Начало лета в его родных местах всегда ознаменовывалось нескончаемыми ливнями. После краткий сезон дождей перетекал в тяжёлую несносную влажную духоту, ту самую, когда вся одежда, волосы, кожа были бесконечно влажными и липкими от приставучей вездесущей влаги. В каждый не обработанный вовремя уголок дома обязательно пробиралась плесень, а находиться на улице или в помещении, не кондиционируемом сутки напролёт, с его непереносимостью высоких температур было подобно самой жуткой пытке.
Сяо Синчэнь вернулся домой пораньше, чтобы больше времени провести с родными. Досрочно завершённые экзамены, успешнейший результат — иного от старшего сына, гордости семьи, никто и не ожидал. И вот, наконец, он стоял в таком знакомом, шумном и не прекращавшем ни на мгновение суетливого движения ПудунеМеждународный аэропорт Шанхая. — ещё пара часов на автобусах через пробки в час пик, и он попадёт домой.
— Да, мам, алло. Да, только что приземлились… Да, время прилёта на этот раз неудачное, если повезёт, то часа через полтора-два буду дома…
Он прижал смартфон плечом к уху, перехватил чемодан поудобнее и поправил висевший на одном плече рюкзак. По расписанию нужный автобус должен был отправиться через пять минут и, чтобы не ждать лишние полчаса, следовало успеть протиснуться через всю многочисленную толпу к выходу.
— Нет, мам, не нужно было, правильно, зачем отцу лишний раз ехать… так далеко, — устало вздохнул Синчэнь.
На другом конце трубки щебетал восторженный женский голос, ещё до самой встречи чрезмерно обрадованный самим её приближением — как-никак, увидеть сына едва ли не первый раз за календарный год было настоящим событием. Почти полностью прошлое лето Сяо Синчэнь провёл на длительной оплачиваемой стажировке за рубежом и приехать свидеться с родителями сумел лишь на никчёмно краткие две недели — этот год был компенсацией за такое долгое отсутствие.
Ругать сына за успехи в учёбе и отличные подвижки в карьерных начинаниях, определённо, было бы глупо и неправильно. И всё же, родительские сердца тосковали. И если отец, как практически любой мужчина его поколения, сурово и молчаливо проглатывал чувства, быть может, смахивая единственную слезу после лишней рюмки крепкой выпивки, то матушка…
Матушка не сдерживала слёз при встрече, при расставании, сентиментально засмотревшись на висящий в прихожей семейный портрет и даже во время готовки любимого блюда сына. Так и сейчас, на другом конце трубки, голос её дрогнул на словах о том, что она лепит обожаемые Синчэнем цзяоцзыПельмени :). Синчэнь лишь вновь тихо вздохнул и, поблагодарив, завершил звонок, чтобы самому не прослезиться при мыслях о тёплом родном доме.
Обучение любимой специальности, новые друзья и знакомства, первые попытки работать — всё это было и впрямь увлекательно, но что-то внутри Синчэня ощущалось неуютным и неправильным. С самого детства его звали домашним мальчиком, и совершенно не зря — уж слишком он привязан был к семье и дому. Стены общежитий и съёмных квартир вовсе не дарили уюта, собственноручно приготовленная пища никак не заменяла матушкиных блюд, а статус «лучшего студента факультета ландшафтного дизайна» совсем не был похож на обыкновенную родительскую похвалу даже за простые повседневные дела. То вовсе не значило, что Синчэнь готов был бросить обучение и отказаться от перспективных предложений заграничных стажировок, но странная ледяная корочка в глубине души его оттаивала лишь в тот короткий период года, когда он возвращался на окраину Шанхая в отчий дом.
Все успехи в учебе давались ему с поразительной лёгкостью, и статусы лучшего студента и отличника учёбы для него достижениями никогда не были, а вот статус сына своей семьи — то, что заново не приобретёшь никогда. Всё естество его тянуло домой каждую секунду пребывания в отдалении, и сейчас, когда обычный рейсовый автобус уносил его от центра в знакомый родной район, сердце с каждой секундой трепетало от волнения пред новой встречей.
Даже давка в душном тесном автобусе не смогла испортить его воодушевлённого настроения, хоть твёрдый чемодан несколько раз с силой пнули ему прямо в ногу, а рюкзак, висевший на спине, словно с каждой секундой прибавлял в весе. Не добавлял радости и разразившийся в кармане трелью смартфон — кажется, матушка никак не могла успокоиться в своих попытках выяснить, чем и в каких количествах хочет отобедать её любимый сын.
Предательская капелька пота протекла меж его лопаток вниз, к поясу джинсовых шортов, ещё одна защекотала внутреннюю сторону бедра и упала с коленки куда-то на грязный пол общественного автобуса.
