Кто бы подумал, что именно переполненное метро станет местом, где я вздохну спокойно? Мне самой такое и в кошмаре не приснилось бы.

      До нынешнего утра.

      Вообще, суматошные вышли сборы - перенасыщенная впечатлениями за день, я проворочалась полночи, только под утро забывшись в какой-то мутной дрёме. И практически на рассвете же в дверь затарабанил Мэдока - в отличие от нормальных людей, его рабочий день начинался в семь утра, чтоб ему хорошо жилось, такому трудолюбивому.

      Логично, что я успела только кое-как умыться и записать номер бабули с клятвенным обещанием позвонить ей через неделю, ибо сразу после взявший на себя миссию отконвоировать неблагополучное чадо на рейс Оита-Фукуока папаша рьяно взялся за дело. Чадо, конечно, было не в восторге от скорости развития событий и смен локаций, но кого б тут ещё ебало моё мнение, да? Благо, личный транспорт у него всё же имелся, и не пришлось ловить приступы клаустрофобии в забитом утреннем автобусе.

      И, честно говоря, Мэдока даже как-то перегибал со своей заботой. Вчера я не обратила внимания, погребенная лавиной событий, но на свежую голову это прямо-таки бросалось в глаза. Вырастя в полной здоровой семье, я была не чужда понятий любви и ласки, но у мужчины это было настолько гиперболизировано и возведено в абсолют, что становилось откровенно некомфортно. Всю дорогу непрестанно воркующий и бросающий на меня взволнованные взгляды, стоило ему увидеть в моих руках старенький мобильник, как он тут же встрепенулся и клятвенно пообещал перевести в этом месяце удвоенную сумму денег, "у тебя должно быть всё самое лучшее, милая!".

      Я, конечно, спорить не стала, но мысленную зарубочку сделала - потому что, камон, откуда у врача, пусть и главы больницы, такие бешеные бабки?! У меня от стандартных-то сумм на содержание зрачки в долларные знаки превращались и слюна начинала самопроизвольный отток. С этим содержанием я при должном накопительстве за годик-другой в список Форбс просочиться б смогла, даже не уходя в совсем уж радикальные методы экономии. А тут ещё больше?! Чую, чую, говной пахнет... Как говорится, откуда кэш, дядя?

      Кхе. Либо Мэдока кого-то на запчасти разбирает в этой своей больничке и сбывает за границу по сходной цене, либо я чего-то здорово не догоняю в японской системе здравоохранения.

      В общем, помахав заботливому папане в окошко скорого поезда, я наконец смогла расслабиться. Расплылась по не самому удобному креслу, пользуясь компактными, несмотря на лишние килограммы, габаритами. Не всё ж одни минусы от лилипутского роста, хех. Не мешали даже копошащиеся вокруг люди, спешащие расфасоваться по самым комфортным местечкам вагона. Это фоновое шуршание скорее служило пресловутым белым шумом - уткнувшись лбом в чуть мутноватое стекло, я медленно моргала, пытаясь не провалиться в дрёму. Мысли текли вяло, с усилием. Как, например, стекает с ложки пережжёный сахар или неуступчиво ворочаются в бурлящей пене накатывающих волн крупные камни во время прилива.

      Всё, что можно, было уже обдумано ночью в нервном мандраже, и возвращаться к этому не хотелось. Со сменой числа в календаре, как я и ожидала, переменилось и видение на тревожащие ещё вчера проблемы.

      Например, вызвавшая вчера едва ли не припадок "угроза" от Даби теперь виделась не более, чем досадная заноза. Условный рефлекс пугаться мрачного мужского голоса в очередной раз сыграл злую шутку - иначе я бы быстрее взяла себя в руки, успев достаточно узнать эту шрамированную скотину за прошедшие месяцы. По отношению ко мне он стабильно вел себя как прикормленный дворовой кошак: шипит, рычит, треплет нервы и жрёт за твой счет, но не кусает. И пусть я и догадывалась, что привилегированным отношением обязана не своей распиздатой натуре, а скорее условиям срабатывания причуды, пользоваться плюшками от сложившихся обстоятельств не стеснялась.

      Так что, если здраво поразмыслить, весь обещанный "пиздец" грозил вылиться лишь в злобное шипение, тряску за шкирку и более грубое, насколько это возможно, поведение во время секса. Трахались мы всё еще только когда я под причудой, и не то, чтобы я могла вспомнить, когда он в последний раз был сверху.

      Но как бы то ни было, нотации я не любила и заранее "предвкушала" похерившееся настроение, потому попыталась сместить градус внимания - руки привычно раскрутили телефон, быстро адаптируясь к новому корпусу. Почти сразу я поняла, что попытка оказалась провальная - ассоциативная цепочка мобильник-переписка-чат-Ястреб ввинтилась в мозг со скоростью пули, напоминая о наделанных на эмоциях ошибках. Не сдержав лицо, я поморщилась, в расплывчатом отражении узрев, как кожа на переносице собралась недовольными складками. В комбинации с темными кругами под глазами и встрепанными, уже не самыми свежими волосами я прям красотка, на всё минус двести из ста. М-да...

      Фундаментальный психоанализ никогда не был моей сильной стороной - по крайнем мере, по отношению к себе любимой. Я догадывалась о своей нездоровой привычке давать заднюю при любой взаимной симпатии, особенно быстротечной - сколько хороших парней оказалось отшито из-за внезапно возникшего страха и категоричного нежелания продолжать общение, не сосчитать.

      Но, строго говоря, с Ястребом у нас были и не то, чтобы прям отношения - скорее странная необъяснимая передружба с элементами кокетства и физического влечения. А "были", потому что под наплывом разношерстных чувств на все его голосовые в ответ от меня полетело одинокое и сухое:

"Всё норм. Не беспокойся."

      С. Двумя. Грёбанными. Точками.

