Впереди Даурена стоят три охранника: c зелёной, коричневой и белой окраской. Второй из них некультурно выражается, вызывая раздражение у остальных.

«Хомяк, рот закрой», — прерывает его зелёная бестелесная сущность, пытаясь сохранить спокойствие в этой напряжённой обстановке.

«Да ты видела?! Видела?!» — возмущённо возражает ей коричневый охранник.

«Белого призрака в первый раз увидел?» — наигранно сюсюкается другой, бесцветный фантом.

«Завали хлебало, Фень!» — снова вмешивается девушка-призрак, не желая тратить время на пустые слова. — «Из-за этих тварей мы потеряли Рузвельта и Милкис! И чуть не лишились Ады недавно…»

«Вот только и мы, и они уже мертвы», — фыркает Фень, упрекая. — «Они прикованы к одному месту, не считая трёх дней и своей годовщины».

«Ты опять будешь защищать этих ублюдков?!» — выкрикивает бурое привидение.

«Парни, не шумите. Возвращаемся по своим местам…»

«Куда угодно, лишь бы не на этаже с этим хмырём», — бубнит один из полтергейстов, известный в отеле вспыльчивым характером.

Призраки, не считая зелёной души, разлетаются на соседние этажи, стремительно исчезая из поля зрения Даурена; девушка же рассеивается, оставив дымку, напоминающую северное сияние. Её присутствие словно служит связующим звеном между двумя неладящими коллегами. Какой бы рискованной эта затея не окажется в будущем, Даурен знает, что для достижения своей цели ему придётся использовать именно эту особу.

Выйдя на пятый этаж, парень делает шаг вправо и останавливается. Нарастающая нехватка времени закинула удочку и подсекает, неумолимо наматывая самоконтроль молодого человека на свою вечную катушку.

«Мне нужно найти другой путь, но какой?» — не унимается мученик, пресекая попытки своего мозга погрузиться в тревогу. — «Что я могу сделать за час, пока Ведущий занят подготовкой к секретной поездке…»

Внезапно идея вспыхивает в его голове, будто свечение маяка во время шторма. Молодой человек достаёт блокнот и записывает туда все свои мысли и планы.

«Ведущий занят, а о поездке знает узкий круг лиц, в который мои охранники не входят. Я могу потратить час на сбор информации и вещей для побега. Что я там написал ранее?..» — он перелистывает пару страниц, точно перебирает карты в руке, выискивая лучшую комбинацию.

Заметки, посвящённые хозяину Отеля смерти, полны записей о его арсенале: о ножах, о пистолете и, возможно, об ампулах с ядом. Даурен понимает, что его жизнь зависит от мгновенных решений: защита от пуль замедлит, если его начнут преследовать.

Призраки не оспаривают приказ начальства и не препятствуют возвращению Даурена на кухню за льдом. В морозилке он находит увесистую сосульку, вселяющую в парня надежду, что её будет достаточно для хорошего удара. По его нервам проезжает тихий смех Феня. Призрак язвит, что не стоит оставлять напитки в морозилке на столь продолжительное время. Охранная свита, не сильно заинтересованная находкой Даурена, снуёт по многочисленным комодам, заставленным разного рода хламом.

— Родной китайский чай, — блаженно протягивает Фень, выудив на одной из полок картонную коробку. Он наклоняется к ней и вдыхает аромат, тихонько сбив перед этим крышку телекинезом. — После смерти учишься ценить воспоминания. Возможно, это крайне жестокая шутка, что мы чувствуем только те запахи, которые помнили при жизни: очередное напоминание о том, чего ты больше не имеешь.

После его слов зелёная девушка-фантом нагибается к приоткрытой банке с кофейными зёрнами, повторяя действия своего коллеги. По её лицу, не выражающему того же удовольствия, что у Феня, нельзя догадаться, почувствовала ли она запах или нет. Белая сущность тем временем не унимается:

— Чего бы я только не отдал, чтобы сделать хотя бы глоточек этого божественного напитка прямиком с солнечных высокогорных склонов Китая.

— Да тут от Китая только название, — прерывает поток чужих мечтаний Даурен. — В лучшем случае, в Подмосковье твою траву собирают.

Пленник выходит из кухни, и его компания идёт вслед. Парень уже пропускает мимо ушей продолжение темы запахов, шиканье мертвецов, не переставая при этом оборачиваться на посторонние шумы: то комкание бумаги, то тихое сопение, то шаги проходящих мимо гостей. Узнав у малознакомого призрака о том, ждёт ли парня Ведущий и получив отрицательный ответ, Даурен усаживается в одно из кресел в фойе. Достаточно одной ошибки или одного случайного события, — и его прищучат.

«Твоя слабая черта — поддаваться гневу и отключать мозг, будучи в загнанном положении», — вторит голос Ведущего, и мученик скрипит зубами. — «Походу, я переоценил тебя, и мне стоило тебя убить, как и всех остальных».

Боль от скованности жалостью к себе пробивает грудь. Мысленно узник отеля отвечает: «Я сильнее, чем кажусь». Однако он всё равно чувствует себя крохотным незащищённым существом посреди кошмара, что создал маньяк. В любой момент над пленником может захлопнуться клетка, как над пойманным вредителем. В точности, как случилось и с его подругой по несчастью, что сидит в питомнике в черти пойми каких условиях.

«Одна проблема за раз», — напоминает себе Даурен и тут же напрягается, услышав шебуршание.

На один из свободных диванчиков в холле присаживается маленький мужчина, который тут же прикрывается перевёрнутой газетой. Ему явно пришлось запрыгнуть, чтобы забраться на кресло, ведь его ботинки не касаются ковра. Вскочив на ноги, Даурен быстрым шагом направляется к лифту.

— Что за спешка? — спрашивает шёпотом Роза.

— Просто так люди не сидят с перевёрнутой газетой.

Он нажимает на кнопку вызова лифта и вслушивается. Уловив какой-то шорох, молодой человек оборачивается. Но никого не видит. Звон оповещает, что его кабина приехала. Зайдя внутрь, выживший слышит бег по направлению в свою сторону. Не поворачиваясь, он просит у Розы защиты.

— Погодите, мне тоже наверх!

Двери лифта закрываются прямо перед носом неизвестного мужчины, что сидел на диване.

Даурен нажимает на кнопку пятого этажа и задерживает на ней палец. Однако лифт не двигается с места. С внешней стороны доносится скрежет; и вот, между дверьми лифта и косяком протискивается нож внушительного размера.

— Без заборчика он не поедет, — скомканно произносит мужчина из фойе и просовывает в щель пальцы на замену ножа, после чего с усилием раздвигает створки. — Прошу прощения, я опаздываю на встречу.

Лицо подозрительного человека прикрыто маской, серые подтяжки поддерживают крупный живот, а зелёная рубашка возвращает в прошлый век своим фасоном и блёклым цветом. Даурен отодвигается в другой угол, пока смахивающий на маньяка из фильмов ужасов мужчина, ставит защитный заборчик. Закончив, он нажимает на уже подсвеченную кнопку. По лифту проносится цыканье, заставившее двух пассажиров оглянуться. Тем не менее, огромный белый призрак, что устроил переполох ранее, не появляется.