— Да, мам, — измученным голосом отозвался Синчэнь, когда сумел, наконец, добраться до телефона. — Нет, мам, я уже в паре остановок… да, я понял. Нет, не нужно. Хорошо. Да. Зайду в комбини… да, куплю…
Он тихонько вздохнул, утирая взмокший лоб, стараясь одновременно удержать телефон, не упустить свой багаж и продвинуться в сторону выхода: скрюченная старуха, до того спокойно сидевшая на месте, словно специально, завидев Синчэня, вскочила с места и удивительно бодро принялась расталкивать всех, кто отделял её от дверей автобуса. Твёрдый чемодан вновь влетел в щиколотку Синчэня, оставляя на ней, кажется, особенно болезненный огромный синяк. Весь он пошатнулся, не сдержав равновесия: одна рука держала злосчастный чемодан, вторая всё ещё крепко сжимала телефон, разбить который было бы при его финансовом положении целой трагедией. Кажется, вариантов устоять на ногах не оставалось, и Сяо Синчэнь заранее зажмурился, уже готовый к тому, что его сейчас либо оттолкнут недовольные пассажиры, либо он влетит головой в поручень, а то и сразу стукнется ею об пол меж вовремя расступившихся людей. Всё бы ничего, главное, чтобы никто не умудрился по нему потоптаться или, не приведи небеса, раздавить телефон — значит, следовало, прижать его к груди, а не оставлять на вытянутой руке.
Просчитав все возможные варианты и сгруппировавшись всем телом, он, однако, так и не упал, вместо этого вписавшись в чью-то грудь. И человек этот, на удивление, не стал браниться вслух, отталкивать или намеренно отступать, чтобы позабавиться от падения человека на пол.
— Осторожнее, лучше держаться за поручни, — раздался над его ухом глубокий мужской голос.
Рука говорившего осторожно подхватила Синчэня за плечо, помогая вернуться в равновесие. Наспех убрав телефон в карман шортов, он схватился освободившейся рукой за поручень и, наконец, обернулся на своего спасителя. Вопреки взрослому глубокому голосу, рядом с ним стоял юноша, по самой верхней мерке, на два-три года старше самого Синчэня, одетый до того просто, словно с утра пораньше вышел в домашней одежде в магазин у дома: спортивные потрёпанные шорты и слегка растянутую серую футболку.
Но даже этот наряд не умалял его правильных черт лица и на удивление аккуратной для подобного образа укладки, эти черты лица подчёркивающей.
— Спасибо, — слегка улыбнулся Синчэнь, сбрасывая с себя остатки стыда — Вам скоро выходить?
Уточнил он лишь для того, чтобы, в зависимости от ответа, либо продвинуться ближе к дверям, либо, наоборот, поменяться с незнакомцем местами, и на том закончить их неловкий диалог.
— Через одну.
Синчэнь чуть поджал губы.
— Мне тоже.
Кратко улыбнувшись, он уставился куда-то в сторону. Поступок незнакомца явно не был столь масштабным, чтобы рассыпаться в долгих благодарностях, но отчего-то просто умолкнуть тоже казалось неправильным.
— Тяжело в час пик в автобусе, — неловко начал он.
— Вам с чемоданом лучше бы такси взять, а не в автобус лезть, — отозвался незнакомец.
И вновь меж ними повисло странное молчание. Синчэнь тихо вздохнул. Двери открылись — сквозь них вывалилась целая толпа, едва ли не половина автобуса, вместе с собой почти унося и самого Сяо Синчэня: спасший его от позорного болезненного падения незнакомец снова схватил его за руку и подтянул к себе, не позволив быть вытолкнутым раньше времени на улицу.
В иной ситуации, пожалуй, Синчэнь поддался бы воле толпы, вышел из транспорта остановкой раньше и прошёлся бы до дома пешком.
— Спасибо, — повторил он свою тихую благодарность, когда двери вновь закрылись, и он приготовился к выходу.
Незнакомец невнятно угукнул и на нужной остановке свернул в противоположную пути Синчэня сторону — тот лишь облегчённо выдохнул. Время катилось к вечеру, но жара ни на каплю не отступала.
Поправив удивительно потяжелевший рюкзак и поставив чемодан на колесики, он направился к ближайшему комбини и, пробежавшись по матушкиному списку продуктов, направился к родному дому. Пожалуй, все мучения общественного транспорта в час пик стоили того, если вот-вот он сможет отведать тёплый домашний ужин и обнять матушку, отца и младшую сестрёнку — на то он и был воистину домашним мальчиком.
Двери лифта закрылись за ним, и он глубоко вдохнул знакомый запах, не изменившийся за годы его отсутствия. А выйдя на нужном этаже, он тут же затормозил, увидев знакомый силуэт у двери напротив его собственной, замешкавшийся в поисках ключей в глубоком кармане.
— Сун Лань? Цзычэнь? — широко распахнув глаза воскликнул он.
Юноша обернулся, нахмурился, тут же расслабил выражение лица и улыбнулся.
— Синчэнь?
И впрямь, неужто его нежданный спаситель оказался тем самым другом, которого он не видал с момента выпуска из средней школы? Тогда и немудрено, что не сумел сходу узнать его!
— Я… неужели вернулся домой? Я каждый год летом приезжал, а ни разу с тобой не сталкивался с момента поступления в старшую школу!
Он неловко замер, потер пальцем переносицу, останавливаясь в нескольких шагах, у дверей своей, родной квартиры.
— Да, приехал первый раз. Поговорим завтра? И тебя, и меня ждут родители, так что…
— Конечно! — отозвался Синчэнь.
Сун Лань улыбнулся в ответ, наконец, открывая ключом дверь и, махнув рукой, захлопнул её за собой.
Сяо Синчэнь нажал кнопку звонка родительской квартиры с едва ли скрываемым довольством в собственном выражении лица.
Пожалуй, в этом году каникулы должны были приобрести иной оттенок, коль уж он встретил первого, в кого когда-либо умудрился влюбиться — с тех пор не влюбившись более никогда.