Сяо Чжаню пятнадцать. Язык и второе ухо ему прокалывает Хайкуань. Страданий в жизнь это конечно подбавляет, но он с ними справляется. Причин для скандалов с отцом было более чем достаточно, поэтому теперь он живёт с матерью и её новым хахалем, из-за чего реже ходит к Хайкуаню.

Ночами мучают кошмары, в которых его мозг снова и снова в разных вариациях прокручивает роковой вечер на крыше. Сколько бы времени ни прошло, Сяо Чжань переживает тот момент из раза в раз. Рисование перестаёт уносить от реальности так же сильно, как в первое время, поэтому Сяо Чжань пробует травку. Она помогает отключиться, и сны не снятся, сознание просто пустеет. Сяо Чжань всё ещё творит. Творит всё лучше и лучше. Он способен написать несложную картину за четыре часа без перерывов, если у него есть идея. И ему действительно нравится чувствовать весь мир на кончике кисти, весь мир в своих руках. Ему нравится, когда им восхищаются, ему нравится быть лучшим, нравится учиться и совершенствоваться. Он любит эти жалкие часы изучения теории и истории искусств в художественной школе. Сяо Чжань не чувствует себя счастливым уже год, но он более чем в порядке, пока находится вне дома.

Сяо Чжаню шестнадцать. Хайкуань бьёт ему татуировку, которая не имеет особого смысла, но Сяо Чжаню нравится делать вид, что это не так. Из букв можно составить слово «надежда» на английском, а ещё это первые буквы слов цитаты, слишком запавшей в его душу: «У каждого своя дорога» — просто и лаконично, только семья Сяо Чжаня этого никогда не поймёт.

* * *

Он вздрагивает и едва не роняет сигарету, когда дверь открывается.

— Йоу, — Наоки с полуприкрытыми глазами и абсолютно отсутствующим взглядом прокручивает защёлку. На ней красная блузка и узкие джинсы, длинные волосы завязаны в пучок. Комната маленькая, поэтому девушка становится всего в шаге от Сяо Чжаня, с другой стороны раковины и лезет в карман — дай зажигалку.

Они не то чтобы знакомы, так, имена друг друга знают. Вообще не разговаривали, хоть и учатся вместе довольно давно. Сяо Чжань передаёт зажигалку, а свою сигарету тушит в капле воды в раковине. Не нравится ему этот смоляной дым, но сейчас ничего другого с собой нет. Наоки закуривает косяк и театрально выдыхает дым.

— Хоть бы курилку нормальную сделали.

— Тут деления на мужской и женский нет, так что, — он упирается руками в выступ позади, назначение которого не особо понятно — радуйся, что хоть так.

— Ты Сяо Чжань?

— Ага.

Наоки зажимает косяк зубами и делает полшага вперёд, обеими руками заправляет волосы Сяо Чжаня за уши.

— Во, терь заэбись, — снова берёт пальцами, и способность к нормальной речи возвращается — а то как чучело выглядишь. Я просто уточняю, а то вдруг тебя другим именем назову.

Сяо Чжань протягивает руку, на что девушка спокойно отдаёт косяк. Вообще, он нормально выглядит. Волосы обрубленным каре, чуть выше плеч, сегодня даже укладывал.

— Где покупаешь? — он пару раз бьёт указательным пальцем по косяку.

Наоки расслабленно улыбается.

— У меня личный дилер. Будешь хорошим мальчиком — поделюсь.

На пару секунд он зависает.

— Так ко мне ещё не подкатывали, — это и мило, и угрожающе. Обычно Сяо Чжань опасается людей с подобным характером.

Наоки лишь шире улыбается и совершенно легко, почти обыденно, кладёт ладонь на его затылок, наклоняет к себе и целует сразу с языком. Это длится секунд пять, но кажется слишком долгим, и вообще слишком.

— Ахуенно, тоже хочу себе язык проколоть. Дай мне свой вейбо, так уж и быть.

Сяо Чжань не успевает одновременно обработать информацию о том, что они только что поцеловались, что у неё есть дилер, и надо ли ему знать контакты. Кто-то дёргает ручку.

— Занято, — громко говорит Наоки и вновь отходит, опираясь о стену, засовывает руки в карманы — Ну так чё?

— Нет, спасибо. У меня свой есть, — Хайкуань. Каким-то хреном он достаёт травку, но Сяо Чжаня это не особо волнует. Он приносит деньги и получает свою порцию с неплохой скидкой.

