Элисон зябко поёжилась и сильнее закуталась в плед из овечьей шерсти, стараясь спрятаться от резкого, заунывно подвывающего ветра, но холод всё равно никуда не исчез, он кусал лицо и пальцы и заставлял зубы отбивать чечётку.

— В следующий раз, — мрачно буркнула она, чувствуя, как немеют губы, — полетим туда, где тепло.

— Тебе не угодишь, — фыркнул Доктор в ответ. Его, казалось холод особенно не беспокоил.

Они сидели на вершине холма в окружении сотен, нет, тысяч людей, точно так же трясущихся от холода и кутающихся в куртки и одеяла, в ожидании того, что на этой планете называли Ночью Нисходящих Звёзд, хотя по мнению Элисон, это стоило бы назвать Ночью Неотвратимо Грядущей Простуды.

— Не придирайся к мелочам, — продолжил Доктор невозмутимо, — вот, выпей, согреешься, — он протянул Элисон пластиковый стаканчик с какой-то тёмной жидкостью внутри.

Стаканчик на ощупь был тёплым, Элисон решила, что внутри был чай, и не задумываясь сделала глоток. Чай бы ей сейчас не помешал. Но это был не чай — поняла она мгновенно, когда почувствовала обжигающий горло вкус алкоголя.

— Господи, что это? — поморщившись и едва подавав желание закашляться, спросила Элисон. Работа в пабе подарила ей бесценные знания о вкусе многих напитков, но ни один из них не был похож одновременно на голубику, банан и средство для мытья окон.

— Это нибирийский глинтвейн, — почти обиженно объявил Доктор, выуживая откуда-то из внутреннего кармана фляжку. — Если тебе не нравится, я заберу обратно.

— Ну уж нет.

Лучше что-то, чем ничего — решила Элисон, сильнее прильнув пальцами к тёплой поверхности стакана. Им определённо стоит полететь туда, где тепло. Может быть, на Гавайи. Или космические Гавайи. Такие ведь бывают? Элисон была уверена, что бывают.

Она хлюпнула носом и посмотрела в небо, чистое, без единого облачка, усыпанное мелкой россыпью звёзд, которые, однако, не спешили никуда снисходить.

— Долго ещё? — спросила Элисон нетерпеливо. Это напомнило ей о том, как когда-то очень давно она ехала вместе с родителями в другой город на машине на юбилей одной из многочисленных родственниц из английских глубинок. Дорога тогда заняла четыре часа, и Элисон основательно достала отца вопросами, общий смысл которых сводился к "Мы уже приехали?".

Доктора достать было гораздо легче, чем её покойного папу: Элисон уже могла видеть на его лице нарастающее раздражение.

— Ещё несколько минут, — ответил он, бросив взгляд на часы. — Серьёзно, неужели так сложно немного подождать?

— В такой холод? Ну да, сложновато.

Где-то в толпе раздался восторженный вскрик. Люди вокруг прильнули к биноклям и устремили взгляды в небо. Элисон поспешила последовать их примеру.

Звёзды становились ближе.

Ближе и ярче с каждой секундой. Они опускались с тёмных небес к земле, неторопливо и плавно.

— И правда снисходят, — пробормотала Элисон растеряно. Она до последнего была уверена, что это было какой-то инопланетной метафорой.

— Присмотрись получше, — посоветовал ей Доктор, и Элисон присмотрелась.

Это были не звёзды. Это были горящие мягким белым светом огоньки, миллионы огоньков, и каждый из них сиял на теле огромных рыб, похожих на карпов, только в тысячу раз больше. Рыбы неспешно опускались всё ниже и ниже, их было штук сто или даже больше, и в конце концов они опустились настолько низко, что их можно было рассмотреть и без бинокля. Рыбы плыли по небу над их головами куда-то вперёд, Элисон не знала, куда. Ей казалось, что если она встанет немного повыше и протянет руку, то сможет коснуться пальцами покрытого светящейся пылью брюха.

— Astra carpio, — полушёпотом сказал Доктор, склонившись к Элисон, — они живут в верхних слоях атмосферы, а осенью погружаются в океан и впадают в спячку.