— Какое совпадение, мне тоже на пятый, — спокойно выдаёт подозрительная персона и отходит назад. — Простите, что напугал. Я — Эд.

На протянутую руку Даурен прокашливается и перемещает свой взор на лампочки, показывающие этажи. Эд неловко сутулится и проводит ладонью в воздухе, делая вид, что просто разминал ту. Они едут в тишине, пока не достигают пункта назначения. Парень продолжает стоять и говорит:

— Вы торопились.

Робко вступив на ковёр, Эд семенит вперёд, а затем более уверенно топает. Как бы комично это не выглядело, Даурен следит за каждым шагом, что делает Эд, готовясь дать дёру от возможного маньяка или же врезать тому прямо по маске.

«Для спешившего уж больно отвлечён. Нужно как-то сообщить Розе. Уж подыхать я точно не намерен».

Словно услышав мысли парня, Эд тут же ускоряется и бежит в дальний конец коридора, после чего исчезает за дверьми бара. Пленник неспешно доходит до своей палаты, не сводя глаз с дверей, через которые прошёл этот мутный тип. Роза едва слышно спрашивает, всё ли нормально.

«Обычно постояльцы не вламываются в лифт с ножом, чтобы успеть на встречу. Но я же в Отеле смерти, где убийство — в порядке вещей», — вздыхает про себя Даурен и решает отпустить мысли о странном попутчике. — «Стоило бы уже привыкнуть».

Когда парень открывает нужную дверь, озаряя медицинскую палату слабым светом, вдруг по коридору проносится, подобно собачьему лаю:

— Ни с места!

Даурен поворачивает голову и видит, что Эд стоит у входа в бар и держит в руках чёрный пистолет.

«Когда он успел выйти?!» — раздаётся в голове, пока металлическая ручка играет роль опоры. Алекс внутри нет, но Роза может позвать парней, и втроём они обезвредят человека с пистолетом.

— Руки подними.

Молодой человек выполняет приказ. Трубка капельницы тихонько качается, свисая с его локтя. Эд подходит, держа оружие на том же уровне. Разница в росте уходит на второй план: пистолет его противник сжимает уверенно, ничто не выдаёт малый опыт. Парень влип.

— Этого нельзя трогать! — кричит Фень, но не торопится показываться. — Дружба с Ведущим не даёт тебе право мочить его прислугу.

«Звучало больше как оскорбление», — ворчит Даурен, бегая глазами по возможным вариантам отступления. Рвануть — опасно, стоять — тоже, остаётся крикнуть призракам обезвредить оппонента, мотивируя их приказом Ведущего выполнить поручение любой ценой. К счастью или нет, фантомам не требуется команда. Примерно в двух метрах от него «воздух» пытается выбить пушку. Однако мужчина в маске прокатывается по полу и, уклонившись от всех атак призраков, берёт Даурена в заложники, приложив дуло к шее парня.

— Без фокусов, или парниша умрёт. Объявитесь, все трое.

— В отеле запрещено… — не успевает произнести Хомяк, как Эд его грозно перебивает:

— Живо!

Все охранники материализуются. Мужчина начинает волочить Даурена за собой, следя за всеми духами. И он не забывает крепче прижимать дуло к горлу пленника, когда любой из фантомов хоть как-то пытается метнуться в сторону убийцы-номер-два.

Шум крови в ушах заглушает всё вокруг. Изнуряющая тревога сжимает его горло в тиски. Мозг работает на пределе, разыскивая любую идею для отвлечения маньяка, но без толку; только жажда выживания помогает устоять на ногах. Любой сигнал от призраков приведёт парня к бегству или атаке.

— Если грохнешь его — будешь следующим, — предостерегает Фень, сверля пугающего низкорослого человека взглядом. — Последнее предупреждение.

Даурен ощущает, как капельки пота скатываются по шее и тормозят о его воротник. Благодарность за попытку исчезает вместе со способностью выдавить из себя слова для переговоров.

— Эд, это не шутки, — вклинивается Роза. — Одумайся, разве оно того стоит?

— Да! Я слишком долго и послушно ждал, когда Колян вернётся, — Эд приподнимает Даурена за подбородок и вжимает, проезжая дулом пистолета по чужой коже. — Ничего, поделится как миленький. Я заслужил за свои труды на благо…

Сзади них доносится щелчок. Эд замирает. Дверь номера за ними резко распахивается. Негодяй перехватывает Даурена, почти полностью лишая своего заложника доступа к воздуху сильным сжатием руки, и направляет пистолет на невовремя выглянувшую из своего номера гостью. Та, очевидно, не представляла никакой угрозы, однако курок был уже спущен. От звука пуль, попадающих в тело, шипения и прерванного крика по коже пробегают мурашки. Пользуясь подвернувшимся моментом, призраки быстро подлетают к вооружённому человеку. Их движения лишены координации: каждый пытается по-своему остановить мужчину. А тот, скорее из неожиданности, ослабляет хват на горле Даурена, позволяя тем самым его жертве выскользнуть из цепких пальцев. Роза старается повторно выбить пистолет — но, как и прежде, безрезультатно. Эд, явно оправдывая свой род деятельности, в несколько движений отмахивается от нацеленных на него выпадов. Потом злодей снова догоняет свою добычу: врезается дулом в её висок, а затем заламывает ей руки за спину.

— Если вы не прекратите, то предупредительный выстрел станет последним.

Трое охранников замирают, оставляя дебошира в покое. Преступник продолжает отступать вместе с заложником. Даурен застывает, когда видит под собой чью-то ногу. Его резко дёргают назад, а затем нога исчезает.

«Он только что поднял труп одной рукой?..» — парень стучит зубами. Крик застревает где-то ниже голосовых связок. Гораздо ниже.

Маньяк врывается в номер потерпевшей и швыряет её тело. От резких движений мужчины игла больнее впивается в кожу, а в животе становится некомфортно, учитывая сдающие от касаний и страха смерти нервы. Даурен сквозь пелену следит, как маньяк поднимается и направляет пистолет на него. Поверхностное дыхание, с которым заложник ожидал своей кончины, резко обрывается.

— Без резких движений, — звучит знакомый низкий голос.

Впервые за всё пребывание в отеле Даурен рад Ведущему как никому другому. Холодное оружие тут же опускается, а ослабленное болезнью и переживаниями тело перестаёт держать. Парень хватается за капельницу и отшатывается.

— К-Колян, к-как жизнь? — из уст Эда доносится лепет, напоминающий блеяние.

Даурен поднимается и смотрит, как Ведущий выводит недопохитителя, прислонив револьвер к его затылку и таща за воротник. Их разница в росте делает картину комичной, но Даурен не в состоянии это оценить — из-за страха он едва держится на ногах, даже с опорой в виде установки для капельницы.

Неудачливый маньяк что-то мямлит, но Ведущий ему кратко приказывает бросить пистолет. Тот выполняет и стыдливо опускает голову.

— Эр, выходи.

Дважды повторять не приходится. Парень намеревается бежать к себе в палату, но замирает, услышав продолжение:

— Погоди, — без капли угрозы говорит Ведущий. — Разве не хочешь увидеть, что делают с людьми, которые нападают на постояльцев?

