Заложник, которого выгнали. Версия 2.0

— Айре?

Я заглянул к нему в гостиную вечером, в тот небольшой промежуток, когда дотошный глава уже перестал изводить вверенный ему клан, но ещё не лёг спать. Подсвеченная бледно-голубыми грибами, снежная гостиная чуть искрилась кристалликами «льда» на стенах, растворялась в тенях, и только над диваном сияла почти электрически-ярким светом: Айре развесил над головой несколько крупных светлячков.

— Да? — Айре оторвался от небольшой книжки, отставил в сторону кружку. Я мельком заглянул на страницы. Сплошной текст. Рукописный. Нет, отвлекаться потом, а то забуду, зачем пришел.

— Завтра ты меня выгонишь. Со скандалом, — проинформировал я, устраиваясь на подлокотнике дивана.

— Что ты опять натворил? — он старательно не заметил моей невоспитанности.

— Пока ничего, — честно ответил я.

— Тогда с каких это пор ты решаешь за меня?

Я подавил желание свалиться с подлокотника прямо на Айре, что-то подсказывало, ничем хорошим этот маневр не закончится. Тем более, на диване лежит книга, и кружку Айре поставил прямо на неё. Очень несвойственное этому миру обращение с предметами. Айре аккуратен, конечно, но… но – не отвлекаться.

— Айре, мне кажется, я нашёл твою слабую сторону. В том смысле, что кое-чего ты не знаешь и не понимаешь, а запуганные подчинённые боятся тебя просветить. Придется сказать самому. Как бы так поделикатнее… тебе нет дела, кто и что о тебе подумает, — я всё-таки встал с подлокотника, убрал книгу и кружку подальше, на пол, заодно и посмотрел название. «Его не звали, но он пришел».* Символично! Надо же, Айре не только заумь читает, с таким названием ничего научного быть не может. Снова устроился на подлокотнике.

* На фикбуке в случайном поиске выпало «Его не звали, но он припёрся». ХЗ, что там, не читала, но название понравилось.

— А почему это должно меня интересовать? — Айре спихнул меня на пол, я перебрался на другой подлокотник, подальше, обнял спинку дивана и сообщил, ловя оттенки его эмоций:

— Айре, ты идёшь по пути меча, делаешь как должно и думаешь, что окружающие видят тебя таким, каков ты есть. Но две дамы не из этого клана поспорили, соблазню я тебя или нет. Ладно, с одной спрос невелик, но другая, которая тебя знает и уважает, не возражает проиграть. Тебе не кажется, что твоя репутация шатается?

Айре застыл. Его ещё так не оскорбляли. Если вообще когда-нибудь оскорбляли, если находились самоубийцы.

— Именно поэтому ты меня выгонишь. Именно поэтому со скандалом. Умеренно громким, чтоб это выглядело естественным. С каким-нибудь за уши притянутым поводом, но вид у тебя должен быть шокированным и возмущенным. С самого утра вызовешь меня в тронный зал, велишь собраться и убраться, дашь полчаса. Я поломаюсь, буду просить прощения, взывать к самым разным законам. Не вздумай поддаться. И провожать – тоже. Твоя задача – выпроводить меня как можно скорее. Выделишь мне какую-нибудь крыску, на усмотрение Нитты, а то моя вот-вот окрысятится. Или что они там делают…

Айре хмуро обдумывал сказанное. Ему претит действовать так, он слишком честен и слишком не любит идти на поводу чьего-то там мнения, но понимает, что такое репутация для главы клана. А я… я просто любовался им. Любовь – это привязанность, а я всегда предпочитал свободу. И я слишком засиделся на месте.

— А что будешь делать ты, куда пойдёшь?

— Не знаю. Побродяжничаю по мирам, побродяжничаю по кланам, я всю жизнь так прожил, — я немного помолчал, смакуя «что будешь делать ты». Ему не всё равно, даже если это всего лишь привычка опекать непутёвого гостя. — Однажды загляну к тебе, соблазню твою жену, ты меня опять вышвырнешь…

— Но у меня нет жены.

