Прохладный ветер приятно обдувал мою кожу, и я с удовольствием смотрел перед собой, вдыхая полной грудью солëный воздух моря, над которым висела полная Луна.

Свобода.

Цепи были сброшены, и я стал свободным от чужой судьбы, избежал неизбежное и оказался на воле. Хотелось радостно смеяться, плакать и…

Танцевать.

Неведомое чувство увлекло меня в пляс, безудержный и безумный. Я закружился, вскинув руки, и стал двигаться по незамысловатому рисунку. Моë тело двигалось само по себе, исполняя привычные движения, которые соединялись в целый танец, похожий на что-то мистическое, ведьминское. Полы мантии вздымались при каждом движении.

Тем временем в голове играла заводная мелодия, под которую я и двигался. Плавные движения и твëрдые шаги, колыхающиеся рукава мантии и лунный свет — происходило что-то необыкновенное. Сердце колотилось бешено, но я продолжал кружиться, лишь временами замечая лица своих спутников.

Карие глазки Кармы полыхали ярким огнëм. Он смотрел с неприкрытым восхищением и ярким удивлением, явно впервые наблюдая пляски своего босса. В то же время рядом стоящий с ним Фëдор не выглядел впечатлëнным. Скорее уж, немного ошарашенным происходящим.

Я сделал резкий поворот и улыбнулся. Время словно замедлилось. Маджентовые глаза распахнулись шире, тëмные брови взметнулись вверх. Прокружившись к мужчине, я игриво хлопнул ресницами и схватил Карму за руку, увлекая его в свой причудливый танец. Быстро подстроившись под мои движения, подросток засмеялся, заразив своим смехом и меня.

На сердце наконец-то стало легко. Впервые за долгое время. Я позволил себе выплеснуть накопившиеся эмоции, невзирая на последствия, ведь именно этого мне и не хватало. Я даже не подозревал, что Эйс был так хорош в танцах, потому что конкретно я, Филипп, — определëнно нет.

Карма двигался, на удивление, хорошо, будто когда-то и сам занимался танцами. Он взял одну мою руку в свою и закружил меня, после чего отпустил, и я продолжил движение, внезапно врезавшись в Фëдора. Замер, осознавая произошедшее.

Рассудок прояснился.

Чужие руки легли на мои плечи. Фëдор приобнял меня и наклонил голову, чтобы посмотреть в мои глаза. Мы продолжительное время играли в гляделки, ничего не говоря, пока Достоевский не сжал плечи сильнее.

— Красиво, и я с радостью присоединился бы, но нам нужно поспешить, — на ухо прошептал мужчина, отпуская меня. — Нас ждут.

Я поправил мантию и перевëл дыхание. Это было слишком близко. Слишком рядом. Карма, видимо, тоже так решил, поэтому посмотрел в спину Фëдора взглядом наëмника, получившего очередной заказ. Иногда я переживал, что у подростка был взгляд кровожадного убийцы, пока не вспоминал, в каких условиях он вырос. Наверное, это стало одним из стимулов показать ему иную сторону жизни.

— Прости, накопилось, — к чему-то произнëс я. — Тогда пойдëм?

Фëдор кивнул и развернулся, пряча от меня свой взгляд. Я выдохнул и плавно подтолкнул Карму вперëд, чтобы он был перед глазами.

Мы скоро покинули порт и отправились по заросшей травой и кустарником дороге, ведущей в лес, за пределы города. Паника постепенно охватывала сознание, но я не давал ей волю. У нас не было иного выбора, кроме как довериться Фëдору. Мы заключили договор и не могли его просто так нарушить.

Шли мы молча, по сторонам не смотрели, да и вряд ли могли что-то рассмотреть, кроме деревьев и кустов. Фëдор вëл нас за собой, Карма был посередине, а я замыкал наше шествие, постепенно ощущая тяжесть в груди, отчего понемногу стал отставать. На самом деле, были мы не одни.

За нами, словно тени, двигались мои подчинëнные, которым мы сохранили жизнь. Самые лучшие из лучших, они представляли слишком большую ценность для меня. Фëдор не стал обсуждать этот аспект и позволил сохранить жизнь тем, на кого я указал. Это мне показалось по меньшей мере странным. Либо он слишком устал и не хотел заморачиваться с этим сейчас, либо был свято уверен, что в дальнейшем ему не аукнется. Ну-ну, гений.

