Первое, что увидел Иккинг, очнувшись — это яркий абсолютно белый свет, от чего аж глаза прорезало, поэтому он быстро повернул голову в сторону, закрываясь от света рукой. Привыкнув к такой яркости, которую он никогда в жизни не видел, Хэддок сел из положения лёжа и огляделся вокруг. И в какую бы он сторону не посмотрел — повсюду его окружала белая бесконечная пустота. Всё было одинаково слева, справа и даже снизу и сверху. Не было видно никакой текстуры материалов и ни одной пылинки в воздухе. У Иккинга даже не было падающей тени, так как освещение исходило отовсюду.

— Странно, — он и понятия не имел, где он находится, даже представления нет, — Как я сюда вообще попал? — Иккинг встал с пола, если таковым его можно было назвать, ибо эта поверхность абсолютно не отличался от верха. И тут парень понял, что на удивление он себя хорошо чувствует и абсолютно ничего не болит. Вот это точно настоящее волшебство, — Я умер? Иначе не могу никак объяснить происходящее.

— Не совсем умер, но очень стараешься, — сзади послышался весёлый звонкий смех, напоминавший его голос. Иккинг в недоумении быстро оглянулся, но никого не увидел.

— Сюрприз! — прикрикнул собственный голос у правого уха, отчего Хэддок подскочил в сторону, еле как удержав равновесие, чуть не упав. Он с нескрываемым шоком оглядел человека, стоящего перед ним. Это был он сам. Нет, Иккинг не спятил, он правда видел самого себя со стороны. В голове проскочили тысячи вопросов, но сформулировать их так и не получилось. Его копия молча наблюдала за его реакцией, сложив руки вместе, насмешливо полуулыбаясь.

— Кто ты? То есть нет, я знаю, кто ты. Но почему я могу видеть себя? — задал вполне логичный вопрос Иккинг, тот парень фыркнул, закатив глаза.

— Потому что ты находишься в своём подсознании, глупыш. Этот участок ты никак не можешь контролировать, но при этом здесь находится большая часть твоей личности, — как для глупенького объяснила его копия, — А что насчёт меня, то я между прочим самый настоящий Иккинг. А если ещё проще, то я идея Иккинга.

— Идея меня? — не совсем понял этот феномен Хэддок, — Можешь объяснить подробнее?

— Ну ладно, так уж и быть, — вздохнула копия, будто сделала большое одолжение. Создавалось впечатление, что тот Иккинг был чем-то недоволен или даже обижен на самого Иккинга, только непонятно в чём причина этой обиды, — В мире есть две сущности. Идея и материальное воплощение. Возьмём для примера что-то простое. Например, тот стул, который стоит за твоей спиной.

— Но там ничего… — Иккинг обернулся назад и там правда стоял стул, — Не было… Но как? — изумлённо он вопросил копию.

— Сначала я объясню, а потом вопросы. Не надо меня сбивать с мысли, это невежливо. Присаживайся и просто слушай, — махнул рукой другой Иккинг, угомонив уж слишком любопытного парня. Тому ничего не оставалось, кроме как послушно сесть и слушать. Всё-таки объяснения ему были позарез как нужны. Стул чувствовался как настоящий.

— Итак, о чём это я? Ах, да. Стул, — улыбнулась Иккингу копия, — Все мы знаем, как выглядит стул, и для чего он нужен. Это и есть идея стула. Ты можешь её не видеть, не чувствовать, но как только кто-то скажет слово «стул», ты сразу поймёшь о чём идёт речь, хоть рядом его и не наблюдается. Идея не имеет недостатков в виде сгнившего дерева, сломанной ножки или неравномерного покрытия краски, она представляет собой идеал того, чем стул должен являться и для чего предназначаться. А вот материальное воплощение может быть любым и выглядеть по-разному. И качество изготовления тоже может быть любым. Да, этот стул может просто сломаться или вовсе сгореть, то есть срок его службы конечен. Тот стул, на которым ты сидишь всего лишь идея и его не существует, — после этих слов Хэддок почувствовал, как стул исчез, и он свалился на пол, раздражённо вздохнув, — Но эта идея бессмертна, — тот Иккинг остановился на секунду, осознав, что слишком упростил информацию, — Ну, почти. Идея бессмертна до тех пор, пока она не забудется. А у настоящего стула конечный срок годности, — хихикнул другой Иккинг над недовольной моськой Иккинга, — Так что я — это идея, то есть идеальное представление Иккинга, а ты моё материальное воплощение, которое живёт в реальном мире. А ты, который сейчас — это проекция тебя, а сам ты находишься в реальности, но, так как включился защитный механизм, ты попал в летаргию, чтобы защитить твою психику и как-то восстановить тело от истощения. Поэтому ты здесь. Надеюсь, всё понятно?

— Эм, вроде да, — кивнул Иккинг, но кое-что хочется прояснить, — Это ты формируешь меня или всё же я, когда проживаю в реальном мире, формирую и видоизменяю тебя?

— Это интересный вопрос, — довольно улыбнулся Иккинг-идея, наконец тот перестал тупить, — Ответ будет правилен с обеих сторон. Мы оба влияем друг на друга. Когда ты проживаешь жизнь, взрослеешь, получаешь опыт — ты формируешь для себя некие идеалы, черты или навыки, которые ты бы хотел в себе иметь в совершенстве. А моя задача — помочь тебе эти идеалы сформировать в реальности. Так что я тот внутренний голос, который тебя дисциплинирует и двигает к результатам и твоим желаниям. Но если ты в чём-то разочаруешься, например, в каких-то идеях или мировоззрениях, то я меняюсь быстрее тебя и уже двигаю нас к другим целям.

— Но тогда почему ты сказал, что ты истинный Иккинг в отличие от меня? Раз мы оба друг на друга влияем и работаем в связке, — Хэддок задал давно интересующий его вопрос. Тут явно какая-то несостыковочка.

— Так было не всегда. В иные моменты ты отклоняешься от своих идеалов, чем меня очень расстраиваешь, — с осуждением на него взглянул Иккинг-идея, — Сейчас ты едва ли Иккинг. Совсем уже не похож на себя, — предчувствовав уже следующие вопросы, он сразу решил на всё ответить, — Нет, ты не менял своих идеалов. Этот процесс не сознательный. Это моя работа анализировать твою жизнь и актуализировать данные. Нет, такое было не в первый раз. У каждого человека бывают кризисные моменты в жизни, где он теряется и запутывается. Но кризис это неплохо, это зона ближайшего развития. И если ты его пройдёшь, то всё будет прекрасно, даже лучше, чем было. А вот его проваливать я тебе запрещаю. Даже не думай! Это будет самое настоящее преступление против себя.

— Спокойно, я тоже не хочу ничего проваливать, — поспешил того успокоить Хэддок, а то Иккинг-Идея был немного на взводе, даже страшно стало получить какую-нибудь оплеуху, — Я соглашусь, что скосячил. Это правда. Но я старался как мог! Неужели все эти усилия не в счёт?

— Иккинг, это моя работа тебя критиковать и очень жёстко, — тот отвёл взгляд в сторону, задумавшись. Его лицо немного смягчилось, став более сострадательным, — Ну хорошо. Признаю, ты неплохо справлялся, учитывая такие тяжёлые и непредсказуемые условия. Но нам не нужно утешительное поражение. Мы стремимся к конкретному результату. Тебе напомнить к какому конкретному? Нет, лучше я напомню. Наша цель — это выжить, сохранить остатки здоровья и гордости и свалить из этого треклятого плена! При этом не утратив здравомыслие и внешний лоск. А сейчас мы в каком состоянии находимся? — с лёгкой претензией спросил тот Иккинг.

— В противоположном? — предложил свой вариант Хэддок, ощутив укол совести от самого себя. Нет, подвести себя — это просто новый уровень. Дальше только дно, и то с него наверняка уже постучали.

— И это ещё мягко сказано, — недовольно вздохнул Иккинг-идея, хмыкнув, — Но я рад тому, что ты осознал наше неутешительное положение. Принятие проблемы — это половина пути к её решению.

— А ты случайно не знаешь, как вторую половину решить? — поинтересовался Хэддок, надеясь, что тот соизволит объяснить, но зная себя, он ничего не объяснит и заставит думать самостоятельно.

— Я-то знаю, — ехидно улыбнулся Иккинг-идея, — Но тебе не скажу. Ты самостоятельно должен найти ответ. Так лучше поймёшь. Тем более тебе нужно чем-то заняться, пока тело восстанавливается. Меня так раздражает твой вид, когда ты ничего не делаешь, ты бы знал. Иди развивайся, блуждая в своём подсознании. Может хотя бы поинтересуешься, кто ты на самом деле. А то как бестолочь живёшь по старым представлениям. И сколько бы я не пытался до тебя достучаться, ты всё игнорируешь. Даже другие люди быстрее поняли, чем ты. И после этого ты смеешь называть себя умным, внимательным и скрупулезным человеком? Какой позор на мою прекрасную голову. Так что развлекайся и не забывай о нашей цели, пока ищешь ответы на свои вопросы, — он прошёл мимо Иккинга, задев того плечом. Хэддок автоматически повернулся к своей копии, но тот просто исчез, оставив вновь парня в гробовом и пустом одиночестве.

Тяжко вздохнув, Иккинг вновь осмотрел эти бесконечные пространства. Ничего вокруг не было, — А куда идти? — а в ответ прозвучала тишина, что и следовало ожидать. Хэддок знал, какой у него противный характер, он и сам ничего никому дополнительно не объяснял, когда отправлял друзей на задания, желая, чтоб они учились думать своими мозгами. И тут на него применили такой же метод. Пришлось шагать вперёд, попутно думать, что делать дальше. Пройдя какое-то расстояние, Хэддок понял, что это бесполезное занятие, так как он находится в абсолютном нигде. Значит, решение этой задачи абсолютно нетривиальное. Здесь иные законы, чем в реальности.