— Когда-нибудь будет. Уведу любовницу. Кто у тебя сейчас? С Ниорэ ты ещё встречаешься или то была разовая интрижка? Вот её я уводить не буду, а за остальных… и за тебя… — я скатился с подлокотника почти вплотную к нему, близко-близко, но не касаясь.

— Элу! — предостерегающе рыкнул Айре.

— Да? — я принял наивно-удивлённый вид.

— Ты опять нарываешься?

— Угу, — я заглянул ему в глаза.

— Зачем?

— Иначе завтра ты выгонишь меня ни за что.

— Я это как-нибудь переживу.

— А я – нет. Я – за справедливость! — я смотрел ему в глаза. Близко-близко. Айре не отшатывался, может, забыл о моих магических фокусах, может, еще не решил, что делать в такой нестандартной ситуации. — А ещё я люблю узнавать новое. Что будет, если снять с тебя все ограничения?

В тротиловом эквиваленте

моя любовь к тебе всего

три с половиной килограмма

но этого должно хватить.

Айре отвел руку для удара, демонстративно-медленно, я так же неспешно ускользнул, усмехаясь.

— Тебе не интересно взглянуть на свою тень? Отличный опыт. — Я как хищник кружил вокруг будущей добычи, Айре взглядом обещал мне неприятности. Дивная игра! Вот сорт адреналина, который нравится мне. — Ты боишься? Я знаю, это кончится для меня не очень хорошо, даже скорее очень плохо… Но я готов попробовать.

Айре молчал, не привык попусту тратить дыхание. Я вновь устроился на дальнем подлокотнике, готовый качнуться в любую сторону.

— А еще самоконтроль можно приглушить. Это будешь ты и в тоже время не ты, и не сможешь обвинить себя, что бы не произошло. Позволь мне… Позволь мне нарваться.

Очень медленно, тягучим, звериным движением Айре поднялся с дивана, отступил на шаг. Скульптуре «обороняющийся воин» не хватало только меча. Я сделал шаг следом. Мне меч не нужен даже воображаемый, для меня это не поединок, а танец, и подходящий ритм уже звучит где-то на границе восприятия, и я пытаюсь уловить его сам и навязать Айре. Просто так, потому что это – красиво. Нуэво, на простых шагах, в тьемпо.**

**tiempo в данном контексте – танцевание на сильные доли такта. Элу выбрасывает все возможные усложнения и украшательства, оставляя предельную четкость и лаконичность ритма и движений

Приближаюсь, провоцирую на удар и ускользаю, играя, жду, когда один из нас ошибётся, жду физического контакта. Да, магия – это нечестно, да, я считал и считаю, что она – для непросветлённых, но у меня нет времени терпеливо и осторожно расковыривать его броню «подобающего и правильного», у меня всего одна ночь. И когда Айре ловит меня, чтобы выставить за дверь, я выплёскиваю дивное умение суккубов, инкубов и вампиров.

Его руки сильные, властные, они обнимают до боли, до хруста костей, настойчивые поцелуи сводят с ума, но я сопротивляюсь, пытаюсь вырваться, возбуждающая игра. И напомнить о спальне, пока хотя бы у меня крохи вменяемости. Если появятся свидетели, Айре меня точно убьёт. И без свидетелей тоже убьёт.

Когда Айре чуть тормозит в растерянности, мягко перехватываю инициативу. Это слегка глючно, у меня ещё не было настолько неопытных партнеров, но заводит еще больше. Ловлю его пальцы, облизываю, глядя в глаза, совершенно черные от расширившихся до предела зрачков, и внезапно мне становится тоскливо. Это только магия, огромной, с запасом, порцией, нечестный приём.

