– … и Харуно Сакура выбывает из третьего тура!
Этот приговор разносится громовым гласом по мрачному стадиону. Ей, побитой и сломленной, кажется, будто каждый обращённый взгляд прижигал свежие царапины и ноющие раны.
– Эй, – Киба, неловко вжав голову в плечи, протянул ей руку, – вставай. Чего ты… тут…это…
Очевидно, несмотря на сухой проигрыш, куноичи всё-таки повезло с доставшимся противником. Инудзука, пусть и был грубоват, воспринимал её честно, не глумился и не добивал уже поверженную. Как мог поступить любой другой из иностранных гостей.
– Угу, – смогла лишь пробурчать девушка, вкладывая свою руку в смуглую ладонь, жестковатую от мозолей.
Её пальцы были раздражающе мягче, чем у бывшего одноклассника.
– Пошли, – игнорируя неловкое молчание, парень перекинул её руку себе через плечо, помогая выбраться с арены.
Сакура была ему за это бесконечно благодарна.
Следом объявили другую пару имён. Пока куноичи обследовали медики, до неё приглушённо доносился лязг стали и выкрики техник. Как по учебнику. Даром, что более опытные вовсе не произносят и слова. Но начинающим бойцам часто требовалось вербальное завершение. Говорят, это помогает с концентрацией.
Сакура с такими проблемами никогда не сталкивалась.
– Ну вот и всё, – вежливый ирьёнин похлопал её по плечу. – Можешь возвращаться к команде.
Беззвучно кивнув, девушка встала и направилась к выходу из медблока. Однако, вместо того, чтобы свернуть налево, к даже не навестившему её Какаши-сенсею, она повернула направо. Куда-то в темное переплетение коридоров.
Потерянная, Харуно брела вдоль стены, вовсе не видя пути. Перед ней расплывались повороты, двери и желтоватые огни электрических ламп. Она плавно двигается по непонятному маршруту ровно до того момента, пока не утыкается в тупик. Здесь, в пыльном аппендиксе из кирпича и бетона, стоит всеми богами забытый старый фикус. Пожелтевший и увядший из-за отсутствия солнечного света и какой-никакой компании. Разве что среди листьев вьётся тёмный жучок с блестящей спинкой.
И как только нашёл это место, такой жужжащий?
«А меня никто так и не нашёл» – всхлипывает розоволосая. – «Никому я не интересна.»
Она прижимается к грязноватой стене спиной, всё ещё немного ноющей, и сползает на пол. Слёзы прочерчивают мутноватые дорожки на припорошенном грязью лице, путаясь в складках носа и искажённых в гримасе плача губах.
Ей грустно. Просто по-человечески обидно, что Учитель даже тренировок не назначал толком, постоянно опаздывая и развлекаясь за их счёт. Парней, вон, дома натаскивали да учили. А ей что? У кого спросить?
И в момент, когда Сакура почувствовала себя особенно жалкой, её тоску прервал неизвестный.
– Не стоит во время экзамена отдаляться от команды, – голос из-за фарфоровой маски звучал приглушённо. – Вокруг слишком много иностранцев.
Вместо того, чтобы испугаться или послушно исполнить даже не приказ, а вежливый укор вышестоящего по званию, провалившаяся генин разглядывает странные орнаменты на бледном материале, укреплённом печатями. Знать бы ещё, что могли значить эти небольшие рожки…
– Это команда от меня отдалилась, – бурчит она в ответ тихо, с нескрываемой обидой.
К её удивлению, оперативник не начинает ругаться или строго отдавать отчитывать. Неизвестный плавно приседает на корточки, оказываясь на её уровне.
– Не расстраивайся из-за первой неудачи, – он звучит спокойно. Даже с какой-то крошкой мягкости. – Твой учитель распишет тебе тренировки…
Харуно вспыхивает, как активированная взрывная печать.
– Да ничего он не распишет! – бледные кулаки гневно сжимаются до боли, что оставляют обломанные после Леса Смерти ногтевые пластины. – С выпуска ни одной тренировки нормальной не провёл!
Сила её восклицания так велика, что оперативник даже чуть отшатывается. Однако, с удержанием равновесия у него проблем нет. Он лишь делает осторожное плавное движение, чтобы встать на ноги. Вовремя. Потому что Сакура, движимая накопленной обидой, вскакивает.