— Хм. Раз я нахожусь в мире идей, то значит, что нет смысла искать материальное их воплощение. Никому здесь это не нужно. Тот стул тоже был нереальным, хоть и чувствовался настоящим, — Иккинг задумался буквально на пару мгновений, — Тот Иккинг тоже идея. Он умеет появляться и исчезать, при этом он может управлять окружающим пространством. Значит, он просто визуализирует предметы, и они сразу появляются. Тогда мне просто нужно представить выход из этого места, — обрадовавшись этой мысли, Хэддок зафиксировался в одну точку и пытался воплотить выход, представив его в виде двери. Перед ним и правда появилась дверь, но только в полу.

— Это не совсем то, что я хотел, но уже хоть что-то, — Иккинг попытался открыть дверь, взяв её за ручку, но вмиг произошло что-то странное. Он почувствовал, как начало двигаться окружающее пространство, поэтому он внезапно свалился с ног, упав на боковую плоскость, которая уже стала полом. Дверь же теперь стоит как и полагается — вертикально.

— Кажется, уже пора привыкнуть, что здесь меня будут регулярно калечить и издеваться, — Хэддок потёр ушибленное плечо и встал с пола. Хоть даже дверь стоит вертикально, но она всё равно нестандартная, так как стоит в пустоте и её можно обойти со всех сторон.

— Допустим, что это норма, — Иккинг решил уже не придираться к таким мелочам, всё-таки он находится у себя в голове, а там всегда всё было чуточку чудно и нестандартно. Он аккуратно взялся за ручку и потихоньку открыл дверь.

— Да уж, отличный выход, — дверь оказалась сквозная, то есть он видит тоже самое «нигде», в котором находился. Даже для проверки Хэддок зашёл в эту дверь и вышел обратно. Ничего не изменилось, — Я опять поторопился и скосячил. И кто бы этому удивлялся? Всё как обычно. Стабильно туплю, — он вновь вздохнул, поправив волосы, — Очевидно, что выход должен куда-то вести. Только я вот не знаю куда мне надо. Единственное, что я знаю, так это то, что мне нужно найти ответы на какие-то вопросы, которые должны мне помочь в реальности, чтобы я смог выполнить цель, — Иккинг взялся за ручку и закрыл дверь, не убирая руки, — Итак, я хочу в то место, которое даст мне ответы на мои вопросы, чтоб я мог достичь свою цель, — чётко и внятно произнёс своё желание Хэддок. По ощущениям ничего не изменилось, но проверить всё же стоит.

Он открыл дверь снова, но теперь вместо пустоты увидел голубое небо с кучевыми облачками. Это не то, что Иккинг ожидал увидеть. Выбирать не приходится. Аккуратно ступив на край косяка двери, Хэддок выглянул и осознал, что он тупо находится высоко в небе, а под ним абсолютно ничего нет. Имеется ввиду пространство, на которое можно ступить. Так-то под ним был лес и при том очень далеко внизу.

— Думаю, стоит посмотреть иной вариант. Не хватало убиться в собственном воображении, — хотел было он вернуться назад, но что-то или кто-то резко его толкнул вниз. В процессе падения Иккинг увидел весёлую улыбку Иккинга-идеи, который стоял на косяке двери и задорно ему махал.

— Ненавижу себя, — пробурчал Хэддок, падая. Когда он уже подлетал к деревьям, Иккинг пытался зацепиться за ветки и прочую листву, но постоянно соскальзывал, хотя бы скорость его падения уменьшалась. Уже отчаявшись, он прогнозировал, как разобьется в лепёшку, но на удивление упал в воду. Уж плавать он умеет, так что вынурнув из воды, Иккинг осознал, что находится в озере, которого вроде как здесь не было, пока он падал. А может просто не заметил. Доплыв до берега, Хэддок сел на траву. Его руки покалывали, так как были расцарапаны до крови, когда тот пытался схватиться за деревья. Осмотрев ладони, Иккинг заметил, как царапины быстро заживали, не оставляя и следа своего присутствия.

— По крайней мере я здесь не могу умереть. Это уже радует. Но всё равно не стоило меня толкать с этой высоты! — крикнул он в небо, желая донести эту мысль до одного конкретного индивидуума, но от того и след простыл. Хотя, Иккингу на секундочку показался знакомый ему смех.

Хэддок пытался отжать мокрую одежду, но тут до него кое-что дошло, он хлопнул себя по лбу, — Как же я сразу не догадался, — Иккинг закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться, — Я сухой, — открыв глаза, он отметил, что теперь полностью сух, будто и не плавал в озере, — Жаль, что такого нет в реальности.

Делать особо было нечего, он пошёл по лесной тропе, оглядывая практически каждое дерево и кустик. Лес как лес, ничего необычного. Хотя, он казался каким-то знакомым, будто Иккинг бывал здесь тысячу раз. В прочем это было неважно, так как Хэддок обожал бродить по лесу ещё с самого детства. Ему нравился этот красивый холодный глубокий зелёный оттенок, а также лёгкая дымка, которая добавляла сказочную атмосферу. Также его завлекали солнечные лучи, которые прорезали мрак леса и локально освещали золотистым какие-то участки. Пока он совершал этот одиночный променад, то из головы как-то вылетело, что это всё не настоящее. Поэтому Иккинг сначала оторопел, когда увидел перед собой летающую зубастую улыбку. Вскоре к этой улыбочке прорисовалось остальное тело, и это оказался разнокрыл, что было очень логично. Иккинг ожидал чего-нибудь необычного от своего подсознания.

— Добрый денёчек, — с лёгким шипением произнёс разнокрыл, любопытно повернув голову, чуть ли не вверх тормашками, от чего Хэддок вздрогнул. Ладно, говорящего разнокрыла он не ожидал, так что подсознание вновь удивило.

— Добрый день, — немного непонимающе ответил Иккинг, смотря на дракона как в первый раз, — А почему ты говоришь?

— От чего бы не поговорить с хорошей-то компанией, — захихикал разнокрыл, крутясь возле Хэддока, то исчезая, то появляясь вновь, — Каждый уважающий себя дракон умеет говорить, но не каждый человек понимает, что ведают драконы. А ты просто понимаешь, вот и всё.

— Видимо здесь и такое бывает, — пожал плечами Иккинг. Он вновь огляделся вперёд, множество дорожек ведут в разные направления, — А ты случайно не знаешь, куда ведут эти тропы?

— Это не имеет значения. Они постоянно меняются. А тебе куда надо? — вопросил дракон, улыбнувшись, от чего капелька кислоты вытекла из пасти и упала на землю. Зашипев, она испарилась лёгкой дымкой.

— Я не знаю, куда конкретно идти. Мне здесь всё незнакомо.

— Если не знаешь куда идти — иди любой дорогой, какой понравится. Куда-нибудь точно придёшь, — захихикал разнокрыл, разбрызгивая капельки кислоты, — Хотя, если ты достаточно целеустремлённый, то успеешь пройти по всем дорожкам, — и с озорным хихиканьем разнокрыл слился с окружающим пространством, оставив улыбочку, и улетел, растворившись в воздухе.

— Чудной, хотя для разнокрыла органичное поведение, — улыбнулся Иккинг, проводив дракона взглядом, и вновь посмотрел на развилку. Недолго думая, он пошёл по крайней левой дорожке. В начале пути всё было спокойно и тихо. Но чем дальше он шёл вглубь, тем быстрее видоизменялся лес. Он становился всё более мрачным и дремучим, напоминая местность Олуха. Послышались родные скрежетания и звуки природы. В какой-то момент на всю чащу прозвучал детский крик, от чего Хэддок автоматически побежал в сторону звука. Пробежав до какого-то места, Иккинг увидел злобного змеевика, который кружил вокруг засохшего огромного старого дуба и недовольно клекотал, бурча на что-то. Хэддок прислушался и услышал еле заметные всхлипы ребёнка. Кажется, дракон его испугал, и тот забился в укромное место.

— Так, я не понял, а что мы тут детей обижаем? Не стыдно? — самоуверенно вышел на эту полянку Иккинг и сложил руки на талию, строго посмотрев на змеевика. Тот сделал шаг назад, повернув объёмную голову боком, дабы рассмотреть своим узким зрачком появившегося человека.

— А не надо тут делать вид, что не при чём. Я всё видел, — пристыдил он этого несносного дракона, — А теперь иди по своим делам, — но змеевик остался на месте, капризно гогоча, — Нетушки, ты слишком большой для игр с маленькими. Иди найди себе компанию по размеру, а лучше дракончика, подстать тебе, — Хэддок пошёл прямо на дракона, расставив руки перед собой, — Всё, кыш-кыш отсюда, — змеевик вздохнул и ушёл в другую сторону от этого странного дяди.

— Этот змеевик тоже ребёнок, — усмехнулся Иккинг, повернувшись к дубу. Из отверстия дерева виднелся маленький силуэт дитя, — Не бойся, он просто хотел с тобой поиграть. Сейчас он ушёл восвояси. Давай выходи, ты в безопасности, — он подошёл к дереву и присел на корточки рядом с дуплом. Ребёнок пару мгновений раздумывал, стоит ли верить незнакомцу, но у того внешность была совсем не страшная и не угрожающая, поэтому решил вылезти.

Хэддок молча смотрел, как мальчик вышел на свет и осторожно встал напротив него, держа дистанцию, и отвёл взгляд в сторону, боясь смотреть на парня. Иккинг внимательно оглядел мальчишку. На вид ему было лет пять, может меньше, фигура щупленькая, волосы тёмно-русые с рыжеватым отливом. Одежда уж слишком знакомая, но этого ребёнка он не знал. Хотя Хэддок знал всех детей на Олухе по имени и те всегда были рады его видеть, а этот мальчик опасается.

— Хей, ты чего так распереживался? Я тебе вреда не причиню. Давай, взгляни на меня, — мягким голосом произнёс Иккинг, на что ребёнок неохотно поднял голову и посмотрел на него своими травянисто-зелёными глазами, от чего Хэддока будто в голову ударило. Собравшись с мыслями, он решился поговорить с мальчиком.

— Привет, что-то я тебя раньше не видел. Как тебя зовут? — его тон был немного неверящим и осторожным.

— И-иккинг, — тихо ответил мальчик, опустив голову, будто боялся, что его за эту информацию накажут.

