Весна. Пожалуй, самое трепетное время года, романтизированное сказками и повестями, заставляющее оживать все спящее и наконец чувствовать себя более бодрым и счастливым. Появление солнца в явно улучшает состояние человека, даже в довольно южных местах. Оттого коофицент качества и количества работы, сданной за месяц, очевидно вырос. Многие работники были повышены, многие перешли в другие отделы, многие получили премии. В общем, весна – самое успешное время для Предприятия 3826.

Товарищу Штокхаузену тоже очень повезло. Приехавший из Германии хирург, знающий русский язык в идеале и решивший предать Германию в пользу союза, невольно стал одним из лучших изобретателей этого года, чему можно только позавидовать. Получить такое звание на фактически государственном объекте было не то что сложно, а скорее даже невозможно, а уж особенно выходцу из страны врага, но все-таки Михаэль, благодаря своему обоянию, умению вовремя "переобуться" и подлизываться к начальству смог довольно высоко дослужится.

И вот, теперь, теплой весной, когда яркие лучи солнца прогревали землю от долгой спячки, а работа шла полным ходом, Штокхаузен стал правой рукой Товарища Сеченова – самого известного и гениального изобретателя Союза. Для такого человека, как Михаэль, эта должность прекрасна: иметь доступ к новейшим технологиям, политическую защиту и своеобразную власть, быть известным в определенных кругах и так же получать достойную зарплату. Что ж, сам бог смилостивился над Штоком, раз такая благодать свалилась на его голову.

– Добр'ое утр'о, Товар'ищ Сеченов! – В большом кабинете светло. Этот относительно неплохой кабинет, напоминающий классический кабинет политиков, освещался тонкими лучами света, проходящими через жалюзи. Относительно уютное помещение было занято Сеченовым на время, пока он думал, где лучше построить главное здание предприятия, и, соответственно, свой кабинет, но времени на эти раздумья никогда не хватало. Стол Дмитрия Сергеевича был завален кучей разных чертежей, документов, записей и редких заметок, появлявшихся по время творческих позывов, и располагался так, что при входе владелец кабинета сразу видел того, кто мог его побеспокоить. – Вы выз'вали?

– Доброе утро, Товарищ Штокхаузен. – Голос у генерального директора напряженный. Кажется, с самого спросонья разбирается в бесконечным ворохом проектов. – Да, мне нужно чтобы ты разобрался с этими документами. Они насчёт запуска "Челомея".

Штокхаузен лишь быстро кивает, подходя к столу Дмитрия Сергеевича. Бумаг много, и кажется, придется попросить одного из роботов – ах, как же с ними легче работать! – принести себе кофе. Однако, не успевает он поднять все бумаги со стола, как его прерывает спокойный голос:

– Останься в моем кабинете, пожалуйста. – Сеченов указывает на стол, поставленный перпендикулярно его столу, и немного качнувшись на стуле, добавляет, – Хочу знать твое мнение по некоторым вопросам.

Это немного вгоняет Михаэля в ступор, однако он быстро ориентируется, и пусть не особо понимая, почему нужно остаться именно в этом кабинете, следует указаниям начальника. Устраивается за стол, раскладывает нужные вещи из принесённого с собой портфеля, и начинает работу.

Товарищ Сеченов уже довольно долгое время раздумывает над Летающей платформой "Челомей", что должна держать основные здания предприятия над землей. Это довольно выгодная стройка, в особенности потому, что тогда будет больше возможностей и территорий, чтобы вместить все желаемые объекты предприятия в воздухе, экономя территорию и оставляя её под нужды партии. Но минусы тут тоже были – уж больно затратное производство и само удержание "города" над землёй, потому уж даже Сеченов несколько месяцев и ломал голову, как разрешить проблему энергопотребления. В самом деле, Штокхаузен не совсем понимал, как он сможет решить данный парадокс, раз даже гениальный ученый Дмитрий Сергеевич не смог его решить, но все же очень старался набросать некоторые идеи, воспользовавшись предоставленными ему документами и бумагами.