— К-колян, п-прос-сти! — икая, лепечет Эд и заметно трясётся. — Давай всё обсудим!

— Что обсуждать?! — гаркает Ведущий и добивает второго мужчину дверью, отчего тот отшатывается и вываливается из номера. За маской не видно, но, судя по звуку, удар мог вызвать сотрясение мозга. Хозяин отеля запирает номер и оборачивается к трущему лоб Эду.

— Уф, Колян, ну чего ты сразу…

Будто невысокий человек в маске ничего не весит, Ведущий поднимает его за рубашку и впечатывает спиной в дверь комнаты потерпевшей. Даурен делает шаг назад и вжимает голову, однако тут же замирает, когда хозяин отеля к нему оборачивается. За чёрной тканью не разглядеть эмоций, однако это не мешает внутренностям Даурена окоченеть от ужаса. Если человеческое происхождение Эда выдавало его пыхтение, пока он волок обеих жертв, то про Ведущего и не сказать, что ему было физически тяжело избивать своего знакомого. Эд хрипло кашляет и содрогается от полученных увечий.

— Эд, какой у нас был уговор?

— Я поиграть…

— Какой был уговор?!

Это первый раз, когда глава отеля на кого-то настолько сильно повышает голос при Даурене. То, что было в подвале, оказалось не более, чем визгом.

«У него даже сейчас не сбилось дыхание!» — в ужасе заключает молодой человек, прислушавшись.

— …никого без заказа не убивать, — хнычет пойманный с поличным мужчина.

— Да ты что?! — фальшиво-удивлённо выпаливает маньяк в красном, а потом достаёт нож и ставит остриё между бровей маски карлика. — И это всё?! Тебе помочь освежить память?

— Ауч! Н-новый?

— А ты у нас глазастый.

Главный убийца сильнее вдавливает небольшой клинок, из-за чего Эд верещит. Из новой раны на маску стекает кровь. Эд тянется к месту, где у него предположительно лежит то, чем он открыл двери лифта ранее. Однако тут же жалеет об этом. Ведущий поворачивает нож и переносит центр тяжести орудия так, что острая часть лезвия теперь висит прямо над прорезью для глаза в маске.

— Может, отдашь один нашим гостям?

— Колян, прости! Я себя не контролировал! Я виноват!

За свистом следует хлюпанье и гортанные звуки вперемешку с натяжением склизких тканей. На нож между рёбер стекает кровь, и её капли катятся прямо на чёрные перчатки владельца отеля. Из-под белой маски доносится хриплый крик. Когда Эд переходит на скулёж и принимает тщетные попытки вырваться, убийца в красном вонзает лезвие глубже и произносит низким голосом:

— Ой, я тоже потерял контроль.

Ведущий резко вынимает оружие из чужой плоти с мерзким булькающим звуком и всаживает снова, но уже под другое ребро. Процесс аккомпанируют истошные вопли жертвы, пока из неё вытекает ещё больше алой жидкости, что окропляет чуть более светлый пиджак. Даурен зажимает рот рукой, чтобы не закричать. Он таращится на Эда, а именно на то, как от его живота и груди оставляют лохмотья, а рёбра с отвратительным хрустом ломают в труху. От такого зверского зрелища молодой человек едва сдерживает выворачивающийся наружу желудок. Его лицо будто каменеет, и парень не может прекратить смотреть, как убийца рассекает уже не шевелящегося карлика. Ещё через пару жёстких ударов Ведущий останавливается и позволяет уже бездыханному телу сползти на пол.

— Иные… неприкосновенны, — рычит хозяин «Отеля смерти», опускается и берёт труп за плечо, окрашивая его в багряные тона. — Человеческая ты… падаль.

Он оттаскивает растерзанного Эда от двери, после чего оборачивается на оставленного свидетеля. Взгляд Ведущего пронзителен, язык тела так и говорит, что маньяк всё ещё жаждет крови. Даурен с неохотой переводит глаза на лицо человека, живого несколькими минутами ранее. Разломанная маска лежит на пороге, в то время как побледневшая застывшая гримаса агонии смотрит мутными зрачками в стену; из искажённого рта струится багряная жижа, смешанная с другими жидкостями, на природе которых лучше не зацикливаться.

Узник отеля чуть сам не упал от сердечного приступа, услышав рёв и проклятья из комнаты потерпевшей. Ведущий подхватывает бывшего приятеля поудобней, пачкаясь в крови и марая ей ковёр. Сохранить лицо не получается, и Даурен, зажмурившись, сглатывает подступившую тошноту.

— Иди к себе, Эр, — усталым и напряжённым тоном произносит Ведущий, на что названный тут же открывает глаза и, не медля, врывается в палату и запирается.

Присев и вынув капельницу из вены, Даурен как никогда желает укутаться в родную толстовку и закричать в неё. Вместо этого он заворачивается в одеяло и срывается на сухие всхлипывания. Он сжимает зубы до предела, лишь бы приглушить часть звуков. Его бьёт дрожь, ногти впиваются в ладони, а воздух с трудом циркулирует в лёгких.

Словно сквозь воду звучит голос девушки из группы охранников. Даурен нечленораздельно мычит и крепче обнимает себя. Он не ощущает окружающий мир. Разум проваливается в прорубь, отказываясь вновь работать, повторяя из раза в раз вопрос: «Что делать?» При этом концентрироваться на решении не выходит — прошибает страх. То ли из-за маньяка, то ли из-за выжившего монстра, то ли из-за того, что план придётся перекраивать. Страх повсюду. Внутри и снаружи, страх стягивает до першения в горле и посылает дрожь, будто пуская высоковольтный разряд под кожу.

Когда Даурен чувствует постукивание по голове, он тут же растерянно выглядывает из-под одеяла. Добившись нужной реакции, Фень отбрасывает подушку, подсвеченную магией, на место и пробует пойти на контакт с Дауреном. Но молодой человек бурчит, что просто перенервничал. Случайно цепляя взглядом отражающую поверхность, пленник Отеля смерти тут же слышит крик своего близнеца, что нужно бежать, пока Ведущий занят. Уму непостижимо, как зеркало не свалилось и не разбилось. Эр боится не меньше Даурена, однако подобное истерическое поведение парню несвойственно, что двойник улавливает из ответной недоверчивости. Остепенившись, отражение менее эмоционально напоминает о необходимости действовать вопреки логике и здравому смыслу:

— Если не выбежишь, то твой план накроется медным тазом! Как бы сомнительна не была твоя затея, отсиживаясь, ты снижаешь свои шансы на успех.

— Я покойник, если выйду сейчас, — бормочет Даурен.

«Я даже не знаю, кто опаснее: та тварь, которую не взяли пули, или Ведущий. Оба меня прикончат, если увидят».

— Не-не, к гостям не лезем, — белый фантом нервно привлекает к себе внимание. — Они скоро уже закончат болтать. Можем пока проверить, подтаял ли твой лёд. Горло смочить после такого не помешает.

Даурен достаёт бутылку и чувствует, как его снова трясёт. Льда только половина.

— Вода есть, — смеётся Фень, пока Роза делает вид, что сидит на кровати, написывая кому-то сообщение.

— Придётся раньше срока выйти, — доносится из зеркала. — Иначе тебе нечем будет выбивать дверь.