— А твой отец случайно не Стоик? — ещё один контрольный вопрос, а то как-то не верилось в эти совпадения.

— Да, его так зовут, — подтвердил маленький Иккинг, в его глазах плескалась тревога, — Ты не скажешь ему, что я один бродил по лесу? Пожалуйста, он будет очень сильно ругаться.

— Конечно не скажу. Ты и так сегодня испугался, зачем ещё больше добивать, — вздохнул Иккинг, не зная что со всем этим делать. Дела…

— Спасибо-спасибо, — облегчённо выдохнул мальчик, обрадовавшись, что ему попался добрый взрослый, — А как тебя зовут?

— А? Точно, мы с тобой тёзки. Тоже зовут Иккинг, — хихикнул Хэддок, потрепав мальчонку за волосы, — Давай я тебя провожу до дома, не против?

— Не против, — на самом деле маленький Иккинг обрадовался. Теперь ему нестрашно, тем более он уже давно тут заблудился, — А как ты так прогнал дракона без оружия?

— Убеждением. Я с ним поговорил и он улетел, — ребёнок на него неверяще посмотрел, будто тот сказал какую-то ерунду.

— А так можно было что ли? — у ребёнка округлились глаза как две монеты, — Обычно взрослые достают оружие и их убивают.

— Ну, я такой жестокий метод не поддерживаю. Драконы тоже разумны и с ними вполне можно дружить. Не вижу смысла в вечном кровопролитии, — Иккинг взглянул на мальчика, а тот еле как волочит ноги, хромает. Видимо ушиб ногу, когда убегал от змеевика, — А хочешь я тебя на руках понесу? Тебе наверное сложно с покалеченной ногой.

— А почему ты такой добрый и вежливый? Ты точно настоящий? — маленький Иккинг аккуратно дотронулся до Хэддока, дабы проверить гипотезу, и сразу же убрал её, когда почувствовал настоящее тело, — Настоящий. Тогда неси, если можно.

— А насчёт твоего вопроса. Кто-то же должен быть добрым для баланса мироздания, почему бы и не я? — улыбнулся Иккинг, подняв ребёнка на руки. Тот обхватил его за плечи, дабы лучше удержаться, — Куда тебя вести? Домой или к Плеваке в кузню?

— К Плеваке. Домой я пока не хочу, — и они потопали к деревне. Маленький Иккинг как раз был в таком возрасте, когда ему всё интересно и задавал кучу вопросов, которые начинались с его любимых «почему, а как, зачем, для чего, какой, что такое» и так далее. Иккингу оставалось терпеливо отвечать на всё. Мальчик сразу отметил, что у дяди есть ответ на каждый вопрос, и он не ограничивался частым ответом других взрослых по типу «не знаю, отстань», поэтому в такой удачный для него момент он решил узнать всё, что терзало его душу на протяжении пяти лет. Под конец пути у Иккинга уже гудела голова от бесконечных вопросов. Ещё и вопросы такие заковыристые, тут и взрослому трудно объяснить. Теперь мы знаем, что Иккинг докапушник и душнила с самого детства.

Добравшись до кузни Хэддок усадил ребёнка на стул за стойкой и сел рядом, вздохнув. Воспользовавшись этим драгоценным временем молчания от мальчика, Иккинг оглядел деревню. Да уж, раньше она выглядела совсем по-другому. Скучновато и не эффективно. Вот первые слова всплывшие на ум, когда он всё увидел. Так руки чесались всё переделать. И Плевака, как обычно, бардак в кузне развёл. Присматривает за маленьким ребёнком и не соблюдает чистоту и гигиену, ну как так можно? Но он изо всех сил удержал свои порывы, так как будет странно для всех, что незнакомец шарится в кузне.

— Иккинг! Вот ты где, — подбежал к мальчику запыхавшийся более молодой Плевака, — Я уж думал, что потерял тебя, — он осмотрел ребёнка и понизил голос, — Это останется между нами, отцу ни слова, понял? — маленький Иккинг с готовностью кивнул.

— А тебя как звать, молодой человек? Что-то я тебя раньше не видал. Не местный? — по-свойски заговорил с ним Плевака, громыхая всякими железками.

— Как сказать, и да, и нет. Иккинг меня звать, — улыбнулся он кузнецу, вздохнув, уперев руку об голову.

— Он помог мне вернуться сюда, а то я заблудился, — пояснил мальчик.

— Надо же какое совпадение! Спасибо, что вернул шалопая, а то вечно куда-то теряется. На секундочку отвернёшься, а от него и след простыл, — засмеялся Плевака, внимательно взглянув на нового знакомого, — Выглядишь не как простой человек. Тебе нужен наш вождь? Так я могу позвать, коль у вас запланированы какие-то переговоры.

— Не стоит, я здесь просто мимо прилет… приплывал, — сразу поправил свою оговорку Хэддок, — Немного отдохну и дальше в путь. Не буду отрывать вождя от дел. Он небось очень занятой, как и всегда.

— Ничего, пару минут уделю, — послышался отцовский голос сзади, от чего оба Иккинга вздрогнули, при чём синхронно. Хэддок медленно повернулся в сторону отца, пытаясь мысленно успокоится. Чего бояться-то? Он взрослый и вообще это всё неправда, просто иллюзия, в реальности он вообще на грани жизни и смерти, так что беспокоиться не о чем, хотя что-то всё равно заставляло его бояться.

— Я слышал, ты привёл сюда моего сына? Я видел вас в далеке, когда вы оба выходили из леса, — Стоик сразу же бросил строгий взгляд на своего маленького сына, от чего тот съёжился. Иккинг рефлекторно прикрыл мальчика спиной, давая невербальную защиту, — Благодарю, что привёл его в целости и сохранности.

— Не стоит благодарности, я бы не смог бросить ребёнка в одиночестве, — отстранённо произнёс Иккинг, выделив во фразе слово «бросить».

— Угу, — нахмурился вождь, выявив этакий камень в свой огород, — Что ж, если всё в порядке, то я пошёл. А с тобой, — Стоик жёстко взглянул на сына, — Дома поговорим, — мальчик тяжко вздохнул, опять эти «домашние» разговоры.

В этот момент Иккингу моментально поплохело, вспомнив уже десятки этих разговоров, где каждый раз его строго отчитывали и наказывали, прежде всего игнорированием и запиранием в доме. Ох уж это детство, прекрасная пора. Хэддок конечно понимал, что отцу тяжело, тем более он только недавно потерял жену, но маленький ребёнок не виноват, что он просто существует. Пора наконец восстановить некую справедливость

— Эм, вождь, обождите секундочку, — остановил Стоика Иккинг, тот замедлил шаг и повернулся к нему, скептически того оглядев, молча ожидая продолжения, — Это, конечно, не моё дело, но есть куда более эффективные меры, чем наказания.

— И какие же? — нервно вздохнул Стоик. Не любит, когда его поучают, но он и правда уже устал ловить сына повсюду, пока тот умудряется влипнуть в неприятности.

— В этом возрасте дети любопытны и чересчур активны, они познают мир. Это норма для их поведения. Наказанием вы только убьёте у мальчика уверенность в себе. Предлагаю его занять интеллектуальной деятельностью. Он будет занят учёбой, удовлетворять своё природное любопытство и ему уже некогда будет болтаться повсюду, подвергая себя риску. Я с ним поговорил, когда мы шли сюда. И думаю, он вполне созрел для какой-то усидчивой деятельности, — он старался объяснить свою мысль как можно проще и лаконичнее, так как отец никогда не любил разглагольствования, предпочитая краткость. Стоик внимательно выслушал и кивнул тому, приняв предложение на усмотрение, и пошёл дальше по делам.

— Надо же, — удивился Плевака, присвистнув, — Даже до конца выслушал. Обычно он не терпит разговоры о воспитании сына. Больная тема, — хмыкнул он, — Но совет толковый. Может до этого упрямца хоть что-то дойдёт. И я сейчас не о ребёнке, — и расхохотался со своей же шутки.

— Понимаю, — усмехнулся Иккинг. И чего он боялся? Всё прошло хорошо, отец же у него не бешенный какой-то. Всего-навсего забытый детский страх, который сейчас он вспомнил. Даже как-то легче стало жить, — Думаю, мне пора идти. Удачи вам. А ты, Иккинг, учись хорошо. Знания намного полезнее и ценнее, чем голая сила, — улыбнулся он мальчику, тот кивнул. Ребёнок как-будто чуть осчастливился и стал менее пугливым.

— Подожди, куда так скоро? — спохватился Плевака, — Дай-ка хоть в благодарность что-нибудь в дар дам, — Плевака вновь начал громыхать в кузне, что-то выискивая. Через пару мгновений он вытащил новёхонький недавно скованный меч, — Я смотрю, ты безоружный. В наших местах крайне опасно так шлындать. Вот, возьми, спокойней будет. Меч отличный, сам ковал, — гордо задрал подбородок Плевака, самодовольно улыбнувшись. Сам себя не похвалишь — никто не похвалит.

— Благодарю, — весело улыбнулся Иккинг, приняв меч. Узнаём Плеваку, он всегда был щедрым и ценил ответственных и благородных людей. Подарок — это своего рода комплимент от него, — Буду хранить его в надлежащем состоянии. До встречи, — кивнул им Хэддок и отправился дальше в путь.

Он рассматривал подаренный меч, пока неспешно шёл по дороге из деревни. Этот меч был ему знаком. Где-то он его видел. И тут до Иккинга будто дошло. Вспомнились потерянные воспоминания, как он в самом деле потерялся в лесу, и на него налетел дракон. И какой-то мужчина ему помог. Он довёл его до кузни и говорил с отцом. И тоже дал похожий совет. Хэддок всё пытался вспомнить имя и лицо того мужчины. Единственное, что он помнил, так это то, что тот человек тоже был похож на него некоторыми чертами. И тут внезапно всплыли кадры, как Винсент пользовался этим мечом, когда они были наедине. Иккинг тогда попросил того показать меч поближе, и он узнал эту стилистику ковки. Ещё Винсент рассказывал им, что скрыто летал на Олух, чтобы найти сестру. Всё сошлось. Это был он. Теперь Хэддок точно вспоминает этот разговор и смутное лицо мужчины становится ясным.

