Примечания автора:
Откровенность (или, по меньшей мере, попытки её достичь)
__________________________
В спальне, помимо кровати, был ещё столик и пара стульев, но Чжоу Цзышу редко ими пользовался. Теперь же он сел за стол, принеся с собой несколько кувшинов с вином, снятых с коромысла. Они были связаны между собой, так что Чжоу Цзышу отрезал один и размотал ленту, которая обхватывала залитую воском пробку. Ему нужно было выпить, чтобы продолжить этот разговор.
Вэнь Кэсин нерешительно подошёл к нему. Он выглядел неуверенно, будто сомневался в том, что ему будет дозволено присоединиться. Цзышу ногой выдвинул из-под стола второй стул, и мужчина воспринял это как приглашение.
— Если хочешь знать, что я за монстр, то нет смысла говорить лишь о тех годах, когда я был Хозяином Долины, — начал он, уставившись на полированную деревянную столешницу и не встречаясь глазами с Цзышу, не считая случайно брошенных взглядов.
— Значит, ты помнишь, как и почему приехал в Долину? — спросил Цзышу, возвращая Вэнь Кэсину его же вопрос.
— Я оказался в Долине не по собственному выбору, — ответил Гучжу. Он говорил медленно, с расстановкой, словно каждое слово давалось ему нелегко. — Меня привёл сюда прошлый Хозяин Долины. Он наверняка убил бы меня, так же как и моих родителей, но увидел во мне что-то… — Его глаза слегка сузились. Это могло быть признаком боли.
Цзышу вспомнил, как боль пронзала его голову всякий раз, когда он пытался подумать о чём-то, что забрал суп Мэнпо. Возможно, с Вэнь Кэсином сейчас происходило то же самое?
— А зачем вообще Хозяину Долины покидать Долину? — спросил Чжоу Цзышу. — Разве не в этом основная загвоздка — оставаться внутри?
Усмешка мимолётно коснулась губ Вэнь Кэсина.
— Иногда даже призраки посещают обычный мир. Кто поймёт, что призрак бродит среди людей, если никто не знает, кто он и как он выглядит? — произнёс Гучжу. Конечно, если он жил здесь с самого детства, кто мог узнать его? Он ведь даже ни от кого не сбегал. Так почему бы не выйти в мир, раз ему нечего бояться?
Цзышу на ум пришёл брошенный вскользь комментарий Пурпурной Дьяволицы о том, что Гучжу во время визитов в реальный мир посещает проституток. Тогда он никак не отреагировал на это заявление, но сейчас почувствовал внутри отголоски гнева. Цзышу достаточно хорошо знал себя, чтобы распознать ревность.
Проклятье. Выходит, несмотря на то, что «Дайфу» солгал ему и больно ранил, какая-то часть Цзышу всё ещё думала, что он должен принадлежать ему? Как он мог так запутаться и почему испытал сейчас это чувство, если в прошлом — насколько он знал — ему всё было безразлично? Неужели они и впрямь связаны судьбой?
Да и к чему бы Цзышу ревновать? Разве Вэнь Кэсин не назвал их только что чжицзи?
— Что касается предыдущего Хозяина Долины, — продолжил Вэнь Кэсин. — Я… не знаю, почему он был там или… Нет, — он вновь нахмурился и прищурился. — Он хотел получить что-то, что было у моих родителей, но я понятию не имею, как он об этом узнал.
— Ты не помнишь из-за супа Мэнпо, — догадался Чжоу Цзышу.
Гучжу кивнул.
— Призраки заставили меня выпить его, когда притащили сюда. Но я сопротивлялся его действию. И кое-что вспомнил за прошедшие годы. — Вэнь Кэсин тряхнул головой. — Впрочем, это не важно. Что на самом деле имеет значение… так это то, что я вырос здесь. Я принадлежал Хозяину Долины и учился у него лично. Возможно, я бы не стал тем монстром, которым являюсь, если бы вырос там. Или, быть может, я обречён был стать таким, но… Я выжил. Я заставил себя выжить. Я сделал то, что должен был. И, думаю, спустя столько лет я не смогу перечислить тебе всех, кого я убил или покалечил за это время.
