Лань Ванцзи пропускает сообщение брата о том, что тот хочет приехать. Он пропускает звонок в дверь. Он пропускает даже стук в дверь. Он пропускает всё это, потому что делает то, чего обычно никогда не делает. Он дремлет.

Если быть точным, это Вэй Ин настоял на том, чтобы провести ленивый день, развалившись на диване, и вот Лань Ванцзи уже на спине, а его любовь лежит на нём, пристроив голову у него на груди. Вообще-то, они смотрели телевизор, но потом Вэй Ин уснул.

Лань Ванцзи и не знал, что можно спать так глубоко и легко, как когда он держит Вэй Ина в своих руках. Обняв будущего мужа — да-да, они уже договорились пожениться как можно скорее, — он чувствует себя таким счастливым, как никогда в своей жизни.

Вот почему, чувствуя успокаивающий вес Вэй Ина, слушая, как его сердце бьётся во вновь обретённой груди, Лань Ванцзи засыпает вместе с ним на диване посреди дня. И в результате пропускает все попытки брата оповестить его о предстоящем визите.

То, что брат не отвечает ему, является для Сичэня беспрецедентным событием. Это единственная причина, по которой он использует свой ключ от квартиры. В обычное время он максимально уважает личные границы Ванцзи.

Именно голос Сичэня, зовущий его по всей квартире, пробуждает Лань Ванцзи ото сна. Расслабленный и безмятежный, он открывает глаза, лишь услышав своё имя.

— Ванцзи!

Реальность очень быстро будит Лань Ванцзи. Он смотрит на брата широко распахнутыми глазами, в то время как тот с точно таким же потрясённым лицом смотрит на него.

Он придавлен к дивану телом Вэй Ина, которого всё ещё обнимает за талию.

Несколько мгновений Сичэнь отчаянно жестикулирует, безуспешно пытаясь что-то сказать, пока, наконец, слабым голосом не произносит:

— Кто это?

Лань Ванцзи вспыхивает, прекрасно понимая, как всё это выглядит в глазах его брата. Странный мужчина, которого Сичэнь никогда раньше не видел, лежит на его диване, прямо на нём. И это не говоря уже о многочисленных засосах, которые ярко видны на шее Вэй Ина, прямо над воротником его рубашки. Точнее, одной из рубашек Лань Ванцзи.

— Я… Сичэнь…

— Да, это я, — говорит Сичэнь, откровенно не веря своим глазам. — А вот это кто?

Единственный ответ, который Лань Ванцзи может выдавить, — это «Вэй Ин».

Сичэнь думает, что это брат отвечает ему.

Вэй Ин думает, что это любимый зовёт его.

Они оба правы.

Лань Сичэнь вновь молча открывает и закрывает рот, пытаясь придумать, как сказать брату, что, возможно, им следует обратиться к кому-то за помощью. Потому что не может на его груди лежать человек, умерший несколько тысяч лет назад.

Тем временем Вэй Ин сонно ворчит и зарывается лицом в грудь Ванцзи, бормоча:

— Чтооо? Что такое?

— Мой брат здесь.

Вэй Ин замирает, моргает несколько мгновений, уставившись в грудь Лань Ванцзи, а затем поднимает взгляд. Когда он замечает потрясённую фигуру Лань Сичэня, то резко вскакивает, забираясь на колени Лань Ванцзи.

— Цзэу-цзюнь!

— Что-что? — переспрашивает Сичэнь, ещё больше сбитый с толку.

Вэй Ин вздрагивает, а затем смеётся; на его щёках появляется лёгкий румянец.

— Ах, конечно, ты больше не носишь этот титул, не так ли? Айя, будет так странно называть тебя по имени! Приятно снова встретиться с тобой, Сичэнь-гэ! Мы с Л-Лань Чжанем просто вздремнули после обеда, ха-ха…

Шестерёнки крутятся в голове Лань Сичэня так быстро, что, кажется, у него вот-вот пойдёт пар из ушей. Цзэу-цзюнь? Он вспоминает слова Вэнь Цин о том, что в прошлой жизни его брату был присвоен титул Ханьгуан-цзюнь. Возможно, его собственный титул — Цзэу-цзюнь? И откуда бы этот незнакомец, которого его брат назвал Вэй Ином, узнал то, чего не мог знать…

— Кто ты? — выдыхает он.

