В воскресенье, когда почти наступила половина пятого, Юри начинает волноваться.

Обычно она никогда не беспокоилась о Нацуки. Они обе невзлюбили друг друга с тех пор, как присоединились к Литературному Клубу.

За исключением того, что пару недель назад Нацуки стала часто приходить к ней, вмешиваясь не только в жизнь Юри, но и в её дом. Симпатичные розовые вещи теперь были разбросаны по всему дому, покрывая столы и ящики, а также некоторые места в её собственной комнате.

Нацуки сегодня не пришла. Обычно она уходила каждый день в половину пятого, оставаясь у неё минимум на час. И всё же…

Юри снова взглянула на часы, и они по-прежнему показывали три часа. Её беспокойство не изменило ход времени и не привело к ней Нацуки.

Её беспокойство сменилось воспоминаниями о том, как впервые Нацуки пришла к ней.

***

— Как долго тебе придётся сидеть здесь? — несколько подавленно спросила Юри, отпирая дверь своего дома.

Нацуки была слегка озадачена размером её дома, особенно с учётом того, что в нём проживало всего три человека. После мгновения трепета она покачала головой, следуя за Юри внутрь.

— Около часа, наверное? В любом случае мне нужно быть дома к половине пятого, иначе мой папа разозлится на меня ещё больше.

Юри задумчиво кивнула, поставив сумку в прихожую и сняв обувь. Нацуки последовала её примеру, оставив свои туфли с туфлями Юри. Они прошли вглубь дома, и дерево отдавало эхом шагов их ног в носках. Комнаты были почти совершенно пусты, если не считать необходимой мебели. Нацуки заметила одну или две, что были абсолютно пусты.

Юри казалась уверенной в своих движениях, когда вела Нацуки в свою спальню. Здесь тоже было пустовато, но и атмосфера была другой, нежели в других комнатах, — здесь чувствовался дух Юри.

На её полках стояли большие толстые книги, с названиями, которые Нацуки и в голову не пришло бы взять, не говоря уже о том, чтобы просто поставить их себе в шкаф. Стол, отодвинутый в сторону комнаты, был пустым и белым, с тщательно прибранными учебными принадлежностями.

И всё же она выглядела так… безлично. Пусто.

Юри поставила сумку на стул, а Нацуки свою у двери.

Некоторое время они сидели молча, занимаясь своими делами — домашними заданиями, проектами, чтением — но было приятно молча наслаждаться чужой компанией.

Через двадцать минут Юри предложила ей перекусить. Нацуки отказалась, но та не могла понять почему, поскольку Нацуки любила поесть. Вместо того, чтобы спросить, она снова погрузилась в книгу.

Было странно видеть Нацуки такой тихой, обычно она была такой шумной и громкой.

Конечно, она была здесь недолго. Нацуки ушла в четыре десять, и всё.

Или Юри так считала. На следующий день, вернувшись домой, она услышала громкий стук в дверь.

Когда она открыла её, она увидела Нацуки, скрестившую руки на груди.

— Могу ли я войти? — спросила она немного робее, чем обычно. Может быть, она боялась, что Юри откажет?

Она открыла дверь пошире, впустив одноклубницу внутрь.

***

С того дня Нацуки приходила к ней почти каждый день в течение нескольких недель. Обычно она давала знать Юри, если не могла прийти на следующий день, но накануне она ничего не сказала.

После нескольких минут бессмысленного наворачивания кругов вокруг двери Юри сдалась, направляясь в свою комнату, чтобы почитать, так как домашнее задание она уже сделала.

Через два часа после того, как солнце опустилось за горизонт, когда Юри готовилась ко сну, она услышала громкий стук в дверь. Полная нервной энергии, она сбегает по лестнице и трясущимися руками открывает дверь.

Нацуки стоит на пороге, на её руке блестит кровь. Юри, вздохнув, быстро втягивает её внутрь, не задавая никаких вопросов.

Как только Нацуки благополучно оказывается в ванной наверху, прижимая к ране полотенце, чтобы замедлить кровотечение, Юри наконец чувствует себя достаточно комфортно, чтобы отвернуться.

Она работает быстро, доставая всё необходимое из шкафа.

Стараясь как можно бережнее и быстрее перевязать рану, Юри не обращает внимания на то, что говорит Нацуки — она в любом случае просто жаловалась. На самом деле, это даже обнадёживало, что Нацуки ведёт себя нормально; это помогло справиться с нервозностью в собственной голове.

Когда Юри уже заканчивала перевязку, рукава её свитера спадают до локтей, обнажая собственную повязку, закрывающую часть её руки.

Нацуки смотрит на неё, затем на Юри, затем снова на повязку. Когда та наконец замечает это, она торопливо одёргивает рукава до запястий.

Они многозначительно переглядываются, прежде чем Юри пытается сделать вид, что не видела, что Нацуки заметила.

— Я-я закончила, — говорит она. — Дай мне знать, если повязка покажется тебе слишком неудобной. Нам придётся время от времени менять её, чтобы не допустить заражения.

Они моют ванную как могут, следя за тем, чтобы кровь на плитке была хотя бы незаметной. Закончив, они переходят в комнату Нацуки — на самом деле в комнату для гостей, но Нацуки дремала там достаточно часто, чтобы Юри могла дать её полную свободу украсить комнату по своему усмотрению.

Они сидят на кровати, где лежит пара ярких мягких игрушек. Между ними нависает сильное напряжение.

Ни одна из них не хочет говорить о том, что произошло, но это кажется неизбежным.

— Я не делала этого с собой, если ты об этом подумала, — начала Нацуки.

И снова воцаряется тишина, пока Юри не знает, что сказать.

— Извини за… предположение, — говорит она. — Если ты не возражаешь, позволь спросить… как это произошло?

Нацуки колеблется всего секунду, прежде чем просто отвечает:

— Это сделал мой папа. А у тебя?

— Я… я сделала это сама.

Они переглядываются друг с другом, каждая удивлена ответом другой, но пытается этого не показать.

— Почему? — наконец Нацуки нарушает молчание.

Юри пожимает плечами.

— Я могла бы сказать тебе то же самое.

Напряжение улетучивается по мере того, как из них уходит адреналин. Они оба ложатся на кровать, измученные предыдущими событиями.

Когда на следующий день Юри просыпается, на простынях виднеется вмятина в форме Нацуки.

Со вздохом она собирается в школу и быстро надевает форму. Выйдя на улицу, она замечает невысокую девушку, ожидающую её на тротуаре.

Некоторое время они идут в комфортной тишине, прежде чем Нацуки решает заговорить:

— Я просто… хотела сказать спасибо или что-то в этом роде. Тебе не обязательно было мне помогать.

Юри смотрит на неё с нежной улыбкой.

— Ты же моя подруга, я не могла по-другому.

Нацуки слегка краснеет, отвернув лицо к дороге. Тщательно обдумав свою идею, Юри привлекает её внимание и предлагает руку.

Закатив глаза, Нацуки берёт протянутую ладонь, и они оба краснеют всю дорогу до школы.

Они не идеальны, и их жизнь не идеальна, но они могут спрятаться от всего этого друг с другом.