— Как скажешь, — девушка пожимает плечами, берёт его за рукав и открывает дверь — В следующий раз не мешай людям ебаться, — и уводит в общий зал.

Сяо Чжань невольно усмехается. Девушка, услышавшая это, осталась как минимум в лёгком шоке.

* * *

Сяо Чжаню восемнадцать, он заканчивает школу.

На выпускной он больших надежд не возлагал, но после официальной части большинству из класса удалось свалить домой к одному из них, к богатенькому распиздяю, который хрен знает как дотянул до конца школы. Сяо Чжань должен признать, что сам таким не был. Он стал таким, когда съехал от отца, а учёба просто давалась ему легко, поэтому в аттестате приемлемые оценки.

Сяо Чжань всё ещё не питал надежд как-то запомнить этот день. Только разделял чувства некоторых, уже бывших, одноклассниц, которые заливались слезами. Но в целом… Сяо Чжань был рад, что этот этап жизни остался позади. Конечно, он будет скучать, но тяга к чему-то новому в нём намного сильнее. Поэтому, прикинув, что всем на него похуй, да и Хайкуаня с его синдромом старшего брата тут нет, Сяо Чжань пришёл к логичному умозаключению, что время напиться до потери пульса. Цзыи, крутящаяся рядом, конечно, не даст ему этого сделать, но он приложит все усилия.

Его сознание отрубается где-то на кухне, а просыпается он на следующее утро в постели с Цзыи. Столько нервов с ней, конечно… Сяо Чжань понятия не имеет, что наговорил вчера, но она реально поверила, что это не просто разовый секс по пьяне. Если игнорировать проблему, она ведь исчезнет? Сяо Чжань так и поступает, и в первый месяц лета их общение сводится на нет. Он не считает, что должен объяснять что-то больше, чем уже объяснил. Мир так работает, люди странные существа, которые могут целоваться и заниматься сексом с теми, кто не привлекает их вообще.

Летом, кроме попыток угнать байк Юйчэня, Сяо Чжань развлекает себя посиделками с Хайкуанем, побегами от отчима, расхаживанием по клубам и в целом по городу. Иногда по соседней стране. Изучение языков — явно не его стезя, поэтому он просто смотрит и находит пару интересных мест, где с ним заговаривают на китайском.

Ну и, конечно же, он был бы наивным идиотом, подумай, что отец так просто забудет о его существовании. Видимо, он всё ещё выглядит очень презентабельно, если отец предпочитает видеть рядом именно его, а не Чжочэна. На самом деле они оба будут на этом приёме, но что же должен был сделать четырнадцатилетний Чжочэн, чтобы Сяо Чжань со всеми особенностями своей внешности был лучше?

Лу всё равно просит его снять серёжки и завязать волосы. Почему она не может быть официальной наследницей отца? У неё уже есть семья, которая трещит по швам, правда, но есть. Можно обернуть всё красиво. Но нет, отец считает Юйчэня лохом каким-то. Сяо Чжань разделяет эту точку зрения, но всё же… если выбирать, кому страдать: ему или Юйчэню, он будет рад пожертвовать им.

— Хорошо выглядишь, — Лу приходится приподнять голову, чтобы поставить подбородок на его плечо.

— Дерьмово, — Сяо Чжань смотрит в зеркало. От этого классического костюма блевать хочется. Столько всего интересного в мире есть, а он должен носить чёрно-белую базу. Если повезёт, получится бросить пиджак где-нибудь, где ему будет лучше, чем на плечах Сяо Чжаня.

— Перестань, — Лу отходит и поправляет детали в вечернем платье — Просто веди себя тихо и говори, только если спрашивают.

— И так шесть часов, — Сяо Чжань косится на ровную стопку своей повседневной одежды. Ему и так хреново сегодня, ещё и этот приём. Постоять рядом с отцом полчасика, потом ещё хрен знает сколько просто быть в зале, и, может быть, когда все уже расслабятся, получится по-тихому сбежать.

— Не шесть. И у тебя есть возможность извиниться перед Юйчэнем.

— С какого хрена я извиняться должен? Пусть знает своё место. Если он женился на тебе, не значит, что его мнение автоматически приобретает вес.

— Сяо Чжань.

Он закатывает глаза.

— Я не виноват, что он мудак.

— Вы должны сохранять хорошие отношения, тебе уже не четырнадцать. И контролируй свой мат.

— Да блять, без проблем, — Сяо Чжань улыбается и поднимает руки, на что получает строгий взгляд сестры — Я буду максимально обходителен с твоим муженьком, если он отдаст мне байк.