Удивительно, но они почти одного роста, и девочка пользуется этим, пытаясь выловить хотя бы отблеск чужого взгляда в прорезях фарфоровой маски. Давно забытые слова всплывают в её голове внезапно, горечью окропляя корень языка и обратную сторону век.
– Полнейшая глупость, что каждый может быть силён по своему! – выплёвывает она, даже не замечая, как солёные капли всё больше оплетают влажными дорожками щёки. – Я слаба абсолютно во всём! Иначе Какаши-сенсей хотя бы чему-нибудь меня научил!
Участник АНБУ, очевидно, был не сильно старше её. Будто получив тычок под рёбра, он делает ещё один шаг назад. Зелень глаз жжётся сквозь розовые ресницы. Но в маске не видится очертания склер и зрачков. Только провальная чернота. Странноватый собеседник, будто слишком поражённый этим всплеском эмоций, выдаёт ровным голосом:
– После подобного твой наставник должен был оставить инструкции для тренировок на ближайший месяц. Увидев все слабые места.
Девочка замирает.
«Он знает, как полагается тренироваться,» – внезапно озаряет её.
До этого искрящийся, взгляд её становится цепким и отчаянным от нахлынувшей надежды.
– Он не оставит, – хрипло шепчет она, сжимая добела сбитые кулаки. – П-пожалуйста, расскажите!
В пустом коридоре тихо. Лишь кратким эхом разлетается её пронзительная просьба. Рвано вздохнув, перебарывая подступающие слёзы, Харуно, как полагается, чинно складывает руки и глубоко кланяется.
– Хотя бы пару советов, – свистяще шепчет она, стараясь громко не всхлипывать. – Хотя бы направление.
АНБУ вздыхает. С этого ракурса она видит лишь свою потрёпанную форму да мыски его форменной обуви. В контрасте с её стёртыми сандалиями, оперативник был аккуратен, будто с иголочки.
– Я… – девочка сглатывает особенно горький комок, звучит надрывно и отчаянно, – хоть что-то…
Эта фраза, как ей кажется, звучит особенно жалко. Куноичи самой от себя противно становится. Да и с чего она взяла, что кто-то решит тратить своё…
– Сейчас я на работе, – затянувшаяся пауза прерывается. – Вечером приходи на свободный полигон. Я тебя найду.
Ей кажется, что человек в фарфоровой маске звучит немного иначе. Будто какой-то из полутонов его голоса незаметно изменился. Добавил эмоцию. Но Харуно не придаёт этому особого значения.
– Я… – снова начинает она уже радостно, неверяще, но ей не дают договорить.
Облачённая в перчатку ладонь неопределённо указывает направление.
– Сейчас тебе надо вернуться.
Она не знает его имени. Его истории. Его мотивов.
Но в эту секунду странный человек в фарфоровой маске смог вернуть юной куноичи надежду.
Пусть и небольшую.
* * *
Она слышала стрёкот цикад. Что неудивительно — уже успели опуститься сумерки.
Как Сакура и ожидала, Какаши-сенсей ничего толком ей не сказал. Лишь посоветовал отдыхать, не мешать парням тренироваться и растрепал волосы.
«Ещё бы,» – обидчиво шмыгнула носом девочка, – «будто когда-то он делал иначе.»
Вроде и не было никаких звуков, шелеста или лёгкого скрипа гравия под ногами. Но в какой-то момент юная куноичи заметила тень, что, словно растёкшаяся лужа чернил, коснулась мысков её сандалий.
– У меня есть двадцать минут, – голос, запомнившийся по тихому коридору донёсся из под фарфоровой маски. – Какие советы ты хотела?
Подорвавшись, девочка вытаскивает заранее подготовленную тетрадь. В ней — наскоро написанный список вопросов, что её тревожили с самого начала ученичества у легендарного Хатаке. Сглотнув, она протягивает его оперативнику.
Тот из рук тетрадь не принимает, лишь аккуратно наклоняется, видимо, изучая строчки и разбирая её округлый почерк.
Харуно очень сильно жалеет, что у этого человека не видно лица. Розоволосая не знает ни его имени, ни намёка на личность. Лишь проходящий мимо шиноби, что, из каких-то добрых побуждений, согласился её выслушать. Однако, молчание затягивается.