      Какого хрена в раскладке вообще добавлены эти сраные точки?!

      Кто бы ни был тот злой гений, создавший клятые знаки препинания, вчера я на полную катушку использовала их скрытый потенциал. Что-то мне подсказывало, теперь я нескоро получу от героя ответ: сообщение ещё ночью было прочитано, и сложно было винить Ястреба за отсутствие фидбэка. Я б на его месте сразу пополнила чёрный список новым номером и к чертям снесла весь чат, вычеркнув бесповоротно из жизни такую неблагодарную гадину.

      Хорошо, что Ястреб намного добрее, чем я. Это оставляло хоть какую-то надежду на продолжение общения.

      Опустившиеся почти к самым крышам домов тучи и мелкий накрапывающий дождик нагоняли тоску. Яркие вывески будто поблекли, перестав так бросаться в глаза, а серые бетонные стены наоборот, словно раздулись от витающей в воздухе влаги, как губка, поглощая пространство между домами. Прохожие щетинились небу в ответ острыми вершинами зонтов, и ворчали на резкие порывы ветра, стремившиеся отобрать их оружие для борьбы с непогодой. Выйдя со станции, я накинула капюшон и меланхолично оглядела серые пейзажи. Фукуока встретила менее приветливо, чем мне хотелось бы.

      Ожидание неприятностей - особенно когда точно знаешь, что они будут - намного хуже самой напасти, так что по ступенькам дома я взбегала довольно бодро. Всё равно перед смертью не надышишься, а чем быстрее я разделаюсь с Даби, тем скорее смогу отогреться в горяченькой ванной! Это был не первый дождь за время моей жизни здесь, но впервые повышенная влажность совпала с августовской жарой, создав непередаваемый парниковый эффект. Было трудно дышать, я была липкой, одежда влажной - всё это мне не нравилось.

      Ключ привычно провернулся в замке, и, решительно выдохнув, я толкнула дверь. На меня тут же пахнуло теплом и дымом, но совсем не приятным, навевающим ассоциации больше со склепом, чем с костром. Скривившись, я зашарила по стене, ища выключатель - из-за задернутых штор невозможно было различить что-то дальше своего носа - и настороженно замерла, вслушиваясь. Что-то было не так.

      Воздух в квартире был тяжёлый, спертый и пах странно. Дым намекал на возможность недосчитаться чего-то легковоспламеняющегося по типу подушки, но помимо гари были ещё какие-то нотки, которые я вот так сходу не могла определить. Для присутствия в квартире парня это было нехарактерно - Даби терпеть не мог затхлость, открывая окна во время своего здесь нахождения, даже когда на улице было весьма прохладно. Продолжительное молчание тоже не было ожидаемым, конкретно сегодня, по крайней мере, и уже до того, как включился свет, я поняла, что ничего приятного не увижу.

      Желтоватая лампочка осветила полный разгром. Ящики комода были выдраны едва не с мясом и валялись на полу прихожей - я чудом ни об один не споткнулась. Вываленная из шкафа одежда комкалась на полу, причем складывалось ощущение, что потом по ней сверху и ходили, отпихивая ногами то, что цеплялось. Пустые полки темнели унылыми провалами. Чудом выживший за месяцы со мной бонсай нашёл последнее пристанище в своём же горшке, если судить по горстке пепла на месте растения.

      В центре этой композиции на диване, как вишенка на торте, лежал Даби.

      Ну вот, сейчас начнётся...

      Я рефлекторно напряглась, увидев его, подсознательно ожидая потока пустых угроз и возмущений, но глаза быстро уловили непривычный диссонанс. Парень лежал, прикрыв лицо предплечьем так, что можно было подумать он спал, а вторую руку свесив до пола. Тощие лодыжки торчали над подлокотником, что сразу убавляло процентов тридцать комфорта, но внимание привлекла не столько поза, сколько отсутствие на нём одежды помимо штанов.

      Приблизившись, я не сразу поняла, что не так - наверное, потому что рассматривать тело Даби мне не очень хотелось. У него был пропорциональный торс с довольно широкими плечами и худым, чуть впалым животом, но огромные шрамы и скрепленная скобами кожа вызывали желание отвернуться, даже если видишь это не впервые. Переборов отвращение, я всё же присмотрелась, и тревожная чуйка тут же сделала стойку. Смутно, но я начинала что-то понимать...

      Н-да. Даби, конечно, никогда красотой и здоровьем не блистал, но мне кажется, или контраст его ожогов и здоровой кожи был не таким явным? Приложив руку к его груди, я убедилась - целые участки кожи побледнели почти до прозрачности, показав вены, из-за чего шрамы теперь казались в разы темнее и устрашающей. Попутно выяснилось, что у горелого жар - привычная к тому, как от него шарашит, я всё равно чуть не обожгла ладонь. А ещё от него ужасно резко тянуло палёным, даже хуже, чем при первой встрече, и дышал он рвано, хрипло и с присвистом.

      Сев прямо на пол перед диваном, я уставилась перед собой и нахмурилась. Вот, блять, и что мне теперь с этим болезным делать? У меня, вообще-то, не хоспис для оборванцев, да и я далеко не сестра милосердия. Нет, валяется, конечно, где-то аптечка, и я даже помню, как пересмотрела там все препараты - запасы медикаментов у Шизуки скопились будь здоров - но чтобы запихнуть в Даби хоть одну таблетку в таком состоянии потребуются нихреновые такие усилия. Проявлять которые у меня ни малейшего желания нет.

      Моргнув, я рассеяно опустила взгляд и замерла, впившись глазами в неопрятную темную кучку тряпья у изножья. Скомканная толстовка явно принадлежала Даби, больше некому, но это не объясняло того, что ткань была мокрой. Какого, спрашивается, хрена ты скидываешь своё грязное шмотье на мой чистый пол?! И неужели вчера вечером прошел тропический ливень, что ты так промокнуть умудрился?!

