Смотрю, как ты собираешь свои вещи. Их не так уж и много. Вспоминается день, когда ты только переехала к нам. Аня была чуть ли не в восторге.

А где она сейчас?

Смотрю в сторону двери девочки. Все еще закрыто.

Бесшумным шагом направляюсь к ней. Так нельзя. Надо хоть что-то предпринять.

—Аня, - осторожно зову ее, постучав в дверь.—Уже утро. Выйди хотя бы поешь.

Тоже мне повод вывести ребёнка из комнаты. Тц.

—Аня, давай поговорим.

Пожалуйста. Тебе самой будет хуже, если будешь сидеть в комнате весь день.

—Откроем новую пачку арахисов. И я сделаю тебе какао. 

Ты ведь их так любишь.

По логике можно спокойно вскрыть замок. Не впервой. На заданиях и не такое приходилось вытворять.

Но нельзя этого делать. У ребёнка должен быть свой уголок, где он будет чувствовать себя в безопасности. Важен его комфорт. А если его не будет, то психика просто не выдержит. А сейчас итак положение шаткое.

Про доверие и речи быть не может. 

Слышен щелчок.

Тело напрягается, словно готовиться к выпаду.

Привычка – вторая натура, да?

—П-папа… – дверь приоткрывается, а после предстаёт потрёпанный ребёнок с красными глазами.

Боже, как она измучена.

Это состояние, когда от одиночества и отчаяния остается лишь рыдать, ужасно. Оно знакомо мне. 

И вновь в голове я соотношу ее образ со своим. Когда я был ребёнком…

Сажусь на корточки и притягиваю к себе Аню. Только теперь приходит осознание какое маленькое и хрупкое создание в моих руках. 

Это миниатюрное тельце, которое меньше моего в три раза, если не в четыре.

Чистый и светлый разум, не знающий всю черствость этого мира.

Искренность, что заполняет ее сердце, полностью отдаёт контроль эмоциям.

Она полностью зависит от меня.

От нас.

А я, полный дурак, всегда ставил ей высокую планку.

—Не плачь, Аня, прошу. 

Она всегда старалась оправдать ожидание взрослых. 

Тот день, когда Аня никак не могла понять простые азы математики, отпечатался в памяти надолго. Да, она убежала к себе в комнату и закрылась. Но стоило только увидеть картину спящей девочки, что упорно пыталась учить непонятный для неё предмет, сердце сжалось.

Преодолев себя, она трудилась. Делала все, что было в ее силах.

А теперь она стоит и дрожит, уткнувшись в шею родителя. 

Ища помощи.

Любви.

Поддержки.

Почему-то слова «все будет хорошо» не произносятся. Комом застревают в горле. Так ощущается бессилие и беспомощность?

Может это все потому, что ничего не будет хорошо?

А врать ребёнку уже не хочется. Самому тошно становится.

Хотя вся работа шпиона состоит из лжи. У него нет и шанса на спокойное будущее. Да и в принципе на будущее. Мы добровольно отказываемся от него, как и от своей личности, став шпионами. Информационная война отнимает абсолютно все время. Она равносильна войнам, которые были в прошлом. А может даже и хуже их.

—Не отпускай маму. – совсем тихо говорит она.—Пусть она останется. 

И какой ответ она должна сейчас услышать? Что следует сказать?

«Конечно, я никогда ее не отпущу»?

«Мама вчера просто пошутила, на самом деле, она никуда не уйдёт от нас»?

«Она всегда будет с нами»?

Но это далеко не так. Реальность гораздо хуже. Она жестоко и несправедлива. 

Йор уже вышла из дома, загружает багаж в машину. Значит, помочь мне сейчас не сможет. 

Ты вновь один, Сумрак.

Давай, разберись с этим.

—Анечка, – кажется, не совсем уместно ласково ее называть.—Ты уже взрослая девочка и….

—Не отпускай ее! – маленькие ручки вцепились в меня. Кажется был слышен треск ткани.— Мама - врунишка. Она тоже хочет остаться! Она знает, кто ты. Но ей приказано убить тебя. Поэтому она уходит.

Что?

О чем она?

Как это «знает, кто я»?

Замираю, не в силах проанализировать ситуацию. Резко концентрация теряется, а все внимание переходит к ребёнку, который вновь намеревается заплакать. 

Откуда она вообще все это знает?

