Достав из кармана пачку сигарет, Рюноске с сожалением обнаружил, что она пуста. В сердцах парень смял её в кулаке и отшвырнул в темноту между контейнеров. Движение не было резким, но плечо заныло какой-то фантомной болью. Один из новых парней его маленькой банды — Токи — молча протянул ему свою пачку. "Толковый парень," — подумалось Акутагаве, — "тихий, без проблемный и всегда к делу."

Кивнув в знак благодарности, Акутагава взял из пачки две сигареты. Одну он прикурил тут же, другую — убрал в карман плаща. Сигаретный дым не успокаивал, вопреки заблуждениям многих, но позволял немного отвлечься от своих мыслей и даже где-то структурировать их.

Итак, теперь у него нет девушки. Не то, чтобы он очень горевал по отношениям с Ичиё, но как-то уже привык к ней. Вообще, редко кто мог выносить тяжёлый характер Рюноске, а Хигучи могла. Или очень хорошо притворялась, что могла.

— Эй, Акутагава, — Каджи подошёл к своему лидеру, положил руку ему на плечо, отрывая от размышлений.

Рюноске дёрнул плечом, сбрасывая чужую ладонь и вперившись в парня холодным взглядом. Словно предчувствуя неминуемую бурю, рядом появилась Гин, закрывая собой остальных от глаз брата.

— Мы пойдём, — в показательно равнодушном тоне только брат мог уловить едва заметные интонации беспокойства. — Буду ждать дома. Каджи проводит меня.

Рюноске всегда был благодарен сестре за поддержку, немногословность и умение чутко угадывать его настроение. Вот и сейчас ему хотелось побыть наедине с самим собой. Парень кивнул.

— Вы тоже свободны, — обратился он к двоим оставшимся ребятам.

— Ты уверен? 

— Да, всё в порядке, — Рюноске постарался придать своему лицу и телу максимально раскрепощенный вид. — Я немного прогуляюсь по городу.

— Как знаешь.

Парни пожали Акутагаве руку, развернулись и покинули место встречи. Рюноске пнул носком ботинка какую-то жестяную банку, засунул выбросил окурок и, засунув руки в карманы плаща, неспешно направился прочь от контейнерного склада в сторону набережной.

Ветер с залива освежал после дневной жары и казался благословением. Его несильные порывы трепали волосы, полы и ворот плаща. Приносили с собой редкие соленые брызги. Шум залива, рокот волн, одинокие крики ещё не спящих чаек, — все вместе эти звуки дарили гармонию и покой. Рюноске любил прогуляться в одиночестве по ночной набережной или пляжу, не привлекая к себе внимания, наслаждаясь этим временем. 

Сегодня прогулка не даровала покоя. Последняя сигарета, спрятанная в кармане пальто, была выкурена, а желание направиться в сторону дома так и не появилось. Вместе с дымом на языке горечью оседало чувство опустошения. Словно не его предали, и он предал себя сам. Отчасти так оно и было. Он и Накахара вполне могли бы стать друзьями, если бы не Хигучи, использовавшая его. Накахара ничего не отрицал, и Рюноске пришлось поверить девчонке, что вилась вокруг него и уверяла в том, что влюбилась с первого взгляда. Гордость не позволяла простить обидчика той, которую Рюноске называл своей девушкой. Был ли Акутагава влюблён в неё? Вряд ли. Она была всегда рядом, была удобна, поэтому Рюноске решил, что можно и принять её чувства, которые на деле оказались ложью. 

Если он и жалел об их расставании, то только потому что привык к Ичиё.

Рюноске горько усмехнулся. А вот Накахаре, с его наплевательским отношением ко всему и вся, удалось стать чем-то большим. Он сильно изменился с тех пор, как ушёл из их маленькой "банды". Нет, то, что Чуя "золотой мальчик" из богатой семьи, Акутагава знал ещё тогда, поэтому его эффектное появление в белом костюме с запонками не сильно удивило Рюноске. Поражало другое. То, как Накахара стремился защитить того долговязого парня, Дазая, кажется. Как боялся показать ему всю глубину своего гнева и свои силы, предпочитая получить травмы, лишь бы не стать хуже в его глазах. Это что, правда, любовь? 