      С отвращением приподняв двумя пальцами вещь, я собралась отнести её в рукомойник - пусть дальше сам с ней возится - но замерла, с оторопелым недоумением уставившись на оставшиеся на светлом линолеуме разводы. Они были красные.

      Так. Так-так-так-так-так! Не говорите мне, что это то, о чём я подумала?!

      Отбросив куда-то в сторону пропитанную кровью одёжку я упала перед диваном на колени и без лишних сантиментов стала ощупывать аномально горячее тело, ворочая его с боку на бок. Где, ну где же?! Если из него вытекло столько крови, рана должна быть нехуёвая, да он уже практически жмур! Что мне делать, если Даби у меня тут окочурится?! Боже, как я труп в квартире Мэдоке и Ястребу объясню?!

      Повреждение всё не находилась, я паниковала сильнее. Мозг не мог понять, как это, раны нет - а кровь есть?! Перевернув Даби обратно на спину, я сдула перекрывшую обзор прядь и внимательнее всмотрелась в шрамы. На чистом участке груди и немного спины кожа была целая, да и подох бы уже давно от ранения в тех местах - слишком близко к жизненно важным органам. Значит, искать надо там, где сразу не видно.

      Искомое обнаружилось сначала наощупь - складчатая структура шрама на животе в одном месте оказалась горячее, грубее и будто свежее, а когда я распахнула шторы стало видно и различие в цвете покровов. На боку пятно размером с ладонь алело контрастными грубыми контурами и влажно поблескивало, устрашая мыслями о своём происхождении. Волдырей не было, но новый ожог поверх старого всё равно смотрелся страшно и инородно.

      С трудом, но я уже могла составить картину происходящего. Дыркой в животе Даби, скорее всего, обзавёлся где-то недалеко, раз успел зайти внутрь, пока толстовка не пропиталась и кровью не заляпало чистый подъезд - и от этого осознания неприятно скрутило живот, я ведь тоже абсолютно беззаботно прошла по переулку за домом несколькими минутами ранее. Не найдя меня дома, он начал спамить гневными голосовыми и зачем-то перевернул квартиру вверх дном, а когда кровопотеря стала ощутимой, видимо, не найдя выхода лучше, просто прижёг рану. М-да...

      В отличие от вчерашнего переполоха в океанариуме, сейчас мыслить логически выходило почти без проблем. Первоначальная паника быстро улеглась, теперь в мыслях судорожно перебирались варианты, отсекая невыполнимое, а оставшееся упорядочивая в какую-никакую последовательность. На секунду задержав дыхание и зажмурившись, я мотнула головой, собираясь, и метнулась к кухонному гарнитуру. Именно там, между хлебницей и микроволновкой, за электрическим чайником и пачками риса притаилась аптечка - последствие моих попыток наточить ножи. Может, её Даби и пытался найти в шкафу?

      Раскрыв белую вместительную коробку на полу перед диваном, я вчиталась в надписи на блистерах и упаковках, не торопясь развивать активность. Раз уж не помер до моего прихода и с кровотечением справился, пусть и варварскими методами, то ещё пару минут обождёт. Кишки не выпали, всё ещё дышит, значит, и брюшную аорту вряд ли задело, а больше вроде ничего важного в этой части живота нет. Хрен его знает, конечно, настолько глубоко его порезали, если это порез, но вот лезть и заново вскрывать рану, чтобы посмотреть, я точно не буду.

      Хочется надеяться, он её хотя бы промыл, но смутное чувство внутри подсказывало - в лучшем случае возможная грязь вымылась кровью. Х-хе, будем уповать, что полые органы реально не задело, и обойдёмся без перитонита. И, раз уж до самой травмы добраться не светит, постараюсь хоть устранить последствия - жар, возможную инфекцию и кровопотерю.

      Всё-таки жмуры в хате мне не нужны.

      Никогда ещё в жизни я не была настолько рада своему незаконченному фармацевтическому образованию. Хоть какие-то обрывочные знания дают надежду на выход из этой задницы.

      С сомнением взглянув на разящее жаром тело, я неуверенно прикусила губу, обдумывая варианты. Хотелось бы пойти по пути наименьшего сопротивления, чем служила бы причуда, но я не могла вообразить её применение в данных условиях. По примерным подсчетам до первых признаков её проявления ждать ещё пару часов, вот тогда я бы с энтузиазмом запрыгнула даже на дохлый полутрупик, но не хотелось рисковать и проверять живучесть Даби, оставляя его без помощи. Да и имелись у меня здравые сомнения в том, что моя сверхспособность такая уж панацея - само повреждение тканей может и зарастёт, но, если внутрь попала зараза, она пропадёт или останется?

      Даби, ёбанный ты чёрт, если сдохнешь у меня на диване, я до тебя доберусь даже в посмертии.

      Руки с неуверенностью начали распечатывать систему для капельницы, заранее вытащенный флакон физраствора стоял сбоку на полу, шприц предусмотрительно ждал на придвинутом столике. Пальцы тряслись, сомнения не давали сосредоточиться. Я не совсем уверена, зачем это добро хранилось Шизукой дома, но сейчас гораздо больше волновали перспективы угробить горелого собственноручно. Он, конечно, не станет пациентом №0, это место уже давно закреплено за моим стареньким котом - но там и катетер был вставлен профессионалами. И теперь, чтобы влить в Даби антибиотик (инструкция по разбавлению и введению была прочитана уже четырежды), мне предстояло самостоятельно найти у него вену и вставить иголку.

      Дыхательная гимнастика не сильно помогла, но терзающие треволнения перебило растерянностью, когда, вооружившись перчатками, спиртом и ваткой, я глянула на руки Даби. Чертовы обожжённые по всей длине руки с темной поверхностью шрамов. Тц. Какого хрена этот квест оказался ещё и с прогрессирующей сложностью?