— У тебя есть машина, — устало выдыхает Лу и, последний раз посмотрев в зеркало, выходит из комнаты.

Сяо Чжань следует за ней, но до момента, когда он сможет хоть как-то повеселиться, нужно выдержать общество отца. Отца, который смерил его критическим взглядом. Они не виделись несколько месяцев, а тот смотрит на Сяо Чжаня как на приложение к себе, как на предмет. Зачем всё это? У него уже есть несколько красивых вещей: Лу и Анна стоят по обеим сторонам от него. У мачехи есть нормальное имя, но они все называют её так, по американскому паспорту. Сяо Чжань не считает, что она заслуживает хоть сколько-нибудь уважения, если даже от собственного имени отказалась. Она красивая, это правда, как и полагается вещи. Чёрное вечернее платье с корсетом, какая безвкусица. Аккуратные светлые локоны рассыпаны по плечам, макияж неяркий, подчёркивает идеальные линии лица. Пластика, любимая пластика. Анне повезло не стать очередной силиконовой куклой. Она выглядит лишь немного старше Лу, что придаёт абсурдности происходящему. Рядом с ней появляется Чжочэн, которого, как и Сяо Чжаня, одели в нестареющую классику. Только он, в отличие от брата, держит лицо кирпичом.

«Какой кринж» — думает Сяо Чжань. Чжочэн на девять лет старше дочери Лу. Зеркальное отражение внутри одной семьи, только вот Анн всё ещё в хороших отношениях со своим мужем. Что они все в нём находят? Сяо Чжань переводит взгляд на отца — он вежлив, обходителен с гостями, знает, что сказать конкретному человеку, спокоен, полностью контролирует ситуацию, и, безусловно, умеет расположить к себе. Анна и Лу говорят ровно то, что он хочет от них слышать. К Сяо Чжаню и Чжочэну не обращаются, они просто приложение. Ну и как отец с таким отношением собрался патриархат в семье строить? Просто отдай всё в руки сильных женщин и отъебись от своих сыновей. Эта мысль заставляет Сяо Чжаня усмехнуться.

В этот момент такая же вещь, как он, поднимает взгляд. Сын некоего господина Мао, с которым прямо сейчас разговаривает отец Сяо Чжаня. Его перебивает Анна, ведущая беседу с, видимо, женой этого господина. А вот к их сыну ни один из детей семьи Сяо внимания не проявляет. Но Сяо Чжань всё же благосклонен, смотрит ему в глаза и запоминает фамилию этих дохуя важных людей. Двадцать минут спустя она оседает где-то в подсознании, как ненужный материал. Хочется курить.

Когда их, наконец, отпускают, Сяо Чжань очень хочет убить себя путём никотинового отравления. Или алкогольной интоксикации, неважно. Здесь много таких же, как он, детей богатеньких родителей. Они делятся на три группы: те, кому всё нравится, равнодушные, и те, кто бесится. Последние в меньшинстве, родители или сразу отправляют их домой, или успокаивают колкой фразой или угрозой, превращая в равнодушных. Сяо Чжань думает над тем, чтобы подцепить какую-нибудь девчонку и хоть так скоротать время. Но сначала не грех перекинуться парой слов с братом, они ведь даже не посмотрели друг на друга за всё это время. Сяо Чжань берёт бокал у одного из официантов и уверенным шагом направляется к Чжочэну, который стоит напротив стола с закусками.

— Проблемы? — наглая улыбка сама появляется на лице.

— Тебе что-то нужно? — Чжочэн, прямо как отец, одаривает его таким взглядом, словно смотрит на грязь под ногами.

— Просто поболтать, — Сяо Чжань выдерживает этот взгляд и не подаёт вида, что ему что-то не нравится.

— Просто свалить не хочешь?

Чжочэн на этом моменте должен покрыть его матом. Упражняться в выделении яда, будучи рядом, уже вошло в привычку. Держится он только из-за официальной обстановки.

Сяо Чжань делает несколько глотков. Что-что, а хорошо выглядеть со стороны для него труда не составляет.

— Как грубо. Я здесь, чтобы перетереть с Юйчэнем по поводу моего байка.

Чжочэн приподнимает бровь.

— Ты ещё более жалкий, чем я думал. Отец, вообще-то, положился на тебя.