У Даурена снова скручивается всё внутри, и оба говоривших ранее парня тут же реагируют: один жёстко, второй с неловкостью.

— Сейчас не время! Возьми себя в руки!

— Эр, просто выпей уже.

Зрение мутнеет, но потянуться и стереть влагу не даёт давящая на тело сила. Он и сам стал недвижимым, словно примёрз к кровати заместо недостающего льда. Ещё немного, и фасад треснет. Воздух заканчивается, конечности коченеют. Они смотрят на него, ждут, что он сдвинется и что-то предпримет. И, возможно, не только они. Здесь может быть целый рой призраков, а за дверью с лёгкостью может находиться маньяк, который готовится войти под ручку с той же монстроледи, дабы скормить ей неудачливого сотрудника, вопреки своим же обещаниям. Парень для них обоих «человеческая падаль». В отличие от призраков.

— Фень, мне нужна твоя помощь, — едва осознавая, что делает, просит Даурен.

— Воду влить? — теряясь, спрашивает белый призрак.

— Выйди со мной, но оставайся невидимым.

Неизвестно, как парень ещё способен строить предложения. Его колотит, и растирание век не помогает. Всё, за что удаётся зацепиться — притвориться призраком, умереть для монстров.

— Фень, не смей, — шипит Роза, не материализуясь.

Девушке уже надоедает выполнять лишнюю работу. Всё, что входит в обязанности её и двух других привидений — защита от проигравших, а не участие в безумствах подопечного, пусть идея и не до конца ясна девушке.

— Хочешь сдохнуть, Эр?

У всех свои принципы, и у Феня тоже есть один: лучше прибить сразу, чем возиться с калекой[1]. Он приоткрывает дверь, вопреки попыткам Розы переубедить обоих парней.

— Чисто, — произносит белый фантом. Дух дожидается, когда Даурен дважды опрыскается средством против запаха, при этом роняя бутылку и прижимая очки к глазам, а затем растворяется. — Хомяк?

— Валим, чё, — бурчит третий призрак.

Вокруг становится прохладнее, потом перед Дауреном повисает Роза и произносит: «Я предупредила», после чего тоже исчезает.

Через щёлку Даурен замечает чью-то движущуюся тень. Раздаётся скрип: дверь слегка пошатывается, и тень останавливается. Молодой человек тут же срывается с места. В ушах свистит ветер, картинка быстро сменяется, сливаясь в одно разноцветное марево. Бледные стены палаты, пёстрый коридор, лифт, светящиеся кнопки и цифра шесть. Убежище.

— Эр, ты мне объяснишь, что случилось?

Прижимая огромный пакет с кормом, Норберт ожидающе таращится на незваного гостя, который молча проходит и садится за стол. Щебет, ворчание, удивлённое мурчание, а так же возбуждённое собачье фырканье прекращаются. Услышав собственное частое дыхание, Даурен его задерживает. Зверинец пропадает. Темнота. Душный мрак, как под одеялом ранее, к тому же переполняющий животными запахами. Потерять сознание было бы кстати, чтобы перестать слышать свой же внутренний крик. Удушье находится на одной прямой с обмороком от недостатка кислорода, но парень не понимает, почему не падает в эту крайность, почему это состояние прогрессирует, и с каких пор даже в относительной безопасности так страшно.

Лица касается что-то холодное. Вода? Окружающий мир становится менее материальным. Даурен в нём находится, но он словно ему не принадлежит. Первые вдох и выдох. Теперь парень в зверинце. Холод наползает на его кожу. Становится немного легче. Он снова в отеле. Лёгкие расширяются и сжимаются.

Норберт. Даурен едва приоткрывает веки. Голова всё ещё кружится. Он снимает очки и прячет глаза от розового света.

— Эр, ты меня слышишь?

Его словно оглушило. Даурен коротко кивает и снова пробует взглянуть на мир. Постепенно зрение восстанавливается.

Норберт осторожно ставит клетку с крысой перед Дауреном, но, стоит ему сделать это, Даурен ладонями несильно сжимает стенки и протискивает кончики пальцев внутрь. Любимец животных с волнением в голосе спрашивает о состоянии человека, но парень жестом отмахивается, не желая делиться своими переживаниями. Норберт протягивает ему стакан, который Даурен неохотно берёт, но так и не подносит ко рту; вместо этого он вдруг вспоминает о собственной воде.

— Можно… Я закину свою бутылку в морозилку? — тихо спрашивает узник отеля, всё ещё избегая взгляда ветеринара. Как бы твёрдо пленник Отеля смерти не старается звучать, вопрос выходит из него будто после драки: вымученно и хрипло.

Норберт кивает, несколько удивлённый просьбой, но не спрашивает о мотивах.

— Конечно, делай, как знаешь.

Вынимая бутылку, Даурен ощущает, как его руки трясутся. Он крепко сжимает пластик, чтобы не выдать остатки тревоги. Отнеся воду, хранитель местной фауны уточняет, не убежал ли Даурен вследствие гневного поведения сатаны-маньяка. Молодой человек качает головой и переводит тему:

— Здесь нет других призраков?

Животные снова подают звуки.

— Далматинец обычно предупреждает о таком. Он плохо относится к незнакомцам, в том числе и к невидимым.

— Давно он у тебя?

— Да, но Ричард редко приходит, — с нежностью воркует Норберт и подзывает пятнистого питомца, который подбегает к нему, часто виляя полулысым хвостом.

Пёс тычется ему в розовую ладонь, как щенок, желающий запрыгнуть на гостя, чтобы ещё и облизать лицо фантома. Тело Ричарда усеяно проплешинами, шрамами и синяками. Уши четвероногого порваны в нескольких местах, но это не мешает ему выглядеть умилительно.

— Я о нём узнал от одной из покупательниц. Она крайне негативно описала хозяев Ричарда. Ubohé stvoření…

— Убогое? — Даурен приспускает очки и выглядывает из-под них, вытягивая губы в тонкую линию.

— В моём языке это положительное прилагательное! Посмотри на него, — Норберт поворачивает голову пса, практически идеально копируя жалостливый взгляд. — Как его можно было обделить любовью?

Решая не вдаваться в лингвистические подробности, парень достаёт блокнот с ручкой и пишет: снаружи находятся его охранники, которые могут подслушивать; ему нужно что-то пронести, чтобы пробить дверь, но так, чтобы при обыске надзиратели не наткнулись на подозрительные предметы.

Норберт всё так же дружелюбно кивает, а затем улетает в другую часть комнаты — рыться в своих инструментах для творчества. Среди них мелькают скомканные незаконченные попытки рисования ваз, статуэток и чего-то ещё, напоминающее настенные украшения. Призрак достаёт коричневатую бумагу, прихватывая карандаши. Бестелесная сущность интересуется, не возражает ли Даурен, если она порисует во время их разговора. Не до конца понимая план фантома, парень говорит, что не против, а затем читает по губам собеседника просьбу довериться.

— Как тебе удалось собрать столько зверей в одном месте, будучи мёртвым? — спрашивает Даурен и флегматично смотрит на Булку, отчего ему становится легче.