      Однако, польза от этого тоже была. После замешательства меня накрыло дереализацией, и я будто со стороны наблюдала, как руки прокалывают выступающую на внешней стороне кисти вену, вводят препарат, а затем споро заменяют шприц капельницей. Лишь отследив последние капли физраствора, извлекши иглу и зажав прокол ваткой я осознала произошедшее и пришла в себя.

      Вот это я мощь, хе-хе-хе...

      Тупо сидеть и ждать реакцию подопытного пациента на свою самодеятельность было страшно, и я сосредоточилась на обработке ожога-раны. Намеренно не поднимая взгляд выше худых плеч, я наложила мазь и с усердием забинтовала бок парня, изведя на закрепление конструкции половину катушечного пластыря. Уф, тощий, собака, а всё равно тяжелый, это как возможно?...

      Отдышавшись от игры в доктора, плюхнулась на пол с ощущением размягчающихся костей. Вытянула ослабевшие ноги, откинула голову на край дивана, наконец выдыхая скопившееся напряжение. Теперь только ждать. Думается, что с такой степенью ожога можно было что мазь примотать, что жеванный подорожник - и эффект был бы примерно равный, а вот влитое внутрь лекарство должно подействовать уже скоро. Сама я редко болела с повышением температуры, а в теле Шизуки так вообще забыла о болячках, хоть в чём-то помогла говняная причуда, хе. А вот у Даби на постоянке с этим какие-то траблы, и было непонятно, как скажется на нём произошедшее.

      Хотелось плюнуть, фыркнуть и с чувством выполненного долга учапать в ванную, что я, в принципе, сделать и намеревалась, но Даби внезапно застонал, перепугав до седины дернувшейся рядом с моим лицом рукой. Пердечный, блять, сриступ! Х-ху, эт чё такое было? Уже оживает, что ли?

      Затаив дыхание, я повернулась к телу и впилась глазами в искаженное лицо.

      Кхм. Как-то не похоже, что ему стало лучше.

      На целой коже щёк болезненный румянец светился только что не неоном, испарина каплями текла по вискам на подушку, пот насквозь пропитал спутанную прилипшую ко лбу челку. Даби было не плохо, а прям хреново, на это указывало всё: и кривая полоса искалеченных губ, и срывающиеся с них хриплые стоны, и слабые подергивания рук и ног. Сглотнув ставшую вязкой слюну, я испуганно проследила, как быстро-быстро вздымается от судорожного дыхания и задушенных сипов грудь.

      Своей недопомощью я, очевидно, блять, сделала только хуже...

      Не помня себя и скользя на линолеуме, как кёрлинговая шайба, я бросилась в ванную, а спустя секунду уже обтирала лицо, шею и плечи Даби ледяной водой. Это помогло не сильно, парень продолжал метаться на диване, и мне пришлось прикусить губу почти до крови, чтобы сдержать внезапные слёзы. Я не знала, что сделала не так - но до боли очевидны оказались последствия моей тупой игры в медсестричку.

      Сука, сука, сука! Я же только помочь хотела! Я не хочу, чтобы ты умирал!

      Даби должен был быть обессилен травмой и кровопотерей, но эффект моего "лечения" оказался сильнее, и чтобы удержать бьющееся тело на диване мне пришлось навалиться сверху. Чувствуя стекающие по щекам солёные дорожки, я сжала коленями его бедра и надавила на плечи, пытаясь пригвоздить его к месту, но так наши лица оказались слишком близко, и меня натурально затрясло от исказившей обычно безэмоциональные черты гримасы боли.

       - Чёрт, Даби, пожалуйста, живи! Даже такой говнюк как ты кому-то нужен, ты должен жить!

      Не осознавая, я кричала и требовала, чтобы он очнулся, цеплялась. Пальцы до побелевших костяшек сжимали его предплечья и непрерывно дрожали, словно этой дикой тряской я пыталась вбить в тело улетучившуюся душу. Накрывший в тот момент страх даже не имел ничего общего с боязнью за свою шкуру, я бесхитростно до истерики боялась, что парень умрёт из-за моих долбоёбских действий. Уверовала, блять, в себя! Я всё так же отчетливо помнила и то, как он вломился в дом с планом меня изнасиловать, и то, как отвратительно он со мной общался после - но всё это стало не важно, растворилось, подобно опущенному в воду облаку сахарной ваты.

      Пусть и весьма хуёвым, Даби стал мне в какой-то степени другом и, за скудностью вариантов, близким человеком. Я материла его вслух и в мыслях, я недовольно ныла и хмурилась от наших перепалок, да. Но я не хотела смотреть на его мучения, не хотела чувствовать ладонями пробивший его болезненный тремор, терзаясь совестью, жрущей изнутри все органы на пути к сжимающемуся сердцу. Мне было бесконечно жаль его, страшно за него, и в тот миг я была готова сделать что угодно, лишь бы прекратить эту беспощадную агонию.

      В отчаянном порыве к действию я уронила лоб на пылающее внутренним жаром плечо и просунула руку под животом, оттягивая штаны и бельё. Это не было чем-то осознанным, скорее инстинктом последней надежды, ведь какие вообще были шансы возбудиться в таком положении и ситуации? Зажмурившись до белых пятен и вжавшись всем телом, я сосредоточенно двигала пальцами, пытаясь представить, что раздающиеся над ухом стоны вызваны возбуждением, или страстью, экстазом, чем-то положительным. Не болью.

      Хрипы Даби сливались в унисон с моими всхлипами.

      Пожалуйста, тело, пожалуйста! Причуда, сволочь, ты всегда врубаешься, когда не нужно, сделай это вовремя хотя бы один грёбанный раз!