Скоро мы остановились на небольшой поляне, со всех сторон окружëнной деревьями. Фëдор поднял руку и сделал незамысловатый жест, — подал сигнал, — и к нам из-за деревьев вышел высокий и крепкий мужчина славянской внешности. Он был примерно одного с Фëдором роста. Каштановые волосы слегка отдавали ржавчиной, зелёные глаза напоминали молодые листья берëзы, а лицо украшала щетина. На первый взгляд, незнакомый мужчина напоминал русского деревенского мужика. Такого, хорошего, работящего. В темноте было трудно разглядеть, но показалось, что где-то видеть мне его уже доводилось.

Мужчина тоже подолгу рассматривал меня, потом Карму, прежде чем обратиться к Фëдору:

— Ты решил прихватить с собой девушку с ребëнком?

Я не сразу понял, что речь шла обо мне, но быстро спохватился и накинул капюшон, чтобы на меня больше так не смотрели. Фëдор же оглянулся, словно лично хотел убедиться в том, о чëм спросил мужчина.

— О какой девушке ты говоришь?

Мужчина выругался себе под нос и потëр лоб, причитая. Ещë раз вгляделся.

— Без разницы. Достоевский, вот скажи честно, тебе делать нехер? — он злился. — Мне тебе треснуть разок, чтобы мозги взболтались? Ты для этого меня решил запрячь?

— Не говори со мной таким тоном. Это раздражает.

Судя по лицу мужчины, намеревалась серьëзная такая ругань, и я поспешил вмешаться. Карма дëрнулся, когда я направился к русским. Вставая между ними, я развëл руки в стороны, чтобы сохранять дистанцию.

— Пожалуйста, давайте не будем поднимать шум.

— Он прав. Ты слишком громкий.

Мужчина фыркнул.

— И зачем тебе эти двое? — спросил он.

Фëдор не очень хотел отвечать, но понимал, что это разозлит мужчину ещë больше.

— Расскажу тебе об этом потом. Сейчас нам нужно поторопиться… — Достоевский сделал шаг, но остановился. — Подожди, я забыл тебя представить.

— Господи, — мужчина закатил глаза и встал напротив меня. — Иван Тургенев. Достаточно? — обратился к Фëдору.

Я похлопал глазами.

Тургенев?!

Кое-что не сходилось, не укладывалось в голове. Думаю, не стоит говорить, что в каноне не было никакого Тургенева, поэтому его существование поразило.

— Не хочешь представиться моему другу?

Горячее дыхание обожгло ушную раковину, и я отшатнулся, во все глаза смотря на Фëдора. Он оказался рядом со мной слишком быстро, чем и напугал. Беспомощно оглянувшись на Ивана, я ощутил слабость. Жуткую.

— Эйс… — я попытался взять себя в руки, но воздух обжëг лëгкие.

Зайдясь кашлем, я отвернулся. Ко мне тут же подскочил Карма.

— Всë хорошо? Ты же выпил сегодня таблетки… Не подействовали?.. — бормотал он.

— Всë, хорошо, Карма, я просто подавился воздухом.

Расслабленно выдохнув, я потрепал мальчика по волосам и обернулся к мужчинам.

— Если вы готовы идти, то лучше не медлить, — произнëс Фëдор и пошëл первым, на ходу коснувшись плеча Ивана.

Недоверчиво осмотрев нас ещë раз, Тургенев развернулся и поравнялся с Достоевским. Нам с Кармой пришлось поспешить за ними.

Чем дальше мы пробирались по лесу, тем сложнее дышать становилось. Я заметно отставал, едва волоча ногами, пока не остановился, привалившись к дереву. Остальные тоже остановились, обернувшись на меня.

— Мы так и будем волочиться? — нетерпеливо буркнул Тургенев. — Ты же сказал, что от них не будет проблем.

— Ради бога, помолчи, — Фëдор нахмурился. — Эйс, что случилось? Устал идти?

Я хотел ответить, что всë в порядке, но внезапно стал задыхаться. Кожу шеи словно обожгло. Схватившись за неë, я упал на колени и попытался вдохнуть, но не выходило. Глаза сильно слезились.

— Эйс!