Оперативник АНБУ как-то устало вздыхает.
– Что-то не так? – тревожно уточняет девушка, поджимая губы. – Я постаралась расписать самое важное…
Неизвестный качает головой. В этом лёгком кивке столько недосказанности, что Сакура начинает переживать ещё больше.
– Как часто, – начинает он странным осторожным тоном, – твой капи… учитель проверяет ваши подсумки? Снаряжение, печати?
Вопрос застаёт Харуно врасплох. Он, на её взгляд, вообще не имеет с советами по тренировкам ничего общего. Какое отношение её подсумки имеют к выполнению заданий? Она просто хочет стать сильнее!
– Не проверяет? – невольно она повторяет интонацию своего загадочного собеседника.
Оперативник же, к её ещё большему удивлению, тяжело вздыхает и ерошит себе волосы. Она отмечает, как смоляные пряди путаются между пальцами, почти сливаясь по цвету с кожаными перчатками.
– Ты же из гражданской семьи, – теперь голос звучит с толикой раздражения. – Откуда тебе знать…
Это её злит почти мгновенно. Внутри вспыхивает порохом гнев, что сопровождал все годы обучения в Академии.
– Если я не из именитого клана… – заводится Сакура, но её останавливают спешным пояснением.
– Остальным про это говорят дома. Базу. Самое простое, – оперативник перебирает пальцами края нагрудных щитков. – Вероятно, твой учитель запамятовал, что тебе рассказать такие вещи некому. Как и многие другие.
Он задумчив. Лёгкое поскрипывание кожи и шелест форменной плотной ткани разбавляется стрёкотом спрятавшихся в листве цикад и редкими трелями птиц. Сакура в этот момент ощущает себя уязвимой. Немножко преданной. Полной надежды.
По какой-то причине куноичи осознаёт, что сейчас решается что-то важное для её жизни.
– Полчаса по вечерам, – складывая руки на груди, в итоге выдаёт оперативник. – Больше я не смогу выделить времени. Самое базовое, чтобы ты не шла вслепую.
Она не верит своему счастью. Однако, прежде чем девушка успевает кинуться со своими искристыми эмоциями к безымянному работнику АНБУ, он даёт краткую отмашку.
– А пока есть время, пробеги столько кругов, сколько сможешь, – движения его тихие и неторопливые, когда оперативник удаляется к краю поляны. – Я посмотрю.
Девушка сглатывает.
Глубоко вздыхает.
Делает свой первый шаг.
* * *
Он был ужасен.
Да, оперативник был вежлив. Спокоен. Информативен. Крайне полезен.
– Ещё три подхода, – юношеский голос доносится из-за маски размеренно и без ярких эмоций.
Он был ужасен.
А Сакура даже не понимала, как умудряется выполнять все эти нагрузки и оставаться в сознании. Ведь он даже план ей помог прописать по тренировкам!
Только вот за всю свою жизнь Харуно так не выматывалась, как за прошедшие несколько дней. И даже не пожалуешься никому. Сама пришла, буквально вытребовав истерикой помощь.
Да и Какаши-сенсей сейчас занят помощью в тренировках парням. Ведь они прошли третий тур Экзамена и готовятся к сложным поединкам на арене.
К ней Хатаке ни разу с того момента не заглядывал.
Скрипнув зубами, куноичи перетёрла тоску в усилие и продолжила отжиматься.
Было даже удивительно, как, оказывается, человеческое тело способно уставать. Розоволосая не считала себя совсем уж слабой — благодаря годам в Академии девочка успела вырасти в функциональную куноичи. Значительно сильнее простых гражданских. Только вот, оказывается, она и не подозревала, как полагается тренироваться, чтобы выжить на выбранной для неё селением работе.
А вместе с тем приходилось ещё конспектировать!
Простые, но такие неочевидные правила и нормы. Советы и распорядки. Рекомендации книг, что, оказывается, есть в общем доступе, и уловки в известных с детства техниках.
Понятно систематизированная информация, которую невозможно узнать иначе, как получив опытным путём.
Загадочный АНБУ за эти несколько дней, за жалкие полчаса в сутки, выдал девушке больше информации, чем Какаши-сенсей за год.