Молодой человек поднимается с колен Лань Ванцзи, который тут же садится, и встаёт с дивана, чтобы поклониться Лань Сичэню. Это очень официальный поклон, такой редко увидишь вне традиционных церемоний.

— Вэй Усянь к вашим услугам!

— Вэй Ин, — говорит Лань Ванцзи со взглядом, полным такой любви, какой Сичэнь никогда не видел на лице Ванцзи. — Он больше не возглавляет Гусу. Тебе не нужно вести себя так, будто он всё ещё глава ордена.

Человек, которого брат называет Вэй Ин и который сам называет себя Вэй Усянь, выпрямляется и вновь выглядит смущённым.

Что-то в этом выражении находит отклик в Лань Сичэне. Совершенно неожиданно он видит перед собой не того юношу, которого только что обнаружил спящим на груди брата, а другое лицо — но с точно таким же выражением.

Это красивое лицо, молодое и энергичное. Юноша приветствует его с уважением и озорной ухмылкой, представляясь первым учеником ордена Юньмэн Цзян.

Он видит, как тот же юноша дразнит Цзян Чэна, когда они идут по оживлённому прибрежному городу, и все, кто их окружает, одеты в традиционные ханьфу.

— Брат, — слышит он голос Ванцзи и замечает, что его брат действительно стоит рядом. — Зачем ты их позвал?

Сичэнь чувствует понимающую улыбку на своём лице.

— Ты выглядел так, будто хочешь, чтобы молодой господин Вэй пошёл с нами.

— Сичэнь-гэ?

Он моргает и видит, как молодой человек в рубашке брата, с явными синяками от любовных укусов на шее, причём уже потемневшими синяками, смотрит на него с любопытством.

— С тобой всё в порядке, Сичэнь-гэ?

И внезапно этот молодой человек кажется ему очень знакомым, пусть даже у него иное лицо.

— Вэй Усянь… Прошло много времени, не так ли? Я вижу, ты наконец понял, как тоскует по тебе Ванцзи.

Его брат краснеет и тихо что-то бормочет, а Вэй Усянь широко ухмыляется и соглашается. Да, ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять то, что Лань Сичэнь понял тысячи лет назад.

***

Вторая группа гостей, встретившихся с Вэй Ином, — это Цзяны, но на этот раз никаких сюрпризов. На самом деле Лань Ванцзи сам приглашает их к себе, чтобы Вэй Ин мог представиться.

Он очень взволнован, и это зрелище согревает сердце Ванцзи.

Когда раздаётся дверной звонок, Вэй Ин встаёт сбоку от двери, чтобы спрятаться за ней, когда она откроется. Он смотрит на Лань Ванцзи с дерзкой ухмылкой от уха до уха. Лань Ванцзи идёт открывать дверь.

Цзян Чэн хмурится, а Цзян Яньли улыбается и вежливо здоровается.

Ванцзи приветствует их обоих.

Цзян Чэн уже собирается спросить, зачем их пригласили, когда Вэй Ин с криком выскакивает из-за двери. Цзян Ваньин вскрикивает в ответ, чуть не рухнув от испуга.

— Дьявол! — говорит он. — Какого хрена?

Когда он утыкается взглядом в ухмылку на лице Вэй Ина, его нахмуренные брови сдвигаются ещё сильнее.

— Кто ты, чёрт побери?

Вэй Ин бросается вперёд и обнимает Цзян Чэна за плечи, не обращая внимания на его озадаченное и возмущённое выражение лица.

— Ах, ЧэнЧэн! Как жестоко с твоей стороны, как ты мог забыть любимого брата? А ведь я ждал тысячи лет, чтобы снова увидеть твоё уродливое лицо!

— Ты, чёрт возьми, спятил? — выплёвывает Цзян Чэн, пытаясь оттолкнуть этого странного человека. — Нет у меня никакого брата, ты…

Он замирает, когда голос Вэнь Цин эхом звучит в его голове:

— …Глава ордена усыновил его, потому что он был сыном его старого друга. Так Вэй Усянь стал собратом для двух родных детей главы ордена. Сын к началу войны сам возглавил орден. Его звали Цзян Ваньин. А его старшую сестру — Цзян Яньли.

