In the cool night

Ночь сегодня прохладная.

И довольно спокойная.

В Гандхарве будто стало тише после его возвращения. Хотя все идёт в своём привычном темпе. Патрули в его отсутствие не прекратились, Коллеи не попала в неприятности, разве что вновь разбила одну склянку, а жители ответственно выполняли свои обязанности.

А я не смог - промелькнуло в голове Тигнари. 

Он едва смог встать с кровати – удар молнии до сих пор даёт о себе знать. Мелкими шагами он добирался до рабочего стола, который теперь казался так далёк. Все тело периодически покалывало, заставляя морщится и нервно дергать концом пушистого хвоста. Нужно было вновь обработать ноющие ожоги и выпить ужасный на вкус настой.

Позорище.

Единственным источником света являлся лунный свет, просачивающийся через окно. Двери были закрыты, не пропуская ничего. А чтобы зажечь лампу требовалось совершить совокупность действий, на которую не было никаких сил и желания. Часть звериной сущности чуть облегчила жизнь в этой ситуации. Но не полностью.

Хоть на что-то я способен. 

На ощупь отыскав нужные баночки и приблизив их к краю стола, он замирает, делая передышку. Электро разряды будто проходят по каждому нерву, каждой нити мышечной ткани.

Но потом он начинает жалеть, что позволил себе маленький перерыв. Ночью, когда мы ничем не заняты, все наши чувства сосредоточены на самом себе. Именно поэтому нас ночью так часто посещают не самые лучшие мысли. 

Внутренний голос, словно проснувшись из глубокой спячки, сначала слышится на периферии сознания. Но с каждым словом он становится громче.

Ты слаб.

Смотреть на это противно.

Жалкий. 

Да как ты смеешь называть себя стражем леса, если даже о себе не можешь позаботиться?

—Нет… – срывается с губ вместе с выдохом.

Параллельно будто и весь кислород из лёгких выходит наружу.

Мало стараешься. 

Лентяй.

От тебя нет толку.

—Это не так. – шепчет он, но уверенность в собственных словах отсутствует. 

Тигнари сжимает ладони в кулаки, опираясь об стол. Голова теперь кажется тяжёлой висящей вниз ношей. Глаза закрываются сами по себе, но делают только хуже. 

Мозг, как назло, не может найти воспоминания, которые могли бы послужить аргументами для последних слов. Перед глазами лишь моменты из жизни, где он допускал ошибки и недочеты. Словно память частично стёрли, забрав все положительное. Будто все окутано туманом или некой дымкой, что является сильным препятствием. Как нелепо.

Нельзя на этом зацикливаться.

Но, кажется, неразрывный круг уже замкнулся.

Мне действительно стоило стараться лучше. Я ведь мог быть более внимательным. Я же мог успеть среагировать.

А внутренний голос начинает набирать обороты, звуча с каждым разом все тверже.

Какой же никчемный.

Ничтожество.

Ты ж-а-л-о-к. 

Жалокжалокжалокжалокжало- 

—Хватит! – в порыве ярости он бьет по столу, заставляя все ближайшие вещи пошатнуться.

И боль из-за резкости движений и сильного удара отрезвляет моментально.

Вдох.

Выдох.

Однако глаза уже влажные. Он тихо всхлипывает. Сил и так мало, а он тут ещё и буйствует. Как ребёнок, честное слово. Слабость в теле возрастает в геометрической прогрессии. Зато становится чуть легче, а в голове меньше назойливых мыслей.

Дыхание потихоньку восстанавливается, но нос уже заложен. Слезные железы продолжают выделять жидкость. Предатели.

Но ведь один день я могу- 

—Так, Тигнари, нет. – он переводит вес на руки, пытаясь устоять на ногах.—Возьми себя в руки! 

Говорит страж сквозь зубы из-за боли и со всей силы жмурит глаза до мерцающих пятен, желая остановить подступающие слёзы. 

Нельзя. 

Ты должен быть примером для подражания. Должен быть образцом для остальных.

Я должен сам с этим справиться. Мне стоит сейчас подавить этот жалкий плач. Тогда и уличить меня в этом никто не сможет.

Я должен…

Тигнари делает вдох в полной тишине, но на выдохе кто-то смеет потревожить его ночной покой стуком об деревянную поверхность косяка. 

—Тигнари? 

Окликаемый резко дергается. 

Ноги подкашиваются от этого тихого голоса, но уши улавливают этот звук. Только вот паника и растерянность берут над ним вверх, он перестаёт контролировать своё тело, из-за чего Тигнари падает мертвым грузом на пол, задев также пару склянок, которые после превратились в мелкие осколки. 