— Я закрепил подъёмник под своим окном. У нас с szatanom, как он это называет, «Вечный мир»[2]. Ещё одна причина для издевательств, в чём бы не был её корень.

На листке Даурена читается: «Мне нужна помощь с побегом. Проломить дверь».

— Это из выражения «корень всех бед»?

— Да, оно, я снова запутался в языке, — искренне неловко смеётся Норберт и что-то пишет на бумаге. — Хотел бы я хоть на день вернуться в Нароль. Я бы не назвал его домом или красивым miejscem, но, pokutuję, мне его не хватает.

Норберт демонстрирует надпись: «У меня только то, что было в столовой». В голову Даурену ничего не приходит, кроме предметов, которые точно конфискуют. Он уже попробовал стащить нож во время бала, но, пока они с Ведущим «танцевали», главный маньяк успел его свистнуть.

— Ой, совсем забыл про чай! — Норберт театрально вскидывает ладошки. — Я же щёлкнул, как только ты присел.

Даурен пишет и переворачивает лист со словами: «Острое, но маленькое?», когда призрак заканчивает.

— Напомни, я подзабыл, — никак не выдавая себя, произносит розовый фантом и подмигивает. — Ты чай с сахаром пьёшь?

— Нет… С мёдом, в основном.

— Мёд-мёд, где-то он у меня был.

Норберт копается в столовых приборах и достаёт маленькую вилку, средних размеров нож и открывашку.

— Ты его в чай кладёшь или на хлееееб намазываешь?

Узник отеля мимикой лица намекает, что ветеринар переигрывает.

— Не стесняйся, выпечка не краденная. Я сам испёк. Но, похоже, что я себя выдал рекламой.

Хозяин зверинца хихикает в костяшки рук, пока Даурен прикидывает возможные варианты. Таскать хлеб с сюрпризом — набившая оскомину сцена из кино, и наверняка не раз использованная за спиной Ведущего или им самим.

— Спасибо, но я на диете. Мёд считается полезнее сахара при похудении.

На ответ собеседника призрак закатывает глаза с улыбкой, берёт расписную сахарницу и протягивает столовые приборы.

— Как тебе? Удачный рисунок?

Керамика тускло блестит, и, тем не менее, роспись выглядит аккуратно, миленько и скромно, в красно-белых тонах. Но и в этом безобидном узоре есть что-то тяжёлое. Это цвет. Слишком знакомый оттенок, на одежде друга Ведущего были те же пятна.

— Весьма, — произносит Даурен и вспоминает, что от него требовалось. Он берёт протянутые приборы и размышляет. Норберт поджимает губы и пытается помочь мыслительному процессу, напрягая свои нематериальные извилины. Надолго концентрации призрака не хватает, и он обращает внимание на белую крысу, нюхающую опилки в клетке.

— Я не думаю, что держать Булку здесь — хорошая идея, — из уст Норберта звучит больше раскаяние, нежели жалоба. — Она очень шумная.

— Разве?

— Я еле её успокоил. Будь мои руки из плоти, всего бы искусала.

Не умеет этот призрак сердиться. Даже сейчас он отзывается о буйном питомце так, как смеются добродушные няньки с детсадовцев: будь то погром или неугомонная детвора, отказывающаяся ложиться в тихий час — всем непоседам даруют любовь.

— И как ты предлагаешь вынести Булку из отеля? Варя сказала, что крыса вернётся, даже если её вынести на улицу.

— Она меня не слушается, но я могу попробовать убедить её через внушение, что в отеле опасно и нет еды.

— А я-то думал, как ты с животными справляешься.

— Опыт, чуткая душа и немного магии.

Подняв клетку с крысой, Даурен кивком спрашивает, куда её нужно отнести. Призрак подлетает к окну и жестом подзывает парня к себе. Замерев из-за неожиданного подъёма, крыса прячется в угол, пища и ощетиниваясь. Напоминает пушистую рыбу фугу. Наклонившись, Норберт шепчет крысе в убаюкивающей манере. Поза Булки никак не меняется — тем не менее, писк прекращается. Приложив корзинку у входа в клетку, владелец зверинца зовёт животное выйти. Зверёк сопротивляется, но ведомый неизвестной силой, давящей ему на маленький мозг, повинуется. Оказавшаяся в корзинке крыса опускается при поддержке фантома. Верёвки проходят через сооружение для удержания корзинки, не позволяя самодельному лифту перевернуться. Но это только в теории. Уже на земле крыса вылезет из своего транспорта и помчится в лес.

— Как ты поднял сюда далматинца на этой штуке?

— Лучше тебе не знать, — нервный смех ветеринара чувствуется красноречивым. — И не спрашивай, как я его выгуливаю.

Норберт берёт клетку и относит на законное место. Сложно отвести глаза от пустой корзинки. Булка теперь на воле, а Даурену только предстоит пройти путь к освобождению.

«Четвёртый лифт. Правда, не из металла. Было бы практичнее.»

Крыса перенесла страх и осталась цела, так ещё и на свободе. Даурену же придётся покататься в шаткой металлической коробке, которая будет прочнее, но ничуть не безопаснее. В кабине могут раздаваться крики, громкий стук по дверям, скрежет заборчика, и там захорониться недолго.

— Норберт, можно я возьму немного твоего чая с собой?

Вместе с этим гость показывает, что собирается спрятать открывашку.

— Ну… Я думаю, что от одной банки не обеднею.

— Целую банку? — радостнее обычного, чего не заметят другие, выделяет Даурен. — Это… Очень щедро.

— Не волнуйся, у меня их несколько.

Хорошенько примяв чай вокруг обёрнутой в ткань открывашки, парень насыпает остатки высушенных листочков сверху и придавливает их. Для проверки потрясся и не заметив торчащей ткани, они благополучно кладут банку в сумку Даурена, а следом бутылку с подмёрзшей водой.

«Открывать банку будет проблематично, но, надеюсь, сработает».

Всё ещё не зная, правильно ли он поступает, Даурен протягивает розовой сущности свёрнутую записку касательно Остапа. Может, и не стоит лезть, однако он не намерен оставаться в долгах. В качестве оплаты молодой человек пока что может предложить только совет.

— У меня для тебя тоже есть рисунок, но прошу, разверни его через час. Не раньше. Для меня это крайне важно.

Растерявшись, Норберт не сразу реагирует, но, осознав, что от него хотят, ветеринар принимает бумажку.

— Мне пора. Спасибо, что уделил время.

На выходе на него пялится тут же объявившаяся охрана. Ни капли не смутившись, Даурен запирает за собой дверь и поднимает руки, когда Роза командует обыскать его. Два других призрака выполняют её приказ. Параллельно с этим девушка решает завести беседу, смотря на подопечного с укором.

— «Дождитесь снаружи»? — пародирует Даурена зелёный призрак идентичным пленнику голосом. — Ты нас хоть во что-то ставишь? А если бы тут объявился Ведущий?

— Там зверинец, о чём ему известно, — отстранённо поясняет Даурен, не желая вести диалог.

— Там могли быть твои соперники.

— Роза, я нашёл банку.