Чжоу Цзышу он до боли напомнил Сяо Юя. Тот тоже провёл в Долине всю свою жизнь, привезённый сюда ребёнком в качестве раба. Кто-то «обучил» юношу — и Цзышу не собирался вытаскивать наружу болезненные воспоминания, расспрашивая бедолагу о подробностях. Он и так вполне себе представлял, каким должно быть обучение постельного раба. Из Вэнь Кэсина не пытались отлить нечто подобное, вместо этого из него сделали воина — или, точнее, оружие.
Вэнь Кэсин, должно быть, изначально был задуман как клинок в руке своего господина и наставника.
По какой-то причине от этой мысли у Цзышу скрутило живот.
— Лучше убивать, чем быть убитым, — осторожно заметил он.
Улыбка Вэнь Кэсина была острой, как бритва.
— Конечно, — согласился он. — Так устроен мир. Если б я провалил хоть одну его проверку, отказался пытать, калечить или убивать, я был бы для него бесполезен. Он тоже любил причинять боль, но, думаю, ещё больше ему нравилось манипулировать людьми. Нравилось заставлять их идти против своей совести или принципов, если подобное в принципе можно обнаружить у призраков, — голос Гучжу звучал горько. Это была ненависть, обращённая как внутрь, так и вовне. — Он любил проворачивать небольшие игры с другими призраками, даже с Дьяволами. Настроил их друг против друга, чтобы они не пришли за ним.
Сердце Цзышу болело за него. Боясь того, что может услышать, он всё же спросил:
— Он когда-нибудь… прикасался к тебе?
Вэнь Кэсин поднял голову, почти удивившись вопросу. С глухим смешком он ответил:
— Только чтобы ударить. Не уверен, что он вообще интересовался сексом. У него было несколько наложниц, приведённых к нему в качестве трофеев или вроде того. Красавицы, доставленные в Долину до появления Трагикомического призрака. Но, кажется, он не часто их навещал.
Чжоу Цзышу слегка расслабился. Хорошо. Хорошо, что Вэнь Кэсин не пострадал таким образом. Хотя всё остальное, через что ему пришлось пройти, уже можно было назвать ужасным, даже чудовищным.
— Я убил их сразу, как только убил его, — произнёс Вэнь Кэсин со странной улыбкой. — Считаешь, это было жестоко с моей стороны? Эти женщины ничего мне не сделали; их единственным прегрешением было то, что они принадлежали ему.
Цзышу вовсе не считал, что это жестоко. Или, по крайней мере, в этом было не больше жестокости, чем в убийстве того, кто просто встал у тебя на пути, — а это он и сам делал много-много раз. Насколько он помнил.
Тем не менее Чжоу Цзышу выдержал паузу, стремясь создать впечатление, что всерьёз размышляет над этим. Он не хотел, чтобы Вэнь Кэсин принял его слова за дежурную реплику, в которую не вложено особого смысла.
— Нет, — наконец, ответил он. — Меня это не задевает. Да и с чего бы?
— Тебя не волнует их невиновность? — спросил Вэнь Кэсин. — Тебе их не жаль? Не хочется их защитить?
Чжоу Цзышу закатил глаза.
— Я не охраняю и не защищаю людей из-за каких-то их особенностей. Я делаю это, потому что они мои.
В глазах Хозяина Долины промелькнул интерес, острый и опасный.
— Твои, — повторил он. — Это всё, что нужно? А-Сюй, если больше всего ты ценишь людей, то почему, чёрт возьми, ты не ищешь власти?
— Думаешь, у меня хватит времени — или терпения, — чтобы присматривать за целой долиной? — Цзышу хмыкнул. — Не собираюсь нести ответственность за всё это дерьмо.
— Они лишь призраки, — небрежно бросил Вэнь Кэсин. — Необязательно перетруждать себя ради них.
Цзышу нахмурился. Что-то в том, как это было сказано, встревожило его… хотя он пока не мог объяснить почему.