Надо мной столпились остальные. Карма беспокойно пытался дозваться, в то время как Фëдор и Иван начали спорить. Внезапно по спине пришëлся удар, и дыхание вернулось ко мне. Я выпрямился и сглотнул.

На меня смотрели три пары глаз.

— Извините, я…

— Такого раньше не было? — спросил Фëдор и погладил меня по спине. По позвоночнику прошëл ток от этого непривычно нежного действия. Хотелось отшатнуться, но я заставил себя сидеть ровно.

— Никогда не было, — хриплым голосом ответил я и поëжился.

— Сможешь идти дальше сам?

Я пожал плечами и попытался подняться, но ноги совсем не держали. Тогда Фëдор закинул мою руку себе на плечо и помог встать. Свою вторую руку он обвил вокруг моей талии.

— Тогда пойдëм так. Постарайся не тянуть нас назад. Ваня, возьми мальчишку на руки, иначе мы до утра не доползëм.

— Я и сам могу!..

Не успел Карма возразить, как Тургенев подхватил его на руки, словно ребëнок ничего не весил. Он вскрикнул и вцепился в чужие плечи, явно не ожидав подобного.

— Я думал, полегче будешь, — фыркнул мужчина. — Пацан, расслабься.

— Я могу сам идти!

— Я не сомневаюсь в твоей способности идти, но так будет быстрее. Просто наслаждайся поездкой.

Скрестив руки, подросток скуксился. Я тепло улыбнулся, видя, с какой осторожностью Иван прижал мальчика к себе. Они пошли первыми, а мы с Фëдором — следом.

Так действительно было быстрее.

***

Фёдор крепко держал мои плечи, пока я едва стоял на ногах, готовый вот-вот рассыпаться на молекулы. Всю дорогу мне приходилось терпеть, крепко стиснув зубы, и только по прибытии в убежище, которое оказалось простым домиком за городом, окончательно выдохся, чуть не рухнув на пол. Благо рядом оказался Достоевский, который вовремя удержал меня на месте, в то время как Карма уснул на чужих руках.

— Вань, отнеси ребёнка в какую-нибудь из комнат, — отдал указание Фёдор, продолжая держать меня. — Здесь я сам разберусь.

Иван сдержанно кивнул и ушёл с Кармой на руках куда-то дальше в дом. Так мы с Достоевским остались наедине в тëмной прихожей. Свет никто не включал из какого-то нелепого принципа или дурацкой привычки, но конкретно сейчас меня это волновало в последнюю очередь.

Трудно сказать, отчего моё состояние так ухудшилось, но после побега мне значительно стало хуже, и я не мог объяснить случившееся в лесу. Лëгкие до сих пор жгло от каждого судорожного вдоха, словно воздух был полон токсинами. Принятые ранее таблетки обеспечивали организму покой на два дня, а с момента их принятия прошло не более двенадцати часов. К тому же, до этого я ни разу не страдал от удушения.

Тем не менее… мне удалось избежать петли. Я перешёл черту и оказался жив. И что-то подсказывало, что проблемы со здоровьем начались именно из-за этого. Видимо, у избежания запланированной смерти существовали свои побочки, о которых никогда не думали авторы произведений с попаданцами. Я тоже не думал об этом, а теперь задумался.

— Значит, у тебя никогда не было проблем с дыханием?

Я присмотрелся к Фëдору и покачал головой, которая устало болталась на шее, как болванка.

— У меня и без того проблем хватает…

— Я, наверное, пойду.

К нам вышел Иван. Он окинул меня изучающим взглядом. Я чуть сделал шаг вперëд, продолжая держаться за Фëдора.

— Как там Карма? — спросил я, стараясь придать своему голосу твëрдости. Насколько это было возможно.

— Спит как убитый, — пожалуйста плечами мужчина. — Мне давно стоило последовать его примеру.

— До завтра, Ваня, — Фëдор проследил за проходящим мимо Тургеневым взглядом.

— Ага, до завтра.

И он покинул нас. Мне всë же удалось вспомнить, кого мужчина так сильно напоминал: Евгения Базарова из романа «Отцы и дети». Характером, кстати, тоже походил именно на него. Не удивлюсь, если и способность его называется в честь популярного романа прототипа.

Не выдержав, я сел на колени и закрыл лицо руками. Шею неприятно жгло, будто её сдавливало верёвкой.