Вдруг весь окружающий мир побледнел и остановился, будто он выполнил всё, что должен был. И весь Олух просто исчез, оставив Иккинга одного в лесу. В руках он держал тот самый меч и закрепил его на поясе, будто эта вещь являлась этаким ответом на какой-то из его вопросов.

— Видимо тот момент был моим кризисом, с которым мне помог справиться дядя, — задумался Хэддок, вздохнув, — И теперь я встал на его место, помогая самому себе. И этим избавился от своей детской боязни отца. Какое однако полезное путешествие. Надо как-нибудь Винсента расспросить об этом. Помнит ли он эту нашу первую встречу? — задумался Иккинг, продолжая идти вперёд.

Он вновь шёл по лесу и опять повстречал развилку дорожек, которая была в самом начале. В этот раз Иккинг пошёл по второй дорожке, так как решил не запариваться и двигаться слева-направо. Чем дальше он заходил, тем больше мрачнел лес, становясь всё более тёмным и угрожающим. Хэддок постоянно цеплялся за всякие острые ветки и спотыкался об корни деревьев. В какой-то момент он устал это обходить и просто достал подаренный меч Винсента и срубал густые мешающие заросли. На мгновение Иккинг остановился и услышал женский плач, чуть ли не навзрыд.

— В моём подсознании хоть кто-то счастлив? — тяжко вздохнул Хэддок и продолжил свой путь. Надо бы выяснить, в чём дело. Чем ближе он подбирался к источнику плача, тем сильнее он слышал вдобавок к этому ещё какую-то музыку. Она была гнетущей, завывающей, будто какие-то кровожадные ведьмы зазывают случайных путников. Его это музыкальное сопровождение уже начало раздражать. Тем более из-за него не слышно всхлипы женщины, музыка буквальна вторила её рыданиям. Иккинг огляделся вокруг, пытаясь найти музыканта. И тут на крупной ветке дерева полулежал Иккинг-Идея и с упоением играл скрипке, слегка полуулыбаясь.

— Кхм, — Хэддок недовольно на того взглянул, сложив руки, — Прошу прощения, но не мог бы ты закончить свой сольный концерт? Мешаешь. Я ничего не слышу!

— Тебе не нравится? — прекратил играть другой Иккинг, обиженно взглянув на Хэддока, — Я вообще-то ради атмосферки стараюсь.

— Я всё понимаю, но пожалуйста не лезь, — Иккинг вновь услышал плач и быстренько ушёл, ориентируясь на звук.

— Вот же душнила. Вот и старайся тут для него, — вздохнул тот Иккинг и исчез с дерева, будто там его и никогда не было.

Наконец, спустя несколько минут плутаний, Хэддок набрёл на кровавую лужу, которая текла с небольшого пригорка. Дальше Иккинг шёл по крови, буквально на неё наступая, так как она была повсюду, окропляя эту небольшую зону. Вдалеке он увидел красную сваленную из чего-то горку. И чем ближе он приближался, тем яснее виднелись очертания кровавых, сваленных в кучу тел. На самой верхушке этой «горы» сидела молодая девушка в белых одеяниях, чей подол был запачкан кровью, от чего он стал насыщенно красным. Силуэт девушки был сгорблен, она рыдала, закрыв лицо руками, будто ей очень стыдно. Хэддоку стало жутко от этой сцены. В воздухе стоял чёткий металлический запах и сладковатая духота, видимо уже от начавшегося гниения. Иккинг сначала хотел подняться к ней, но ему было мало приятно карабкаться по мертвецам, тем более по таким «влажным». Пусть она сама слезает. Неужели девушка там будет сидеть весь день? Всё равно рано или поздно она должна слезть. Так почему же не сейчас?

— Эм, привет? — попытался её позвать Иккинг, — Леди, извини, что отвлекаю, но тебе случайно не нужна помощь? А то судя по всему… — он неопределённо повёл рукой, указывая на окружение мертвяков, — Этому. Здесь явно что-то случилось.

Девушка перестала плакать и посмотрела на прибывшего человека. Её лицо было деформировано от гримасы скорби и страдания, — Ты не сможешь мне помочь! А если попытаешься, то тоже умрёшь, а я не хочу больше смертей. Не хочу! — и она с удвоенной силой зарыдала вновь. От такого долгого и бесконечного плача у неё уже всё платье намокло и всё никак не могло высохнуть.

— Ну почему так фаталистично? Может быть я смогу помочь. Давай, слезай! Вместе разберёмся, что с тобой не так, — прикрикнул ей Хэддок.

Девушка замолчала, видимо раздумывала над предложением парня. Грустно вздохнув, она кивнула и встала со своего насиженного места. Сев на край «горки» она просто съехала вниз по трупам. Хорошее скольжение как по маслу обеспечивала кровь и другие органические жидкости. Спустившись со своего места, она попыталась встать, но длинная одежда запуталась в конечностях мертвецов. Иккинг уже было хотел ей помочь, но девушка жестом его остановила, мол, не подходи. Отцепив одежду, она подошла к Хэддоку, но при этом держа приличную дистанцию, будто чего-то боялась. Иккинг вгляделся в её лицо. Лично он девушку не знал, но черты лица были очень знакомы, будто он где-то её видел совсем недавно. У неё были необычные красные волосы, как ему казалось издалека. А теперь, приглядевшись к ним поближе, Хэддок понял, что они на самом деле белокурые, просто окрасились кровью.

— Как тебя зовут? Кто ты? — спросил у неё Иккинг, пытаясь напрячь память. Всё-таки в его подсознании не должно было быть незнакомцев.

— Имя мне Мария. Я не человек, а проклятый предмет, — тихо ответила девушка, посмотрев Хэддоку в глаза, — Мы с тобой виделись не так давно. Ты со мной разговаривал. Не помнишь? Ты ещё тогда сидел привязанный напротив меня.

— Мария? — изумился Иккинг, вновь разглядывая лицо девушки, — Ты та самая «железная» дева?

— Да, это я, — вновь огорчилась она, вытирая с лица слёзы, — Меня создали по образу Богоматери. Я должна быть сострадательной и доброй, но меня заставили пытать и убивать.

— И эти все тела. Это твои жертвы? — уточнил у неё Хэддок. Та кивнула, подтвердив догадку, — Чем я могу тебе помочь? Ты сказала, что проклята. Как снять проклятье?

— Ох, милый юноша, это невозможно, — вздохнула Мария, обречённо потупив взгляд, — Чтобы снять проклятье — надо чтоб кто-то меня обнял по своему желанию, испытав все муки, но не сдав назад, сделал всё до конца.

— Звучит экстремально, — сморщился Иккинг, представив себя на месте этих бедолаг, — Ты выглядишь вполне как человек, а где твои шипы?

— Они появляются, когда кто-то подходит ко мне слишком близко, — она ступила на шаг вперёд к парню и из её тела появились пока небольшие острия. Это выглядело жутко, будто девушку полностью пронизали кинжалами. Они тоже её калечили, когда вытаскиваясь из её плоти, от чего текли струйки крови. Мария отошла назад и шипы исчезли, а раны быстро залечились.

— А те люди не добровольцы, как я посмотрю? То есть, если кто-то обнимет тебя по своему желанию, испытав мучения, восстановится ли он после снятия проклятья? — вот это стоило уточнить, а то обидно было бы. Проклятье снял, а всё равно умер.

— Я не знаю. Никто не говорил, что будет дальше. А тех людей заставили подойти ко мне, а добровольцев никогда и не было, поэтому я останусь такой навсегда, — вновь из неё полились слёзы.

— Так, надо подумать, что с этим можно сделать. Подожди меня какое-то время, мне надо обгулять идею, — попросил её Иккинг, та согласилась, ей-то некуда торопиться. Хэддок пошёл бродить вокруг туда-сюда по лесу, пытаясь как-то решить эту проблему.

— Очевидно, что она мне встретилась не просто так. Это снова какое-то задание со смыслом, — вздохнул Иккинг, остановившись, — Никто не захочет к ней подходить, так как никто не хочет умирать. Значит, к ней нужно согнать того, кто бессмертен. А кто бессмертен? — Хэддок вновь двинулся дальше, но как назло споткнулся об корень дерева. Рукой он хотел зацепиться об ствол дерева, но не получилось, вместо этого ободрал ладошку об шершавую кору. Посмотрев на ладонь, Иккинг вновь отметил, как быстро регенерируются его тело, — Если мои раны быстро исчезают — значит ли, что я бессмертный здесь? — подумав пару секунд, он всё-таки хотел уточнить, — Иккинг! Иккинг! Выходи, мне нужно кое-что спросить!

— Да зачем так орать, я не глухой, — материализовался рядом с ним Иккинг-идея, держа в руках садовые ножницы, неужто бонсай стриг, — Что у тебя стряслось?

— Я хочу спросить кое-что. Вот, мои раны могут быстро затягиваться. А в целом я могу здесь умереть, получив смертельные раны? Или они тоже затянутся? А если я умру здесь, то моё тело в реальности тоже погибнет? — засыпал вопросами Хэддок самого себя.

— Хм. Обычно проекции в подсознании восстанавливаются, если с ними что-то случается, но только после того, когда ты очнёшься после сна. И все мёртвые воскресают. Но ты получается сам хозяин своего сознания — этакий субъект. И хоть ты находишься в моей обители — ты всё равно не просто проекция. Думаю, с тобой точно ничего не случится. Умирают во сне обычно от безнадёги, когда уже нет смыслов к жизни. Ну, это отдельная история, такой человек должен быть глубоко душевно болен, но ты вроде ничего такой — бодренький, орёшь тут, суетишься, аж ветер создаёшь, бухтишь и меня от дел отрываешь.

— Значит, я точно не умру? — задал последний уточняющий вопрос Иккинг, на что Иккинг-идея кивнул, — Чудненько. Всё, больше вопросов нет. Занимайся своей стрижкой сада дальше, не отвлекаю, — и Хэддок побежал по важному делу.