— Тебя растили, чтобы ты убивал, — он решил сменить тему. — Бывший Хозяин Долины хотел получить оружие. Разве он не понимал, что столь остро заточенное лезвие легко повернётся в его руке и ранит его сильнее прочих?
Улыбка Вэнь Кэсина стала злой:
— Он думал, что сломал меня. И перестал особо следить. Он уже не замечал те секреты, что я скрывал от него. Так что, когда пришло время, я переломал ему все конечности и парализовал на глазах у Десяти Дьяволов и толпы младших призраков. Я срезал с него кожу, пока он был ещё жив.
— Это я знаю, — кивнул Чжоу Цзышу, пригубив вино. — Видел кукольный спектакль.
Как ни странно, это застало Вэнь Кэсина врасплох. Он медленно моргнул.
— Ты его не видел? — удивился Цзышу. Когда мужчина покачал головой, он засмеялся. — Только не говори, что они побоялись ставить свою пьесу там, где её мог бы увидеть Гучжу! Она весьма лестная, честно-честно.
— Где ты её видел? — спросил Вэнь Кэсин, и небольшая морщинка рассекла его лоб.
— На рынке в день полнолуния, — ответил Цзышу. — Что, неужели ты придумал образ «Дайфу» специально для меня? И не пытайся убедить меня, будто никогда раньше не использовал его, чтобы шпионить за своими призраками.
Вэнь Кэсин покачал головой.
— Я не спускаюсь в долину, — сказал он с лёгкой улыбкой.
Это настолько поразило Чжоу Цзышу, что он опустил кувшин резче, чем планировал, и вино выплеснулось ему на руку.
— Почему?
— Никогда не видел смысла, — Гучжу пожал плечами, что выглядело слегка искусственным и будто вынужденным. — Не то чтобы я мог сделать это до смерти прошлого Хозяина… В любом случае у меня есть всё, что нужно, на горе Цинья и в человеческом мире. Раз носить человеческую кожу не так уж сложно, какое мне дело до монстров здесь, внизу?
— Но разве ты не управляешь этим местом? — воскликнул Цзышу, всё ещё удивлённый. — И ты бы никогда не спустился в долину, если б не я?..
Вэнь Кэсин кивнул, пристально глядя на него:
— Вот, как много для меня значит мой А-Сюй. Нет такого места, куда бы я не последовал за ним.
— М? Как насчёт прыжка со скалы? — деловито уточнил Чжоу Цзышу.
— Уверен, мой дорогой А-Сюй не стал бы прыгать без веской причины! — убеждённо ответил Вэнь Кэсин.
Цзышу покачал головой. Ну что за человек!
— После смерти Хозяина Долины, — продолжил Вэнь Кэсин, — были и другие призраки, кого я хотел убить. Десятка Дьяволов, что была там в тот день, когда погибли мои родители. Всех их я сперва ранил, затем пытал и заставил страдать. Я хотел этого. Мне нравилось это. Это заставило меня чувствовать себя хорошо. И я ни секунды не жалел об этом — ни тогда, ни сейчас.
— Отмщение легко можно простить, — сказал Чжоу Цзышу. — Человек не должен жить под одним небом с тем, кто убил его отца, разве нет?
— Да, — согласился Вэнь Кэсин. Его глаза вновь засияли ярко и возбуждённо, почти лихорадочно. Он вывел какой-то бессмысленный узор в брызгах вина на столешнице. — Они должны были умереть, и не они одни. Ты бы сделал то же самое, не так ли, А-Сюй?
Чжоу Цзышу прокрутил в голове это предположение.
Когда он подумал об отце и матери, все воспоминания оказались слишком смутными и далёкими. У него было примерное представление об их лицах, красивых и дорогих одеждах, большом доме… но этот образ был больше похож на изящный рисунок тушью — он лишь походил на реальность, а не ясно отображал. Это существенно отличалось от того, как суп Мэнпо очистил его разум.
Цзышу подумал, что родители, должно быть, умерли, когда он был совсем юн.
Кто же присматривал за ним после?
