Тсуна… не любила мир. Не любила людей. Ничего, в общем-то, не любила, кроме тишины и спокойствия природы. Но как-то давно мама сказала ей, что улыбка и доброе отношение к окружающим могут изменить все. Ложь, ненависть, смерть, боль - весь мрак человеческой жизни может отступить, сломаться под всего лишь двумя вещами, о которых люди просто стали забывать, терять важность этих понятий.
Савада рассеянным взглядом проследила за падающей одеждой двух только что умеревших людей и сплюнула на землю, зло усмехаясь.
Тсуна… любила маму. На самом деле любила. Но презирала и ненавидела одновременно с этим светлым чувством. Ведь зачем ты из года в год ломаешь себя, своего ребенка, свою жизнь, натягивая улыбку и маску глупенькой домохозяйки, если и так все знаешь? Она же видела, все видела! Видела, как мать провожает печальным взглядом Иемицу (назвать его отцом язык не поворачивается), видела ее понимание во время Конфликта Колец. Так какого же черта ты не разведешься, если так желаешь окунуться в пороки, заливая собственную доверчивость и горечь, а не стоять по утрам у плиты и смеяться с кучкой не твоих детей?! Со своим Савада Нана, впрочем, тоже не особо желала контактировать, пусть и делала обратный вид.
- И все бессмысленно… Вот же блять.
Тсунаеши чуть щурится, подходя к кучке ближе. Ей жаль, впервые за столько лет жаль, что кто-то умер, потому что Юни, милая маленькая Юни, была слишком похожа на Нану. Однако различия были и у них. По крайней мере, юная Аркобалено Неба четко знала, чего хотела, и решительно к этому шла.
Где-то в стороне удивленное “Врой” протянул взрослый Скуалло, надвинул на глаза шляпу Реборн, а ее собственные Хранители стали удивленно перешептываться. Даже Бьякуран на время остановил их бой, дабы услышать возможное продолжение. Она чувствует их непонимание, удивление. Ей плевать.
- Что же ты имеешь в виду, Тсунаеши-чан?.. - ее враг, решивший, что может быть богом, смотрит испытующе, внимательно. Он ловит каждую ее эмоцию, каждое движение, вздох или возможное слово.
- Я имею в виду… - Савада медленно поворачивается к собеседнику со все той же злой, кривой усмешкой и буквально выплевывает ему в лицо свои следующие слова, пока ее глаза сияют непонятным безумием и решимостью, - ...что мы просто инерция большого взрыва! Мы любим, плачем, умираем, ебемся, воюем, и это не имеет никакого, нахуй, смысла!
Ее голос звенит в отчетливой тишине. Слетающая с губ нецензурщина звучит неправильно, она не подходит образу Дечимо Вонголы в ее пятнадцатилетнем возрасте (девочки-неудачницы, девочки-одуванчики не должны знать таких слов, не то что произносить). Плечи Тсуны трясутся от сдерживаемого хохота, когда она в своем непонятном безумии делает шаг вперед, заставляя подобие ангела отлететь назад, будто бы она может достать его сейчас.
- Но знаете что?.. - вопрос звучит иронично, почти бессмысленно, потому что вряд ли кто-то из присутствующих может ей ответить сейчас. Плевать, - Может быть, блять, оно и хорошо. Потому что это значит, что мы можем сами его придумать.
На ее руках, в ее сердце и душе горит ее Пламя, ее Воля. Ее желание убить, испепелить Джессо, из-за которого умер кто-то вроде юной Джиглио Неро. И раз ее жизнь пуста, не имеет смысла, так почему бы, блять, не наполнить ее таковым в виде убийства вот такой вот падали, а?.. И плевать, что будет потом.