— Отлично, — усмехнулся другой Иккинг, — Сейчас и узнаем точно, помрёшь ты или нет, — засмеялся он и плавненько исчез из леса.

Хэддок добежал до девушки, смирно стоящей у дерева, её лик выражал глубокую отстранённость и печаль, будто она находилась вовсе не здесь, — Мария! У меня есть идея, — улыбнулся он девушке, встав напротив неё.

— Ты нашёл способ избавиться от проклятья? — удивилась она. На её лице проявилась надежда на спасение её души.

— Ну да, есть один вариант. Мои раны подобно твоим также быстро заживают. И я думаю, что смогу восстановиться после наших объятий, так что я буду тем добровольцем, — не сказать, чтобы он прям горел желанием нанизываться на эти шипы, но помочь проклятой девушке он точно хотел и тем самым получить какой-то ответ, знание, опыт, ключ. Подчеркните нужное.

— Иккинг, ты уверен? — судя по её лицу, Мария не сильно была в восторге от этого предложения, она ещё больше помрачнела, нахмурив брови, — Это очень мучительно и невыносимо больно. И даже если ты не умрёшь и твои раны восстановятся — ты ощутишь всё как обычный человек. Ты не обязан это испытывать, не хочу причинять тебе боль.

— Других вариантов нет, только я могу помочь тебе. Так что мне придётся потерпеть, — вздохнул Хэддок, он только сейчас задумался о том, что его ждёт. Регенерация — это, конечно, хорошо, но боль никто не отключал. И кажется он вновь получит незабываемый опыт, даже в подсознании он пытается самоубиться. Это уже какой-то диагноз.

— Если ты захочешь остановиться, то сделай это. Я всё пойму, — грустно сказала Мария, опустив голову.

— Не остановлюсь. Так, начнём, — Иккинг глубоко вздохнул и выдохнул, что-то его бросило в нервную дрожь. Интересно почему? Каждый шаг давался ему невыносимо морально тяжело. Голос разума и самосохранения твердили ему остановиться и отойти куда подальше, но Хэддок старался упорно их игнорировать. В какой-то момент, когда он оказался чуть ближе допустимого к Марии, его будто заморозило. Иккинг чувствовал, как пульсирует венка у его виска, вызывая головную боль. Он пытался поднять ногу и идти дальше, но не мог ею двигать, будто засосало в болоте. Страх сковал его полностью, будто завладел. Первый раз он чувствовал его настолько сильно и явно.

— Не нужно. Я же вижу, что тебе плохо. Отойди, — взмолилась Мария, пытаясь уберечь парня от ошибки и смерти.

— Нет, я так просто не сдамся. Этот страх всего лишь эмоциональная иллюзия, я должен идти, — приложив все свои силы, прежде всего силу воли, Иккинг пошёл дальше навстречу девушке. Из её кожи уже начали появляться шипы и разрастаться с каждым шагом юноши.

В следующие мгновения Хэддок буквально ощущал, как концы шипов уже начали царапать ему одежду и открытую кожу. В этот момент наступила точка невозврата. Если он пойдёт дальше, то начнутся самые настоящие страдания, а сейчас есть пока возможность отступить. А он так хотел это сделать, но раз уже сделал первые шаги, то пути назад нет. Набрав в грудь воздуха, Иккинг закрыл глаза и сделал большой шаг вперёд. Хэддок почувствовал, как по всему телу сквозь одежду просачиваются в его плоть острые железные шипы. У него участилось дыхание от этой внезапно насыщенной активной боли, он буквально ощущал, как из него потихоньку текла кровь. Открыв глаза, он увидел расплывчатое окружение, и его потряхивало от головокружения. Иккинг не умирал, он будто находился в зацикленном бесконечном процессе самопытки. Обычно люди недолго такое ощущают и сразу теряют сознание от боли, но регенерация мешает этому процессу. Так что Хэддок может продержаться дольше, но нельзя допустить того, чтобы он отключился, иначе он застрянет в таком пронизанном состоянии надолго.

Оценив, что до самой Марии оставалось пару шагов, Иккинг остатком своего мышления решил, что нужно всё закончить быстро — здесь и сейчас. Поэтому, собрав все силы, он рывком прошёл вперёд, руками коснувшись спины девушки. Хэддок теперь уже был воткнут в шипы насквозь. Начав задыхаться, из его рта полилась кровь, но он всё ещё не коснулся Марии полностью всем телом. Оставалось буквально несколько сантиметров. Всё усложнялось тем, что на основании шипы были самыми широкими и Иккинг боялся таким образом вообще лишиться головы, но он сделал ставку на то, что шип должен её удерживать. Главное двигать дальше равномерно, теперь уже без рывков. Медленно, но верно он дошёл до Марии, полностью её обняв, она его заключила в объятия в ответ. Иккинг уже был не в состоянии как-либо мыслить, он сконцентрировался на том, чтобы просто не отцеплять руки. Каждая секунда отдавалась вечностью. Он буквально сходил с ума и рыдал от мук.

Внезапно Хэддок почувствовал движение шипов — они втягиваются назад в девушку, проходя через него. Теперь уже пора бояться потерять голову. И это, к сожалению, не от самой Марии. Через пару минут шипы исчезли, и девушка старалась аккуратно удержать Иккинга, не позволяя повредиться тому ещё больше. Она медленно уложила того на траву и старалась помочь хоть как-то. Рваные дыры в теле Хэддока ускоренно зарастали, но этот процесс отнюдь не был приятным. Мало того, что больно, так ещё и очень щекотно, будто органы чешутся изнутри. Так что Мария любезно удерживала Иккинга на месте, чтоб тот случайно не растрепал весь процесс регенерации.

Каждый вдох и выдох давался Хэддоку тяжело и с колоссальным трудом. Мир для него помутнел и окрасился в красный. Он ничего не слышал и не ощущал, кроме дёрганной пульсации своего тела. Его раны продолжали заживать, но секунда мук — это куда больший временной отрезок, чем может показаться. Постепенно кровавые отверстия стянулись, оставив неприятное тянущее ощущение. Мария сидела рядом с Иккингом и протирала тому тело от кровавых следов. Он уже не чувствовал боли, но пережитый опыт оставил неизгладимое впечатление на его психику, и Иккинг продолжал дрожать и дёргаться.

— У нас… — слова ему пока давались с трудом, — Получилось? — Хэддок расфокусированно взглянул на Марию, та кивнула с сочувствием мягко проведя ладонью по его лицу, — Да, ты справился.

— Это хорошо, — облегчённо вздохнул Иккинг, улыбнувшись девушке, — Теперь ты свободна, — Хэддок попытался сесть, но тело пока его не слушалось. Мария приобняла парня, помогая ему подняться. Они вновь обнялись, крепко прижавшись к друг другу. Теперь уже от счастья, что всё закончилось.

— Благодарю тебя. Пусть твой путь будет благословлен и неисповедим, — она коснулась лица Хэддока и посмотрела тому в глаза с восхищением, — Мне пора уходить. Мой путь предопределен, а твой только начался. Ты должен быть сильным и не поддаваться своим страхам. Оставлю эту вещицу в знак напоминания о том, что тебе многое под силу, — Мария сняла со своей руки браслет и надела его на запястье Иккинга, — Прощай.

— Что? Мария, куда ты уйдёшь? — напоследок спросил её Иккинг, та ему улыбнулась. Она постепенно начала исчезать с лёгким золотистым свечением, — Туда, где меня давно ждут. Домой, — девушка посмотрела в тёмное, практически грозовое небо и распалась на тысячу золотистых частичек, те как пыль осели на траву и самого Хэддока.

В этот момент раздался пронзительный гром и сразу заморосило. Буквально через минуту парень почувствовал, как он моментально намокает от усилившегося дождя, который перерос в ливень, будто Хэддок находится под водопадом. Иккинг меланхолично наблюдал за тем, как поток воды смывает с его тела свою же кровь, и как она неспешно стекает с его тела к мокрой земле, впитываясь в почву. Это так абсурдно наблюдать за тем, как золотой блеск смешивается с кровью и придаёт абсолютно иной смысл происходящему.

Иккинг внимательно пригляделся к серебряному браслету на своей руке. Он был изящен и простым по форме. Единственное, что его украшало, так это гравировка. На одной стороне было написано «Боишься?», а на другой «Страх и боль укажут выход». Хэддок встал со своего места и неспешно побрёл, куда глаза глядят. Эмоционально он был подавлен и опустошён. В голове крутилась одна мысль, но он никак не мог её поймать. У него было ощущение, будто он что-то упустил важное. Не здесь, а в реальном мире. Уже давно. Его гложили сожаления насчёт упущенных возможностей, которые он так просто отпустил из-за своего страха. Это осознание внезапно выбило почву из-под ног.

Хэддок и не заметил, как ступил на третью дорожку и пошёл дальше, но в какой-то момент свернул с предназначенной ему дороги. Слегка успокоившись, он поднял голову и увидел вдалеке знакомый силуэт. Без секунды промедления он побежал вперёд, догоняя идущего мужчину.

— Вигго! Я так рад тебя видеть, ты просто не представляешь, — счастливо Иккинг улыбнулся Гримборну, тот коротко посмотрел на него и равнодушно пошёл дальше, ничего не сказав.

— Вигго? — неуверенно повторил его имя Иккинг, почувствовав на себе холодную отрешённость, — Что-то не так? Не молчи. Что произошло? — он коснулся плеча мужчины, пытаясь выяснить причины такого поведения.

— Слишком многое произошло, чтобы это упоминать, — разочарованно вздохнул Вигго, небрежно убрав руку Хэддока с себя, — Я думаю, что наши так называемые отношения были ошибкой. Без обид, но ты ведёшь себя инфантильно. Вечно сам себе на уме, постоянно куда-то влезаешь, куда в общем и необязательно встревать. Подвергаешь себя необоснованной опасности и плевать на чувства других, которые за тебя искренне переживают и беспокоятся. Даже редко когда ты удосуживаешься предупредить о своём уходе.

— Я… — Иккинг оторопел от такого неожиданного заявления, но он понимал, что даже оправдаться ему нечем, — Пожалуйста не уходи. Я буду работать над собой. Обещаю.