Сяо Чжань кусает щёку изнутри. Что Чжочэн понимает? Он этой жизни не видел, и об их отношениях ни черта не знает. Сяо Чжань рассчитывал на лёгкий разговор и отвлечённую тему, а не очередную порцию яда.

— Чжочэн, — Сяо Чжань подходит чуть ближе — я пытаюсь быть хорошим человеком.

— Пытаешься? — из-за разницы в росте Чжочэну приходится приподнять подбородок, но он умудряется смотреть свысока. Унаследовал навык от отца. Тот даже на бога смотрел бы, как на ничтожество — Имеешь ввиду посылание нахуй Юйчэня? Или грубости в сторону моей матери? Или, может, ты считаешь себя хорошим братом, каждый раз напоминая, где моё место? Так ты пытаешься? Ты уже не видишь реального мира за своей наркотой.

Пальцы Сяо Чжаня сжимают бокал всё сильнее. Он должен сохранить лицо, вокруг них полно людей, но желание выпустить гнев перевешивает. Он выплёскивает это отвратительное белое сухое вино в лицо Чжочэну и отпускает бокал, который тут же разбивается на сотню осколков.

На них оборачивается больше десятка человек. Чжочэн открывает глаза, когда по его лицу перестают активно течь прозрачные капли. Сяо Чжань уже предвкушает колкие слова, но слышать их — последнее, чего он хочет, поэтому не позволяет вымолвить и звука, говоря спокойно и уверенно, со стальными нотками в голосе:

— У тебя дохуя высокая самооценка, как для внебрачного ребёнка. Ещё раз подумаешь, что имеешь право обвинять меня в чём-то, я буду не так благосклонен и разобью следующий бокал о твоё лицо, — стекло хрустит под его ногами. Курить хочется ещё сильнее.

Сяо Чжань отталкивает сестру, пытающуюся остановить его, и выходит из зала. Да уж, за такое представление отец его не похвалит. В смотрящей на них толпе его вроде не было, но информация дойдёт быстро. Нужно смыться, пока он не пришёл разбираться. Высыхающее вино неприятно стягивает руку, поэтому Сяо Чжань ищет уборную. Его эмоции нисколько не убавились, всё было зря.

Когда он толкает незапертую дверь, застывает на месте. Незнакомый ему парень, в почти таком же классическом костюме, только более дешёвом и без пиджака, сидит над белыми дорожками, высыпанными на закрытую крышку унитаза, и держит в руке скрученную купюру. Он моментально реагирует и пытается закрыть всё это, но уже понимает, что бесполезно.

— Пожалуйста, не говори никому… — шепчет, глядя на Сяо Чжаня.

Тот зависает на какое-то время.

— Ладно, — заходит и закрывает дверь. Тут нет защёлки именно по этой причине? Чтобы богатые подростки не объёбывались чем попало? — Не скажу, если поделишься, — Сяо Чжань подходит к раковине и быстро моет руки.

Парень, сидящий на полу, смотрит на него пустым взглядом… Чёрт, он не выглядит как наркоша. Такой зашуганный, уставший, загнанный в угол. На его месте Сяо Чжань бы не доверился себе.

— Хорошо. Только, пожалуйста, не говори, меня отец убьёт, если узнает.

— Жиза, — Сяо Чжань устраивается рядом, садясь по-турецки — Всё в порядке, — он касается чужого плеча, на что парень вздрагивает — я тоже не совсем чист, так что не собираюсь тебя сдавать. Иногда хочется забыться, и это нормально.

На его губах появляется лёгкая, почти смущённая улыбка.

— Спасибо... Я не вписываюсь в типичные тусовки торчков, поэтому меня до сих пор не поймали. Но это удручает… — он сворачивает купюру пополам и подравнивает дорожки, которые разлетелись в ту секунду, когда Сяо Чжань только вошёл — Ты же принадлежишь к семье Сяо, которая организовала эту встречу? Ты стоял рядом со своим отцом?

— Ага. Сяо Чжань, но отец предпочитает называть меня тряпкой. Сегодня я нужен, только чтобы прикрыть ничтожность его второго сына.

— Я — Мао Вэймин. Моя семья не слишком влиятельная, мы совсем недавно пробились в это общество, и я чувствую себя не в своей тарелке, — он вновь сворачивает купюру и легко вдыхает дорожку, поднимает голову, зажмурившись. У Сяо Чжаня создаётся ощущение, что он вкачивает в себя вещество насильно, больше, чем требует организм. Это выглядит так противоречиво… и красиво одновременно. Вэймин идеально подходит под описание мальчика на побегушках, хорошего сына. Человека с синдромом отличника, низкой самооценкой и полным отсутствием понимания, как жить без родителей, и чего он вообще хочет от жизни. Как же знакомо. Именно такие люди скатываются в наркотики, для этого не обязательно попадать в «плохую» компанию. Только Сяо Чжань из этого состояния жалкой мямли выполз в недо-бунтаря и съебался от одной чокнутой семейки к другой.