В тот же момент, как только его мысли обратились к этому вопросу, вспышка боли, словно молния, пронзила Цзышу от виска к виску. Он склонился вперёд и зашипел, вскинув руку, чтобы прикрыть глаза, ставшие внезапно очень чувствительными.
— А-Сюй? — с тревогой позвал Вэнь Кэсин.
— Не могу вспомнить, — признался Цзышу.
— Суп, — Вэнь Кэсин кивнул. — Тётушка Ло сказала, что ты пострадал от него сильнее других.
Чжоу Цзышу был не настолько сбит с толку, чтобы пропустить это мимо ушей.
— Тётушка Ло?
— Ах, — Вэнь Кэсин улыбнулся, будто пытаясь отмахнуться от этого. Чжоу Цзышу сумел поднять голову достаточно, чтоб они встретились взглядом, и пристально посмотрел на Гучжу. — Она была единственной из первых Дьяволов, кто помог мне, когда я был молод. Вот почему я не убил её, — поделился тот.
— Она дорога тебе.
Выглядело так, словно маска опустилась на лицо Гучжу. Фальшивая улыбка, мёртвые глаза.
— Я бы так не сказал, — ответил он. — Услуга за услугу, милосердие за милосердие. Вот и всё.
— Тебе не нужно притворяться передо мной, — мягко сказал Цзышу. — Люби её, береги её, неважно. Я не собираюсь использовать это против тебя. Зачем бы мне это было нужно? Насколько я могу судить, если мне что-то от тебя понадобится, всё, что мне нужно будет сделать, — это уложить тебя в постель.
Подвижное лицо Вэнь Кэсина вновь изменилось — и теперь на нём отразился восторг.
— А-Сюй! Так ты рассматриваешь такую возможность?
— При условии, что мне что-то от тебя понадобится, — повторил Чжоу Цзышу. Но на этот раз его ухмылка была не такой эффектной и искренней, как ему бы того хотелось. — И поскольку мы всё ещё говорим о монстрах и плохих поступках, — он вернулся к основной теме. — Ты калечишь, пытаешь и убиваешь. Ладно. Я обещал, что сравню твои дела со своими, не так ли?
— Не терпится услышать, — улыбнулся Вэнь Кэсин. И дерзко потянулся вперёд, чтобы провести пальцем по руке Цзышу, обхватившей кувшин с вином. Мягким голосом он заметил: — Однажды я видел эти великолепные руки, залитые кровью. Мне бы хотелось представить это ещё раз.
— Продолжишь в том же духе — и больше не придётся представлять, — резко ответил Чжоу Цзышу. Но руку не убрал.
Он подумал об этом, но мысль так и не превратилась в конкретное намерение или действие. Почему он не отодвинулся? Ему действительно понравилось? Разве его собственное дыхание не участилось? И эти мурашки по коже…
Неужели то, что ему лгали, не должно больше значить для него? Почему ему так хочется это простить?
— Итак, А-Сюй, — сказал Вэнь Кэсин, улыбаясь. — Хоть ты и не помнишь, кем был до Долины, ты всё же помнишь свои плохие поступки?
— Похоже на то, — Цзышу кивнул и чуть пожал плечами, поскольку не мог реально понять, как много забыл. То, что он знал, было злом согласно любым нормам морали. Хорошо, что для него такие вещи не имели значения. — Я не против рассказать тебе то, что помню. Внешний мир не имеет никакого значения для призраков, так ведь?
— По большей части.
Глаза Чжоу Цзышу сузились. Позже он вернётся к этой маленькой расплывчатой оговорке. Прямо сейчас настал его черёд проявить откровенность.
— Я был наёмником, — сказал он, отпивая рисового вина, чтобы смягчить горло. Он полагал, что был создан для тайн и теней — и потому ему было непросто говорить так много. — Я работал на некоего богатого покровителя — но его облик я не помню. По всей видимости, это означает, что я либо любил его, либо ненавидел.
Рот Вэнь Кэсина на мгновение сжался в суровую линию.
— Уже знаю, какой ответ я бы предпочёл, — пробормотал он.