— Слишком поздно, Иккинг. Пока что ты не заинтересован в отношениях и уж тем более не способен их развивать. А это серьёзная работа. Автоматически просто так ничего не появляется. Я устал всё тащить на себе, — Гримборн сделал паузу, серьёзно взглянув на Хэддока, — Сначала повзрослей и разберись в себе. Нет смысла в отношениях для галочки. Ты и без этого прекрасно во всём справляешься. Прощай, — вот так просто он поставил точку в их взаимоотношениях и ушёл, оставив Иккинга одного.

И снова одиночество, которое продолжало и продолжает длиться столько дней с тех пор, как его похитили. И даже в собственном подсознании ему не могут дать немного поддержки. Почувствовав головокружение, его начало шатать из стороны в сторону. Хэддок сел на ближайший камень, сгорбившись, и скрыв лицо рукой. Он ощущал глубокое и интенсивное чувство вины. В этот момент он так ненавидел самого себя за свою глупость. И ведь здесь не было ложных обвинений. Всё было сказано по делу и вполне справедливо. Внутри себя Иккинг ощущал бурю различных эмоций и чувств, что аж подташнивало. Он до сих пор не отошёл после той смертельной пытки, ещё и внезапное отчуждение сказалось на нём ужасным образом. Эмоциям не оставалось ничего делать, как выйти самым естественным путём — через слёзы. Его будто вновь разорвали на куски и склеили обратно, только как попало. И вместо нормального человека получился какой-то уродец с обезображенным не только лицом, но и внутренним миром. И пока Иккинг безнадёжно придавался самоуничижению и рыданию, рядом с ним появился Иккинг-Идея. Он немного сконфуженно и непонимающе оглядел Иккинга, будто не это он ожидал здесь увидеть.

— Кажется, я немного перестарался, — шёпотом резюмировал Иккинг-Идея и прокашлялся, привлекая внимание плачущего, — И что мы тут рыдаем? Себя жалеем? А ну прекращай. Жалкое зрелище.

— Я без тебя знаю. Отвали от меня, — даже с лёгкой агрессией прикрикнул Иккинг, но всё же замолчал, лишь вздыхая, пытаясь отдышаться.

— Не отвалю. Что ты ревёшь-то, дурень? Это иллюзия была. Не настоящий Вигго. Никто тебя не бросил, — поспешила того успокоить копия, впрочем не без ложки дёгтя, — Пока ещё. Но может, если ты не возьмёшь себя в руки и начнёшь думать.

— Мне уже ничем не поможешь. Сплошное разочарование, — вздохнул Иккинг, от досады пнув лужу, от чего брызги разлетись по всем сторонам, — Ненавижу себя.

— В этом и проблема, Иккинг. Ты так и останешься «сплошным разочарованием», если не начнёшь к себе относится как к человеку и уважать себя. Возможно ты задался вопросом, почему я такой весь из себя идеальный так по-скотски к тебе отношусь? Ну, задай вопрос, не тяни, — с лёгким наездом обратился к нему Иккинг-Идея, слегка толкнув в плечо.

— Почему? — тихо спросил у того Хэддок, подняв голову. Он посмотрел в лицо другого Иккинга.

— А потому что ты ничтожество. И причём полностью. Всё в тебе не так. Начиная от внешности и заканчивая характером. Ты, конечно, пытаешься обмануть всех окружающих, умело маскируясь в достойную личность, --жестоко и холодно произнесла его копия, окинув Хэддока презрительным взглядом, — Пытаешься нивелировать свои внешние изъяны. Оправдываешь свой невыносимый характер какими-то ложными причинами. Но… — Иккинг-Идея обошёл Иккинга вокруг, — От себя не убежишь. Себя не обманешь. Я вижу твою ложь насквозь, — он остановился и ясно взглянул на Хэддока, сложив руки вместе, — И как же мне к тебе относится, если ты так относишься к себе? Как ты можешь желать хорошего отношения от других, если не можешь такого предоставить самому себе? Ну да, о чём это я. Ты же занят, жалея свою ущербность, вместо того, чтобы работать над собой и своей самооценкой, — другой Иккинг демонстративно медленно уходил прочь от Иккинга, стараясь на него не оглядываться, тот продолжал сидеть на холодном камне под проливным дождём. Ему оставалось лишь смотреть вслед своей идеальной версии или же наконец что-то предпринять.

— Стой, — остановил его Хэддок, — Я хочу измениться. Стать лучше. Я понятия не имею, с чего начать.

— Начни с кошки, — внезапно невпопад ответил Иккинг-Идея, указав на пробегающую мимо пушистую кошечку Аасту, — Беги за ней. Она приведёт, куда надо, — Хэддок с непониманием на него посмотрел, на что его копия закатила глаза, — Что сидим? Никто ждать тебя не будет. Или особое приглашение ждёшь? Бегом!

Иккинг рванул с места, пытаясь найти фигуру кошки. Зацепившись взглядом за её пушистый хвостик, он последовал за ней следом, стараясь не упустить её из виду. Так он и бежал за Аастой, по пути вытерев рукавом слёзы с лица. Ничто так не успокаивает, как внезапная пробежка с препятствиями. Через пару минут границы леса закончились, и Хэддок забежал в незнакомый прекрасный сад. Он огляделся вокруг и в этот момент всё-таки потерял кошечку. Она как-будто вовсе исчезла, что вполне могло случиться в этом мире. Поэтому Иккинг решил уже никуда не гнаться и просто осмотреться. Пока всё вроде было тихо и спокойно. Ничего не предвещало беды, хотя он внутренне готовился к разным неожиданным поворотам. Залюбовавшись прелестными цветами и прочими экзотичными видами растений, которые яркими пятнами распылялись то тут, то там, Хэддок и не заметил, как он неожиданно очутился в кустовом лабиринте.

— Чего и следовало ожидать, — вздохнул Иккинг, продолжив свой путь. На кустовых стенках лабиринта росло многообразие цветов. Сначала он пытался как-то логически обосновать своё движение по лабиринту, зарисовывая пройденные пути в блокнот. Но это ему ничего особого не дало, так как лабиринт постоянно менялся, меняя комбинацию путей. И каждый раз всё снова и снова Хэддок попадал в очередной тупик. И он так блуждал чуть ли не целый час, может быть дольше.

Устав от этих бесцельных бродилок туда-сюда, Иккинг просто уселся на насыщенную мягкую траву, чтобы перевести дыхание и просто подумать, как отсюда можно выбраться. Хэддок опять взглянул на свой блокнот и раздосадованно вырвал страницы с записями, скомкав их в шар. Не глядя бросив комок бумаги, Хэддок случайно сбил бутон розы, от чего с неё упало пару лепестков. Он начал всматриваться в распустившиеся ярко-красные розы и задумался. Вдруг Хэддок осознал, что каждый путь помечен определёнными цветами. Он особо не придавал значения этому, как ему казалось, всего лишь декору, а зря. А вдруг это важно? Иккинг обошёл все возможные ходы на его развилке, изучая каждый вид цветка. В этот раз он решил довериться не своей логике, а интуиции. Что сердце подскажет, так сказать. Из всех цветов его неожиданно для самого себя привлекла белоснежная астра. Капельки росы на ней сверкали как драгоценные камни, от чего к Иккингу невольно пришли незваные воспоминания. Очнувшись из прострации, Хэддок пошёл по этому пути, усеянному астрами, и вуаля — эта дорога оказалась не тупиком.

Дальше его ожидал уже набор других цветов. Он вновь стал изучать представленные экземплярчики и наткнулся на знакомые чёрные лилейники. Их элегантная красота, насыщенный аромат и бархатистая мягкость лепестков отдавалась лёгким скрежетанием в сердце. Тут даже думать долго не приходилось. Не мог же он пропустить такие значимые для него цветы просто так? Иккинг даже не стал разглядывать иные цветки и целенаправленно шёл именно по этому пути. И вдалеке уже виднелся выход из ароматно-цветочного лабиринта.

Хэддок вновь оказался в саду и пошёл дальше по мощённой дорожке, которая вела его к изящному яркому древу, которое цвело розовыми лепестками. Его мирно покачивал ветер, от чего цветы срывались, и их уносило в небольшой пруд, от их плавного касания по воде появлялась еле заметная рябь. Так и чувствовалась атмосфера спокойствия и умиротворения. Этот приятный тонкий аромат цветов и нежный ветерок убаюкивал уже практически убитую психику Иккинга. По привычке поправив свои волосы, он пустился дальше. И хоть этот сад был сказочно и таинственно красив, суровое серое небо, достаточно сильный ветер и грозовые тёмно-фиолетовые облака диктовали свои правила, создавая ощущение печальной красы.

Оказавшись рядом с цветущим деревом, он вместе с шелестом деревьев услышал с другой его стороны до боли знакомые голоса: мужской и женский. Иккинг обошёл дерево и увидел небольшой локальный пикничок, чьими организаторами являлись сами Вигго и Астрид. Они о чём-то между собой расслабленно переговаривались, играя в карты, но они были какие-то необычные, а разноцветные с яркими полноценными иллюстрациями.

— Ха, продул раунд, мистер гениальный стратег, — обрадовалась Хофферсон своей победе, чем заявила в своей любимой издевательско-шутейной манере, от чего Гримборн рассмеялся.

— Посмотрим, кто посмеётся на втором и третьем раунде. К слову, у тебя нет шансов, — уверенно заявил Вигго, от чего Астрид нахмурилась. Она внимательно стала изучать свои карты, будто пытаясь заранее рассчитать хитровыдуманную тактику.

Хэддок с недоумением взглянул на этот беззаботный дуэт в таком сером окружении. И больше всего вопросов было к Вигго. Он что бросил его и теперь перешёл на Астрид? А та ещё и согласилась! Это двойной удар в поддых. Вот от них такого Иккинг не ожидал. Стало как-то не по себе и он почувствовал себя третьим лишним. Попытавшись не поддаваться эмоциям, тот уже было хотел уйти отсюда куда подальше. Пусть развлекаются сами по себе. С этими эмоциональными потрясениями, он постоянно забывает, что это не правда, а иллюзии. Но Гримборн его заметил и подозвал, наоборот, к ним в компанию.