Рюноске не понимал этого. Накахара никогда не казался ему тем, кто стал бы спать или встречаться с парнем. Была бы девчонка, он поверил. Собственно, поэтому и поверил Хигучи с её байками! Но с парнем... И всё же Акутагава чувствовал обиду на то, что такой, как Накахара, нашёл себе человека, который заставил его взглянуть на мир по-новому. Сделал его... лучше. Как ни горько признавать, но это именно так.

Ноги сами унесли Рюноски прочь от набережной вдоль Накамуры. Теперь вокруг сновали люди, гудели машины, а воздух стал горячее и гуще. Расплавленной массой он проникал в лёгкие, мешая дышать. Город давил на парня всем своим существованием: звуками, светом, громадами зданий, бесконечностью дорог и людей.

Похлопав по карманам плаща, Рюноске вспомнил, что выкурил на набережной последнюю сигарету, одолженную из пачки Токи. К счастью, на глаза тут же попалась вывеска небольшого круглосуточного магазинчика на другой стороне дороги. Дождавшись, пока поток машин иссякнет из-за ближайшего светофора, Акутагава перебежал дорогу, показав средний палец водителю, успевшему проскочить последним и оглушившего его громким гудком. Хорошо, что Гин нет рядом. Сестрица бы его за такой "переход дороги" сама придушила. 

Рюноске усмехнулся своим мыслям. И правда, Гин пеклась о нём, как о ребёнке. Такая сдержанная и молчаливая, поддерживающая и всегда стоящая за плечом, на самом деле его младшая сестрица была единственной, кто мог найти управу на Рюноске. Единственная, на кого он всегда мог положиться, и кто всегда был на его стороне, не взирая ни на кого и ни на что. 

— Доброй ночи, — немного сонно хлопая глазами, к Акутагаве повернулся продавец, до этого общавшийся со светловолосым юношей, отдалённо похожим на него. Вероятно, сыном.

— Дайте пачку сигарет, пожалуйста, — Рюноске не слишком вежливо ткнул в нужную марку на полке позади мужчины и стал искать во внутреннем кармане плаща банковскую карту. 

— Конечно, — вежливо улыбнулся мужчина. — Но, прошу Вас показать свои документы.

Конечно, документов у Акутагавы с собой не было. Он не мог точно сказать, чем закончится встреча с Накахарой, и не стал брать с собой ничего, что могло бы выдать его личность. На самом деле, Рюноске рассчитывал, что ночью в маленьком магазинчике недалеко от порта продавцу будет вообще лень спрашивать документы у покупателя. 

— Кажется, я забыл из дома, — похлопал по карманам плаща покупатель.

— Тогда, к сожалению, ничем не могу Вам помочь, — равнодушно пожал плечами мужчина, пока его вероятный сын сверлил глазами посетителя.

— Тц...

Процедив сквозь зубы, Рюноске вышел за дверь, разочаровано пнув её ногой. Отвратительная ночь. Отвратительный магазин.

— Эй, — раздалось за спиной, и Рюноске обернулся, намереваясь высказать окликнувшему за это "эй!". У двери стоял тот самый белобрысый парень. Понизив голос, он быстро произнёс, не давай вставить и слова. — Пять минут. Не уходи никуда!

И тут же скрылся обратно за дверями магазина. Акутагава с полном непонимании смотрел на дверь с кучей рекламных стикеров от лапши быстрого приготовления до скидок на молоко. Что это было? Не то, что бы ему было слишком интересно, зачем он понадобился этому парнишке, но Рюноске решил, что всё равно никуда не спешит, так что пять минут этой отвратительной ночи может и подождать. Он монотонно ходил вперёд и назад мимо входа в магазин, сам не понимая, зачем и чего решил дождаться. В глубине души теплилась мысль, что парень сжалился над ним, и сейчас вынесет сигарет.

— Вот, держи!

Так и есть. Рюноске успевает подставить руки и поймать летящую в него пачку. Блондин прикрывает за собой дверь и выходит на улицу, закидывая на плечо портфель.

— Эм... Спасибо, наверное, — Рюноске правда благодарен парню, но не привык к таким неожиданным подаркам судьбы. — Скажи свой номер, я переведу тебе денег, как вернусь домой. Не брал с собой телефон.

— Не волнуйся об этом, — дружелюбно улыбнулся парень. — По твоему виду кажется, что тебе было необходимо затянуться сигареткой.

— Всё так плохо? — усмехнулся Рюноске, открывая пачку и прикуривая. Дым тонкой струйкой устремился к грязному темному небу мимо ярких витрин и рекламных огней.