Позабавленный, Цзышу спросил:
— То есть, по-твоему, лучше, чтобы кто-то сделал нечто достаточно плохое, чтобы заставить меня его ненавидеть, чем чтобы он занял в моём сердце место, предназначенное тебе?
Вэнь Кэсин посмотрел на него широко раскрытыми глазами.
— Ну… да? Конечно. Если бы он причинил вред тебе, ты бы убил его. Так что это, очевидно, было зло, направленное на других людей.
А Гучжу плевать на других людей — это та часть, которую можно было и не озвучивать.
Цзышу покачал головой.
— Я начал убивать молодым, — продолжил он. — Не таким молодым, как ты. Лет восемнадцать, может, чуть моложе или старше. Почему так... я не помню. Все события моей жизни перемешаны, иногда в голове мелькает то или другое, странные образы и сцены, никак не связанные между собой. В том, что я помню, зачастую бывает кровь, много крови. Я убивал самых разных людей: мужчин и женщин, стариков, детей. Если кто-то должен был умереть ради достижения моих целей, он умирал.
— Твоих целей или целей твоего господина?
— Мне кажется, тогда это было одно и то же, — поделился Цзышу. — Хотя я не знаю, что это были за цели. Я не помню жажды денег… или удовольствия от этих убийств. Иногда нужно было убить человека тихо, в иных случаях я отправлял предупреждение. И, возможно… — ему пришлось сосредоточенно нахмуриться, даже сейчас всё ещё собирая кусочки этой головоломки воедино. — Возможно, я не только убивал. Может быть, ещё и шпионил.
Пока он говорил, лицо Вэнь Кэсина изменилось. Это был взгляд узнавания.
— А-Сюй, — вкрадчиво произнёс он. — Название Тяньчуан тебе о чём-нибудь говорит?
В тот же миг агония расколола череп Чжоу Цзышу на части. Он схватился руками за голову, как будто это могло помочь, и согнулся пополам. В глазах померкло, но на секунду он увидел перед собой эмблему, нечто похожее на снежинку[1]. Из глаз текли слёзы, но это не были слёзы боли. Ужасное, разрывающее душу горе пустило корни в его сердце, прошив грудь острыми шипами. Он не знал, что именно оплакивает, лишь то, что это влекло за собой чувство вины, столь же ядовитое, как и горе.
— А-Сюй! — воскликнул Вэнь Кэсин, мгновенно оказавшись рядом и потянувшись к нему. — А-Сюй, прости!
Цзышу опустошил свой разум, стараясь не думать ни о чём. Постепенно эти чувства внутри него начали стихать, и он смог немного расслабиться. Жадно хватанув ртом свежий воздух, он, наконец, поднял голову и вытер щёки рукавами ханьфу.
— Я больше ничего не скажу, — тихо сказал Вэнь Кэсин. — В любом случае я получил ответ на свой вопрос.
— Если именно это я чувствовал до того, как приехал в Долину, то, пожалуй, забыть об этом было бы к лучшему, — произнёс Цзышу. Он был буквально потрясён тем, насколько яркой была его реакция.
— Здесь ты в безопасности. Я ни за что не допущу, чтобы моему Чжоу Сюю причинили вред, — пообещал Вэнь Кэсин.
— Если у тебя есть какое-то представление о том, кем или чем я был до того, как пришёл сюда… полагаю, это может служить подтверждением того, что мы монстры одного плана? — спросил Цзышу. — Или мне нужно напомнить, что я совершил, уже будучи здесь, и за что получил это дурацкое имя, которым ты вечно бросаешься, — Ци Дин Гуй?
— Теперь я лучше тебя понимаю, — сказал Вэнь Кэсин. — Надеюсь, А-Сюй чувствует то же самое?
Чжоу Цзышу кивнул. И тут же уточнил:
— Но не думай, что благодаря этому я сразу завалюсь с тобой в постель. Весь этот разговор едва ли компенсирует твою выходку.
— Но, по крайней мере, теперь А-Сюй снова даст мне шанс, — парировал Вэнь Кэсин.