— Айре… это магия… это не ты…

— Пусть… не снимай…

— Пусть… не буду…

		Наколдовываю смазку, направляю его пальцы; прикусываю губу, Айре не отличается нежностью и осторожностью. В мозгах что-то щелкает, и я понимаю, что творю. Насилие бывает разным, таким – тоже. Я не приукрасил, а заставил, он бы никогда не согласился. Снимаю с Айре последние остатки самоконтроля, пусть мне будет хуже, иногда хуже – значит лучше.

***

Сквозь туман невесомо-ватного оцепенения медленно проступает реальность. Чувствую себя совсем измочаленным. Избитым. Нет сил даже говорить, не то, что шевелиться. Пытаюсь собрать агонизирующее желе компактнее, свернуться клубком. Запястье отзывается пульсирующей болью, подавая сигнал всему телу. Лежать, свернувшись, всё равно холодно. А ещё мокро и липко. Приподнимаюсь на локте. Айре лежит раскинувшись, закрыв глаза, но не спит. Оглядываюсь. Каким-то образом мы добрались до спальни. Айре не из тех, кто любит демонстрировать личную жизнь, а уж меня постарается скрыть даже от себя самого. Особенно, после такого.

Не стоило снимать все барьеры, а если снял, то не надо сопротивляться. Подавить инстинкты и довериться, Айре и со снятыми запретами не стал бы бить сдавшегося. По крайней мере, хочется в это верить. Не, такой коктейль я больше не кастую! Сейчас бы в горячий бассейн. Сил нет совершенно, до Тайне Айре не достучусь, а сам Айре предпочитает холодную воду.

Под водопадом холодно, руки дрожали, касты не выплетались, но я стоял под струями, зацепившись за холод как за единственную реальность. Негостеприимную, недобрую, но – реальность. Призраком светилась луна на морском побережье, в ушах нарастал гул прибоя.

Под водопад стал Айре. Красивый он. Я отступил, любуясь. Безумие, творившееся только что – не в счёт, там некогда было рассматривать, не до того. Да и не запомнилось, так переборщил с магией, что и меня сильно приложило. Опять позабыл о его восприимчивости, хватило бы и половины. Пошатнувшись, я прислонился к стене, сполз на пол, цепляясь уже даже не за холод, а за ускользающую мысль о красоте и неповторимости момента. Айре стоит, запрокинув голову, вода льётся по телу. Какой же он… роскошный… на меч похож и на крупного хищника из кошачьих.

Из небытия меня вернули боль и холод. Рядом сидел Айре, уже одетый, и сосредоточенно ощупывал моё запястье.

— Растяжение, — буркнул он на моё вопросительное мычание. Впрочем, я уже и сам это понял, травма давняя, а фигня вроде растяжения с ним приключается регулярно.

— Сможешь туго забинтовать? Не сможешь – фиг с ним, само пройдёт.

— Смогу, не дергайся.

— Мне бы только одеться, замёрз.

— Подождёшь, — но полотенцем укрыл. Огромным, жестким.

Закончив, Айре кивнул сам себе и ушел. Я попытался встать, не выпутываясь при этом из полотенца. Потом встать хоть как-нибудь. Самые яркие ощущения, против всех ожиданий, оказались на спине, у лопатки. Как это я так? И дышать не то, чтобы больно, но как-то неприятно. Достало быть слабым! На этом раздражении поднялся, и даже полотенце на мне осталось, направился в спальню. И пусть только попробует выставить меня за дверь!

Айре за дверь не выставлял, но и радости не проявил.

— Кастануть на тебя что-нибудь? Настроение подымающее? — предложил я.

— Иди ты…

— Завтра, ладно? — пробормотал я, устраиваясь рядом. Как бы так лечь, чтоб ничего не болело?

Айре усилил освещение, отобрал у меня плед, вздохнул, куда-то ушёл. Только-только удалось замотаться в плед снова и задремать, Айре вернулся, повторил ограбление. Спины коснулось что-то влажное, прохладное, щиплющее, больную руку устроил относительно удобно, на что-то холодное, положил сверху что-то ледяное. Снова что-то делает со спиной, уже почти и не больно…

— Что ещё?