      Из-за отсутствия влаги пальцы тёрли между ног неприятно, почти мучительно. Раздражённая горошина клитора пульсировала от нежеланной стимуляции, а запястье быстро свело судорогой от неудобной позы, но я вжималась крепче в бьющегося подо мной парня и продолжала. В первые секунды знакомо прострелившей позвоночник горячей вспышки я не поверила, боясь впустую обнадёжиться, но заскользившие по увлажнившимся складкам подушечки чувствовались теперь в разы сильнее.

      От двойственности происходящего меня разрывало. Разум корчился от ужаса, перенапряжения и отчаяния, а тело накрывало удовольствием, смешанным с болью от натертых по сухому до гиперчувствительности интимных частей. Конечности затекли, глаза заволокло пеленой слёз, казалось, вскипающих от источаемого парнем жара.

      Накатившаяся волна оргазма впервые не была приятной: сознание затопило не негой, а чудовищной тяжестью; по венам пробежал горячий импульс, будто комок лавы, и мышцы сковало мучительной судорогой, выламывая суставы; одновременно с ударившей по вискам слабостью подступила тошнота. Уплывая в туманное марево, я до последнего с надеждой вслушивалась в затухающее:

      Ц-ц-цинь-ь-ь!

***

      Он горел.

      Горел не так, как в лихорадке последних помнившихся ему минут, и, конечно, это даже близко было не похоже на тот Ад, пережитый на пике Секото восемь лет назад. Жар не лизал его кости и не испепелял нутро, в этом плане парень чувствовал себя поразительно комфортно, но, даже лёжа с закрытыми глазами, он ощущал непривычное давящее тепло и - особо остро - колющие импульсы в затёкшем теле. Колючие искорки маршировали по телу как полноправные хозяева, но, даже будучи бесконечно назойливыми, не походили на ту боль, что он мог ожидать.

      Приложив изрядное усилие, Даби приподнял набрякшие веки и тут же уткнулся носом во встрёпанную мешанину русых прядей, загораживающих обзор. В первую секунду он дёрнулся, расширив глаза, но инстинктивный порыв отбросить неопознанное нечто споткнулся о нежелание одеревеневших конечностей подчиняться воле хозяина. В ноздри ударил знакомый запах какой-то сладкой травы и ментола, а спустя мгновение пришло и осознание, кто так внаглую мог разлечься на нём, и надобность в лишних телодвижениях отпала.

      Даби скрипнул зубами, отворачиваясь от лезущих в лицо волос.

      Ну конечно же, это была Шизука. Девчонка единственная за последние годы имела с ним физический контакт и степень охуевания достаточно сильные, чтобы использовать его как матрац. Другое дело, что желания быть чьей-либо подстилкой Даби никогда, сука, не испытывал и в целом с трудом терпел даже редкие рукопожатия, а в сексе предпочитал позы с наименьшим контактом кожи.

      Натужно расправив легкие глубоким вздохом, парень зашевелил пальцами, разгоняя застоявшуюся кровь и тихо шипя от болезненных мурашек. Из всего, что он о себе знал, сейчас его должны были одолевать злость, неприятие и яростное желание отбросить подальше тяжёлую тушку, послав следом столб пламени помощнее. Это было бы привычно, это было бы понятно и правильно. К собственному недоумению, ничего подобного он в себе не обнаружил даже через несколько минут, когда мышцы пришли в тонус и пусть не откинуть, но спихнуть девчонку на пол уже было вполне ему по силам.

      Пробившееся на поверхность смятение твердой рукой удержало на месте, пригвоздив тяжелее отлитой прямо поверх его ребёр плиты из чистого осмия, настойчиво внушая несвойственное ему благодушие.

      Коротышка, вообще-то, была нихуя не пушинка, да и лежала на нём явно не меньше часа. Так кого-то отлежать надо ещё хорошенько изъебнуться, но, Даби мог её поздравить, ей удалось - ещё бы немного, и он бы решил, что теперь инвалид. Пусть свою прямую обязанность Шизука каким-то образом выполнила, и рана от заточки уже не нарывала, да даже не чувствовалась, замурашенное тело всё ещё не приводило его в восторженный экстаз. Вдвойне отвратным было и то, что недавно восстановившиеся нервные окончания ощущали всё в несколько раз мощнее, и организм Даби буквально молил о пощаде, шараша по мозгу импульсами от каждого мало-мальски ощутимого контакта.

      Не выдержав и таки, уложив ладони ей на бока, сдвинув девчонку пониже, парень наконец полной грудью вздохнул. О, этот сладкий, дивный воздух! Чужая шевелюра прекратила забивать нос, а сместившийся центр тяжести сделал придавливающий вес более-менее терпимым. Даби прищурился в потолок. Его всё ещё приводило в шок понимание того эффекта, что оказала на его самочувствие причуда Шизуки. Широко известный факт о невосстанавливающихся нервных клетках он, видимо, теперь на хую вертел, и, в целом, это приносило больше плюсов, чем минусов. Но, если раньше ему было откровенно однохерственно на большинство ударов в корпус, внезапно разошедшаяся по телу боль от подлого нападения со спины стала неприятным сюрпризом.

      Не зря Даби так напрягало от одной мысли постоянно приезжать к коротышке, не с его приметной рожей и количеством "приятелей" заводить традиции посещения каких-либо мест. Одно только непонятно, откуда Крыса набрался скудоумия, что осмелился провести по его следам вышибал недавнего кредитора-толстяка? Ха, если обсосные залупёныши выживут после посланной не глядя стены пламени, ему будет не впадлу нанести засранцам по визиту вежливости.