Цзышу отвернулся. Да, всё верно. Отрицать это было бы уж слишком явной ложью.
Пытаясь вести себя непринуждённо, Чжоу Цзышу поднялся на ноги и подошёл к окну. Ставня была неплотно прикрыта, и в щель задувал холодный ветерок. Сквозь неё Цзышу увидел обширное белое царство. Снаружи всё ещё шел снег — сплошная пелена из мягких пушистых хлопьев. Пространство за окном уже было плотно засыпано. Обратную сторону дома прикрывал скальный выступ, но даже там налип снег, прибитый ветром. Лицо Чжоу Цзышу, стоило ему выглянуть в окно, быстро замёрзло.
Вэнь Кэсин действительно хорошо рассчитал время своего визита.
Цзышу прикрыл ставни и опустил засов, заткнув щели в деревянной раме соломой и тряпьём, дабы защититься от ветра. В комнате стало довольно темно. В наступившей тишине он слышал, как другие члены семьи перемещались по ту сторону двери.
— Как долго это будет продолжаться? — спросил он Гучжу.
— Не знаю, — Вэнь Кэсин пожал плечами. — Легче предугадать приближение метели, чем её конец.
— То есть, возможно, я застрял тут с тобой на несколько дней, — ровным тоном произнёс Цзышу.
— Будет время узнать друг друга получше, — с улыбкой ответил Вэнь Кэсин, подперев голову руками.
Цзышу пробормотал что-то неопределённое в знак раздражения. Теперь, когда он встал, то понял, что голоден. А Хань Ин и остальные, должно быть, уже задаются вопросом, что же здесь происходит.
— Не могу принять так много тебя за раз, — заявил Чжоу Цзышу, поворачиваясь к двери.
— О, так вот что мой А-Сюй предпочитает? — немедленно отозвался Вэнь Кэсин, и в его голосе звучал еле сдерживаемый смех. — Это правда, моему стержню стыдиться нечего. Но я обещаю, что буду действовать очень медленно, чтобы А-Сюю не пришлось принимать всё сразу.
— Ты! — рыкнул Цзышу, молниеносно развернувшись и вскинув руку в качестве предупреждения. Вэнь Кэсин тут же расхохотался.
Чувствуя себя кошкой, распушившей хвост, или птицей со вздутыми перьями, Чжоу Цзышу решил немедленно покинуть комнату, чтобы не пришлось терпеть это и дальше.
Стоило ему выйти из спальни, как все взгляды обратились на него. Его люди весьма неумело делали вид, что заняты чем-то другим и якобы не обращают особого внимания на происходящее за дверью.
Цзышу взмахнул рукавами и сел на лавку в дальнем конце комнаты. Натянув на лицо максимально непроницаемое выражение, он спросил Хуайданя:
— Когда ужин?
Старик хмыкнул.
— Уже скоро, — сказал он. — Что этот влюблённый идиот сказал тебе на этот раз?
Чжоу Цзышу не удостоил это ответом.
Хань Ин взглянул на дверь, которую Цзышу прикрыл за собой, подошёл к нему и сел рядом.
— Если он действительно сделал что-то, что оскорбило или обеспокоило вас… — начал было он.
— Ценю твою помощь, но в этом нет необходимости, — перебил Чжоу Цзышу. Он сомневался, что ему говорить и говорить ли что-либо вообще. По какой-то неизвестной причине ни Хань Ин, ни Сяо Юй сразу невзлюбили «Дайфу» — он полагал, что это просто забота о чести и благополучии их лидера или что-то в этом роде.
Если бы он захотел избавиться от Дайфу, то сделал бы с ним то же, что сделал с бывшей хозяйкой поместья. Конечно, тогда он не знал, что Дайфу — это Хозяин Долины. Сможет ли Цзышу победить, если они будут сражаться всерьёз?
Как только Чжоу Цзышу подумал об этом, его мысли каким-то образом перескочили к иным вещам. Иным… формам борьбы.
Сопротивляясь жару, который чуть было не прилил к его щекам, Цзышу заставил себя срочно подумать о чём-нибудь другом.
