Нанами помог Софи выйти из машины, его рука крепко сжимала её талию, а ткань плаща трещала от натуги, словно вот-вот порвётся. Они поднялись на третий этаж, двери лифта закрылись за ними, отрезав от остального мира и пройдя по коридору они оказались перед своим номером. Щёлкнула ключ-карта, и дверь открылась.

Мужчина буквально втащил Софи в комнату, дверь за ними тихо закрылась, и замок пикнул, оповещая, что теперь они заперты. Он повернулся лицом к Софи и медленно приблизился к ней, излучая глазами буквально осязаемую похоть. Пальцы профессора возились с пуговицами своего плаща, снимая его и небрежно отбрасывая в сторону.

Под плащом на мужчине был коричневый свитер, и, когда его руки потянулись, чтобы снять его через горло. Дюпен зачарованно наблюдала, как напряглись его мышцы под тканью, и она не смогла сдержать горячий вздох, когда перед ней предстал обнажённый торс.

Движения Кенто были нарочито медленными, он наслаждался каждым моментом, каждым прикосновением, каждым ощущением. Он встал перед Софи, не сводя с неё глаз, и расстегнул молнию на её бежевом плаще, обнажив зелёное трикотажное платье с высоким воротом. Большие руки профессора переместились к краю юбки, тягуче медленно поднимая её наверх, чтобы стянув его через голову, прижаться в поцелуе к губам Дюпен.

Он опустил глаза и облизнул губы, оглядывая полуобнажённое тело в красном белье, голод в его взгляде заставил Софи покраснеть и попытаться застенчиво закрыться. Его пальцы скользнули вниз по её руке, нежно целуя кончики пальцев.

— Не закрывайся, позволь увидеть тебя, — мягко попросил Нанами, с нежностью заглянув в глаза Софи.

Дюпен выдохнула, сквозь плотно стиснутые зубы, и, привстав на цыпочках, притянула мужчину к своим губам, пальцами зарываясь в светлых волосах. Поцелуй был глубоким, страстным и голодным, их языки исследовали рты друг друга, словно пытались вырвать все секреты, когда-то сокрытые ими.

Нанами напористо наседал на Софи, заставляя её отступать вглубь номера, пока она не упёрлась в кровать, он мягко толкнул девушку, позволяя её телу рухнуть на белоснежные простыни.

Губы мужчины прошлись по чувствительной коже её шеи, нежно прикусывая бьющуюся венку, вырывая протяжный стон с губ Софи. Её глаза были широко раскрыты, грудь вздымалась при каждом затруднённом вдохе. Нанами улыбнулся и выдохнул в шею, поднимаясь выше, прикусывая мочку уха.

Свободная рука потянулись за спину девушки, расстёгивая бюстгальтер и снимая его, покрывая поцелуями открытые участки кожи. Он взял один из её сосков большим и указательным пальцами, нежно пощипывая, пока второй нежно посасывал, потягивая на себя, заставляя девушку выгибать спину ему навстречу.

Пальцы скользнули ниже, оглаживая бархатистую кожу, скользнув под пояс трусиков. Бёдра Дюпен дёрнулись, когда его пальцы коснулись влажного, набухшего клитора.

— Влажная... — прошептал Нанами, выпустил сосок изо рта и улыбнулся, увидев, как покраснела Софи под ним.

Он спустил трусики с её бёдер, оставив совершенно обнажённой, жаждущей его. Нанами прижался к приоткрытым губам девушки с той же жаждой, что видел в ней, не разрывая поцелуя, он нервно расстёгивал ремень и, схватив запястья Софи, которые она скрепила у него на плечах, стянул их вместе и привязал к изголовью кровати. Это была игра, которая нравилась им обоим — нежная форма доминирования.

Под пристальным взглядом, Нанами расстегнул ширинку и снял штаны вместе с боксёрами, обнажая твёрдый член, с влажной от предэякулята головкой. Софи не могла не отметить, что профессор был невероятно одарён не только размером, но и эстетически сложен. Мышцы под его кожей перекатывались, заставляя девушку желать ощутить его силу на себе — быть прижатой этим телом.

Профессор опустился на колени, между раздвинутыми бёдрами Дюпен, и наклонился, раздвигая половые губы большим и указательным пальцами, и скользнул языком от её входа к клитору. Спина Софи выгнулась дугой, её бёдра непроизвольно дёрнулись навстречу языку.

Нанами усмехнулся от её реакции, выдохнув и обхватил клитор увереннее, нежно посасывая и быстро лаская языком. Стоны девушки становились всё громче, её ноги дрожали, цеплялись пальцами за простынь, натягивая её, удовольствие нарастало и она чувствовала приближение оргазма.

— Подожди, милая, — оставил жаркий, многообещающий поцелуй на её бедре. — Если ты кончишь чуть позже — достигнешь наибольшего значения экстремума, а если сейчас — наименьшего.

Оставил поцелуй на её влажности и, дразня, проник языком во влагалище, пройдясь по внутренним стенках.