Элисон не могла отвести взгляда от неба. Рыбы всё ещё бесшумно парили сквозь холодный воздух, мерцая своими огоньками, и даже ветер прекратился, будто тоже замер, завороженный.

Ради такого и простудиться не жалко.

Когда спустя почти двадцать минут последний отблеск чешуи скрылся за горизонтом, толпа, до этого окутанная завороженным молчанием, разразилась аплодисментами. Тут же вспыхнул свет, на этот раз искусственный, и неподалёку заиграла музыка.

— Для местных это важное событие, — объяснил Доктор. — Они верят, что это — символ мира. Если когда-нибудь рыбы не спустятся, случится конец света.

— И как, случится? — спросила Элисон, но Доктор не ответил, может, не расслышал её слов за музыкой, а может, только притворился.

Сквозь музыку раздался пронзительный свист, и в опустевшем небе распустились разноцветные цветы фейерверка.

— Идём, — сказал Доктор, неспешно поднимаясь с места. Очевидно, по его мнению всё самое интересное закончилось.

— Эй, так нечестно! — возмутилась Элисон. — Сначала притащил меня сюда, а теперь говоришь уходить так рано.

— Там нет ничего интересного. Только палатки с сувенирами...

— Я люблю сувениры.

—...и еда...

— Я люблю еду. Ладно тебе, всего десять минут, ну пожалуйста.

Доктор нахмурился, закатил глаза и сдался. Они оба прекрасно знали, что это никакие не десять минут.

Под звуки музыки и грохот салюта, Элисон продиралась сквозь толпу людей. Она решила, что раз уж она всё равно отморозила себе пальцы, можно задержаться ещё ненадолго, хуже уже не будет. По крайней мере, без магнитика на холодильник Элисон уходить не собиралась.

— Как думаешь, они принимают фунты? — спросила она шутливо, но ответа не последовало. — Эй, Доктор, ты меня слышишь? Доктор?

Элисон, наконец, обернулась. Доктор застыл на месте, подняв голову, точно так же, как и люди вокруг. В его серых глазах отражались красные искорки.

В растерянности, Элисон проследила за его взглядом.

В тёмном небе зависли буквы. Они словно были сделаны из фейерверков, но совсем не спешили таять, наоборот, казалось, с каждой секундой становились ярче и ярче. Элисон не могла их прочесть. Странно. Обычно она могла прочесть любые надписи из-за Тардис.

— Нам нужно вернуться, — негромко сказал Доктор, и на этот раз в его тоне отчетливо читалось, что им действительно нужно вернуться.

— Почему? — спросила Элисон, нагнав его. — Что там, что это в небе?

Доктор не ответил сразу. Он не ответил до тех пор, пока они не вырвались из толпы, пока не спустились с холма и не оказались на пустынной улице.

Буквы всё ещё висели в небе, как какое-нибудь тёмное, зловещее предзнаменование.

— Это два самых страшных слова во вселенной, — негромко ответил Доктор, наконец, и Элисон почувствовала, как по её спине ползут мурашки. И совсем не от холода.

— Что они значат?

Доктор тяжело вздохнул и, обернувшись, сказал:

— "Привет, сладкий".

В консольной было ужасно тихо. До неловкости тихо. Это было первым, на что обратила внимание Элисон, когда зашла внутрь.

Вторым был запах чая.

Доктор проигнорировал и первое, и второе, и направился прямиком на кухню. Он был явно чем-то обеспокоен. Что бы та надпись не значила, это явно не было чем-то хорошим, и очень скоро Элисон поняла, почему.

На их кухне была женщина. Она была бледной, с длинными, непослушно кудрявящимися волосами и пронзительным взглядом. От неё отчего-то веяло таинственностью, загадкой. Почти так же, как от Доктора.

— Привет, сладк...

— Да-да, я понял уже, — раздражённо сказал Доктор, резко садясь на стул рядом. — Давай ближе к делу, Ривер.

Женщина вскинула брови и поставила фарфоровую чашку на блюдце.

— Делу? Ты не думаешь, что я могла просто соскучиться?

— Ты испоганила салют.

— У тебя телефон не работал.