      От свежих воспоминай на лицо выполз жуткий оскал, а пальцы вдавились в женские бока, и девчонка несвязно заворчала и завозилась, бодая его куда-то в ключицу. Это вернуло его к сбившимся размышлениям, и, опустив взгляд на девушку, Даби подобрался, стиснув челюсти. Всё же, какого хрена наглая близость коротышки не вызвала ожидаемой и легко объяснимой вспышки ярости? Это на него не похоже. В пику вчерашнему озлобленному неистовству, в душе царил поразительный и столь редкий для него штиль, даже сводящие с ума цикличные, назойливо жрущие его одержимые мысли утихли, как приласканный после долгой травли и скитаний измученный зверь. На самом деле, эта странная безмятежность озадачивала настолько же, насколько смущала. От непонимания собственных ощущений становилось тревожно, и короткие ногти с глухим треском проскребли обшивку дивана, но следом за смятением быстро пришло такое понятное раздражение, и Даби расслабил напряжённые плечи, обернув руку вокруг тонкой талии.

      Прикрыл глаза, скользя пальцами по мягким женским изгибам и размеренно дыша. Тонкая, неощутимо влажная от пота одежда не в силах остановить осязание, и подушечки пальцев перебегают по впадинке позвоночника, чувствительные как никогда. Шизука выгнулась, утекая от прикосновений под сорвавшийся сонный бубнеж, а поток противоречий хлынул на него вновь, с ещё большей силой, бушующее ледяное цунами и огненный вихрь, охватившие разум, и без того блуждающий на грани безумия. Он зол. Но терпелив. Он затаится, пользуясь расположением девчонки и приручая её: не сжимать, гладить. Выпустить взявшуюся из ниоткуда ласку, обернуться нежными змеиными кольцами и заставить девчонку мягко стонать. Намотать спутанную копну на кулак, сжать пальцы и тянуть - до хруста позвонков и жалких всхлипов.

      Н-Е-Т!

      Да.

      Да, так и должно быть. Его цель не изменилась, а коротышка по-прежнему всего лишь ценное приобретение, а при определённом стечении обстоятельств - расходный материал. Имеет место быть привычка на примитивном физическом уровне, всё же у него не так много личного имущества, чтобы не ценить свою собственность. В эту теорию замечательно вписывается вчерашнее бешенство в момент, когда он думал, что девчонка пропала, и странная смесь эмоций, затопившая его по пробуждении.

      Это всего лишь облегчение от нахождения вещи, которую, как он думал, потерял. Ни больше, ни меньше.

      Почему это звучало, словно он сам себя убеждает?...

      Одобрительно прикрыв глаза, Даби позволил губам расползтись в кривой усмешке. Внутренние весы приобрели потерянное равновесие, и, расслабившись, парень таки запустил длинные пальцы в запутанные локоны Шизуки, потянув назад. Прикосновению недоставало нежности - он к этому и не стремился - и потому, недовольно шикнув, девушка подняла голову с отпечатком его скоб на щеке, щуря сонные глаза.

       - Утро, мышь. Ну как, удобно тебе было? - вкрадчиво проговорил он, встретившись с мутным карим взглядом. Раздражение незаметно сменилось на игривое веселье, расшатывая и без того нестабильное сознание, и он не видел смысла сдерживать желание поддеть девушку ехидной насмешкой - ему всё ещё было очень интересно знать, где коротышка пропадала прошлые сутки.

       - Не, ты ж как стиральная доска костлявый, - она выпрямила корпус, садясь прямо, и сцедила зевок куда-то в плечо, ленясь поднимать для этого руку, но замерла. Осознание, кто лежит под ней, отразилось в резко распахнутых глазах, и парень почувствовал, как затвердели мышцы прижатых к его бокам бёдер. - Т-то есть, доброе утро! Приятно видеть, что ты цел. Жив, здоров, орёл, эхе-хе-хе...

       - Да, жив и здоров. Восхитительно, правда? - Журчаще повторил он, в широкой улыбке показывая чуть выступающие клыки. Больное веселье прострелило затылок, и откуда в нём эта блядская игривость? Работая на опережение, мужские ладони поднялись по её ногам, остановившись и сжавшись на бедрах, и ответная улыбка Шизуки приобрела нервные отголоски. - А мог бы и сдохнуть, как последняя вшивая псина, потому что кого-то вчера не было на месте. Ты где шлялась, коротышка?

      Предвкушение разлилось по его венам от вида растерянных метаний и сдавленных женских смешков. Стандартной реакцией девчонки в подобных ситуациях всегда становились сбивчивые оправдания и попытки нелепо отшутиться, приятно чешущие его эго, потому парень удивленно приподнял бровь, останавливая поглаживание девичьих ног, когда она упрямо поджала губы и неожиданно твердо ответила:

       - Место есть у собак, а я человек, если ты это ещё не заметил. И, если, думая о мне как о животном, ты всё равно приходил со мной переспать, советую провериться у мозгоправа. Попахивает зоофилией, что не красит тебя даже при остальных твоих недостатках.

       - Ха. Ха. Из всех зверей ты бы определённо была ленивцем, такой же неуклюжей и тупой. Ты в Изумрудный город за эликсиром храбрости смотаться успела или слабоумия и отваги набралась от общения с крылатым геройчиком?

      Шизука возмущенно надула щеки и дернулась, пытаясь встать, и Даби убрал руки, на этот раз её не удерживая. Ехидная усмешка растянула губы, вовне просочился хриплый смешок, зажегший возмущенную искорку в карем взгляде. Смелый отпор девчонки был чем-то новым, но больше забавлял, чем раздражал, и он перевернулся на бок, подперев голову и следя, как она нарочито резко распахивает окна, громче необходимого топая пятками.

       - Просто поняла, насколько тупо бояться того, кто даже в критический момент не додумался позвонить в скорую. Серьёзно, ты был готов откинуться у меня на диване, но не набрать жалкие несколько цифр?

      Сочащийся приторный яд в девичьих словах можно было черпать не ложками - ковшами.