Софи задохнулась от острых ощущений, запрокидывая голову на подушки и сжимая пальцами основание кровати. Она выгибалась навстречу горячим губам Нанами, отчаянно желая разрядки, но он вновь отстранился, смотря на девушку хитро, даже тихо посмеивался.

— На...нами... серьёзно? Даже сейчас? — разочарованно застонала Софи, явно обомлевшая, что даже в такой ситуации он проводит параллель с математикой.

Нанами гортанно засмеялся и поднялся, возвышаясь над ней.

— Хоть ты больше и не моя студентка, должен ведь я продолжать учить тебя хоть чему-то, — он наклонился и прижался в жадном поцелуе к её губам. — Я скажу, когда будет можно, — улыбка тронула его губы и он оставил нежный поцелуй на девичьем подбородке.

— Мм, — обиженный стон сорвался с её губ. — Ты прекрасный профессор и мужчина, но, господи, какой же ты садист.

Брови Нанами поползли вверх и он, не сдержавшись, засмеялся, проведя рукой по взлохмаченным волосам. Обхватив пальцами основание члена, он принялся нежно водить по лону француженки, собирая смазку и размазывая по всей длине.

— Может быть, Софи, лишь может быть, мне нравится наблюдать за тем, как ты просишь меня позволить тебе кончить, — его глаза опасно блеснули, он всё ещё медлил, скользя по её влажным складкам и чуть надавливая головкой на клитор. — Такого точно не было, когда ты была моей студенткой.

— Нанами, — процедила сквозь сжатые зубы, раздражаясь — Я быстрее достигну «экстремума» в гневе!

Нанами тихо засмеялся и покорно накрыл её тело своим, устраиваясь между её бёдер. Его улыбающиеся губы скользили по нежной шее, пытаясь успокоить и направить пыл в интимное русло.

Направляя головку к жаждущему входу, он сделал осторожное движение, проникая на половину от всей длины, позволяя Софи привыкнуть к его присутствию в ней. Её протяжный стон соединился с его гортанным, в одной ноте, подогревая желание Нанами начать двигаться, вжимать её тело в кровать.

Он начал медленно двигаться, всё ещё позволяя ей привыкнуть, одной рукой потирая клитор круговыми движениями, в то же время сжимая её бедро другой. Наклонившись, чтобы прикусить её сосок, перекатывая его на языке словно вишнёвую косточку, Нанами начал ускоряться — толчки стали жёстче, беспорядочнее.

В тускло освещённой комнате, куда едва проникал свет от уличного фонаря, воздух был насыщен мускусным ароматом секса и смешанным запахом пота. Каждое движение посылало волны жара по пространству, и тени, казалось, танцевали на стенах, отражая накал страсти.

Стоны, глубокие и гортанные, срывались с губ Дюпен, её тело поддавалось навстречу горячей плоти Нанами, подмахивая бёдрами с каждой новой волной удовольствия. Звуки же, издаваемые мужчиной, сложно было назвать стонами: это было рычание, низкое, тихое, словно бы издавая их он ускорял, делал движения яростнее в погоне за оргазмом.

От стен эхом отражались их стоны и шлепки плоти о плоть с влажным звуком, каждый толчок сопровождался хлюпаньем влажной кожи. Кровать протестующе заскрипела, железный каркас застонал от интенсивности происходившей на ней страсти.

Нанами, упираясь правой рукой в её связанные запястья, левой же продолжая мучить клитор, наклонился к уху девушки:

— Я... разрешаю, — шёпот обжог тонкую кожу.

Мужчина ощутил, как вокруг его члена нарастает жар, а стенки сжимают активнее, он потерялся в ритме, в ощущении, что находится внутри неё. Он желал, чтобы она кончила.

При звуке его голоса тело Софи напряглось, словно бы всё это время только и ждало «команды», а может, он и вправду мог контролировать её тело, но не голосом, а касаниями.

Тело девушки содрогнулась, пальцы ног вытянулись, а грудь приподнялась, вжимаясь в Нанами, продолжающего двигаться в ней в том же рваном ритме, продлевая её оргазм и преследуя наступление своего.

Напряжение становилось невыносимым, когда Нанами вышел из Софи и быстро задвигал рукой по всей длине члена, запрокинув голову. В попытках отдышаться, девушка не могла перестать восхищаться красотой тела, перекатом мышц и бликов тусклого света, играющих на влажной коже. Опустив взгляд ниже, Дюпен прикусила губу, наблюдая как головка появляется и пропадает в его кулаке, пока густая, белесая струя не «выстрелила», орошая грудь и живот девушки.

Нанами опёрся рукой о кровать, тяжело дыша и с улыбкой смотря в блестящие глаза Софи. Начиная развязывать её запястья, он нежно провёл пальцами по розоватым следам, оставшимся на коже и тихо произнёс:

— Экстремум достигнут.

Комната была наполнена тихими звуками биения их сердец и дыхания. В этот момент между ними не было ни условностей, ни правил, ни привычных ролей. Только они и их чувства.