— Мой телефон отлично работает, — возразил Доктор, нахмурившись.

— Правда? — деланно удивилась Ривер. — Значит, кто-то очень не хотел брать трубку.

"Кто-то" бросил в сторону Ривер убийственный взгляд. То есть правда по-настоящему убийственный. Если честно, Элисон не могла припомнить, чтобы когда-либо видела Мастера настолько мрачным. Ну то есть, он всегда был таким, но сегодня он просто побил собственный рекорд.

— Присаживайтесь, мисс Чейни, — предложил он Элисон, ставя перед ней чашку. — Это надолго.

Протестовать Элисон не решилась.

Ривер неторопливо налила себе ещё чаю. Доктор нервно стучал пальцами по столешнице.

— Я пришла попросить тебя об одолжении, — сказала она, наконец. Кажется, из всех присутствующих она одна сохраняла абсолютное спокойствие.

Доктор же напротив раздраженно закатил глаза.

— Ты думаешь, я сорвусь с места и побегу тебе помогать? — спросил он, — у меня другие дела есть, вообще-то. Куча дел. И эти дела в сто раз важнее любого твоего дела.

Ривер улыбнулась и без слов положила на стол увесистую папку.

Доктор помолчал какое-то время. Он явно не хотел ничего делать для Ривер, но, в конце концов, любопытство победило здравый смысл, и он взял папку в руки. Заглянув через его плечо, Элисон увидела чёрно-белые фотографии, судя по всему, с каких-то раскопок.

— Это Египет двадцатых годов, — сказала Ривер невозмутимым тоном. — Эти фотографии были сделаны незадолго от вскрытия гробницы.

— Какой гробницы? — спросила Элисон.

— Понятно какой, — буркнул Доктор таким тоном, что Элисон невольно засомневалась в своих умственных способностях. Она ненавидела, когда Доктор так делал. — Тутанхамона, разумеется. И причём тут я? — он перевёл взгляд на Ривер.

— Присмотрись получше, — ответила та. Доктор присмотрелся. Элисон присмотрелась тоже.

На одной из фотографий на заднем плане было что-то уж больно напоминающее синюю полицейскую будку.

— Это ничего не значит, — продолжил настаивать Доктор. — Это мог быть не я. Или не этот я. Я не должен бежать туда, сломя голову, только потому что ты мне сказала.

Он перелистнул фотографию и тут же скривился.

На следующем снимке были они. Доктор, Ривер, даже сама Элисон.

— Дальше будешь капризничать или мы просто слетаем туда? — невозмутимым тоном поинтересовалась Ривер. Доктор нахмурился так сильно, что, казалось, его брови вот-вот съедут на нос.

— Пойду введу координаты, — сказал он мрачно. Он старался этого не показывать, но Элисон видела, что Доктор был заинтересован куда сильнее, чем признавал. Ривер увилась следом.

— Я помогу, — сказала она, с улыбкой.

— Я знаю, как управлять Тардис, спасибо, — голос Доктора уже звучал откуда-то из комнаты управления.

Элисон всё ещё внимательно изучала снимок. Доктор часто говорил ей, что путешествия во времени — вещь очень запутанная, и что он сам часто узнаёт о событиях, которые ещё только должны произойти, и примерно также часто ему приходится нести за них ответственность. Но всё равно видеть будущую себя было как-то неловко. Ну, по крайней мере, её не сожрёт мумия. Разве что фотография была сделана до этого.

— Мисс Чейни, всё в порядке? — вежливо поинтересовался Мастер, впрочем, так, дежурно, без интереса в голосе. Но по нему никогда нельзя было понять, когда он спрашивает из вежливости, а когда по-настоящему.

— Как будто в шар предсказаний заглянула, — сказала Элисон, разглядывая собственное лицо на фотографии. — Можно вопрос? Эта Ривер, кто она?

— А, мисс Сонг, — Мастер перестал прятать раздражение в голосе. В отличие от Доктора, он не притворялся и не переносил Ривер на дух совершенно искренне. Это было заметно по тому, как он произнёс «мисс Сонг» — как будто хотел испепелить её одной этой фразой. — Мы не знаем. Её временной поток противоположен нашему.

