Nuestro amor es eterno

“Я изменил ему… изменил…”

Сердце сжималось от боли. Он проходил по галереям, не замечая бесценных картин, не видя придворных и воинов, которые услужливо сторонились, пропуская фаворита императора. Любой из них не колеблясь отдал бы жизнь за возможность разделить ложе с властителем, поэтому они не понимали мрачность этого человека.

Он хотел убежать от воспоминаний, но они преследовали его неотступно — обнаженное тело партнера, дрожь от желанных прикосновений, соитие, в котором он сгорал без остатка, забывая себя, не помня, кто он, и что перед ним…

- Джим!

Неожиданный окрик заставил всех умолкнуть. В нем прозвучала не радость после совместной ночи, не торжество императора над пленником, не приказ вернуться к нему. В этом восклицании слышалась боль отвергнутого возлюбленного, и придворные застыли, не смея даже взглянуть на этих двоих. Музыканты, которые всегда играли в анфиладе для услаждения слуха дам, оборвали игру, и скрипка издала напоследок жалобный звук.

Кирк обернулся на возглас. В дальнем конце анфилады стоял император с искаженным лицом. В своих черных одеждах он показался Джиму грозным вестником его совести.

Кирк смотрел на него минуту, не зная, что сказать. Все слова казались пустыми и бессмысленными. Уже ничего не исправить. Но от фигуры его царственного любовника веяло таким страданием, что оно тронуло истерзанное сердце Джима.

- Я прощаю вас.

Эти слова прозвучали в полной тишине. Кирк ощутил, как затрепетало его тело от транспортации. Придворные в страхе отступили прочь от незнакомого сияния. После этого события утвердилась легенда, что возлюбленным их императора было неземное создание, и предания об этой связи сохранились в веках.

***

Когда Джим Кирк показался на платформе, всех охватила радость. До последнего не верилось, что мистер Спок сможет верно рассчитать координаты и вернуть капитана из системы HIP — зловещей части Галактики, где планеты поглощались главной экзопланетой. Даже Скотти не смог ничего придумать, как ни бился над решением задачи. Спок не отрывался от расчетов, передав на время свою смену, и вызывал серьезное беспокойство доктора Маккоя: похоже, вулканец перестал есть и спать с момента, когда капитан исчез с их сенсоров. Маккой стал опасаться за его рассудок и едва не отстранил от службы, но ему пришлось отступить, когда он узнал о причине такого необычного поведения.

Джим Кирк не сразу обратил внимание на свою команду. Он оглядывал стены родного корабля, не веря, что смог вернуться — наперекор всем законам физики, всем возможностям разума и воли. Кто же этот волшебник, который смог вырвать его у самого рока? Радость переполняла Кирка, и губы дрогнули в несмелой улыбке, но знакомый голос резко вернул Джима к реальности.

- Добро пожаловать на “Энтерпрайз”, капитан.

Он перехватил взгляд Спока — обманчиво спокойный, невозмутимый, как и всегда. И сразу понял, благодаря кому вернулся на корабль. Кирк смотрел на него, и сердце разрывалось от душевной боли. “Я не стою его… он никогда не простит меня…”

- Капитан, мы уже и не надеялись! Если бы не мистер Спок… Да этот остроухий практически обвенчался с компьютером, не оторвать было…

Три голоса атаковали его разом. Скотти, Ухура и Маккой окружили капитана, перебивая друг друга, дотрагиваясь до его рукава, чтобы убедиться воочию, что он жив и это не иллюзия. Неделю они жили в напряжении, и теперь их радость неудержимым потоком выплескивалась на Кирка.

Но Спок хранил молчание. Он заметил странное поведение Джима. Связь открыла ему, кого встретил капитан. Вулканец улавливал в Кирке новые оттенки эмоций, которых не было прежде — и только самоконтроль, выкованный годами, удержал его от опрометчивых поступков.

Кирк устало улыбался своей команде, пожимая руку Скотти, отвечая на ехидные замечания Маккоя. Он знал, что на самом деле друг переживал за него и так выражал свою привязанность. По уставу Спок был обязан доложить о состоянии дел — они оба это знали. Но едва коммандер сделал шаг в его направлении, Кирк отшатнулся. Сейчас он физически не мог выдержать положенную ему роль. Резко развернувшись, Джим вышел, сославшись на усталость.