Хомяк трясёт находкой и, хвала удаче, открывашка плотно заседает в чай, поэтому не издаёт металлического стука. Фень отбирает у коричневого призрака банку и заставляет крышку парить в воздухе, после чего блаженно вдыхает. Точнее, делает вид, что вдыхает, и довольно протягивает:

— Повезло тебе с друзьями, Эр, — белый дух подгоняет запах, наполняя им несуществующие лёгкие. — Индийский…

— Это чай самой дешёвой марки, который на вкус, как сваренная в жёсткой воде бумага.

Фень резко хлопает крышкой банки и отпихивает предмет владельцу.

— Дважды я на это не попадусь. В столовой ты лишил меня возможности вернуться в родные степи своим комментарием о дешёвом чае в пакетиках. Но здесь у тебя нет преимущества. Я не пью воду, я пью только колу и чай.

Оставляя рассказ без внимания, пленник спускается на нулевой этаж. Мимо проходят монстры, звучит свист проносящихся призраков. За стойкой регистрации никого нет. Неспешно приближаясь к двери подвала, Даурен краем глаза ожидающе смотрит на чудищ. Те скрываются в лифте, и становится тихо. Парень про себя прикидывает, точно ли сработает его план. Он уже заучил фразу «Это приказ Ведущего», но она могла прозвучать неубедительно. Каким бы долгим не был диалог с хозяином отеля, притянуть за уши оправдание про проверку подвала — крайне проблематично. Проход, как и ожидалось, заперт.

— Странно. Должно быть, Ведущий забыл открыть, — наигрывает озадаченный тон Даурен.

— С чего это? — с подозрением уточняет китаец.

— Мы договорились. Мне нужно спуститься для проверки, что два белых призрака не буйствуют.

— Спроси в регистратуре.

Из пола показывается коричневая голова, которая после поворота в сторону указанного места бубнит:

— А, точно, там никого.

— У кого-то ещё можно спросить?

Даурен смотрит на часы и понимает, что с минуты на минуту его вызовут, если только Ведущий не задерживается. Наилучший расклад для любой запланированной встречи с маньяком, в том числе корпоративным.

— Обычно ключи от служебных помещений хранят Ведущий, Сирин и Варя, — отвечает Фень. — Сирин хрен знает где, поэтому остаётся Варя…

— Где её найти?!

Прямо перед лицом Даурена возникают две красные радужки, в которых читается недоумение. Не успевает Роза спуститься и узнать о причине их нахождения у дверей подвала, как Даурен говорит, что ему нужно срочно отлучиться в туалет. Он игнорирует Эра, который то ли хочет помочь, то ли снова гонит к ведьме, а может и вовсе бранит оригинал за потраченные драгоценные минуты.

Чем выделяются туалеты в Отеле смерти, так это наличием нескольких рулонов бумаги в каждой кабинке. Опрометчивое решение, учитывая, что порой постояльцы въезжают с детьми, однако оно идеальное в экстренных случаях. Прямо как этот. Набив сливное отверстие бумагой, парень спускает воду. Резервуар из-за засора тут же переполняется, а его содержимое выплёскивается на пол.

— Только этого не хватало!

Фальшь в возгласе ощущается, но Даурен тут же прокашливается и переходит на истерические повышенные тона, возвращаясь к стоявшим снаружи призракам:

— Если Ведущий это увидит!..

— То что? — у Феня ни один полупрозрачный мускул не дёрнулся. — Это обязанность уборщиков. Тебя-то это как касается?

— Мне нужно удостовериться, что всё в надлежащем порядке в холле.

Собственный голос звучит натянутей некуда, смесь актёрской игры и реальной истерики кажутся неубедительными. Сдаваться рано, поэтому Даурен опускает голову и говорит свои реальные опасения, хоть немного и перефразировав их:

— Никто из гостей не должен сидеть снаружи, пока я совершаю проверку, и уж точно не должно происходить хаоса!

Случайный зритель сказал бы, что дурдом потерял своего пациента, и беглеца уже пора отвести обратно.

— Я не просто так плёлся с этажа на этаж. У нас есть потенциальная угроза в виде Норберта. Он может всё сорвать, если не провести проверку заранее, но я всё благополучно сделал. А теперь потоп в туалете. Только представьте, что он сделает со мной! Сырость, смрад канализации...

От упоминания запаха Роза и Фень завывают. Они начали ворчать, что Даурена никто за язык не тянул об этом упоминать.

— И если не устранить это, то устранят меня.

По гортани проходит дрожь. Глаза часто моргают, поддавшись рефлексу. Выпустив воздух через зубы, парень надорванно предостерегает:

— А затем и вас. Ведь вы будете первые в списке причин, почему его долгосрочная игрушка для пыток таким тупым образом умерла.

Роза и Хомяк с недоверием переглядываются. В отличие от своих коллег, Фень находит в себе силы на адекватную реакцию: хрюкнуть.

— Ох, вот это ты паникёр. Серьёзно? Убьёт за беспорядок?

— Обещал.

Нет необходимости продолжать это представление; Хомяк хватает девушку и говорит, что они разберутся, а Фень пусть следит за пленником, успешно скидывая подопечного на ничего не успевшего возразить духа.

— Они не успеют, он вот-вот придёт сюда и вызовет меня, — оставшись наедине с неубеждённым охранником, причитает молодой человек и показывает на часы в телефоне. — Он должен был 5 минут назад подойти!

— Да ничего с тобой не случится.

— Для охранника ты несильно печёшься о моей сохранности.

Обиду отыграть несложно, достаточно быть уверенным, что это зацепит оппонента.

— Пффф, мне важно тебя уберечь от твоих бывших сокомандников. В няньки я не нанимался.

Мимо. Порой агрессия способна вывести на эмоции.

— Тогда нахрена тебя ко мне приставили, если основная задача — не допустить выхода моей души из тела?

Красные глаза не пугают. Они пусты, как бы не старались сымитировать человечность. Призрак — не человек. Да, он способен чувствовать, но вряд ли будет печься о самосохранении, пока не увидит Ведущего с пакетом соли. Но что-то подсказывает, что и этого будет мало для того, чтобы вразумить белого фантома.

— Может, потому что многие цветные призраки меня боятся?

В мимике Феня нет ни злости, не обиды. Для него это голые факты. Белых духов боятся все. По словам Ведущего, они причина многих катастроф в отеле, и увиденное Дауреном — тому доказательство. Для всех остаётся загадкой, почему Фень стал своего рода альбиносом среди цветных призраков.

— У тебя способностей нет?

Пренебрежительный тон был выучен ещё со школы. «Точная копия матери», — сказала давным-давно преподаватель начальных классов, перешёптываясь с коллегой. А отличник был этому свидетелем. Дома, в воспоминаниях и в зеркале. Аяла Ныгметкызы, сама того не осознавая, научила его испытывать ненависть ко всем, кто не ломался, когда это нужно.

— Конечно есть, — опустившись, Фень касается хвостом пола. — Большинство призраков предпочитают их показывать только по необходимости.

— Да признай уже, что ты не способен напугать ничем, кроме белого цвета!

Фень сводит брови.

«Да что они тебе сделают?» — проносится в голове фраза матери, пропитанная отсутствием любого рода уважения к другим детям. — «Повторяй за мной: „Они останутся позади, а я буду впереди“. Повторил? Теперь докажи».