— Нет, ни хрена, — говорит Цзян Чэн уже гораздо тише, бледнея на глазах. — Ни хрена это невозможно. Лань Ванцзи, что за прикол?

Он смотрит на Лань Ванцзи с надеждой, взывая к голосу разума, но тот лишь молча смотрит в ответ и качает головой. «Это не прикол», — говорит его лицо. А его рот вообще говорит:

— Вэй Ин. Дай ему минутку.

Вэй Ин отстраняется от Цзян Чэна, всё ещё улыбаясь ему так, будто давно его знает. Это просто невозможно, не так ли? Это не может быть Вэй Усянь.

И всё же с болезненной ясностью он видит человека с другим лицом, точно так же закидывающего руку ему на плечо и тем же дразнящим голосом называющего его «ЧэнЧэн». Человека с такими же сверкающими глазами.

Он видит этого человека, мрачного и измождённого, и чувствует повисшее между ними напряжение. Чувствует страх — страх потерять брата, страх перед необходимостью выбирать между ним и миром совершенствования, страх узнать, что у него не хватит смелости выбрать Вэй Усяня.

— Вэй Усянь! — он слышит свой крик, полный гнева и отчаяния. — Разве ты не понимаешь? Пока ты на их стороне, ты — герой, отважный и благородный, необыкновенный храбрец, единственный и неповторимый гений. Но стоит тебе сказать лишь слово против, и вот ты уже сделался безумцем, что не считается ни с кем, приверженцем Тёмного пути. Думаешь, что сможешь отделиться от остального мира, стать свободным и делать всё, что заблагорассудится? История не знает таких примеров!

Лицо его брата искажается, столь же яростное.

— Если история не знает таких примеров, то я стану этим примером!

Никогда ещё он так сильно не ненавидел упрямство своего брата. Его готовность пожертвовать собой ради того, что он считает правильным, независимо от последствий.

— Вэй Усянь, ты до сих пор не видишь, к чему всё ведёт? Неужели я непременно должен всё тебе объяснять? Если ты станешь упорствовать и защищать их, тогда я не смогу больше защищать тебя.

Следующие слова Вэй Усяня подобны физическому удару. В этот момент он знает, что между ними разверзлась пропасть, и у него возникает ужасное чувство, что в этом есть его вина.

— Не нужно меня защищать, забудь об этом. Забудь. Объяви всем в Поднебесной, что я предатель. С этого дня не важно, что натворит Вэй Усянь, — это не будет иметь отношения к ордену Юньмэн Цзян.

Цзян Чэн приходит в себя, тяжело дыша, и в следующий момент бросается к незнакомцу, в котором скрыта слишком знакомая душа. Он сжимает Вэй Усяня так сильно, что, вероятно, причиняет ему боль, но Вэй Ин не жалуется. Он так же крепко удерживает Цзян Чэна.

Он ждал тысячи лет, чтобы снова обнять своего брата.

— Вэй Усянь, — говорит Цзян Чэн ему в плечо. — Ты когда-нибудь перестанешь пытаться совершить невозможное?

Вэй Ин смеётся до слёз, качая головой.

Колеблющийся голос Цзян Яньли разрывает их объятия.

— А-Сянь…

Когда Вэй Усянь поднимает глаза, по её лицу текут слёзы. Воспоминания поразили её в тот же момент, когда она увидела, как он обнял Цзян Чэна за плечи.

Маленький мальчик, энергичный и смеющийся, вечно попадающий в неприятности... Молодой человек, юный гений, не имеющий себе равных в мастерстве, вдыхает аромат супа, который она приготовила для него, потому что это его любимое лакомство. И ничто не делает её более счастливой, чем видеть, как её братья сияют при виде этого супа... Измождённый, испуганный мужчина, стоящий рядом с ней на коленях. Мужчина, которого она оттолкнула всего несколько мгновений назад, приняв на себя предназначенный ему удар меча — и ни на мгновение не пожалев об этом.

Вэй Ин замирает, в его искреннем нежном взгляде читается всё перечисленное, но больше всего — воспоминания о её смерти.