— Не переборщи.

Вэймин смотрит на него, словно сквозь туман.

— А твои предки в курсе, что ты…

— Не знаю, — Сяо Чжань забирает у него купюру и придвигается ближе — может в курсе, но им похуй, — вдыхает по половине с передышкой в пару секунд. У него нет большого опыта в употреблении именно порошка. Травка, таблетки… Он не наркоман, так, балуется. Сяо Чжань пытается убедить себя в этом. У него никогда не было ломки, он мог оставаться чистым на месяц.

Вэймин упирается лбом в плечо Сяо Чжаня и протягивает руку в молчаливой просьбе отдать купюру. Восприятие искажается медленно. С каждым вдохом реальность сильнее сливается с мозгом. Пока Вэймин вдыхает следующую дорожку, Сяо Чжань касается плитки на стене, проверяя её реальность. Со стороны это, наверное, выглядит странно, но он как будто трогает отделы своего мозга. Тело ощущает прикосновение на всех уровнях, будто, если надавить сильнее, можно порвать пространство. Ахуеть.

— Что это за дрянь? — голос Сяо Чжаня оказывается ниже, чем обычно.

— Дезоксин… — Вэймин глубоко вздыхает, ему тяжело связать больше пары слов — и ещё что-то, я не запомнил.

— Мне это ни о чём не говорит, — Сяо Чжань вдыхает снова. Порошок раздражает дыхательные пути, но ему ахуенно хорошо и хочется ещё. Хочется слиться с этим миром настолько, чтобы перестать существовать как отдельная личность.

— Сам не переборщи, — Вэймин тянет его назад за плечи.

— Это будет ахуенная смерть, — усмехается Сяо Чжань и смотрит на него. Чёрт, если обычно у него всё плывёт, то сейчас, наоборот, слишком чётко, будто кто-то повысил резкость настолько, что Сяо Чжань может пересчитать чужие ресницы, вообще не напрягаясь. Он остро чувствует все невидимки в своих волосах. Так хочется от них избавиться, но руки слишком трясутся — Если у меня уже передоз, никому не скажешь?

— Чтобы быть соучастником твоего самоубийства? — Вэймин наклоняет голову вбок.

— Чтобы я наконец-то покинул этот хуёвый мир, — Сяо Чжань тянется вперёд. Он видит всё вокруг, словно под увеличительным стеклом, и это так ахуенно. И чувствует также, в разы сильнее. Предвкушение жжёт кожу. Собственные мысли ощущаются, как реальные события, словно во сне. Когда Сяо Чжань целует Вэймина и не встречает сопротивления, даже наоборот, он не задумывается, реальность ли это. Ему ахуенно, а остальное уже неважно.

Этого много. И хочется ещё, потому что когда Сяо Чжань дойдёт до «слишком», он умрёт. Но ему так хочется нащупать грань между космическими ощущениями и передозом. Он чувствует чужие руки на своих щеках, и горячие волны распространяются по всему телу. Сяо Чжань не может, да и не хочет противиться внезапным желаниям. Быть пай-мальчиком он точно не собирается.

— Есть таблетки? — шепчет Сяо Чжань в чужие губы. До него только сейчас допёрло, что это скорее всего растолчённые таблетки, а не просто пакетик порошка.

Вэймин неуклюже хлопает себя по карманам, пока не находит пузырёк.

— Вот… — снова поцелуй, торопливый, смазанный, в попытке получить как можно больше. Сяо Чжань несколько секунд держит Вэймина за запястья, и как только удаётся переключить внимание, забирает у него таблетки. Отсыпает себе штук шесть, несколько высыпается, звонко отскакивая от кафельной плитки. Сяо Чжань дрожащей рукой запихивает в передний карман те, что остались. Одну оставляет и разрывает поцелуй только чтобы положить в рот и снова прильнуть к чужим губам. Постепенно таблетка неизвестного вещества растворяется, начиная царапать язык, но это даже приятно.