— Проще было не браться за работу, которую не можешь выполнить без чужой помощи. Ты один на этаже, а я — лёгкая добыча. Вот что ты сделаешь, если в эту же секунду появится Рам? А он раз десять уже пытался в меня вселиться, — предъявляя все грехи, говорит Даурен, указательным пальцем тыкая в нематериальную грудь скорее для вида на каждый последующий упрёк. — Состроишь устрашающее лицо? Крикнешь? Кинешь журналом? Я готов отдать последний коин, чтобы на меня прямо сейчас напали, чтобы доказать, что ты проф…

По щеке волной прокатывается шлепок. Магией Фень прописывает оплеуху, озлобленно глядя на собеседника.

— …не пригоден, — заканчивает Даурен и касается горящей щеки.

— Зря я не вызвался ремонтировать технику вместо того, чтобы присматривать за твоей неблагодарной пятой точкой, — с ядом выплёвывает Фень, разворачивается и летит прочь, бросив напоследок: — Скорейшей смерти, придурок.

Не совсем то, чего хотелось, но выбирать не приходилось.

Пока Роза и Хомяк возятся, Даурен долбит мокрой открывашкой дверь, чтобы сделать несколько отверстий, а потом вминает бутылку в поломанные края. Затем молодой человек берётся за неё рукавами одежды, после чего ударяет ногой. Через какое-то время удаётся сделать дырку, что быстро разрастается с помощью бьющего по ней оранжевого кеда. Когда места хватает, чтобы протиснуться, парень залезает внутрь и бежит вниз по лестнице.

Доносятся крики призраков, в частности зелёного духа. Беснования отдаются вибрациями по стенам, в голове. Два голоса орут, а один, особо истеричный, вопит во всю призрачную глотку. Леся. Становится не по себе, а к пульсации в висках прибавляется шум, похожий на телевизионный, и щиплет в глазах. У неподготовленного человека эти вопли могут вызвать защемление в сердце или что-то вроде того, — уж настолько они глубоко режут по душе. Но не в Даурене. В узнике отеля это пробуждает натяжение нервов и желание закончить здесь и убраться восвояси да поскорее, а испугаться он ещё успеет.

Даурен спешно отпирает замок и почти сносит дверь внизу лестницы. Крики доведённой до парного самоубийства девушки стихают. Из холла до молодого человека доносится рёв защитников, — в том числе и от Розы, которая влетает и пролетает через дыру в пластиковой двери со скоростью пули. Пленник отеля, часто дыша, ударяется спиной в дверь, но уже изнутри комнаты с каменными стенами захлопывает её за собой, перекрывая проход в коридор. Свист обрывается на лестнице. Парень мог бы поклясться, что покойница уже должна его поймать. Но каким-то образом ей мешает дверь, которую она начинает отпирать, пока беглец крепко удерживает преграду между собой и своим охранником. Девушка-фантом до последнего дёргает дверь на себя, приказывая Даурену выйти из подвала. Но молодой человек проворачивает ключ и отпускает. Биение сердца отдаётся в его висках. Подвал работает против призраков, это он только что себе доказал.

Его трясёт от совершённого деяния. Даурена резко передёргивает, когда он слышит два женских голоса, кричащих с разных сторон в унисон: «Эр в подвале, зовите Ведущего!» Парень глядит в сторону клеток, а потом швыряет в них подтаявшую бутылку, на что обе девушки выпрямляются и негодующе смотрят. Нарушитель спокойствия разворачивается в противоположном им направлении. Ему хватает секунды разъярённого взгляда Леси, чтобы вернуться в реальность под крики красноглазого белого призрака и под проклятья в сторону беглеца. Даурен подбегает к картине. Снова завеса из потустороннего воя застилает ему уши. И он нашёл его источник — Леся. Она ревёт, не открывая рта. Ещё одна причина бояться белых призраков — это отсутствие возможности предугадать, на что они действительно способны.

Только Даурен собирается снять картину со стены, как Леся перестаёт кричать. Молодой человек с ужасом оборачивается и видит выглядывающего из одной из комнат рядом с ним серого духа.

Мужчина лет сорока с мягким и слегка объёмным телосложением, что придаёт ему некую неуклюжесть. Его волосы примяты дешёвыми пластиковыми очками на голове, и жилет на нём намекает на специальность, связанную с работой на опасных объектах. Остальная часть его гардероба ничем не примечательная. В суженных зрачках и вытянутых в одну линию губах привидения сложно что-то прочитать. То ли фантом вот-вот сам сорвётся и бросится на Даурена, то ли поднимет тревогу.

— Хватай его! — с рыком прерывает их гляделки Леся. Её наполненные ненавистью алые глаза чуть ли не выжигают в голове Даурена дыру, и потом злая сущность обращается к серому духу. — Отдай его им и выиграешь время!

Девушка выглядит полностью проявленной. Одного её присутствия достаточно, чтобы оказаться на месте протагониста фильмов ужасов. Вот она — беспокойная душа в её самой жуткой ипостаси. Зина же, скорее, выглядит, как театральный призрак, покрытый с ног до головы побелкой. И только длинные когти способны внести нотки беспокойства.

Даурен снимает картину и готовится ею защищаться. Но на него не нападают. Он выглядывает из-за укрытия и видит, что мёртвый мужчина теперь хмурится. Заметив что-то позади парня, серый призрак выгибает бровь и тут же делает едва заметный жест рукой скрыться с его глаз. Сделав несколько шагов назад, Даурен попадает в пространство за картиной. Он опять слышит громкие голоса Леси и Зины, а также грохот со стороны лестничной клетки. Беглец тут же отпускает картину, разворачивается и пытается нащупать сумку в кромешной тьме. Картина от удара вминается краями в стену, словно в неё кто-то врезался. Парень находит телефон, включает фонарик и осматривается. Ещё один коридор, ведущий налево, в котором свет телефона странно преломляется примерно на середине. Даурен делает несколько быстрых шагов и слышит, что в подвале поднимается гомон. Он замечает что-то на полу и, постучав по нему ногой, понимает, что под ним ещё один люк.

Схватившись за кольцо, Даурен поднимает деревянную дверцу в полу. Картина начинает дрожать, а счётчик выкриков его выдуманного имени уже перевалил за два десятка. Под лазом оказываются ещё ступеньки. Парень откидывает дверцу и прыгает вниз. Высота небольшая: примерно метра полтора. Задвинув за собой деревянный люк и пригнувшись, Даурен взбирается вверх по ещё одной лестнице. Как и ожидалось, сверху его ждал другой люк. Надавив на дверцу рукой, он обнаруживает, что сверху не заперто. Поднатужившись, молодой человек сдвигает дверцу. Мыча от боли в пальцах, в которые впилась пара заноз, Даурен отталкивает предплечьем деревянное сооружение. Лестница упирается прямо в выход, так что Даурен спокойно поднимается и освещает телефоном место, куда он выполз. Напоминает гараж или крохотный сарай.

«Снаружи была какая-то будка. Похоже, что я в ней. Ещё бы знать, где сейчас Ведущий».

Перед тем, как вернуть дверцу люка в тайный проход на место, Даурен прислушивается. Какие-то шорохи присутствовали, но стало гораздо тише.