За работой прошло по меньшей мере пара часов. Солнце уже перестало светить сквозь окна, в сон клонило куда меньше от количества мыслей, поступающих в мозг. Спина затекла, шея тоже, потому Штокхаузен позволил себе немного прогуляться до ближайшей кухни, где можно сделать себе кофе и перевести дух. Предупредив академика Сеченова, Михаэль покидает кабинет, пропадая в глухих пустых коридорах Предприятия. Все работают и попрятались по своим кабинетам, потому единственный звук – шум длинных ламп, освещающих желтым цветом лакированные стены с портретами великих деятелей. В голову лезут всякие мысли, но Штокхаузен не отвлекается от работы даже вне кабинета. Все таки, нравится ему погружаться в науку с головой. Для него это словно смотреть интересный сон, и просыпаться в самом интересном месте – ничего не понятно, но на самом деле очень интересно. Потому такая работа явно очень увлекательная и утомительная, что явно нравится самому Штоку. Можно ли назвать его трудоголиком?..

На небольшой кухоньке этажа никого нет, что явно идет на руку Михаэлю. Он ставит турку на огонь, добавляет зёрен и воды, и стоит воле начать закипать, в голове мелькает мысль, что он добавил слишком много кофе. Что ж, выливать жаль, потому.. Потому он принесёт кофе и Дмитрию Сергеевичу!

———

– Не знал какой кофе вам сделат', поэтому пр'инес сливки. – Штокхаузен ставит кофе перед академиком, стараясь не встречаться с ним взглядом, но при этом понять реакцию. Сеченов на это лишь слабо улыбается:

– Спасибо. Что ж, я как раз хотел узнать, что ты надумал насчет "Челомея". – Откладывая парочку документов что он изучал в сторону, Дмитрий пододвигает чашку ближе к себе. На то Михаэль кивает, и замечая, что это действие на самом деле понравилось начальнику, старается спрятать улыбку. Он усаживается за свое место, берет лист со своими мыслями и задумками.

– Вы знает'е, товар'ищ Сеченов, что я не инженер', потому не обещаю ничего особенного.. – Начинает Штокхаузен, чувствуя на себе внимательный взгляд Дмитрия Сергеевича, и все таки продолжает: – У вас были идеи, одна связанная с атомным р'еактор'ом и втор'ая связанная с подзар'ядкой воздушной станции. Я подумал, почему бы не объединить две идеи. Есть мысль постр'оить атомный р'еактор, который будет питать вентили, а так же постр'оить зар'ядную станцию на земле, чтобы р'аз в опр'еделённое вр'емя опускать станцию для подзар'ядки.

– Но не кажется тебе, что будет уходить слишком много энергии на регулировку высоты платформы каждый раз? – После недолгой паузы, которую Сеченов взял для размышления, академик ответил, и сделал пару глотков кофе.

– И то вер'но, товар'ищ Сеченов.. – Штокхаузен задумывается, замолкает на пару секунд, опуская взгляд в лист с заметками. Разумеется, он не продумал эту деталь, он вообще хирург, а не изобретатель или логист.

– С другой стороны, можно сделать какой-нибудь подтип "Пчелы" или "Дрофы", с топливным отсеком.. – Нарушает только образовавшуюся тишину Дмитрий Сергеевич. Он отставляет чашку в сторону, берясь за новый лист чтобы нарисовать схему будущего робота.

– Тогда подзапр'авку можно будет совер'шат' в любое вр'емя..

– Именно, а так же это сохранит энергию, которая тратилась бы на изменение высоты.

– Я еще думаю, что можно уменьшит' количество потр'ебляемого топлива при добавлении электр'омагнитов...

– Мне нравится твой ход мыслей, Товарищ Штокхаузен. – Сеченов быстро записывает все обсужденные идеи, а после поднимает глаза на своего собеседника. Казалось Михаэлю, что улыбка, которой одарил его только что академик, была теплее солнечного света за окном.

– Благодар'ю, товар'ищ Сеченов, стар'аюсь соответствовать. – Ответ не заставляет себя долго ждать, Шток улыбается обратно.

– Тогда я бы ещё хотел спросить.. – Разговор продолжается, и думается Штокхаузену, что сегодняшний день точно закрепит его на должности правой руки на дороге время.