Позже он узнал все от Маккоя: как они отчаялись обнаружить малейший след капитана, как Спок погрузился в свои вычисления, дойдя до крайней степени истощения без сна и нормального питания. Он соглашался поесть немного только в присутствии доктора, а когда тот попытался вколоть ему гипо со снотворным, просто выставил его вон.

Прошло три дня, но Кирк не находил в себе сил поговорить со Споком. Он знал, что это неизбежно. Ему так не хватало их прежних вечеров за шахматами, неспешных бесед, едва уловимой полуулыбки вулканца после особенно удачного хода. И если бы только это… Теперь он видел Спока иначе. Джим ничего не мог с собой поделать. Он терзался этой мукой, пока однажды ночью ему не привиделся давний кошмар.

Он задыхается от невыносимой жары Вулкана, солнце опаляет веки, будто хочет выжечь ему глаза. Спок сжимает его все крепче в беспощадной схватке — далекий в своей ярости и близкий в нарастающем отчаянии. Кирк знает, что скоро погибнет. Но внезапно привычная картина стала меняться, он ощущал уже не ярость, а вожделение противника. Джим проснулся в ужасе от самого себя, тяжело дыша. И не сразу понял, чья рука касается его лба.

- Джим… проснитесь…

Спок склонился над ним, с тревогой заглядывая ему в глаза. Кирк рванулся в сторону, проклиная себя. Сейчас он мог быть опасен для вулканца — сон был слишком яркий, чувственный… Так он только усугубит их положение.

- Как давно вы здесь?

Спок замер словно в растерянности — то ли от его движения, то ли от вопроса. И Джим совершенно не к месту заметил, как красиво изгибаются его губы. Он привык спать обнаженным до пояса и поежился под странным взглядом вулканца. Кирк уже хотел натянуть на себя плед, когда до него дошел абсурд ситуации. Он нервно рассмеялся.

- И что теперь, Спок? Вы же сразу все поняли. Я не знаю, что полагается по вашим законам…

Слова вырвались прежде, чем Джим успел себя остановить. Он осекся, холодея от мысли, что этой необдуманной фразой навсегда оттолкнул от себя Спока. Повисла тишина.

Так ужасно Кирк не чувствовал себя даже в аппаратной доктора Корби, когда был совершенно обнажен и на основе его клеток создавался двойник. Это не шло ни в какое сравнение со взглядом Спока — усталым и отстраненным. Джима снова поразила разница между ним и его любовником. И хотя та сладострастная ночь словно выжгла на его плоти свою печать, он не колеблясь предпочел бы ей одно объятие или легкое касание своего коммандера. Но Спок всегда был так сдержан и холоден, будто они не состояли в законном браке по вулканским стандартам. Их отношения оставались платоническими, при этом ни один из них не изменял другому. Иногда Кирк несмело мечтал о пон-фарре, но уже сам не верил в это — ведь тогда Спок едва не убил его в поединке. Ему оставалось только терзаться тайными желаниями, пока он не оказался во дворце императора.

- Для любви нет законов, капитан, — резко ответил Спок.

Кирк уже хотел подняться, но замер от его слов. Спок никогда не выражал своих чувств, и он думал, что их брак вынужденный — пока они дрались насмерть под небом Вулкана, связь, которая уже существовала между ними, окрепла до законных уз. Когда руки вулканца разжались сами собой, никто ничего не понял, кроме Т’Пау. Джим был слишком измучен, чтобы вникать в подробности, и уловил только то, что им разрешено вернуться на корабль, не убивая друг друга. Все выяснилось вечером, когда Спок пришел в его каюту. Он бы не сделал этого, если бы первую брачную ночь не полагалось проводить в одной комнате. Кирк еще не успел прийти в себя от счастья, когда уразумел сказанное, как вулканец совершенно спокойно расположился на отдельной кушетке с паддом в руках. И хотя их брак длился уже два года, он не дождался от Спока даже поцелуя. Находиться в одной каюте с ним было мукой, но так полагалось по обычаям законных пар Вулкана — иначе правда могла вскрыться, и за нежеланную связь с человеком коммандер отвечал бы перед трибуналом старейшин.

Поэтому потрясенный Кирк молча смотрел на Спока. У него задрожал подбородок, сердце ускорило ритм, а губы пересохли.

- Вы шутите?..