      Ладно, такая Шизука бесила его не меньше, чем лопочущая и пресмыкающаяся перед ним. Достаточно унизительным было получить заточку в бок от какой-то подворотенной швали, и более чем утомительным опытом стал стремительно расшатавшийся эмоциональный диапазон, не доставало только теперь ещё мамочкины нотации от недолекарши выслушивать. Пробежав языком по внутренней стороне зубов, Даби недовольно цыкнул.

       - Я похож на пососный офисный дерьмопланктон с пожизненной медицинской страховкой для лечения геморроя? Нет? Моя скорая помощь - это ты, принцесска, и мне пиздец как интересно знать, чем таким важным ты занималась, пока я здесь подыхал.

       - Я не обязана круглосуточно сидеть дома и ждать, пока тебе понадоблюсь, - пробурчала девушка, демонстративно глядя в сторону и ёжась от проникшего в приоткрытую створку прохладного воздуха - за окном набирал обороты припозднившийся в этом году сезон дождей. - Мне вчера тоже... весело было. Какой-то придурок устроил теракт в океанариуме Оиты, когда я там была, и после случившегося мне пришлось поехать к отцу. Как можешь догадаться, разговорчик состоялся не из приятных, и теперь я в полной жопе с разгребанием причудных проблем под патронажем своей чудо-бабушки. Но, конечно же, тебе это не интересно?

       - Можешь оставить это при себе, мне плевать, - лениво взмахнул рукой брюнет и поднялся на ноги, с хмыком разматывая тугую бинтовую обмотку, опоясывающую живот. Место ранения теперь было не найти, родное уёбищное полотно шрама - и никакой крови. Шизуке стоило отдать должное хотя бы за старания, ещё немного и он вполне сошёл бы на Хеллоуин за мумию. - Нахера ты на мне сверху-то улеглась? Чуть не задохнулся под твоей задницей. Из добрых побуждений советую - прекращай жрать, начинай худеть.

      Одновременно с загудевшим порывом ветра копошащаяся в кухонных шкафчиках девушка выронила ложку, покатившуюся по полу с лязгающим звоном, и развернулась к нему с таким видом, что он бы не удивился, если бы следующий столовый прибор полетел прямой наводкой ему в лоб. Возможно, даже нож.

       - Пидорас ты, - неожиданно печально протянула Шизука. Голос её странно дрожал, и Даби оторопел, шокировано расширив глаза в ответ. Не понял? - Самый натуральный, номинация "Мудак года" по тебе панихиду справляет. Ты хоть представляешь, как я испугалась, увидев тебя таким... таким... Ты же реально чуть не умер.

      Посмурнев от образовавшегося в животе ледяного комка, Даби сжал кулаки - но сдвинуться с места не смог, будто бабочка на булавку насаженный на острый шип правды, дерзко выплюнутый прямо ему в лицо. Что за нахуй?! От того, с какой решительностью девчонка пошла на него, чеканя шаг и уставившись исподлобья, парню захотелось либо попятиться, либо выпустить из ладони предупредительный залп огня, не дать приблизиться любой ценой. Но первое не позволила сделать гордость, твердой хваткой сжав его снова чувствительное горло и принудив остаться на месте, а второе - что-то неуловимое в выражении девичьего лица. Брюнет гулко сглотнул слюну, почему-то превратившуюся в стеклянное крошево.

      Руки Шизуки с неожиданной силой обхватили живот, а щекой она прижалась к его голой груди, обжигая горячим дыханием кожу. Раздавшиеся снизу глухие всхлипы всего на секунду опередили потекшие по торсу вниз солёные капли, и Даби закаменел, стиснул зубы так, что остро очертилась линия челюсти и проступила на виске вена. Что. За. Хуйня?! Слёзы девчонки ощущались кислотой, он даже слышал шипение, с которым они прокладывали дымящиеся дорожки вниз, не к земле, а вглубь, к самому его нутру, пепеля сводящую с ума палитру эмоций. Чтобы он упал, да? Съебал в темный кратер, задыхаясь от вдыхаемого пепла и захлебнувшись пустотой, сковывающей прочнее любой цепи?

      Происходила какая-то ебучая хрень, осмыслить которую он так быстро не мог, а коротышка лишнего времени на адаптацию ему не оставляла.

      Чувствительно впившись ногтями в его поясницу и вжавшись всем телом, девчонка задрожала, начиная уже полноценно рыдать. Громко, с подвываниями, протяжно. Собаки радостнее воют. Будто, сука, покойника оплакивала, плакальщица ебанная, но он почему-то никак не мог собраться с мыслями и отпихнуть слишком много о себе возомнившую проблему. Руки плетями повисли вдоль тела, не притягивая и не отталкивая, а дышать выходило через раз и с диким усилием. Он почти видел вылетающий изо рта пепел, почти чувствовал под ногами зыбучую выжженую пустыню. Даби даже не мог сказать, что он сейчас чувствует - в груди кипел вулкан, опаляя легкие, трахею, проникающий жаром по капиллярам прямо к сердцу, и одновременно гулко отдавалось в рёбра пустотой всеобъемлющее ничего.

      Громкий всхлип, завершающий истерику, прозвучал упавшей землей на крышку гроба. Его личным похоронным набатом, возносящим его к манящим воротам Рая.

       - На завтрак будут тосты с красной рыбой и омлет. И срать я хотела, что ты рыбу не любишь, понял? - Мрачно прогундосила Шизука, хмуро уставившись на него из-под спутанной стены волос и по-прежнему сжимая его талию в крепкой хватке. Заплаканная, опухшая, уродливо покрасневшая пятнами на щеках. Восхитительно кружащая голову своей нуждой в нём. - А потом по плану уборка и мелодрама под красное полусладкое, потому что тебе полезно, а я хочу. И лечебный примирительный секс.

      Почему-то, брезгливо скривив губы от невозможности пересилить самого себя, Даби медленно склонил голову. При должной степени воображения в этом проглядывался кивок.