— Вижу, ты не преувеличивал о том, что у тебя слабое здоровье, — Фёдор сел на корточки и убрал мои руки от лица, заглядывая прямо в глаза. — Будем надеяться, что это просто стресс. Ваня же не напугал тебя?

— Едва ли, — ответил я, держась за руку Феди. — Наверное, просто устал. У меня сегодня…

— У меня тоже, — кивнул Достоевский и помог мне встать, придерживая за руку. — Уже поздно. Боюсь, завтра ты придёшь в ужас, когда узреешь этот дом в свете дня, но сейчас не до этого. Хочу только спросить: что ты сейчас видишь?

Я, с головной болью, всмотрелся в лицо Фёдора перед собой и вздохнул: его маджентовые глаза будто светились в темноте, чем завораживали. Я это отметил ещë тогда, когда только увидел его.

Кажется, мне вскружили голову, потому что я считаю его красивым.

— Тебя вижу, — устало отозвался я и на подсознательном уровне, уже совсем не соображая, прикоснулся к щеке мужчины, концентрируясь на его лице. — Твои глаза… завораживают.

Фëдор отшатнулся от меня, но тут же вернулся обратно, так как я начал пошатываться. Он нахмурился и наклонился к моему лицу. Внезапно с его уст сорвался мягкий смешок, а в глазах заплясали искры. Мне они не очень понравились.

— Нравлюсь? — Фёдор прошептал на ухо, и то опалило горячее дыхание.

Смутившись, я слабо оттолкнул Достоевского от себя.

— Нравишься. Может, уже покажешь, куда можно сбросить свои кости?

Во взгляде Фëдора снова мелькнул интерес. Он отвернулся, после чего повернулся обратно, взял мою руку и потянул на себя.

— Идëм.

Меня немедленно повели куда-то вперёд, потом направо… в общем, я ничего толком не видел, так как передвигались мы строго по темноте, но не особо долго. Скоро моё тело оказалось на вполне удобной кровати, а что происходило дальше… а Фёдор его знает.

***

Огай нервно теребил руки, всеми своими силами стараясь не выйти из себя. Нижнее веко нервно подёргивалось, пока вокруг суетились люди и где-то громко «изъяснялся» Накахара. В голове стоял бардак, не менее красочный, чем в убежище Эйса, которое оказалось перевёрнуто с ног на голову. Двадцать пять подчинённых были убиты невесть чем, пятнадцать — от руки самого руководителя. Десять человек просто исчезло бесследно, включая четырнадцатилетнего подростка, которого ранее Эйс забрал под свою опеку.

Но это было меньшей из проблем.

— Пропали драгоценные камни и важные бумаги, которые хранились под ответственностью Эйса-сана, — получив сведения от подчинённого, Чуя поспешил сообщить об этом боссу.

— И Достоевский тоже исчез без следа, как и десять человек с ним? — сквозь зубы процедил Мори, мрачным взглядом осматривая разгромленную комнату, которая была очень любима Эйсом.

На вопрос главы Накахара лишь кивнул, с беспокойством наблюдая, как венки на лбу Огайя вздувались.

Он был по-настоящему зол.

— Как я и предполагала, этот гадёныш умыкнул вместе с Демоном, — Коё фыркнула, совсем не удивлённая происходящим. — Вот только если ему и повезло заинтересовать Достоевского, то самому Достоевскому — нет.

— А мне кажется, что Достоевский похитил Эйса-сана и вывернул всё так, будто они сбежали вместе, — Чуя, под удивлённые взгляды мафиози, выступил против своей наставницы. — Эйсу-сану бы духа не хватило набиться к Демону, зная о его заслугах. Он слаб и…

— Не спеши, Накахара-кун, — Мори тоже возразил, едва утихомирив бушующий ураган в душе. — Стало быть, мы не знаем многого об Эйсе-куне, чтобы так смело заявлять об истинности произошедшего. Остановлюсь на версии, что Достоевский и Эйс-кун сбежали вместе, выставив всё так, чтобы у каждого возникла своя теория на этот счёт.

Женщина и парень замолчали, уж точно не собираясь спорить с боссом, на что тот удовлетворённо хмыкнул, хотя всё ещё был зол.