— Шицзе… — бормочет он, не двигаясь, словно боится, что она не захочет, чтобы он обнял её. Хотя он так отчаянно жаждет этого. И тогда она сама бросается на него, сжимая его в своих объятиях так, словно он вот-вот ускользнёт, и рыдая в его рубашку.

Кажется, из-за такого явного подтверждения, что его всё ещё любят и ждут в объятиях сестры, ноги не держат его, и они вместе с Яньли падают на пол.

***

Вэнь Цин и Вэнь Нин заходят к ним потому, что уже давно не получали вестей от Ванцзи. В последний раз, когда Вэнь Цин получила от него сообщение, он беспокоился о том, что Вэй Ин не отвечает ему по радио. Тогда он боялся, что вновь потерял его.

Они приводят Вэнь Юаня в надежде, что если Лань Ванцзи расстроен и всё ещё не получает ответа от своего мёртвого возлюбленного, то малыш сможет его подбодрить.

Они не готовы к тому, что видят, когда Лань Ванцзи открывает дверь.

А-Юань мгновенно задыхается, прежде чем кто-либо успевает что-либо сказать, и вместо того, чтобы, как обычно, броситься на ногу Лань Ванцзи, он проносится мимо него в квартиру с восторженным криком:

— Сянь-гэгэ!

Вэнь Цин чувствует глубокое облегчение. Она как раз собирается спросить Лань Ванцзи, когда вернулся его призрак, но внезапно слышит голос, отвечающий на зов малыша.

— А-Юань, моя редиска! — кричит мужской голос. Вэнь Цин с опаской смотрит за спину Лань Ванцзи и видит совершенно незнакомого человека, наклонившегося, чтобы поймать А-Юаня, который несётся на него, как торпеда, и всё ещё радостно зовёт Сянь-гэгэ.

Странный мужчина подхватывает его и разворачивает, сияя яркой, как солнце, улыбкой.

— Сянь-гэгэ, Сянь-гэгэ! — кричит А-Юань, хлопая мужчину по щекам. — У тебя новое лицо!

— Да, это я! Нравится? Я красавец?

— Ты красавец, красавец! Угадай что, угадай что?!

— Что-что? Говори скорее, а то я лопну от нетерпения!

— Теперь я могу считать до семи!

«Сянь-гэгэ» ахает и делает вид, что спотыкается под грузом этой информации под восторженное хихиканье А-Юаня.

— До семи? Ну ничего себе! Когда это ты стал таким умным? Это же на два больше, чем пять!

А-Юань радостно подпрыгивает в его руках и демонстрирует своё умение считать до семи, а Вэнь Цин поворачивается к Лань Ванцзи, который наблюдает за этой сценой с такой теплотой, что, как она подозревает, он буквально в паре шагов от того, чтобы растечься от умиления.

— Что, чёрт возьми, происходит, Лань Ванцзи? — спрашивает она.

Он поворачивается к ней, улыбаясь. Улыбаясь.

— Вэй Ин, — отвечает он.

— Это я поняла, — говорит она. — Но как?

— Вероятно, он лучше ответит на твой вопрос.

Вэнь Цин собирается войти в квартиру и потребовать ответа, когда мимо неё проходит Вэнь Нин и не даёт ей заговорить, обращаясь прямо к человеку, который держит А-Юаня на руках.

— Молодой господин Вэй, — говорит он с застенчивой улыбкой и теплом во взгляде.

Вэй Усянь смотрит на него и глубоко вздыхает. Он выглядит так, будто вот-вот заплачет. Оставив на мгновение Вэнь Юаня, он подходит к Вэнь Нину и аккуратно кладёт руки ему на плечи.

— Вэнь Нин, — говорит он с благоговением. — Посмотри на себя. Ты такой… ты так выглядишь… ты живой. Боже, как приятно видеть тебя живым. Ты такой розовый! И эмоциональный! Ты помнишь меня?

Вэнь Нин застенчиво кивает, полный тихой радости.

— Я-я начал вспоминать п-после того, как ш-шицзе р-рассказала нам о том, что узнала.

После этого Вэй Усянь по-настоящему обнимает Вэнь Нина, и Вэнь Цин неожиданно для себя понимает, что к её брату вернулись воспоминания о прошлой жизни, но он не рассказал ей об этом.