— Дышать как-то… — я покрутил в воздухе пальцами, пытаясь высказать степень неприятности. — Но с рёбрами вряд ли что-то случилось. Нормально, хорошо.

Пока Айре раздумывал, переворачивать меня или нет, я отключился.

Утром никакого показательного скандала не было. Непоказательного – не знаю, не видел и не слышал, меня хватило только на то, чтобы проснуться не сильно позже Айре, знакомство с тёмной стороной своей личности – не тот процесс, который можно оставлять без внимания. Это у меня, раздолбая, тень соответствующая, самостоятельной силы не имеет, к тому же активно эксплуатируется, а у тарана Айре и тень таранная… Ну и интересно, конечно, как без этого.

Я наблюдал за Айре из-под полуприкрытых век. Движения чёткие, выверенные, доведённые до автоматизма. Интересно, как долго длится ежеутренняя разминка? Мне нравится за ним наблюдать, красивое тело, красивые движения. Меня не замечает или делает вид, что не замечает, а я веду себя тихо, устроился на пороге спальни и додрёмываю.

Болело всё, такого жесткого секса у меня ещё не было… То есть секс ничего так, хотя лучше бы нежнее, но прелюдия… Не стоило срывать планку полностью. Глубинное желание Айре – вовсе не секс. В сексе у него вряд ли когда-нибудь был недостаток, девушки должны голову терять при виде этой воплощенной идеальности. Я вот тоже потерял… А избить кого-нибудь ему давно хотелось, возможно, этот кто-нибудь – вполне определённое лицо, и мне ещё повезло, что в комплекте со срыванием тормозов шло вожделение, а то синяками бы не отделался. Не отключиться бы сейчас… Айре, хватит, я умру раньше, чем твоя тренировка закончится. Ты каждое утро так? Или просто видеть меня не хочешь? Задаю эти вопросы вслух.

— Элу? — Айре как-то разом поменялся, стал жестче и нервознее.

— Я бы от завтрака в постель не отказался, — улыбнулся ехидно, пусть лучше злится, чем нервничает, злость он контролирует лучше. — Ещё не ушёл в самозагрызания? Не спеши, я готов выслушать твои комментарии к моим вчерашним действиям, ответить на все вопросы.

— Элу, ты что накастовал? Вьёсс! Как я сорвался?! Что натворил?!

— Тихо, без паники.

— Я не паникую!

— Мне со стороны лучше видно. Спокойно. Лучше прислушайся к себе. Ты вчера познакомился со своей тёмной стороной, как тебе ощущения?

— Хочется броситься на меч. Это я?!

— Значит, ещё не принял. Это не ты, твоя тёмная сторона. Чем больше ты её отрицаешь и запихиваешь подальше, тем она автономнее и сильнее. Вчера я совершенно осознанно её выпустил, сегодня ты её осознаешь и примешь, иначе я зря выпускал. И выдрессируешь работать на себя, как и всех, кто оказывается рядом, потому что, если ты её не примешь, она будет партизанить, отравляя помаленьку. И лет через пятьдесят мы получим великого и жестокого главу клана Айре Наянс, запугавшего всех соседей и вырезавшего особо неугодных, и уверенного при этом в своей правоте. Вот на это и медитируй, а я спать пошел. И скажи, чтоб меня не беспокоили, сплетни, основанные на моей репутации – это одно, а сплетни на реальных фактах – совсем другое.

— Элу, что б ты там не нёс про тень, мне очень жаль, что так получилось.

— Чёрт, я же сегодня должен был вылететь отсюда со скандалом… Значит, завтра-послезавтра… Или ещё на пару-тройку дней у тебя зависнуть? Айре… Давай попробуем снова? Я не буду лишать тебя самоконтроля, разве что чуть-чуть… Не сейчас, конечно…

— Извращенец!

— Угу, — на дальнейшие пререкания сил не оставалось, на возможные вопросы возможных встречных – тоже, я внаглую создал переход в свою спальню, и сразу же упал на ложе. Спать!