— Видно, что день у тебя выдался так себе, — честно признался блондин, жестом приглашая Акутагаву пройти с ним дальше по улице. — Не хорошо, если отец увидит меня, — пояснил он.

Рюноске кивнул, шагая рядом со своим спасителем. Отчего-то он сейчас был не против компании этого незнакомого парня.

— Твой отец — тот продавец на кассе? — убедился в своей догадке Акутагава.

— Ну, отчасти. Магазин принадлежит ему. Только сегодня ночной сотрудник заболел, а сменщик не смог выйти. Пришлось отцу сидеть и в ночную смену. Так то он обычно только днём там, — открыто объяснял новый знакомый. — Я заехал подменить его на пару часов, чтобы успел поспать перед ночью.

— Прости за вопрос, но как ты уговорил его отдать это? Не похоже, что ты старше меня. Или отец к тебе не так строго как к покупателям?

Рюноске поднял руку с дымящейся в пальцах сигаретой. Парень усмехнулся.

— Перед твоим приходом к запасному выходу приехал грузовик с поставкой. Я дождался, пока он уйдет за товаром, пробил пачку, оплатил и ушёл.

— Какой нехороший сын, — тихо рассмеялся Рюноске.

— И не говори! — поддержал парень. — Меня, кстати, Накаджима Ацуши зовут.

Он не протянул руку, не посмотрел на собеседника, даже шага не сбавил. Представился как бы между прочим, продолжая широко шагать по освещенной витринами улице, глядя вперёд. Подобная непосредственность и отсутствие формальностей на секунду выбила Рюноске из колеи, но почти сразу он понял, что не имеет ничего против. Продолжая идти в ногу с Накаджимой, он сделал затяжку.

— Акутагава Рюноске.

Парень не видел смысла скрывать своё имя, или не отвечать на жест приветствия. 

— Не хочешь рассказать, что случилось, Акутагава? — всё тем же беззаботным голосом и тоном спросил Накаджима. Рюноске тут же хмуро глянул на него изподлобья. Ацуши тут же пояснил: — Мы всё равно уже идём вместе. По крайней мере, пока. Я слышал, если рассказать кому-то мало знакомому о том, что заботит, становится легче.

Возможно, этот Накаджима и прав. Вдруг, Рюноске просто стоит высказать всё, что накопилось?

— Если коротко, — начал он, пока не передумал, — то я сегодня с девушкой расстался.

— Сочувствую, — Ацуши мельком глянул на собеседника, и вернул внимание дороге. — Может, ещё вернётся?

— Не думаю, — мрачно усмехнулся Акутагава. — Тем более, что я её прогнал.

— Оу! — в этот раз Ацуши задержал взгляд на парне гораздо дольше. — Жалеешь теперь, что ли?

— Нет, — честно признался Рюноске. — Но было неприятно узнать, что она использовала меня. Ещё и другим людям пыталась жизнь сломать.

— Да уж, — сочувственно выдохнул Ацуши. — Та ещё сучка. 

— Это точно.

Они пошли ещё какое-то время, болтая о незначительной ерунде, пока Рюноске не понял, что совершенно не знает, куда он забрёл вместе с новым знакомым. Телефона у него с собой нет, а Гин, наверняка, уже готовит ему отповедь. Однако, стоило признать, что ему стало легче. Накаджима будто рукой снял снедавшее изнутри чувство пустоты. Возможно, ему, и правда, не хватало выговориться кому-то, кто может выслушать, но в реальности, этому человеку нет дела до его забот. Выслушает, и пойдёт дальше своей дорогой, не вспоминая больше никогда.

— Слушай, — Рюноске отбросил с лица волосы, — спасибо за сигареты и разговор, но я не понимаю, куда мы идём. 

— Всё в порядке, — искренне улыбнулся Ацуши. — Рад, что тебе стало лучше. Если свернёшь на перекрёстке налево, выйдешь обратно к набережной Накамуры через два перекрёстка.

— О! Спасибо!

— Доброй ночи, Акутагава. Если захочешь ещё пообщаться, знаешь, где меня найти.

И, махнув на прощание рукой, Ацуши развернулся, удаляясь в том направлении, откуда они пришли. Эта встреча показалась Рюноске странной, но интересной. Возможно, он ещё раз зайдёт в этот магазин. Если не за беспечной беседой, то хотя бы за пачкой сигарет.