Все мысли проносятся ураганом в голове. И зацепиться хоть за какую-либо не получается. Какой-то шум создаётся из-за этого. 

Кажется, Аня говорит ещё что-то, бормочет о помощи, умоляет о чём-то, но мозг впервые отказывается воспринимать новую информацию.

Ей приказано убить тебя.

Кто отдал приказ?

Она собственноручно должна выполнить задание?

Она наемная убийца?

Значит, в этом кроется причина ее способностей. Взять к примеру день, когда произошла первая наша встреча.

Я ведь даже не заметил ее приближение в ателье. То как она прокралась ко мне за спину и заметила мой взгляд – это было немыслимо. Таких случаев в моей жизни шпиона еще не было. Стоило всё-таки обратить на это внимание ещё в тот день. 

Тогда находится и объяснение ее навыков в рукопашном бою. Да и в принципе ее необычайной стойкости, ловкости, быстроты реакции, владение ситуацией. Не мог младший брат всему этому научить ее или заставить обучиться самой. В самооборону ещё можно поверить, но в остальное… Глупо.

—Я поговорю с ней… – это всё на что меня хватает. 

—Скорее, папа.

Папа.

Как много значит лишь одно слово.

Из уст этого маленького ребёнка.

Оставляю нежный поцелуй на ее крошечной щечке и стираю большим пальцем набегающие слёзы.

—Потерпи, Аня. 

Она кивает мне, и я сломя голову подрываюсь с места, намереваясь действительно поговорить с фиктивной женой. Сердце отчего-то бешено колотиться, сердцебиение отдаётся гулом в ушах, столь непривычное состояние для шпиона. Но стоит только открыть входную дверь, как в горло упирается нечто острое, благо реакция не подводит, и в последний момент я останавливаюсь. Ты вновь застаёшь меня врасплох.

—Йор? – выгибаю бровь, ожидая объяснений.

Она правда меня сейчас убьёт?

—У меня нет времени вести с тобою светские беседы, Сумрак. Давай без глупостей.

Твой взор хладнокровен. И радужка глаз кажется теперь кровавой. Создаётся сильный контраст чёрных волос с побледневшей кожей. Теперь ты раскрываешь мне свою вторую сторону, что до этого так тщательно скрывала. Но даже так ты прекрасна.

—Мы можем попробовать найти решение проблемы вместе. – поднимаю руки вверх, что непривычно для меня.

Обычно я бьюсь до последнего. Но тут решаю отступить. Неужели я правда что-то чувствую к тебе?

—Смотри не привяжись, не то быть беде. – сказал мне Френки, когда я только взялся за задание.

Жаль, что ты оказался прав, друг мой.

—Я еще не убила тебя только из-за нежелания потом сдавать Аню в приют. Ты нужен ей, я не хочу, чтобы она осталась одна. 

—Мы мечтали воспитывать дочь. Вместе.

Слево в груди вновь что-то сжимает сердце. Так сильно болит. И главное ведь, нет лекарства, чтобы избавиться от этой боли. А люди справляются с ней. Удивительно. Не стоит недооценивать мирных граждан. Они тоже столько стараются на благо страны. Сколько только нервов уходить ради воспитания достойного ребёнка.

—Теперь об этом ни слова. Не смей меня останавливать, иначе я привлеку к этому делу своего брата. Уж он создаст тебе достаточно проблем.

Выдыхаю впервые за эту минуту, даже не заметив, что до этого затаил дыхание. Угнетающее чувство.

Не хватало только мне тайной полиции тут.

—Х-Хорошо… – голос подводит.

Отставить панику. Ещё не все потеряно

Так ведь?

—Прости, Лойд. – ты убираешь оружие, как ни в чем не бывало, и вновь надеваешь маску любящей жены.

—Йор, я…

—Нет, – ты тут же перебиваешь меня.—Даже не думай. 

Неужели ты так просто все оставишь?

С превосходной грацией приближаешься ко мне, кладёшь руки мне на плечи, улыбаешься чуть ли не искренней улыбкой и шепчешь мне на ухо:

—За нами следят соседи – так вот чего ты подобрела.—Если не хочешь, чтобы они доложили о нас, то не беги за мной. Забудь все, что между нами было. 

Что?

Только собираюсь возразить, как ты затыкаешь меня поцелуем. Такой ход идеален, чтоб сбить собеседника с толку. И тебе это прекрасно удалось.

—Прощай.