Шум, вызванный раненым, настораживает ночного гостя. 

—Тигнари, я вхожу. 

Слышатся пару шагов, которые резко прекращаются, стоит пришедшему увидеть на полу лесного дозорного, опирающегося руками об пол, чтобы не находится в горизонтальном положении. 

—Тигнари! 

Сайно... Почему я не услышал его приближение до этого?

Пока страж пытается понять какие ещё побочные эффекты у него проявляются, генерал махаматра оказывается рядом и осторожно кладёт ладонь на чужое плечо, заставляя чуть приподняться. 

Только вот неосознанно с губ Тигнари срывается стон боли, заставляющий беловолосого прекратить свои действия и убрать руку. 

Черт. Ему не следовало это слышать.

Я такой беспомощный, да?

Неловко.

—Почему ты не в постели? Тебе ведь нельзя много двигаться. – Сайно бегло осматривает его, обдумывая как перенести того на кровать, причинив как можно меньше боли. 

Он замечает покрасневшие глаза, но решает ничего не говорить об этом. Пока.

Уши Тигнари обессилено опускаются.

Даже генерала махаматру заставляю переживать из-за этого глупого инцидента. 

Ты безнадёжен.

—Я в…в порядке. – качает головой и предпринимает попытку встать. 

Сайно тут же протягивает руку для опоры, но этот жест стойко игнорируется стражем. А его взгляд стыдливо направлен куда-то в другую сторону. Словно он и вовсе не тут. А где-то в изолированном мире.

—Что ты… – дозорный прокашливается, пробуждая голосовые связки к привычному функционированию.—Что ты здесь делаешь?

—Пришёл тебя проведать. Как видишь - не прогадал. – он грустно усмехается, смотря в чужие глаза.

Ненадолго повисает молчание. Сайно чувствует укол в сердце, замечая напряженность и стиснутые зубы близкого человека. Глаза уже привыкли к темноте ещё в пустыне, сейчас не так трудно разглядеть детали. Но стоит опустить взгляд вниз, как брови сводятся в переносице.

Ближе к столу около Тигнари распласталась некая жидкость, а осколки разлетелись по этой территории. Кажется, хозяин дома и не заметил, как успел порезаться об них. Алая струя крови аккуратно стекла по ладони и пару капель достигли пола. 

—Вернись в кровать. Я уберу это и обработаю твою рану.

Ха-ха. Дожили. Мы с Сайно поменялись местами...

—Ты же знаешь, что не обязан- 

—Вернись. В. Кровать. 

Возможно, Тигнари кажется, но на мгновение глаза генерала махаматры опасно блестят во тьме. Он прекрасно осведомлён, что не стоит злить этого человека и каков он в гневе. 

На себе испытывать это не хотелось. 

Человек хочет мне помочь, а я его злю. Ну что я за мразь такая неблагодарная?

С понурой головой лесной дозорный медленными шагами бредёт к постели. Стараясь сохранить дыхание ровным и не издавать лишних звуков, он садится на кровать и наблюдает за Сайно, который уже собрал все осколки и при помощи тряпки избавился от жидкости на полу. 

Убрав всё лишнее, светловолосый быстро находит аптечку и возвращается к раненому. Он так часто здесь бывал, что знает расположение каждого предмета и спокойно может найти нужное в темноте. 

Его лицо остаётся невозмутимым, лишь пронизывающий душу взгляд намекает на неблагоприятный настрой генерала махаматры.

—Давай сюда руку. – он садится рядом и нежно касается чужой ладони. 

Рана неглубокая, но длинная. Ничего сложного в обработке нет, поэтому Сайно быстро справляется с этим. 

Его грубая рука с мозолями на пальцах контрастно смотрится рядом с ухоженной ладонью дозорного, большую часть времени которая находится под защитой перчаток. Но в его действиях нет никакой жёсткости и резкости.

—Как ты? – осторожно начинает генерал махаматра, нарушая тишину. 

Ему хочется задать много вопросов. Хочется обнять его, чтобы убедиться, что всё не так плохо. Хочется уложить глупого фенека спать, чтобы он больше не смел травмироваться. Хочется лично проследить за этим и оберегать чужой сон в своих объятьях.

Но пока рано. Темноволосый ещё не окреп.

—Я в норме. - отзывается он.

И силится выдавить неуместную улыбку, дабы приободрить гостя. Только это производит противоположный эффект. Сайно прекрасно видит, что тому больно, что это все напускное. И от этого осознания легче не становится. 