Вулканец отодвинулся, изгибая бровь. Такой знакомый и любимый жест. Джиму уже казалось диким, что он мог желать это совершенство. Видеть его, дышать одним воздухом с ним и считаться его возлюбленным хотя бы официально — разве это не счастье для человека? В присутствии Спока он постоянно терял голову. Вот и теперь ему показалось…

- Нет. Мое уважение к вам выше физического контакта. Я не хотел оскорблять вас подобным. Тогда вы бы ушли от меня. Я знаю, что у вас не было опыта такого рода до встречи с ним. И понимаю, что теперь ваше отношение ко мне изменилось. Но я был и всегда буду вашим независимо от обстоятельств.

Вот оно. Спок бил без промаха — его благородство уязвило Кирка. Он ожидал презрения, гнева, равнодушия, чего угодно — но только не бесконечной привязанности, способной простить даже измену. И вместо облегчения на него накатила горечь.

- Я все разрушил, Спок…

Джим откинулся на подушку, глядя в потолок. Закрыл глаза, чтобы не видеть супруга, который оказался гораздо умнее него. Пусть он скорее уйдет… А он останется один и примет верное решение. Кирк чувствовал печаль как живое существо, она пробралась в самое сердце.

- Не надо, Джим.

Тихий голос Спока упал до шепота. Джим ощутил его легкое объятие, потом нежный поцелуй на губах. Он грезит?.. Кирк не шевелился, чтобы не спугнуть мгновение, слишком прекрасное, чтобы быть правдой. Пока вулканец не обхватил руками его лицо — и тогда он понял, что это не фантазия.

Он открыл глаза и перехватил взгляд Спока. Их мысли совпадали.

- Ты можешь увидеть все сам…

- Нет…

- И тогда не будешь колебаться…

- Это не важно.

Последние слова дошли до сознания Джима. Он уловил в темных зрачках отблеск желания, и его передернуло от шока.

- Ты знаешь?

- Да.

Они замолчали, глядя друг на друга. Холодный гнев охватил Кирка. Так Спок просто жалел его? Он подарил ему первый поцелуй только сейчас, уже после… Конечно, он сразу все понял благодаря ментальной связи. Кирк совсем забыл о его редком таланте телепата.

Он резко встал, чтобы не передумать, заставляя себя не смотреть на вулканца. Искус был слишком велик. Теперь Спок может посчитать это своей обязанностью — от одной мысли об этом в душе Джима накипала горечь. Он набросил рубашку и обернулся.

- Лучше бы мы остались друзьями, Спок. Я больше не могу бороться с этим. Вернитесь к себе, не стоит играть в фиктивный брак.

Кирк хотел застегнуть пуговицы, но не мог совладать с дрожью в пальцах. Он не уловил озадаченного взгляда Спока, который скользнул по его телу — внезапно вулканцу захотелось коснуться Джима как супруг, а не просто друг. Он еще сам не понял своего порыва и спросил, колеблясь:

- Я могу чем-нибудь помочь, капитан?

Кирк улыбнулся, не сознавая, как смотрит на него коммандер.

- Бросьте, Спок. Нам давно стоило остановиться. Я помню легендарный термин вашего народа, но третье значение… невозможно, как выяснилось.

Он снова принялся застегивать рубашку, когда вулканец снова приблизился к нему и остановил, коснувшись его руки.

- Я не понимаю, Джим. Ваше поведение нелогично — теперь в этом нет смысла. Вы же сами знаете, это эта измена…

Кирк отступил от него, побледнев от гнева. Желание ударить Спока было таким сильным, что он едва владел собой.

- Вы сами довели меня до этого! — бросил он безжалостно. — Я не вулканец и не монах, если вы не заметили. Брак был законным, но оставался им только на словах. А теперь вы еще смеете говорить мне о логике?

Каждое слово звучало для Спока как пощечина. Ему было нечего возразить. Он не учел, насколько данный аспект важен для людей. Но главной причиной был роковой пон-фарр - Спок опасался, что впадет в неистовство и нанесет непоправимый вред капитану. Он никогда не состоял в таких отношениях и не знал, чего от себя ожидать. А до его Времени еще пять лет…

Глядя на Джима, он вдруг принял решение. Мысль о том, что это великолепное тело может принадлежать ему, поколебала самообладание коммандера.

- Мой разум…

- Нет, — прошептал Кирк, отшатываясь. — Вы возненавидите меня.

Спок не обратил внимания на его страх. Пальцы неумолимо тянулись к вискам капитана. И когда коснулись, оба замерли от ощущения слияния, более сладостного, чем сама близость.