***

      Ворота геройской академии оказались внушающими. Причем, внушали они сразу всякое - и подспудный трепет от масштабов, и недоумение, нахрена такая махина на подступах к какой-то школе?

      В любом случае, с каждой проведённой около них минутой собственное родство с муравьями было всё более очевидным. Переминаясь с ноги на ногу, я непроизвольно воровато оглядывалась, хотя точно знала, что бабуля Чиё идёт навстречу с внутренней территории. Учитывая почтенный возраст и длину ног старушки, ожидание обещало быть долгим.

      Неделя, проведённая в тщетных попытках вернуть душевное благополучие, благополучно похеренное одной-единственной вылазкой в другой город, промелькнула со скоростью ракеты. И, если кто и пришёл в норму, то точно не я - хотя, справедливости ради, ёбнуться, кажись, умудрилось всё моё небогатое окружение. Больнее всего ударил неожидаемый разлад с Ястребом. Те несколько сообщений и кратких звонков, выдавленных едва ли не через слом личности, чувствовались наиграно-беззаботным пустым трепом, родившимся на свет под дулом пистолета. Возможно, личная встреча смогла бы сдвинуть с места этот безнадёжный застой - но, как всегда невероятно кстати, героя заслали в очередную командировку.

      Что самое удручающее - на предложение встретиться во время моего визита в Токио Ястреб ответил категоричным отказом, пусть и смягчил его искренними извинениями. Сноска - лучше мне от его "прости-прости, Шизу-чан, это всё начальство" ни разу не стало.

      Запомнившаяся злополучная поездка в Оиту много, что поменяла - в частности, зародила в Мэдоке стремление к общению с родной кровью. Тц, вот уж без чего бы я с радостью обошлась. Почти ежедневные звонки птички заменились на столь же частые, но уже от папаши. Вдохновившийся произошедшими изменениями, он стремился узнать всё о жизни и целях новой "меня", попутно отстроив треснувшие, по его мнению, мосты родственных связей. И я не знала, как дать ему понять, что брусчатка разнесена в мелкое крошево безвозвратно и окончательно.

      Всё, что я знала - скоро фантазия истощится и отговорок больше не останется. Х-хе, пора паковать вещички и пускаться в бега?...

      ...Ах, да. Даби.

      Справедливости ради, перемены, произошедшие с горелым бандитом, настораживали больше всего. Теперь он смотрел. Мне всё еще кажется, будто я сошла с ума, но изменения ощущались буквально кожей. В том плане, что он никогда не изображал из себя кота Базилио, но раньше его взгляд всегда чувствовался пустым, незаинтересованным. Он с равной степенью внимания скользил что по узорам на обоях, что по ободку унитаза, что по мне. А вот после моей истерики брюнет будто прозрел.

      Он смотрел на меня во время уборки. Сверлил глазами во время еды. Косил глазом при совместном просмотре телевизора. Даже, блять, во время секса он смотрел не на подпрыгивающую грудь, а ровно мне в лицо.

      Я не могла ничего засранцу предъявить - за исключением перечисленного вел он себя вполне стандартно, даже более покладисто и спокойно - но насторожиться такое внимание всё равно заставляло. Жопу ставлю, есть в этом какая-то с первого взгляда не различимая подляна.

      Силуэт старушки в белом халате замелькал на горизонте, когда я почти убедила себя свалить, примешавшись к группке мимо проходящих туристов. Как и большинство героев, Чиё выглядела в некоторой степени абсурдно: высокие розовые сапоги и напоминающий мотоциклетный защитный шлем смотрелись странно. Но по степени приближения стал заметен гигантский шприц, используемый в роли трости, и вопросы к остальным аксессуарам отпали - способность мыслить перекрыл один-единственный вопрос: она никого насмерть этой здоровенной иглой не закалывала?

       - Здравствуй, милая. Хорошо добралась?

       - Да. Здравствуйте. - Повинуясь повелительному жесту, я шагнула за старушкой через ворота, непроизвольно ёжась от чувства, словно кто-то пристально наблюдает. - Я точно не помешаю сейчас?

       - Ох, что ты! Не бойся, все студенты сейчас на уроках. Первое тестирование займёт всего лишь несколько секунд, и если не захочешь продолжить, я не стану заставлять.

      Я почувствовала, как вытянулось от недоумения моё лицо. А в смысле?

       - Н-но, вы же так настаивали на моём приезде. Я же несколько часов в транспорте тряслась... И всё ради каких-то пары секунд?

       - Не беспокойся, милая. Ты всё поймешь, когда мы придём. - Чиё ненавязчиво взяла меня под локоток, увлекая дальше по монструозно огромному коридору. - Уж прости меня за мою настойчивость, знаешь же, у стариков бывают свои капризы.

       - Вы не старая, - с непонятно откуда выползшим чувством противоречия возразила я, потому что старой Чиё, очевидно, была. - Симпатичная зрелая женщина, в самом расцвете сил.

       - Хо-хо, ты считаешь? - Бабуля кокетливо хохотнула, бодро стуча тростью по кафельному покрытию пола. Отскакивающий от пустых стен широкого безлюдного коридора звук неуютно напоминал атмосферу из ужастиков. - Сюда, дорогая, почти пришли.

      Кончик гигантского шприца указал на светлую дверь в конце прохода, выделяющуюся разве что обособленностью от других проёмов. Надпись "Медпункт" я скорее угадала, чем прочла - способности в грамматике всё ещё безбожно удручали, а за неделю, в которую я забила на всё обучение, просели ещё сильнее. Не подавая виду в собственном невежестве, зашагала в указанном направлении. Старушка, завозившись в кармане халата, чуть отстала, и я в смятении вгрызлась в губу, благодаря всё сущее за передышку в потребности держать лицо.

      Именно такое моё выражение - сомневающееся и наверняка нелепо перекошенное от испуга - встретили за дверью вспыхнувшие алым прищуренные глаза.