Вы это серьёзно?

Стоя перед школой Куникудзуши (тот предпочитал, чтобы его звали по выдуманному прозвищу, а не этому… этому.), Кадзуха нервничал. Советы Аяки крутились в голове так быстро и сильно, что перемешались в какую-то кашу, массу, неразделимую на отдельные части по смыслу. От нервов он покусывал губы, параллельно глядя на часы. Какие-то девчонки, изредка парнишки, поглядывали на экзотического гостя с интересом. То тут, то там, слышались вздохи-охи, мысли вслух и чьи-то желания познакомиться-закадрить.

В чём дело? Ах да, просто несколько часов назад…

Полдень. Смешанная школа ***.

Только что прозвенел звонок на большую перемену, и старшеклассники рванули к столовой, желая быстрее всех урвать себе что повкуснее и занять лучшее место в столовой. Это абсолютно не волновало лишь тех, у кого был с собой домашний обед. Они сразу уходили в уединённые места, на двор школы, крышу, либо вовсе не вставали с места, собираясь перекусить прямо в классе.

Двое старых друзей выбрали последний вариант, лишь сдвинули парты для удобства. Они хотели устроить бурное обсуждение последних новостей в своих мирках, но более-менее без лишних ушей. К счастью, одноклассники сегодня не были намерены долго оставаться в кабинете — на улице была ну просто идеальная погода, что позволяло всем наслаждаться прекраснейшей переменой и веселиться в различных подвижных играх.

Распаковывая своё бенто, Аяка что-то весело щебетала про выставку картин, на которую пойдёт завтра с Томой, старшим братом и их рыжим знакомым. В галерее-организаторе мероприятия собирались выставить работы какого-то до жути популярного и известного в Ли Юэ художника, по доброте душевной согласившегося предоставить картины на сию выставку.

Кадзуха, аккуратно жуя рис, тихо посмеивался с ярких комментариев подруги. Она умудрялась говорить, жестикулировать и есть одновременно, при этом не давясь едой. Удивительная девушка.

Когда Камисато слишком заговорилась про того рыжего знакомого её брата и Томы, то Каэдэхара лукаво улыбнулся, заставив Аяку спотыкнуться посреди предложения и понять всю абсурдность её последних речей и палевность конторы.

 — Ты точно назвала его красивым и обаятельным трижды, как и хотела, м? — а лыбу-то тянет какую… Будто сама Камисато, когда слушала его слегка смущённые рассказы про невероятного паренька из школы ***, не так уж и далеко находящуюся от их школы.

— Прекрати-и-и, оно само! — и очень не подозрительно берёт в руки пряди своего хвоста, стараясь закрыть пылающее лицо от взора друга, который давно ждал возможности отомстить за всё то смущение, принесённое вечно коварной подругой.

Постебав её ещё немного, Каэдэхара успокаивается, наконец решая выяснить, что же такое у его лучшей подруги с этим рыжим из, как оказалось, Снежной. Аяка, обречённо вздыхая, рассказывает ему, как в первую встречу вмазала ему шваброй, думая, что он пробрался в дом Камисато тайно, а не по какому-либо приглашению.

Кадзуха еле сдерживает порыв заржать в голос, но всё-таки самоконтроль у него, что надо.

Дальше идёт краткий экскурс по каким-либо значащим моментах в этих чумовых взаимоотношениях и,«О боже нет!» — внутренне кричит парень, разговор пла-а-авно, как любит Аяка, перетекает в русло разговора «Отношения милого Каэдэхары».

— Так вот! — она довольно потирает руки в предвкушении ответа лучшего друга, — Вы уже целовались? — а глаза так и горят при этом вопросе от интереса.

После этого Кадзуха очень, действительно о-очень медленно начинает пережёвывать булочку, прихваченную из дома. Будто весь поникает, так и не глядя в глаза подруги, заставляя её чуять неладное. А когда дожёвывает, то нехотя отвечает.

— Нет.

Камисато выпадает в осадок, застыв в подскоке со стула. Кажется, проходит около минуты, прежде чем она воскликает.

— То есть как это — нет? Вы это серьёзно?! — кажется, кто-то в коридоре хлопнулся от внезапного крика.

Решив, что терять уже нечего, он продолжает рассказ со словами:

— Кузуши, — начинает с ласкового прозвища, — обращает на меня всё меньше и меньше внимания, будто что-то произошло, и более груб, почти как в начале нашего общения. А говорить, что произошло, не хочет… — и ещё пара рассказов о их недавних свиданиях.

Закончив, Кадзуха немного мнётся перед лучшей подругой после того, как немного пожаловался на то, что его смущает в отношениях со Скарамуччей. Аяка, в лучших своих традициях, негодовала.

— То есть, он начинает хладеть к тебе, а так же вы пра-авда ещё не целовались? Ни разу за эти девять месяцев отношений? Какой же он е-

— Тихо-тихо, а то ещё услышат!.. — и правда, в коридоре стало больше голосов, чем полчаса назад. Кажется, до конца большой перемены оставалось минут пятнадцать, и все решили расходиться по классам, чтобы подготовиться к следующим урокам.