— Что это значит?

— Это значит, что мы... Доктор встречается с ней в неправильном порядке. Но это ведь совсем не то, что Вас беспокоит, верно?

Элисон усмехнулась. Ничего-то от него не утаишь. К счастью, ей не пришлось отвечать: Тардис едва заметно тряхнуло, гораздо меньше, чем обычно, и из соседней комнаты донеслось возмущённое "Нет, не жми эти кнопки, они совсем не для этого!"

— Пойду проверю, как они там, — быстро сказала Элисон, выбегая из комнаты, спиной чувствуя на себе тяжёлый взгляд.

В консольной Доктор ходил вокруг панели управления и сетовал на то, как Ривер всё неправильно делает, и что ей вообще не положено трогать Тардис. Та в ответ только пожимала плечами. Она определённо чувствовала себя здесь как дома.

— Нам стоит выйти наружу, — невозмутимо сказала Ривер, игнорируя весьма нелестные выражения в свой адрес. — Иначе всё пропустим.

Элисон не знала, что ещё за такое "всё", которое они могут пропустить, но наружу выйти действительно стоило, что она и сделала, предварительно скинув с себя шерстяной свитер.

Доктор медлил. Его разрывало на части. Он не доверял Ривер, но тянулся к загадке, скрытой за дверями Тардис. Это не могло хорошо кончится. Никогда не кончалось. Ривер всегда приносила с собой сплошные неприятности, начиная со дня их знакомства, когда она появилась из ниоткуда, зная о Докторе всё (хорошо, не всё, но гораздо больше, чем того хотелось бы Доктору), но не говоря ни слова ни о себе, ни о том, откуда она столько знает. Нет, даже раньше, в их первую встречу, в их последнюю встречу, о которой Ривер никогда не узнает.

— Не стоит тебе идти, — будничным тоном посоветовал Мастер, изображая полное отсутствие интереса.

— Ревнуешь? — спросил Доктор, ухмыльнувшись. Мастер мгновенно разгадал попытку уйти от темы и благородно подыграл.

— В последний раз, когда ты пошёл с ней, — напомнил он, — тебе пришлось сделать из себя человека. Ты был безработным и пил средство для очистки стёкол.

— Спасибо, я помню, — поморщился Доктор. Он старался забыть этот этап своей жизни и терпеть не мог, когда ему об этом напоминали. Особенно о средстве для очистки стёкол. Иногда Доктору казалось, что он до сих пор может чувствовал этот мерзкий привкус на языке.

— У меня нет выхода. Ты видел фотографию. Я должен там быть, — сказал он, пожав плечами. Признавать, что ему почти интересно, Доктор не собирался.

— О, вот как, — ответил Мастер.

Это было нехорошее "О, вот как". Это было "О, вот как", которое обычно заканчивалось плохо. Оно разрушало все отличные идеи Доктора. Из-за "О, вот как" он так и не попал на уроки оперного пения. Из-за этого "О, вот как" машина для приготовления идеального яблочного сидра никогда не была создана. Если и была фраза, которая могла останавливать целые армии, свергать режимы и обращать врагов в бегство, то это было именно это "О, вот как".

— Не волнуйся, — отмахнулся Доктор. — Я буду в порядке.

— Я не говорил, что волнуюсь.

— Ты никогда не говоришь и всегда волнуешься.

Мастер бросил на него такой красочный взгляд, которого не удосужилась даже Ривер, такой, что Доктору показалось на мгновение, что он умрёт на месте, не дожидаясь восставших фараонов, проклятий, ну или чего другого, что ждало его в гробнице.

— Просто постарайся не умереть, — сказал Мастер со вздохом.

— Ну что ты. Эксклюзивное право на моё убийство всё ещё держишь ты.

Доктор ухмыльнулся и направился к выходу из Тардис. Горячий воздух тут же ударил в лицо, стоило только выйти за порог. Раскопки были совсем близко, но, кажется, появившийся из воздуха синий ящик всё-таки никто не заметил.

Доктор глубоко вдохнул душный пустынный воздух.

Элисон хотела туда, где тепло. Кажется, этого должно было быть достаточно.