— Иккинг, наконец-то ты пришёл. Давай, присоединяйся к нам. Давно не виделись, — нежно улыбнулся тому Вигго, — Рад тебя видеть.

— Да, Иккинг, что стоишь как столб? Сюда, — весело позвала его Астрид. Она выглядит вполне радостной и счастливой, что бывало редко. В прочем как и с Вигго. Они оба были людьми с вечно хмурыми и суровыми лицами, которые отпугивают всех и вся.

— Что? — не понял такой резкой смены настроения Хэддок, но он не стал спорить и аккуратно подошёл к ним и сел, выдержав между ними приличное расстояние, — Разве не ты не так давно решил закончить со мной всякие отношения? — не стал Иккинг искать всякие «подходящие» моменты и вывалил всё, что его беспокоило. Это стоило выяснить прежде, чем начинать разбор полётов.

— О чём ты? — непонимающе на него взглянул Вигго, будто тот сморозил какую-то околесицу, — Я с тобой не виделся здесь раньше. Это наша первая встреча. Да и зачем мне расторгать с тобой отношения? Я этого не хотел и не желаю. Я же не мазохист бросать того, кого люблю.

— Стоп, — Хэддок внимательно посмотрел в лицо Гримборна, пытаясь найти там какие-то признаки лжи, но там кроме вопросительного скептицизма ничего не было, — Если это был не ты, то кто со мной… — и тут Иккинга посетила догадка, — Я его убью. Нет человека более раздражающего, чем он, честное слово!

— Ты про кого? — не поняла этих душевных терзаний Астрид.

— Про Иккинга, — а тут самое время задуматься, — Видимо меня, если так рассудить. Но кто же знал, что я со стороны такой невыносимый. Я вот не знал. Ну, может быть догадывался, — Астрид и Вигго вообще не понимали о чём тот говорит, их вид был весьма встревожен и озабочен, поэтому Иккинг не стал под себя копать дальше, — Неважно, у меня свои тараканы в голове. Ну, вы знаете. Итак, что вы тут делаете? И почему вы только вдвоём? Где все?

— А ты в кого-то ещё влюблён? — уточнила у него Хофферсон с лёгким удивлением, — Ты же в курсе, где находишься и кто мы?

— В смысле в кого-то ещё? Кто? Я? — пришла его очередь удивляться. Он понял только одно, что ничего не понял, — Так. Ты — Астрид, а он — Вигго. А мы находимся здесь. Это вроде как сад, если я не ошибаюсь? Что я ещё должен знать?

— Видимо он не в курсе, — Астрид и Вигго переглянулись друг на друга и девушка дала возможность объяснить всё Гримборну, — Мы не настоящие люди, которых ты знаешь в реальности, а всего лишь твоё представление о них. А этот сад не простой. Здесь обитают только те проекции, в которые ты влюблён в данный момент.

— Понятно, — задумался Иккинг и он вопросительно взглянул на Астрид, — С Вигго-то всё понятно. А вот в нашей ситуации. Мы же остались друзьями, разве нет?

— Видимо, не до конца. И вообще, это я должна тебя спрашивать. Ты же до сих пор меня любишь и поэтому я здесь. Так кто мы друг другу, Иккинг? Мне тоже интересно, — с любопытством на него взглянула Хофферсон, благо у неё в глазах не было осуждения, иначе Хэддок помер бы на месте. Он молчал какое-то время, пытаясь в голове хоть как-то сформулировать стоящий ответ, но всё без толку. Это слишком сложный вопрос.

— Ну люблю и люблю. Запрещено что ли? — возмутился Иккинг, вздохнув. Не надо на него так давить и требовать ответы. Он повернулся к Вигго с виноватым выражением лица, — И тебя люблю очень сильно. Но по-разному. Не знаю, как объяснить. В общем, вы оба мне важны. Только с Вигго это более романтический интерес, всё-таки у нас много общего и нам спокойно и комфортно с друг другом. А с тобой, Астрид, я чувствую себя безопасно, как-то уютно. Я уверен в твоей безоговорочной поддержке. Мы столько всего вместе пережили. Мир с тобой кажется нерушимым, незыблемым. Как же трудно говорить о чувствах, — вздохнул Хэддок, пытаясь дальше формулировать мысли. Он сейчас подумал, что давно стоило в этом моменте разобраться, а не просто игнорировать сей факт, — Ты моя платоническая любовь, где есть восхищение, крепкая дружба и обязательства друг перед другом. А к Вигго я чувствую ещё и страсть, поэтому люблю вас по-разному. Это не значит, что кого-то меньше или больше. А просто равноценно. Как например, — задумался Иккинг, пытаясь придумать хоть что-нибудь, — Сейчас будет такой себе пример, но это лучше, чем ничего. Так вот, я люблю вас как родителей. Не могу же я выделить кто мне симпатичен больше — мама, папа или Плевака. Они все мной любимы и важны. С вами также. Надеюсь, вы понимаете меня, а то я сам себя уже запутал. Чувственно понимаю, но словесно не могу объяснить.

— Расслабься, — засмеялась Астрид, улыбнувшись Хэддоку, — А то аж вспотел. Конечно, мы и так знаем, что ты к нам чувствуешь. Я специально спросила, чтобы ты всё прояснил для самого себя.

— Да, она права, — согласился Вигго, — Если бы мы не знали твоих различных чувств к нам, то давно бы друг друга прибили. Но мы сидим и общаемся спокойно. Это правильно, что ты наконец коснулся этой темы, которую так долго избегал.

— И да, кстати, — вдруг кое-что вспомнила Хофферсон, серьёзно взглянув на Иккинга, — Скажи об этом настоящей Астрид. А то просто расстались и теперь игнорируешь её, будто ничего и не было. Это ранит. Хватит её бояться, она не кусается.

— Да-да, понял свой косяк. И перед тобой, Астрид, и перед тобой, Вигго, — виновато он взглянул на обоих, — Обещаю, что как только вернусь из плена — обязательно перед вами извинюсь и всё объясню.

— Вот и славно, хороший мальчик, — засмеялась Астрид и Вигго вместе с ней. Кажется, они спелись. Вот это уже страшно. Главное, такого в реальности не допустить, хотя Иккингу кажется, что он уже давно упустил этот момент. Хофферсон и Гримборн действительно давно нашли общий язык, причём как-то подозрительно быстро. Может быть они не настолько разные, как думал сам Хэддок?

— Выглядишь устало. Видимо у тебя сегодня невероятно тяжёлый день? — вкрадчиво у него поинтересовался Вигго, накинув на Иккинга тёплый плед, а то тот весь продрог в пути.

— И не только этот день. В последнее время я потерял множество сил и надежд, — вздохнул Хэддок, сильнее закутавшись в шерстяную ткань, — Неспособность взять под контроль свою же жизнь меня отчаянно пугает. Я как марионетка в чужих руках.

— Тогда зачем ты позволяешь им собой управлять? — задала закономерный вопрос Астрид, — Марионетка не имеет разума и мнения, а ты?

— Они хотят заставить думать тебя, что ты беспомощен. Возможно это в какой-то степени и правда. Но нужно хотя бы казаться независимым и не сломленным, чтобы потом им стать, — Вигго продолжил мысль Астрид, взяв Иккинга за руку для поддержки и сопереживания.

— Пока ты ощущаешь себя свободным и независимым, то ты и будешь им являться, несмотря на сложившиеся обстоятельства, — приобняла одной рукой Иккинга Хофферсон.

— Свобода — это абстрактное понятие. Оно не снаружи, никто тебе её не даст. Более того все захотят у тебя её отнять, потому что это жизненная сила и волевой стержень. Это возможность быть собой, не будучи ведомым, — Вигго и Астрид сняли с себя тонкие кольца по одному слову, выгравированных на них, и оба надели их на палец Хэддока.

Иккинг взглянул на получившуюся фразу. «Свобода — внутри тебя». Ещё одна мудрая цитата и эксклюзивная вещь в коллекцию. Мысль то верная, но как эту свободу найти в себе, когда он находится в таких стеснённых обстоятельствах? Хэддок вздохнул и уже хотел что-то спросить у друзей, но их уже не было на месте. Да и сам он уже сидел не в саду, а на жёстком камне у входа в неизвестную пещеру. Иккинг устало вздохнул, не хотел так быстро и молча прощаться с любимыми, хоть даже если они просто иллюзия. Хэддок так по ним скучал. Но иное место уже его подзывало.

Подойдя к входу тоннельной пещеры Иккинг внимательно присмотрелся в зияющую тёмную пустоту, откуда доносился мрачный завывающий гул. Одновременно это манило и навевало сильную тревогу. Сделав глубокий вдох, он медленно пробрался в пещеру и шёл вперёд. Время от времени он слышал отзвуки скребущихся шагов то вдали, то позади себя. Хэддок нервно озирался по сторонам, пытаясь выследить источник звуков, но из-за темноты он мог видеть только то, что дорисовывало его воображение, а это не самые лицеприятные фигуры и сущности, коих он навоображал себе очень много за счёт своих «излюбленных» ночных кошмаров. В какой-то миг Иккинг остановился, пытаясь унять излишне учащённое сердцебиение и медленно оглянулся назад. Выхода отсюда уже не было. Только окутавшийся повсюду его мрак.

Как обычно, парень забыл следить за своими шагами, и в очередной раз упал, но в этот раз посадка уже совсем не мягкая, а довольно болезненная. В качестве последствий проявились царапины по всему телу, которые зажили через несколько секунд после падения. Ну, по сравнению с обнимашками с железной девой, пустяк. Вставать и идти дальше абсолютно не хотелось. Но пока Иккинг прохлаждался на жёстком влажном полу, дробные звуки шагов приближались, словно на него несётся нечто зверское и безжалостное. Хэддок встал и моментально прижался к стенке пещеры, ожидая, что мимо него промчится что-то большое. И он дождался. Через пару секунд весь тоннель по периметру заполнили огневички. Ослепившись от насыщенного света тысячи солнц, он чуть не обжёгся, случайно коснувшись одного из них. После беспросветной тьмы это чувствовалось невыносимо ярким. Зато теперь тоннель хотя бы освещён и можно идти без опаски. Иккинг продолжил свой путь, и вот вдали уже проглядывается его конец, но вместе с этим в пещере раздался низкий зловещий рёв, и в конце туннеля что-что замельтешило. С потолков начали осыпаться мелкие камни и острые сталактиты. Обождав локальную землетряску, Хэддок продолжил идти дальше и вскоре лицезрел довольно грандиозный вид.