Щелчок дверной ручки мозг Сяо Чжаня принимает за фоновый шум, и только когда Вэймин его отталкивает, он удосуживается посмотреть на вошедшего. Из-за расфокусированного зрения Сяо Чжань не может определить, кто это. Короткие чёрные волосы, слипшиеся у лица, не полностью высохшие пятна на рубашке. Сяо Чжань не чувствует какой-то опасности, по его мнению вообще ничего не изменилось.

* * *

Осознание объёма проблемы приходит к нему, уже протрезвевшему, перед отцом. Сяо Чжань сидит, уперевшись локтями в колени. По боками от него — Вэймин и Чжочэн. Последний отодвигается на максимальное расстояние, которое позволяет диван.

— Сяо Чжань, — их отцы появляются в комнате одновременно. Сквозь жёсткий отходняк тяжело понять, чего от них хотят, но козлом отпущения делают Сяо Чжаня — есть что сказать?

Хочется съязвить: «Разве вы уже не обсудили всё, что хотели, и спрашиваете чисто из вежливости?», «Ну давай, кинь меня в нарколожку, об этом узнают все и опустят твою репутацию ниже плинтуса». Но отходняк, чтоб его… Хочется спать сто часов.

— Таблетки мои, поцеловал тоже я, он обдолбался и ни черта не понял, — Сяо Чжань не знает, смотрит ли Вэймин на него, но он хочет поскорее с этим покончить и не видеть его больше никогда.

— Ожидаемо от тебя. Не волнуйтесь, я поговорю с сыном. Вы свободны, можете ни о чём не переживать, эта ситуация останется исключительно между нами.

Сейчас бы крепкое плечо Хайкуаня и спать. Сяо Чжаню кажется, будто его шатает, а перед глазами чёрные круги. Он чувствует, как они уходят, и отец толкает его ладонью в лоб.

— Посмотри на меня.

Может, у него красные глаза, он не знает.

— Я разочарование семьи, да, опозорил тебя, просто больше не бери меня на такие мероприятия, просто забей на меня, у тебя есть другой с-–

Отец хватает его за волосы и заставляет посмотреть на себя.

— Я бы понял наркотики, тем более от тебя. Но целоваться с парнем? Ты хоть понимаешь, что было бы, увидь это другой человек?

Чжочэн ёбаный стукач. Уже и Анна знает, и мать. Наверняка отец позвонил ей и высказался о том, что её сын педик. Сяо Чжань выдыхает сквозь зубы. Почему даже взрослым людям нужно объяснять, что чтобы целоваться с кем-то, не обязательно испытывать к нему чувства? Тут объяснять нет смысла, не поймут, даже слушать не станут.

— Чё ты от меня хочешь? — Сяо Чжань закрывает глаза. Его постепенно отрубает. Хватка в волосах ослабевает.

— Чтобы ты вёл себя подобающе. Я позволяю тебе всё при условии, что это не выходит за пределы семьи.

— Ага, — он откидывается на спинку дивана — я тебя опозорил.

— Слава богу, нет, но был близок. Ещё раз такое повторится, и твой счёт зафиксируется на нуле.

Когда Сяо Чжань удосуживается посмотреть на него снова, видит лишь удаляющуюся спину. Пробивает на смех, но выходит лишь жалкая пародия.

— Это ты грязь под моими ногами, братец.

— Я хотя бы не пидор, — непонятно, произносит он это с презрением или скорее в защите.

— Кто знает. Отбери у Юйчэня байк за меня, — огромным усилием воли у него получается встать и взять курс на входную дверь — Я искренне желаю тебе прожить сотню лет в одиночестве и сдохнуть в муках.

Следующее пробуждение сознания происходит отнюдь не в квартире.

— Я всё-таки сдох?

— К сожалению, нет, — Хайкуань выливает на его голову стакан воды — С каких пор ты прибиваешься к моему забору одетый так, словно только вышел из Белого дома?

— А, эта херня… — холодные струйки минуют его лицо, стекая по волосам на кровать. Сяо Чжань снова прикладывает усилия, чтобы поднять веки — У тебя не завалялись какие-нибудь мои шмотки приличные?

Хайкуань молча открывает шкаф и перебирает идеально сложенные стопки вещей. Сяо Чжаню кажется, что он снова уходит из реальности, но это длится, от силы минут пять.

— Подъём, — Хайкуань кидает в него джинсы и чёрную толстовку — Вернёшь потом. Ничего твоего у меня нет.

— А можно что-то, что не мешок из-под картошки? — Сяо Чжань падает на спину.