У него возникает желание притянуть его к себе, чтобы дозорный оказался на его коленях и уткнулся ему в шею, а самому прошептать ему на ушко: ты можешь мне доверять, не надо притворяться. А потом зарыться одной рукой в его волосы, пока другая будет осторожно поглаживать его по спине, успокаивая.

—Не ври мне. 

Получается грозно, хоть так и не планировалось. Зато, кажется, это возымело эффект – чужие уголки губ дрогнули, а после и вовсе опустились.

—Ничего ужасного не произошло. Не трать своё драгоценное время на меня. Я сам могу о себе позаботиться. 

—Ты хоть сам себя слышишь?

Самостоятельный он, как же. Почему же ты тогда обессилено лежал на полу, когда я пришёл, а, Тигнари? – мелькает в голове Сайно.

Озвученный вопрос приводит стража в ступор. Он едва повернет голову набок, явно не понимая чего добивается светловолосый. Губы поджимаются в тонкую линию из-за очередных мрачных мыслей. Теперь каждый неверный шаг, каждое неверное слово ощущается некой катастрофой, рычагом для самобичевания. С каждой минутой это нагнетает сильнее. В груди сворачивается неприятное чувство.

А чужое присутствие, словно катализатор, лишь сильнее ускоряет этот процесс и увеличивает его результат.

—Я обуз– 

—Нари.

То как Сайно произносит ласковое прозвище равносильно обливанию ледяной водой. Глаза стража широко раскрываются и смотрят в чужие рубиновые, а взгляд будто и вовсе проясняется. 

Туман в голове сходит на нет, постепенно рассеиваясь. Аналогичное происходит и с мрачными мыслями, что решили сегодня навестить Тигнари.

Слёзы тут же обволакивают непроглядной пеленой глаза, и дозорный прикусывает нижнюю губу, дабы позорно не разрыдаться здесь. 

Но ведь это Сайно…

Генерал махаматра в свою очередь понимает, что наконец-то он постепенно приводит близкого человека в реальность. Он выпутывает его из объятий строгой дисциплины его внутреннего голоса, который всегда требовал большего от хозяина. Жесткая самокритика всегда присутствовала у Тигнари, а альтруизм последнему казался хорошим решением проблемы. 

Но это было не так. 

—Мне так жаль… – говорит сквозь уже обильно льющиеся слёзы страж. 

—Тш-ш-ш…

Светловолосый осторожно кладёт ладонь на чужую щеку, большим пальцем в утешительном жесте поглаживая участок кожи. Дозорный, подобно прирученному зверьку, ластится к нему, пытаясь успокоиться, но получается не очень. Его плечи подрагивают с малой амплитудой, он наклоняется чуть вперёд, чтобы быть ближе к гостю.

—Ложись. 

И он слушается. Наконец-то. Но голову решает устроить на коленях генерала махаматры, приводя его в ступор. Он осторожно размещается на кровати, а после, приняв удобную позу, утыкается носом в бедро. 

—Прости, Сайно…Я потом обязательно вернусь в строй. Но сего- сегодня позволь мне сделать перерыв. 

Он периодически всхлипывает, а его голос дрожит. Ему трудно говорить, но он старается донести свою мысль до конца. Как и всегда. Но пальцы Сайно приятно перебирают его волосы, принося некое умиротворение, в котором сейчас так сильно нуждается страж.

—Прекрати извиняться, Нари.

—Я сильно устал. Я так больше не могу… – рука нервно сжимает простынь, будто бы желая выплеснуть таким образом все негативные эмоции. 

—Да. Ты хорошо поработал, поэтому тебе следует отдохнуть. А дальше ты со всем справишься. 

—Но я оплошал.

—Не ты ли говорил, что не нужно бояться ошибок? Что без них ничему не научишься?Реплика Тигнари из «Поболтаем»

В ответ на это дозорный тяжело вздыхает. Ему нечем парировать, а внутренний голос больше, кажется, не собирается тревожить. Постепенно исчезает напряжённость в теле, а погружение в мир Морфея кажется довольно привлекательной идеей.

—Я не могу обещать, что всё будет хорошо. Но все точно будет нормально, а пока тебе следует восстановить свои силы.

Его тихий голос усмиряет натуру Тигнари, расслабляя.

Генерал махаматра оставляет на темной макушке нежный поцелуй и убаюкивает своими движениями хозяина дома. Постепенно ночная тишина возвращается, прерываемая лишь дыханием этих двоих. 

Сайно охраняет чужой покой и согревает Тигнари в эту прохладную ночь.

—Мы справимся. – шепчет он уже спящему стражу.