***

Стискивая в руке связку ключей, Чуя взбежал по ступенькам к двери дома. Он ещё раз набрал номер Осаму из такси, но тот снова не поднял трубку. Парень больше не стал названивать, решив, что он всё же уснул. Будить не хотелось. Поэтому и дверь Накахара открывал, как можно тише.

В доме было темно, только в гостиной негромко работал телевизор, бросая в коридор тусклые отсветы экрана. Чуя прямо в обуви бросился к лежащему на полу в дверном проёме парню. Сердце ухнуло, едва ли не с точностью момента, когда Дазай упал с его мотоцикла. Страх липкой волною прокатился по спине, руки дрожали.

— Осаму!

Голос был хриплый, и самому Чуе он показался таким слабым и далёким, будто не ему принадлежал. Колени ударились о пол, когда он потянулся к своему парню, пытаясь судорожно понять, что могло с ним случиться. По счастью, Дазай подтянул свою руку, чтобы опереться на неё и попробовать подняться. Вздох облегчения рыжего вышел слишком громким, особенно в сравнении с предыдущим выкриком. Может, Осаму действительно спал, но услышал, как Чуя открывает дверь, и поспешил встретить. А так как он плохо чувствовал себя вечером, споткнулся и упал. О том, что парень мог пролежать на полу долгое время, думать не хотелось.

— Эй, — мягче позвал Чуя, осторожно просовывая руки под Осаму, чтобы помочь ему приподняться и опереть на себя. — Ты как?

— Чуя, — голос Дазая дрогнул. Он прижался спиной к груди Накахары, опустив голову и прижав к своему лицу ладонь. — Ты уже вернулся? Как всё прошло?

Чуя усмехнулся и оставил короткий поцелуй на лохматой макушке. Руки обвили тело Осаму.

— Всё хорошо, — заверил он. — Мы поговорили и разошлись. Я в полном порядке. А вот что ты делаешь на полу? 

— Решил ждать тебя у двери, как верный пёс, — издал тихий смешок Дазай.

Раз пытается шутить, значит, всё не так уж и плохо. Накахара почувствовал, как дышать стало легче. Но не до конца. Отпустив одну руку, он схватил своего парня за челюсть, поворачивая голову и заставляя поднять лицо. Осаму заскулил и попытался сопротивляться, но Чуя держал крепко. Синие глаза широко распахнулись, выдавая испуг.

— Что с тобой случилось?

Осаму отвёл взгляд, понимая, что бесполезно замалчивать после того, как Чуя нашёл его на полу с разводами крови на лице.

— Похоже, что давление упало, когда я решил сходить за таблеткой от головной боли. Думал, что смогу уснуть, но не вышло.

Уже не боясь реакции возлюбленного, Дазай устроился головой на плече Накахары, чувствуя себя в самом безопасном месте в мире. Рядом с Чуей можно ни о чём не волноваться. Только бы он не переставал обнимать и держать в руках.

— Нужно вызвать врача.

— Нет, — повернув голову, Осаму уткнулся лицом в шею парня, глубоко вдохнул его запах и прижался губами к коже. — Я просто сильно переволновался за тебя. Но ты уже здесь, и всё хорошо.

— Так, — памятуя, что Осаму не менее упёртый баран, чем он сам, Чуя осторожно встал, придерживая его, а потом под протестующий выкрик поднял Дазая на руки. Свою ворчащую ношу он бережно опустил на диван в гостиной, поочерёдно дотронулся до лба, шеи и рук. Кожа была прохладной, но не на столько, как перед уходом Накахары. Жара тоже не было. — Если не хочешь врача, то сиди здесь, я приготовлю сладкий чай.

— Ладно, только умоюсь...

— Сидеть! — беззлобно рявкнул на него Чуя. — Принесу полотенце и сам вытру всё. Пока не станешь тёплым, как все люди, сидишь и не рыпаешься.

— Ну Чу-уя, — жалобно протянул Дазай, хлопая своими прекрасными глазами. — Хватит со мной носиться, как с ребёнком.

— Как только перестаешь пытаться довести меня до сердечного приступа, милый.

Рыжий оставил поцелуй на кончике носа Осаму и пошёл искать полотенце. От подобного отношения и этого "милый" щеки Дазая залил румянец. Опустив голову, парень глубоко вдохнул переполненными любовью лёгкими.