Пространство, в которое вышел Иккинг, по форме напоминало замкнутый глубокий кратер. Вверху пещера была закрыта, лишь редкие прорези света просвечивали сквозь грунтовые щели. По окружности кратера росла флуоресцентная растительность в виде мха, грибов или лишайников. Хэддок посмотрел вниз — дна кратера не видно, из него выходила достаточно плотная дымка. И самое странное, что могло бы быть здесь — драконы. В запертом пространстве летали драконы самых разнообразных видов и им вполне хватало места. Немного присмотревшись, Иккинг заметил, что они залетают и вылетают через небольшое отверстие почти у потолка пещеры. Они ему напоминали улья или же муравейки с целой системой ходов. Он явно осознавал, что тут находится чьё-то логово и быть надо предельно осторожным. Переместив взгляд на свой уровень, Хэддок заметил, что по периметру кратера можно ходить благодаря его ступенчатому углублению. Первое «кольцо» вело прямо на противоположную сторону пещеры, где он уже видел небольшую стайку громмелей, поедающих камни. Иккинг ещё раз убедился в своей безопасности и перешёл на ту сторону.

Ему ничего не оставалось, кроме как идти дальше по кольцам, постепенно спускаясь вниз. На каждом уровне он встречал разных драконов, которые просто дремали или занимались какими-то своими делами. Они его замечали и видели, но никак не протестовали против его присутствия. Чем дальше он спускался вниз, тем реже встречал живых существ. Хэддоку больше попадались какие-то гниющие объедки или же давно лежащие скелеты драконов. Чаще всего они были в разобранном виде и раздроблены, будто их жевали. Очевидно, что на нижних уровнях его не ждало хоть что-то хорошее.

Эта неспешная ходьба с постепенными спусками всё ниже и ниже была для Иккинга неким медитативным процессом. И даже если бы он захотел остановиться, то точно бы не смог этого сделать. Он рассматривал в пути каждую впадинку, расщелину, кости и прочие встречающиеся объекты. Казалось, что окружение как-то по особенному общалось с ним через случайные шорохи, тени и преграды. Это навевало определённые воспоминания, а точнее его подростковые годы, где он каждый день шаг за шагом опускался к социальному дну. Да, его возвысили в какой-то момент, но лишь для того, чтобы больнее упасть. Так что Хэддок примерно уже предполагал, кого встретит дальше. Свой ночной кошмар.

Он никому не рассказывал, что долгие годы его беспокоил один и тот же сон с одним и тем же сюжетом. И каждый раз Иккинг просыпался в холодном поту, задыхаясь от собственного ужаса. Кто сказал, что каждую свою рискованную авантюру он переносит легко и бесстрашно? Возможно в Хэддоке обитает больше страхов, чем в ком-либо ещё.

Наконец, он добрался до самого низа кратера. Из-за плотного дыма и мрака Хэддок не видел, куда держал путь. Единственное, он прекрасно слышал размеренное дыхание невероятно огромного и колоссального существа. От его дыхания создавался небольшой ветер, от чего тело Иккинга покрылось мурашками. Неизвестно сколько времени он бродил по дну кратера, подобно одинокой медузе в тёмной бездне. В какой-то момент Хэддок наткнулся на что-то твёрдое и горячее. Вокруг него раздался пар от дыхания существа. Почувствовав мелкую дрожь Иккинг попытался дышать размеренно, надеясь себя успокоить. Он почувствовал как теряет координацию, но его тело было мгновенно парализовано, чтобы просто упасть.

В мгновение Хэддок увидел, как быстро раскрылись огромные мертвецки-белые глаза дракона. Зрачки метались из стороны в сторону, пока резко не остановились на самом Хэддоке. Сфокусировавшись, они угрожающе утончились, превратившись в тонкие щелки. Иккинг ощущал это опасное напряжение, будто по воздуху передававшееся ему в лёгкие. Он чувствовал, как начал задыхаться, прижав руку к горлу. И хоть ему было невыносимо страшно — Иккинг ни на миг не отвёл взгляд от самой Красной Смерти.

Глаза чудовища жутко сверкнули, разгораясь белёсым свечением, которое чуть приоткрывало завесу тьмы, в которой тихо прятались вострые гадкие клыки, залитые тёмной как смоль кровью других существ. Голова Красной Смерти резко дёрнулась громким дребезжащим звуком, и Иккинг вновь погрузился в бездонную безысходную тьму. Единственное, что он слышал — это только собственное сбитое дыхание.

Раздался щелчок и Хэддока ослепила горячая световая вспышка. Вокруг него поднялись гигантские столпы огня жёлто-красного пламени. Он почувствовал, как его тело незамедлительно нагрелось, и летающие искры огня целым роем обжигали его кожу. Ситуация требовала скорости, но Иккинг не мог заставить себя бежать. Хэддок, как загипнотизированный, медленно шёл вперёд, стараясь не обращать внимание на быстропоявляющиеся ожоги. Его кожа покрылась красными пятами с волдырями, изредка огонь доходил до самого мяса, оголяя глубокие подкожные слои. У него не было другого пути, как пройти сквозь обжигающий барьер.

Шаг вперёд — и он уже часть пламени, которое струится по его телу спиралевидными направлениями. Иккинг не чувствовал боли. Может быть потому что этот огонь иллюзия. Или потому, что он уже не может чувствовать. Пройдя барьер, он увидел огромное гнездо дракона. И внутри него что-то сверкало жёлтыми от огня бликами. Не став медлить, Хэддок добрался до этого места. Очистив блестящую вещицу от слоя грязи и пыли, он всмотрелся в знакомый предмет. Это был его протез, тот самый первый протез, который он получил после той злополучной битвы с Красной Смертью.

Чем дольше он вглядывался в него, тем лучше замечал, как старый протез деформируется, перевоплощаясь в его новую анатомически-детализированную версию. Последним штрихом стала гравировка. Иккинг посмотрел на контур морды чудовища, но расфокусировавшись от рисунка, он заметил отражение в металле. В том отражении был сам Иккинг, но не тот который сейчас, а именно четырнадцатилетний подросток, который решил рискнуть всем, даже собственной жизнью. У него были большие испуганные глаза, в которых отражалась красная завеса огня, в которую он обессиленно падал.

От этого воспоминания Хэддок непроизвольно отцепил руку и протез упал на землю. Выдохнув, он вновь поднял предмет, но это уже был не протез, а его мёртвая оторванная нога, которая моментально сгнила и рассыпалась в труху. Иккинг шокировано попятился назад, споткнувшись об камень, и упал на пол. Вверху он увидел небольшое отверстие белого света. Сконцентрировавшись на нём, он почувствовал будто этот свет приближается к нему всё ближе и ближе, расширяясь в своих размерах. Но на самом деле это Иккинг поднимался выше. Дно кратера поднималось высоко вверх до того момента, пока полностью не состыковался с отверстием пещеры. Хэддок видел лишь белый свет. Он вновь очутился там, где оказался в начале своего пути.

Перед лежащим Иккингом появилась высокая фигура Иккинга-Идеи. Яркий свет освещал контуры его силуэта, но из-за этого Хэддок не мог рассмотреть его лица. Тот молча подал Иккингу руку, дабы помочь встать. Засомневавшись на секунду, Иккинг всё-таки протянул свою ладонь и взялся за его руку. Она была холодная и гладкая как металл. Поднявшись на ноги, он узрел, что его копия полностью состоит из металла вместо плоти и кожи. Тот равнодушно на него посмотрел своими искусственными глазами, в которых были вставлены изумруды, похожего цвета как его глаза.

И снова свет в момент исчез, оставляя Иккинга в темноте. Вновь щелчок. И вновь белая комната, только без другого Иккинга. В прочем Хэддок был более чем рад его не видеть. Его кошмар потерять все части тела воплотился в реалистичной иллюзии, которую бы он предпочёл забыть вовсе.

— Я прошёл все пути, которые ты для меня приготовил, — сказал в пустоту Иккинг, обращаясь к своей копии, — Что мне делать дальше?

— Стать лучше, — эхом разлетелся голос по всему пространству, постепенно смолкая.

— Что ты имеешь ввиду? — уточнил Хэддок, озираясь по сторонам, крутясь на месте. Он пытался найти источник голоса, но всё пространство шёпотом вторило ему только одну фразу «стань лучше».

В полу мелькнул безмолвный водоворот из картинок, как будто кто-то издаёт искусственную рябь в воде. В скором времени показалась только одна статичная картина. Это была его клетка, в которой он временно проживал уже практически две недели. Только от одного её вида Иккингу стало не по себе. Он так не хотел туда возвращаться. Снова в это беспомощное безвольное состояние. Этот водоворот приближался к нему всё ближе и ближе, Хэддок отступал назад, не желая туда идти. В какой-то момент он спиной наткнулся на невидимый барьер, который не давал ему идти ни шагу назад.

Хэддок попытался успокоиться и не паниковать. Можно хоть сколько угодно прятаться в иллюзиях, но это его проблем не решит, а только удлинит его моральные страдания. Да и этот мир подсознания намного страшнее реальности, если говорить на чистоту. А если он сейчас струсит, то Иккинг-Идея позаботится о том, чтобы ухудшить его пребывание во множество раз, превратив жизнь в настоящий бесконечный кошмар. Лучше не разочаровывать такого самого строгого и безжалостного человека в своей жизни — самого себя. Хэддок взглянул на свои обретённые вещи, которые ему отдали в знак прохождения морального урока. Прочитав на них выбитые гравировки, Иккинг осознал, что пора взрослеть и перестать избегать трудности. Сделав глубокий вдох и выдох, он шагнул вперёд и провалился в водоворот реальной жизни со всей головой.