— Я деньги на шмотки предпочитаю не тратить, так что извини. Переодевайся и проваливай, — он уходит, а Сяо Чжань тыкает указательным пальцем в сторону потолка.

— Ты бросаешь меня на растерзание судьбы! — и раскидывает руки.

Ответа не следует. Какое-то время Сяо Чжань так и лежит, глядя в потолок. Он хочет остаться здесь, но Хайкуань не тот, кто должен терпеть его отходосы. Сяо Чжань заставляет себя подняться, переодеться, и подумывает вылезти через окно. Но он не вполне контролирует своё тело. От этой мысли выдыхает сквозь зубы. Голова раскалывается из-за резкой смены положения тела. Когда Сяо Чжань выходит всё же через входную дверь, Хайкуань ни слова ему не говорит.

Путь до квартиры кажется таким долгим, словно… словно Сяо Чжань смотрит интересный фильм с объёмным сюжетом. Как целое личное приключение, при этом вроде как ничего особенного. Картинка меняется, а смысла ноль, даже музыку на фон не поставили.

Незнакомую машину у подъезда он игнорирует. Поднимается по лестнице. Пролёт, второй, третий. Когда Сяо Чжань оказывается на четвёртом этаже, невольно замедляет шаг. Это… что? Это зачем? Почему это здесь? Смотрит на него, держа в руках коробки. У Сяо Чжаня снова происходит фокусировка на мелочах, из-за чего он, как бы ни старался, не может понять общую ситуацию. Дверь в квартиру открыта. Они с этим парнем просто смотрят друг на друга, не двигаясь. Переглядки, очевидно, затягиваются. Сяо Чжань поправляет капюшон и бежит на свой этаж. Не сразу попадает ключом в замок, одновременно пытается собрать мысли. Он запомнил не столько образ, сколько выражение лица… Уставшее, но спокойное. Мягкие черты, полные губы. Пальцы на углах нижней коробки. Сяо Чжань наконец поворачивает ключ в замке и прячется от этого странного чувства в собственной квартире, где его ждёт неприятный разговор с отчимом.

Проходит не так много времени, прежде чем он знакомится с Ван Ибо. От него так и веет неуверенностью в себе, но он чётко обозначает личное пространство, не подпускает слишком близко. Они становятся действительно неплохими, можно сказать, даже хорошими друзьями. Только Сяо Чжань абсолютно не умеет держать свои чувства в определённых рамках. Неужели он стал тем жалким существом, которому достаточно капли внимания, чтобы привязаться к человеку. Они проводят много времени вместе, и Сяо Чжань всё чаще ловит себя на том, что не может отвести взгляд от Ван Ибо. Он такой человек, на которого хочется смотреть вечность, на его сменяющиеся эмоции и жесты. Хочется слушать, как он говорит, но Ибо оказывается не из тех, кто откровенно выкладывает всё о себе первому встречному. В купе с тем, что отчим продолжает прессовать Сяо Чжаня, эти зарождающиеся чувства становятся катастрофой. Голова болит от непонимания происходящего. Или от того, как его приложили об стену? Сяо Чжань уже не уверен.

Он столько раз резался об осколки бутылок, столько раз они прилетали прямо в него, но это всё равно было лучше, чем жить «дома». С отъездом отца там обосновалась семья Лу, и Чжочэн остался на их попечении. Когда отец всё же возвращался ненадолго, Сяо Чжань приходил «домой», ему нужна была передышка в своей комнате, где его никто не смел трогать. Он жертвовал встречами с Ибо ради короткого дня наедине с собой. Ради дня, когда он только и мог, что думать об этом самом Ибо. Попытки разложить всё по полочкам в своей голове не увенчивались успехом.

А потом, пришло осознание, что Ван Ибо, даже будучи на дистанции, давал ему больше тепла, чем кто-либо в этой вселенной. Опустив голову на его плечо, Сяо Чжань чувствовал себя намного лучше, чем «дома».

Как же стыдно было звонить Цзыи и просить притвориться его девушкой. Но Сяо Чжань уже не знал, как остановить это сумасшествие. Он просто хотел жить, как обычный студент, думать об учёбе, тусовках, как сэкономить стипендию, а не о попытках не получить кулаком в лицо, едва перешагнув порог квартиры. Улыбка была его защитой, и даже Ван Ибо долгое время не замечал этого.