Камисато недовольно кряхтела-шипела, явно во всех красках представляя, как разделывает недоумка-Куникудзуши, но не говорила ничего более. Лишь стала более задумчивой, будто что-то затевая. Или…

»…Или обдумывая свою помощь мне, н-да»

Перемена закончилась, а загадочные размышления Аяки Кадзуха так и не услышал. И начал опасаться, а не прибить ли его возлюбленного решила его лучшая подруга. Она ведь могла, причём без особых последствий — влияние клана Камисато смогло бы обставить это дело так, будто его совершил другой человек, или замять вовсе.

К счастью ли или нет, но после уроков он получил длиннющее сочинение подруги о том, что можно было сделать Каэдэхаре сегодня (именно сегодня! Нельзя такое откладывать!), чтобы оживить его отношения, пока Аяка убегала куда-то в спешке.

Строчки про манипуляции Кадзуха сразу пропустил, потому что от такого Скарамучча сразу же бы убежал. Наверное. Но манипулировать своим любимым, по мнению парня, было низко и крайне хуёво — у Кузуши и так не лучшее прошлое, а делать ему больнее не просто не хотелось. За это Каэдэхара мог бы застрелиться. Он будет оберегать возлюбленного от боли, а не причинять её сам.

Всё-таки выявив более-менее приемлемый вариант в этой писанине, парень сунул недо-сочинение в рюкзак и поспешил к школе Скарамуччи.

***

Простояв около школы *** уже с добрых полчаса, получив чрезмерное количество неприятных взглядов и вопросов, успешно проигнорированных с улыбкой, Кадзуха наконец увидел Куникудзуши… Который с непередаваемым выражением лица побежал к нему, как только заметил.

Явно удивлённые ученики этой школы смотрели, как местный хулиган поспешно уводит такого милого паренька, являвшегося объектом внимания всех мимопроходящих последние полчаса, куда-то далеко. Кто-то даже хотел кинуться за ними, чтобы остановить предполагаемое насилие, но увидели отсалютовавшего им Кадзуху, которой давил лыбу и что-то говорил «агрессивному котяре школы ***». Все наблюдавшие впали в шок.

А Каэдэхара тем временем слушал ругань Куникудзуши, состоящую в основном из «Блять», «Какого хуя», «Схуяли ты тут забыл» и прочее-прочее.

О да, это было феерично. Ещё когда-то давно Скарамучча сказал, что не хочет, чтобы Каэдэхара приходил к его школе. Тот послушал его и не приходил, следуя желанию любимого. Только вот в последнее время ухудшившиеся отношения заставили нарушить его просьбу, чтобы встряхнуть парня — спасибо Аяке!

Остановившись за деревьями в немноголюдном парке, злое лицо обернулось к Кадзухе, выжидательно наблюдавшим за Кузуши.

— Ты!.. Я же говорил не приходить, так какого члена ты пришёл?! — и внезапно прервался, решив услышать ответ.

Каэдэхара прочистил горло и… Вывалил все свои переживания по поводу последнего месяца их отношений. Даже заплакал, заставив Скарамуччу выглядеть потеряннее некуда. И боящимся, что с ним сейчас расстанутся.

— Н-ну, прости, прости пожалуйста, я не знал, прости меня, дурака… — без привычной ругани, жёсткого тона и сурового выражения тот неловко приблизился к Кадзухе с испуганным лицом, пытаясь вытереть его слёзы рукавами своей водолазки.

Кажется, Каэдэхара неплохо так стрессанул за это время, потому что перестать не мог. Даже ноги подкосились, отчего его парню пришлось ловить его и аккуратно опускать на траву и продолжать шептать извинения срывающимся от напряжения голосом. Он начинал дрожать.

Скарамучча никогда не хотел терять настолько близкого и дорогого его сердцу Кадзуху. Это солнце заставило его вспомнить все самые светлые чувства, которые только может испытывать человек, и научило новым. Но по своей же глупости он может потерять всё это.

Спустя минут десять Каэдэхара перестаёт плакать и начинает успокаивать трясущегося от накатывающей паники Куникудзуши. Шепчет ему, что он в порядке, просто надо было высказаться и поговорить нормально, а не так, как вышло. Извиняется, что не сдержал эмоции. Когда на него поднимают взгляд, полный неверия и отчаяния, Кадзуха решается.

Он целует своего парня в губы. Нежно, по запомнившимся из романтических книжек схемам, надеясь так успокоить Скарамуччу… Тот правда перестаёт дрожать, начинает смотреть на него более ясным взглядом. И резко отскакивает, залившись краской.

— Т-т-ты-ы!.. Ты что делаешь?! — отчаянно пытается прикрыть краснеющее лицо руками, но из-за того, что не может оторвать глаз от блондина, выходит это плохо.

Кадзуха смеётся. Звонко, счастливо, как давно уже не смеялся, заставляя оттаивать Кузуши, который спустя некоторое время смеётся точно так же. Это был тяжёлый момент в их отношениях, который прервался внезапным первым поцелуем для обоих.

Кажется, теперь они перешли на новый уровень.