«Хреново. Должно быть, они знают про этот проход», — ворчит себе под нос беглец. Осторожно подойдя к выходу, — предположительно, на улицу, — Даурен смотрит через щели между досками, а затем аккуратно прислоняет ухо к двери. Никого. Сама дверь закрыта на щеколду.

«Чёрт, эту дверь я не выбью. Нужно чем-то поддеть», — рассуждает про себя молодой человек, пока впопыхах с телефоном ищет переключатель. Удачно, что теперь он может освободить вторую руку. Среди ящиков, вёдер и прочего хлама, Даурен шарится в поисках нужного инструмента. Он находит топор, молоток и моток тонкой верёвки. Ничего из этого не подойдёт, ведь создаст слишком много шума на случай наличия уличных наблюдателей.

«Щели слишком узкие, придётся подцеплять и осторожно отодвигать щеколду».

Порывшись в сумке, молодой человек находит открывашку. Пилить щеколду бессмысленно, а вот подцепить рычаг попытаться стоит. Пробуя разные углы, Даурен старается приподнять крючком открывашки заветный крохотный цилиндр.

«Не выходит», — ругается парень и использует более длинный конец советского инструмента. — «Почти, ну же...»

Чудо. Всё, что ниже запястья, уже ноет, однако это не останавливает молодого человека. Как только он смог отогнуть рычаг, он спешно тянет его на себя, и замок поддаётся. Хочется закричать от радости, заявить миру, что самонадеянность не подвела. Вместо этого Даурен осторожно выглядывает, не высовывая головы. Под люком слышатся голоса. Стены инвентарной заставлены, через них невозможно оценить обстановку. И даже после вскрытия замка, зона у входа в отель недоступна для осмотра. Лес и кусок куста виднеются из-за двери. Соображать нужно быстро, его совсем скоро уже настигнут.

«У меня нет выбора. Я отсюда не услышу, что происходит на крыльце, если только там не будут громко разговаривать. Вот бы Ведущего снова кто-то вывел...»

Собравшись с мыслями, беглец одними губами произносит: «была не была» и осторожно проскальзывает через выход. Он поочерёдно высовывает голову, оглядываясь, а затем, показывая плечо, снова оглядывается. И так, пока всё тело не предстаёт перед закатными лучами. Для подстраховки Даурен снова запирает инвентарную на ту же щеколду, что так долго сдвигал ранее. Приятно вступить на первую преодолённую к свободе ступень.

Будь парень цвета крохотного деревянного сооружения — точно бы слился. Грудь болит от того, как её вжимают в доски, стараясь не шкрябать, но и не отстраняться. Наконец, добравшись до конца стены, Даурен замечает у главного входа Мариуса и Ведущего. В контрасте с идеально чистым и выглаженным тёмно-бордовым графским фраком, красный костюм Ведущего покрывают разноцветные неоновые пятна. То же свечение испускает красная субстанция на ноже Алекс, и кляксы виднеются на шапке, маске и даже на штанах.

«Они кого-то ждут», — думает Даурен, прикусывая нижнюю губу. — «Должно быть, нашли мне замену. Если подгадаю время, когда Ведущий пойдёт встречать, то смогу в этот момент рвануть. Ещё бы определить, когда…»

Мышцы сводит от напряжения. Молодой человек безотрывно смотрит на пару мужчин из своего укрытия. Главный маньяк поворачивает голову в сторону инвентарной. Даурен едва успевает отклониться, чтобы остаться незамеченным. К счастью, хозяин отеля, как ни в чём ни бывало, затевает разговор с вампиром. Парень постепенно возвращается в исходное положение и продолжает всматриваться. Прождать пришлось прилично (по мнению Даурена), однако Ведущий вытаскивает часы и, проверив время, куда-то отправляется. По миллиметру продвигаясь вдоль стены, молодой человек отползает из поля зрения убийцы в красном. Когда шаги становятся практически неслышны, парень выглядывает из-за инвентарной и смотрит в сторону Ведущего, затем в сторону Мариуса. Прошмыгнуть незаметно от вампира, пока тот стоит на крыльце, невозможно. Значит, снова придётся ждать. Уже невтерпёж сорваться с места, поэтому Даурен обхватывает одну из досок и хрустит всем телом, держась за неё, и тут же прижимается обратно. Шагов больше неслышно. Неизвестно, как долго граф будет проверять, показалась ли ему чья-то фигура или нет, поэтому проще стоять и не двигаться, пока снова не послышатся шаги. Можно попробовать снова спрятаться в инвентарной, но есть риск чем-то не так скрипнуть. Тем более, что там могут поджидать неупокоенные души. Снова ожидание, снова давление времени и стирание остатков нервов. Только благодаря парализовавшему страху Даурен смог выдержать и услышать заветный топот. Главное, чтобы не в его сторону. Однако они резко становятся тише.

«Кто-то отделился», — проносится в голове узника отеля, и паника начинает извиваться во внутренностях. Секунда, две, три… И этот отставший ускоряется за остальными. Когда шаги окончательно стихают, Даурен снова считает про себя и на счёт пять выглядывает. На пороге стоят уже пятеро: Ведущий, Мариус, Елизавета и два незнакомых ему монстра. Елизавета пытается уцепить хоть одну сумку, но её опережает один из заменяющих сбежавшего работника. Граф накрывает себя с невестой зонтом, и все пятеро с Ведущим во главе направляются туда же, куда ходил маньяк ранее.

Дождавшись, когда чудовища окажутся на приличном расстоянии, Даурен срывается с места и бежит прочь. Прочь от заточения, прочь от паранормальщины, прочь от смерти, что практически сомкнула клыки на его шее. До деревьев остаётся несколько метров, как сзади доносятся выстрелы. Парень от неожиданности проскальзывает по траве, не падая, но явно сбившись с темпа. Затем, когда он снова переходит на бег, голень пронзает боль. По касательной пролетела пуля. Выстрелы продолжают звучать, даже когда Даурен скрывается за деревом, прокусывая губу во время крика от полученного ранения.

Спустя ещё несколько промахов становится тихо. Даурен выглядывает и видит жёлтые переливы. Куча полупрозрачных многоугольников гаснет один за другим, а за ними становится видна одна движущаяся красная точка вблизи отеля и несколько других, более ярких. Преследование призраками продолжается. Ведущий не стремится в сторону беглеца, а убывает к гостям, словно плюнув на поимку парня. Фантомы отступают за ним. Даурен облегчённо вздыхает и отвлекается на рану. Неглубокая и неширокая, но передвижению сильно помешает.

«Благо нет необходимости в перевязке. Остаётся только потерпеть».

На словах оказывается проще, чем на деле. Пришлось перейти на нечто среднее между быстрым ковыляющим шагом и дёрганным бегом. Кровь течёт по ноге, впитываясь в выданные джинсы. Рану тянет, жжёт, разрывает. Терпи, терпи, терпи… Тряска сменяется сковыванием в конечностях, глаза застилает пелена, а во рту пересыхает. Останавливаться опасно; убийца ещё в отеле доказал, что способен на нечеловеческую нагрузку.

Наконец-то выглядывает остановка. Подойдёт любой транспорт, лишь бы шёл подальше отсюда.