Сяо Чжань вдохнул полной грудью, когда начался семестр. Ливэй стал для него преподавателем, ради пар с которым хотелось посещать универ, даже будучи на дне собственной самооценки. Сяо Чжань мог прятаться за макияжем, за дорогой одеждой, за заоблачными ценниками, оплатить которые мог себе позволить разве что Хайкуань. Без зазрения совести он каждый месяц спускал абсолютно все деньги, которые скидывал отец. Тратился, конечно, не только на себя. Цзыи и Ван Ибо на их с Хайкуанем фоне были нищебродами. В момент, когда Сяо Чжань совершил роковую ошибку, зажав Ибо в примерочной бутика, ему казалось, что терять уже нечего. Жест отчаяния в попытке дотянуться до хоть какого-то понимания и простых человеческих чувств. Подзатыльники от Хайкуаня были такой мелочью по сравнению с рукоприкладством дома, что Сяо Чжань их не замечал. Это вообще его не останавливало от самых тупых поступков.

В ночь, которую они с Ибо провели в лаборантской, Сяо Чжань понял, что сделает что угодно, лишь бы этот человек больше никогда не плакал.

Сорвался он на вечеринке. Слишком заманчиво, слишком много людей, слишком хочется, слишком хорошо выглядел пакетик порошка. Сяо Чжань наивно полагал, что это сработает, что он начнёт видеть иначе, что за секунду станет гением, что его творения оценят. Но он не сделал ничего. Ничего. Его пальцы сжимали карандаш, но не могли перенести мысли на бумагу. Да и как можно перенести настолько размытые образы без всякой конкретики? Никакого результата, только ещё больше проблем. Сяо Чжань прекрасно осознаёт, что проебался, только у него нет сил бороться с собой.

Когда они говорили на улице после вечеринки, Хайкуань забил последний гвоздь в гроб его самооценки. Он думал, что таким образом заставит Сяо Чжаня взять себя в руки и стать нормальным человеком. Только ему, наоборот, ещё больше захотелось закрыться в комнате с бутылкой водки, пакетиком порошка и косяком, смешать всё это в себе и сдохнуть.

— Эй, — Хайкуань берёт его ладонь, сжимая пальцы — ты уже в процессе смерти? — его рука для Сяо Чжаня очень горячая.

— Спасибо, — он вырывается и отходит на шаг, прижимает ладонь к груди. Холодно — очень хорошо поддерживаешь.

— С чего я должен тебя поддерживать? Ты превратился в мажора-наркомана, который не в состоянии контролировать свои действия. Сначала разберись с этим, а потом думай об отношениях. Хочешь втянуть в это Ибо?

Они останавливаются у дома Хайкуаня. Сяо Чжань прижимается спиной к входной двери. Ему нечего сказать.

— Слушай, — Хайкуань выдыхает, а его тон становится мягче — иди домой, тебе тут делать нечего.

Он хоть понимает, что будет с Сяо Чжанем, если он сейчас вернётся? К матери или к отцу, плевать, результат один.

— Можно я просто закроюсь где-нибудь? — он предпочёл бы спальню наверху, но она слишком хороша, чтобы Цзыи не захотела её занять.

— Выверни карманы, — внезапно и строго говорит Хайкуань.

Сяо Чжань дёргается назад, да только сильнее упирается спиной в дверь.

— Чего?..

— Выверни карманы. Если у тебя будет передоз... Не хочу найти утром у себя в доме труп.

Какое унижение. Сяо Чжань не наркоман, одна доза не значит, что он примет следующую. Но Хайкуаню это объяснять бесполезно. Он считает, что всё лучше всех знает, и должен держать под контролем каждого. Сяо Чжань послушно подпускает его ближе и позволяет проверить карманы. Косяк остаётся, передоз от травки получить очень сложно, нужно прям постараться.

— Можешь отдать сам.

— Да нет у меня ничего, всё там оставил, — Сяо Чжань мягко его отталкивает — Если не веришь, просто оставь это на моей совести.

— У тебя нет совести, — Хайкуань, в свою очередь, грубо отстраняет его от двери и заходит. Сяо Чжань за ним, и тут же впадает в экзистенциальный шок.

— Чёт вы быстро, — Цзыи встаёт из-за стола. Напротив неё сидит Ибо, окидывающий взглядом обоих вошедших. Доброжелательное выражение его лица лишь немного меркнет, когда он смотрит на Сяо Чжаня. В любом случае, долго зрительный контакт не продолжается.

— Захвати что поесть, я наверх, — Ибо неспешно удаляется, оставляя Сяо Чжаня с ещё большим желанием рассыпаться на атомы.