Открыв глаза и посмотрев через плечо Вэнь Нина, Вэй Усянь встречается с ней взглядом. Он отпускает Вэнь Нина, нежно похлопывая его по плечу, и смотрит на Вэнь Цин.

— Вэнь Цин. О, Вэнь Цин, я так рад тебя видеть. Так приятно видеть тебя живой.

Что-то в этих словах ей помогает. Она моргает и видит отчаявшегося молодого человека, готового к бою, с мечом в дрожащей руке. Её брат стоит между ними и умоляет её никому не говорить, что Вэй Усянь и Цзян Чэн здесь. Молодой господин Вэй был добр к нему, говорит он. Он хочет им помочь.

Воспоминания проносятся перед её глазами.

— Совершенствование — это жизнь Цзян Чэна, — говорит Вэй Усянь.

— А что насчёт тебя? — она огрызается. Несмотря на тон, она знает, что уже проиграла этот спор.

Затем она видит, как её нож вспарывает его живот, видит, что он в сознании и плачет, испытывая нереальные муки от того, что у него забирают его золотое ядро. Её брат держит его; он тоже плачет. И даже в своей невообразимой агонии Вэй Усянь тратит каждый свой вздох на то, чтобы успокоить их, сказать, что всё в порядке и что это совсем не больно.

Она видит парализованного Вэй Усяня на его постели в пещере на Горе Луаньцзан, пытающегося извиниться, видит ужас в его глазах, когда она говорит, что они с Вэнь Нином собираются пойти в Башню Кои. Они собираются сдаться. Он умоляет их не уходить. И они всё равно уходят в тщетной попытке спасти свою семью и своего защитника.

Стоя в квартире Лань Ванцзи, Вэнь Цин смотрит на Вэй Усяня с новым пониманием и ощущает знакомую нежность. Эта нежность почти всегда смешана с раздражением, но она понимает, что совсем не против этого чувства.

— Вэй Усянь, — говорит она, и он улыбается ей. Она позволяет ему обнять себя и даже почти не жалуется.

***

— Пожалуйста, скажи мне, — говорит Вэнь Цин, когда они все рассаживаются на диванах Лань Ванцзи, — что ты не украл тело у какого-то бедолаги.

Лань Ванцзи и Вэй Усянь сидят практически друг на друге, неосознанно обращаясь друг к другу при каждой возможности и всё время держась за руки, как будто умрут, если не будут постоянно поддерживать контакт.

— Конечно, нет! — восклицает Вэй Ин, прижимая свободную руку к груди. — Это удар в самое сердце!

— Я точно тебя ударю, если ты не объяснишь мне, что именно сделал.

— Айа, Вэнь Цин! Ты так жестока! Ладно-ладно. Этот парень всё равно уже был не жилец. Он лежал в больнице, в коме. Пытался покончить с собой, но всё прошло не так хорошо, как он надеялся. Он не хотел возвращаться.

Я сидел рядом и говорил с ним несколько дней, рассказал ему, что такое смерть и что ему не следует бояться. Сказал, что нет ничего постыдного в том, чтобы передумать и вернуться. И в какой-то момент он ушёл. Думаю, ему помог разговор с человеком, который уже давно мёртв. Он перестал бояться, потому что был кто-то, кто держал его за руку и объяснял ему все эти вещи.

Его тело довольно долго лежало без движения. Аппараты поддерживали в нём жизнь, но мозговая активность была очень слабой, поэтому врачи уже списали его со счетов. Овощ, знаете ли. Вот я и спросил, могу ли взять его тело, когда он уйдёт. И он разрешил, так что я не сделал ничего плохого!

Вэй Усянь усмехается и продолжает:

— Но вы бы видели лица врачей и его семьи! Ох уж эти родственники. Они не знали, что делать, когда оказалось, что бедняжка Мо Сюаньюй больше не поддаётся на их издевательства! Было забавно наблюдать, как они бесятся от того, что ни одна из их прежних тактик не помогает стереть улыбку с моего лица.

Смех Вэй Ина разносится по квартире. Он звучит так знакомо и тепло, и впервые в жизни Лань Ванцзи понимает, что он действительно дома.