***

Весь день я спал и регенерировал, регенерировал и спал, иногда отвлекаясь на поесть, Дианора принесла увесистую корзинку. Заботливая она, не только по должности, по жизни. Волнуется, что я из спальни не выполз. Надо будет завтра ей сказать, по секрету, что я напился в хлам и решил не позориться, не показываться на глаза порядочным тайне, а она уже придумает, как отмазать меня от остальных любопытствующих. Еще чуть-чуть подлечиться, и спать. Или мне кажется, или я действительно только и делаю, что сплю? Но регенерация так выматывает…

Проснулся от ощущения присутствия. Айре. Вот почему он имеет право входить без приглашения в мою спальню, а меня даже из своей гостиной гоняет? Посмотрел на него вопросительно. Мрачен.

— Элу?

— Да?

— У тебя есть мысли, как мы объясним твоё затворничество?

— Завтра спросят, тогда и придумаю. Я всегда так делаю.

— Я заметил. Как ты?

— Почти всё заживил, завтра следов не останется.

— Ничего себе, заживил, — он бесцеремонно откинул одеяло со спины. Что же там такое? По моим ощущениям максимум – ушиб. Или он про скорость восстановления? Ну с этим я ничего не могу поделать.

— А под одеждой видно не будет.

— Ты хоть ходить можешь?

— А кто тебе сказал, что нет? — я позволил себе лишь очень лёгкую ехидцу: беспокойство Айре, такое неуклюжее, бесконечно умиляло. — Рассказать пошлый анекдот? Про меня или в оригинальной версии?

— Обойдусь, — он сел рядом, ощупал запястье. Я успел снять повязку, но он помнил, что рука правая.

— Само восстановится, — я постарался не стонать, когда Айре проверял подвижность сустава. — В крайнем случае признаюсь, что ты меня избил, ведь это правда… А при каких обстоятельствах – совершенно не важно. Меня многие побить хотят, так что никто тебя осуждать не будет, ещё и позавидуют.

— Не смей, Дианора мне мозг вынесет! Ну вот, уже твои выражения перенял.… Она тебя обожает, непонятно, правда, за что…

— А я всё гадал, откуда у тебя столько мягкости и терпимости? Оказывается, влияние Дианоры.

— У меня – мягкости и терпимости? — Айре спросил таким тоном, как будто я его в чем-то постыдном обвинил и вообще жестоко обидел.

— Угу. Тебя уважают, но не боятся. Если чего-то не делают, то не из страха, а чтоб не упасть в твоих глазах. А я вообще творю, что в голову взбредёт, а ты прощаешь, просто принимаешь как должное, не пытаешься меня исправить.

— Поздно исправлять.

— А если кто из ребят пойдёт по моим следам? Ты что, будешь их бить?

— Элу, если ты хоть полусловом намекнёшь детям о связи с Тайне в их возрасте или о своих странностях в выборе партнера, я тебя убью, чтоб не подавал дурной пример.

— Но их и пальцем не тронешь, — кивнул я. — Вот это и есть мягкость и терпимость. Не бойся, ничего такого я мелким говорить не буду, каждый имеет право придумывать собственные глупости, и без подсказок… Так это Дианора тебя научила?

— Это не мягкость, это умение думать и путь меча. Недостойно обижать слабых.

— А меня?

— А ты сам виноват, что не дотягиваешь до моего уровня. И нарываешься сам, значит, получаешь что заслужил.

— Понятно… — теперь обиделся я, хоть и глупо обижаться на правду. — Но, если б дотягивал, вряд ли так восхищался.

— А с чего ты решил, что меня интересует твоё восхищение?

— Я же только вчера говорил, что тебя слишком мало заботит, что о тебе думают окружающие!

— Точно. Тебя же выгнать надо.

— Только не сейчас, пожалуйста!!!

— Ну что с тобой делать? — вздохнул Айре.

— Любить, — улыбнулся я. Айре всё-таки сбежал, раунд за мной!