Четыре года назад Огай познакомился с удивительным парнем, который был разбит в тот самый момент. Разбит и сломлен настолько, что казался бездушной куклой с чудной внешностью. Он будто не жил, а всего лишь существовал, работая официантом.

Зайдя в какое-то скромное кафе вместе с Элис, Мори подозвал официанта и сначала принял его за девушку. На тот момент у Эйса были волосы ниже плеч, собранные в слабый хвост на бок, и из-за аккуратных черт лица его легко можно было спутать с молодой девушкой.

Приняв заказ у мужчины и девочки, Эйс направился на кухню, игнорируя посвистывания и зазывания постоянных посетителей кафе. Огай уж думал проигнорировать странного официанта, пока до него не дошёл слух о том, что тот — эспер из Англии, сбежавший от своей семьи. Это и заинтересовало мафиози в простом, казалось бы, иностранце.

Когда ему принесли заказ, произошёл небольшой конфуз, в ходе которого пострадал сальный мужчина, явно не просыхавший около месяца. Тот позволил себе больше других и шлёпнул проходившего мимо Эйса по заднице, что остановило безэмоционального парня. Он повернул голову в сторону посетителя и уставился на него взглядом, леденящим душу. От него так и веяло холодом, который распространился по всему кафе, иначе нельзя было объяснить, почему абсолютно все возрились на представшую картину.

Казалось бы, на этом всë могло и закончиться, но то, что произошло в следующий момент, поразило даже Огайя: наглый мужчина впал в истерику и схватился за шею, будто ему не хватало воздуха, после чего упал на колени, прямо перед Эйсом, и закричал, кого-то пытаясь прогнать. Официант стоял над ним, даже бровью не поведя, а взгляд его оставался всё таким же пустым.

В конечном счёте мужчина просто потерял сознание, а после пробуждения, как было известно, повторял какую-то ересь про «чёрного человека» и всё в таком духе. Тогда-то Мори и решил взять Эйса под своё крыло.

Поначалу парень вёл себя тихо и скрытно, продолжая оставаться опустошённым, пока за несколько месяцев что-то не изменилось. Эйс сменил причёску и одежду, стал следить за собой и поднялся по служебной лестнице. Но, что страннее всего, способность парня оказалась иной и разительно отличалась от того, что когда-то увидел Мори.

Это и стало первым разочарованием. А Огай окончательно утратил веру по истечении второго года пребывания Эйса в мафии: парень стал слишком много на себя брать и перепортил со всеми отношения, особенно с Озаки. Тогда Мори понял, что ошибся, приведя британца в организацию.

Сейчас же босс Портовой мафии готов был пересмотреть своё отношение к бывшему руководителю исполнительного комитета. Он, конечно же, заметил, что Эйс стал вести себя несколько иначе, и началось это, по его подсчётам, не более двух недель назад.

Видимо, глупо было держать его так далеко от себя.

— Только что поступило сообщение от Хироцу-сана, — Мори посмотрел на вбежавшего в комнату Тачихару и устало потёр переносицу. — Квартира, в которой жил Эйс-сан, полностью чиста. Во всех смыслах! Пропали документы, денежные сбережения и некоторые личные вещи.

Кажется, у Огайя сильно разболелась голова, и держаться стало труднее. Его только что обвёл вокруг пальца тот, кого мужчина давно сбросил со счетов.

— Что ещё раз доказывает мою теорию, — вздохнул Мори, мысленно четвертуя Эйса. — Нас всех водили за нос целых три года.

— То есть, ты хочешь сказать, что этот змеёныш только притворялся бесполезным идиотом? — догадалась Коё, ахнув от удивления и оттого прикрыв рот рукавом.

— По всей видимости, так и было.

Накахара, кажется, до сих пор слабо верил в эту теорию. Нет, он, конечно, тоже заметил странное поведение коллеги, но это никак не вязалось с тем, о чём говорили старшие. Парень будто терял ниточку, ведущую к истине.

— Что мы планируем делать, босс? — Чуя с уверенностью выступил вперёд, готовый хоть сейчас обыскать всю Йокогаму в поисках сбежавших.

Мори задумался, прежде чем ответить.

— Чёрт с ним, — цокнул языком Огай и направился на выход, уже не выдерживая головной боли. — Пусть живёт. Пока.

Пока возиться с этим не хотелось.