И всё это он умудрился вытворять в свободное после работы время! В этой своей фарфоровой маске и тёмной закрытой форме. Сопровождая инструкциями, подробными пояснениями и спокойными ремарками. Отвечая на все вопросы без раздражения.
Сакура понимала, что месяц тренировок её не спасёт. Невозможно наверстать огромный разрыв между её клановыми сокомандниками и ей самой, девочки из торгового семейства. Пусть когда-то давно и самурайского. Однако, было не передать словами то, какую благодарность она испытывала за эти короткие встречи по вечерам.
Безымянный АНБУ не скрывал, что приходил уставшим, навещая её после пересменка. Пару раз она ловила его на рефлекторно поднимающейся руке, будто бы прикрыть рот. Скорей всего даже зевал.
И, при всём этом, он никогда не опаздывал.
Всегда выполнял обещанное.
Не отшучивался и не переводил тему, если приходилось долго объяснять.
Как-то Сакура, решившись, спросила его об этом. Почему он с ней так долго возится?
– Новичков не принято оставлять на произвол судьбы, – просто ответил парень.
И после этого ей захотелось сказать Какаши-сенсею всё, что она думает о его педагогических навыках.
А этого спокойного оперативника как-нибудь отблагодарить.
Жаль, что месяц отсрочки перед итоговыми поединками пролетает слишком быстро.
Она даже имени его узнать не успевает.
* * *
– Следующими на арену приглашаем…
Имена смазались в белый шум, что с тонким писком заложил уши. Сакуре показалось, что она потеряла ощущение реальности. Сознание заволокло ватой, а веки стали казаться липкими и сухими, как после бессонной ночи над учебниками.
Зудит.
«Точно же,» – внезапно разбавляет поволоку путанных мыслей единственная здравая. – «Мне нужно…»
Сакура, кажется, ощущает каждое волокно своих мышц в руках и ладонях, складывая рассеивающую печать. Фаланги, упрямые, гнутся будто со скрипом, медленно-медленно. Непослушно.
Даже лёгкие отказываются работать так, как ей надо!
– Кай, – шепчут девичьи губы с невероятным усилием.
Писк пропадает.
Появляется лязг.
На арене, что буквально недавно представляла собой чинное мероприятие на потеху публике, творится настоящий хаос. Всюду вскрики, брызги крови и бранные слова.
Она видит несколько людей, что, словно мешки с рисом, закидывают себе на плечи гражданских. Кто-то будит генинов и чунинов, заставляя заниматься тем же самым.
– Девочка, – доносится из-за спины и, нервно оборачиваясь, Харуно видит старшего по званию, джонина, – туда и бегом.
Он успевает кивнуть в сторону нужного направления, а потом вскидывает меч, отклоняя атаку шиноби с нотным хитай-атэ.
Сакура не была дурой, и приняла решение послушаться, не причиняя неудобств. Она реально оценивала свои способности и не видела смысла геройствовать попусту, отвлекая держащих оборону старших. Только вот дорога не стала от этого легче.
Спасаемая сумятицей, куноичи спешила уйти подальше. Однако, её подсекли на одном из переулков. Девушка, услышав отчаянный вскрик, отвлеклась, пропуская чужой кунай. Царапнуло руку.
«Надеюсь, не отравлен,» – фоново мелькнуло в её голове, пока Харуно сосредоточила всё своё естество на попытке не быть убитой.
– Да зачем я время на тебя трачу? – прошипел неизвестный атакующий, однако, что-то его сбило.
Этой доли секунды хватило девушке, чтобы приметить алые разводы на стенах тихого переулка. Сбитые бледные коленки, выглядывающие из-под порванной юбки. Раскинутые руки с парой сорванных ногтей.
Сакура видит красный. И, пока нападающий пытается от чего-то отмахнуться, стряхнуть, куноичи выхватывает кунай, делая быстрый рывок.
Это прошло тихо.
Лишь с тихим стуком опало чужое тело на пыльную дорогу, с еле заметным жужжанием поднялось от него несколько чёрных жуков с блестящими спинками.
Харуно сглатывает, игнорируя слезящиеся глаза.
Мир вокруг расплывается.
– А ещё можно гендзюцу посмотреть, – кивает она себе, вытирая чужую кровь с лица. – И что-то по медицине.
До убежища оставалось еще два переулка и пара десятков бессмысленных гражданских трупов.
Впереди тяжёлый путь.