— В основном Дайфу хотел передать мне искренние извинения Гучжу, — произнёс он достаточно громко, чтобы его голос разнёсся по всей зале. — Хозяин действительно не в обиде на мой вчерашний гнев и признаёт, что совершил ошибку, предложив вот так своих призраков.
Хотя все слышали, как Дайфу сказал, что принёс подарок и извинения, повтор и подтверждение этих слов заставили всех наконец расслабиться. Несколько человек выдохнули с облегчением.
— Значит, всё вернулось на круги своя? — спросил Хань Ин. Он выглядел не до конца убеждённым.
— Более или менее, — кивнул Цзышу.
Он облокотился на стол и какое-то время, примерно с палочку благовоний[2], наблюдал за комнатой. Тихо загудели переговаривающиеся голоса. Хуайдань начал готовить, позвав себе в помощь ещё нескольких человек. Кто-то открыл входную дверь — ровно настолько, чтобы вытащить наружу ведро, зачерпнуть снега и повесить его таять над огнём. Кто-то достал игральные кости и палочки. Дверь в спальню оставалась закрытой. Возможно, тем самым Вэнь Кэсин давал Цзышу некую вывернутую форму приватности.
— Дайфу не может уйти, пока не стихнет буря, — небрежно бросил Чжоу Цзышу Хань Ину. — Надеюсь, все вы примете его радушно.
А ведь Гучжу придётся спать в маске, если он не хочет, чтоб его личность была раскрыта. Интересно, учёл ли это Вэнь Кэсин, когда придумывал свой план?
Хань Ин кивнул, слегка стиснув челюсти.
— Он очень переживал, что я могу замёрзнуть, когда ночью температура ещё упадёт, — продолжил Цзышу. — Но, хотя он прямо-таки жаждет согреть мою постель, я не хочу его поощрять. Тем не менее, подозреваю, что он говорил правду о том, что спать одному сейчас неразумно.
— Человек вроде него обязательно этим воспользуется, — шёпотом ответил Хань Ин.
Увы, Чжоу Цзышу больше беспокоили не шаловливые руки Вэнь Кэсина, а собственная мягкость. Поддаться искушению было бы легко… но последствия от столь быстрого развития их отношений могли быть поистине ужасными, учитывая истинную личность Вэнь Кэсина.
— Ммм, — протянул он. — Почему бы нам с тобой не лечь вместе, чтобы согреться?
На лице Хань Ина появилось любопытное выражение. Он посмотрел вниз, затем вверх, сжав лежащие на коленях руки в кулаки.
— Я… не думаю, что смогу, — ответил он после короткой паузы.
— Что ты имеешь в виду? — Цзышу действительно был сбит с толку.
Хань Ин поднялся и направился в складское помещение. Поскольку он явно хотел поговорить об этом в уединении, а спальня всё ещё была занята, Чжоу Цзышу последовал за ним. Как только он закрыл дверь, Хань Ин повернулся и согнулся в самом официальном поклоне, который ни один из них не использовал уже несколько месяцев.
Вот теперь Цзышу был всерьёз встревожен.
— Чжоу-шоу, — обратился Хань Ин. — Есть очень веская причина, почему я не могу сделать то, о чём вы просите. Видите ли, я уже давно… у меня есть чувства к вам. — Он говорил быстро, не позволяя Цзышу перебить. — Я с самого начала понял, что вы не ответите на мои чувства. И я бы никогда не побеспокоил вас и не поставил бы в неловкое положение, поддавшись им. Я бы и сейчас не заговорил об этом, если бы в том не было необходимости. Я не собираюсь поддаваться соблазну, лёжа рядом с вами в постели. Просто… боюсь, моё сердце не вынесет этой боли: быть так близко к тому, что я никогда не смогу получить.
Щёки Хань Ина покраснели от смущения. Его глаза были совершенно дикими, полными одновременно и мольбы, и ожидания отказа.
Чжоу Цзышу не знал, что и думать. Давно ли? Насколько долго? Почему он сам никогда этого не замечал? Разве он не был обучен читать людей, собирая информацию путём наблюдения? И всё же он не смог заглянуть в сердце человека, всегда державшегося рядом с ним.
— Этот человек может лишь извиниться, — Хань Ин опустил взгляд, — поскольку он не может перестать чувствовать это.
Чжоу Цзышу глубоко вздохнул.
— Я не злюсь на тебя, — сказал он. — Просто удивлён. Я не понял этого.
— Я не хотел, чтобы вы поняли.
— И ты всегда был уверен, что эти чувства невзаимны? — уточнил Цзышу. Теперь, когда эта мысль предстала перед ним, он был уверен, что Хань Ин прав. Ничто в нём, физически или эмоционально, не откликалось, когда он смотрел на своего друга. Только дружба, ничего больше.
Хань Ин покачал головой.
— За всё то время, что мы знакомы, вы никогда ни к кому не проявляли настоящего интереса, — сказал он. — Если миссия требовала телесной близости, я знаю, что вы выполняли её так же хорошо, как и любую другую. И я полагаю, что у вас могли быть… мимолётные увлечения. Но мне не хотелось быть зарубкой на столбике кровати, и вы, похоже, никогда и ни с кем не пытались построить нечто большее. Конечно, наши обязанности весьма усложняли эту задачу…
Верно. С кем мог быть честен наёмник, если вся его жизнь была тайной? По крайней мере, это ограничение теперь было снято с Чжоу Цзышу.
— Возможно, Дайфу осуществит своё желание, — пробормотал он.
Хань Ин вздрогнул.
— Я ревную к нему, — признал мужчина. — Однако, если он действительно делает вас счастливым… — он, определённо, говорил как молодой господин, пьющий уксус[3].
Цзышу был поражён тем, что не заметил этого раньше — или, скорее, заметил, но абсолютно неправильно истолковал.
— Это то, над чем мы пока работаем, — ответил он. — Прости, если тебя это задевает, но ты был прав. Я не могу ответить на твои чувства. Не напрягайся особо, чтобы уберечь моё сердце.
— Я знаю, — Хань Ин сумел-таки улыбнуться. — Я так долго держал это в себе. Старая боль, к которой я вполне привык. Признаться, до недавнего времени это меня уже практически не беспокоило.
Казалось, это был день открытости и честности. Цзышу кивнул. Тут больше нечего было сказать. Они с Хань Ином вернулись в главную комнату, став объектом ещё большего интереса. Учитывая непосредственную близость и власть Чжоу Цзышу над их жизнями, было трудно винить домочадцев за любопытство и отслеживание всех сплетен. По крайней мере, сейчас их не кормили собачьей едой[4] в открытую, но её запашок отчётливо ощущался из-под закрытых дверей.
И всё будет становиться ещё более неловким, если они застрянут в этом доме на многие дни. Возможно, Цзышу сможет удержаться от искушения, если представит все эти лица, наблюдающие за тем, как он трахается с Вэнь Кэсином.
«Да, — подумал он с содроганием. — Это поможет слегка сбавить обороты».
__________________________
Примечания автора:
Семья (ест попкорн): Это лучше, чем мыльная опера
__________________________
Примечания переводчика:
[1] Эмблему Тяньчуан можно увидеть здесь: https://faraway-wanderers.fandom.com/wiki/Tian_Chuang
[2] Палочка благовоний (кит. yī zhù xiāng — и чжу сян) — одна из старинных китайских единиц измерения, время, необходимое для того, чтобы сгорела одна палочка благовоний, или примерно 30 минут. Происходит из традиции медитации буддийских монахов, где каждая медитация также длилась 30 минут и отмерялась по времени сгорания ароматической палочки
[3] Пить уксус (кит. фразеологизм) — ревновать. «Избалованный молодой господин пьёт уксус» — в такой формулировке обычно про ревнивых мужей, заставших жену за изменой
[4] Кормить собачьей едой (кит. фразеологизм) — ситуация, когда посторонним приходится «любоваться» милующейся парочкой (чаще всего перебарщивающей с публичным проявлением чувств)