Попытаемся

Григорий бросил взгляд на часы, затем снова вернулся к своему кофе, делая небольшие глотки.

– Ань! – его голос разнёсся по всей квартире, – ну скоро ты, нет? Опоздаем же...

Анна, стоя в спальне перед зеркалом, нервно дёрнулась, затем в очередной раз бросила на себя взгляд.

И снова ей что-то не понравилось, на этот раз то, как легла чёлка.

«Приспичило ему…а мне теперь с этим нужно что-то делать!» – проворчала она про себя, осторожно поправляя волосы, лежащие на лбу.

Не услышав ответа, Лепс бросил взгляд в сторону спальни, затем поставил уже пустую чашку с кофе на журнальный столик, поднялся с дивана и не спеша направился в комнату.

На языке уже крутилась фраза «поехали, иначе опоздаем», которую он вновь собирался произнести, однако как только оказался на пороге, то потерял дар речи.

– Иду уже, – недовольно произнесла женщина, не обращая на него никакого внимания, – и не надо мне ничего говорить! Ты сам захотел, чтобы я поехала с тобой в этот дурдом! – она выдохнула, затем отошла на шаг от зеркала, чуть не запутавшись в платье.

С утра пораньше, проснувшись из-за звонка старшей дочери, которая решила, что матери сон не нужен, она напрочь забыла о том, какой сегодня день. И не вспомнила бы, не появись муж в проёме спальни с загадочной улыбкой.

Анну это удивило, она даже почти сразу проснулась и посмотрела на него с неким удивлением, даже с испугом.

«Он редко улыбается в последнее время»

Эта мысль посещала её очень давно, но она отмахивалась – у неё тоже поводов для радости было немного.

Лепс пропустил мимо ушей все её слова. По одной простой причине: невольно залюбовался ей самой.

«Даже не думал, что настолько угадаю с платьем».

Действительно – цвет удивительно ей шёл, а фасон подчёркивал точёную фигуру.

Конечно, он помнил, когда они поженились – многолетний брак обязывает, да и в основном, все свадебные хлопоты тогда легли на его плечи.

Шаплыкова в который раз поправила волосы, затем, поняв, что Григорий всё ещё стоит в дверях и подозрительно долго молчит, обернулась, а пальцы замерли возле головы.

– Что? – в голосе было недоверие, потому что в мыслях сразу возникло чёткое ощущение, что выглядит сейчас не так хорошо, как хотелось бы.

Григорий пересекся с ней взглядом, затем мотнул головой, отгоняя от себя все мысли, чтобы вернулась способность говорить.

Он прикусил губу, затем медленно подошёл ко всё ещё не двигающейся жене и оказался за её спиной. Пальцы легли на молнию и осторожно подтянули собачку до упора.

– Спасибо, – она всё ещё наблюдала за ним боковым зрением, но, поняв, что ещё немного, и свернёт-таки себе шею, посмотрела в зеркало.

Григорий осторожно опустил ладонь ниже, затем обе оказались на талии, а потом перекрестились в замок спереди.

Анна выдохнула, чувствуя, что оказалась вжата в него спиной.

– Тебе идёт, – выговорил наконец он, смотря в её глаза через отражение.

– Да? – она искренне удивилась, потому что последние два часа решительно себе не нравилась.

– А у тебя есть повод сомневаться в моих словах? – абсолютно спокойно проговорил, коснувшись губами её макушки.

Затем замолчал, потому что поводов сомневаться и в его словах и в его действиях, да и в нём самом у неё было предостаточно, особенно в последние полгода–год.

Однако той сейчас не хотелось язвить и накалять не без того сложные отношения.

Она выдохнула, позволив себе расслабиться в его руках, затем наклонила голову вправо, вновь пробегаясь взглядом по своему отражению.

– Ну, раз уж ты сам решился на всё это….то, наверное, нет, – Анна выдохнула, затем снова посмотрела в его глаза, – только я всё ещё не понимаю – зачем. Посидели бы дома, вдвоём, поужинали, я бы приготовила что-нибудь…..зачем?

И сама не заметила, что сказала. Однако Григорий её услышал, и в душе что-то шевельнулось.

Это что-то было осознанием того, что этот вечер она собиралась провести с ним. А не выставить его за дверь со словами «Можно хотя бы единственный день в году я побуду абсолютно одна?».

Её вопрос был риторическим, однако он решил ответить.

– Годовщина, всё-таки. Что теперь даже в такой день нужно закрыться дома и сидеть? Спасибо, что ты сегодня дома, а то могла бы и с подр.…

– Могла, – оборвала его Анна, затем посмотрела на него, а в её глазах разгоралось раздражение, – никто не обещал, что будет легко.

Ей тоже с ним было сложно. Особенно стараться не задевать ту ситуацию, которая едва не поставила точку в их отношениях.

Григорий уверенно, но осторожно развернул её к себе, выдыхая.

– Давай, – его ладонь устроилась на её щеке, пальцы поглаживали нежную кожу, – хотя бы сегодня не будем ругаться? Сделаем исключение из правил, – он и сам понимал, как после всего им сказанного, глупо звучат его слова.

Но сейчас она была такой красивой, что он решил не обращать внимание ни на какие мысли.

Где-то в душе шевельнулся укор – она сейчас стояла в его руках, смотрела в его глаза, не дёргалась, не избегала прикосновений, а ведь он сам всё чуть не разрушил почти год назад.

Анна внимательно на него смотрела – она уставала от постоянных взаимных упрёков, от частых ссор, вызванных их общей усталостью от его работы и от друг друга.

– Ты сам-то веришь, что получится? – губы сложились в улыбку – она не хотела сейчас показывать ему свои настоящие чувства. Потому что действительно захотела чтобы они не ругались хотя бы сегодня. И дело было вовсе не в том, что это может произойти на глазах у всех.

Григорий пожал плечами, запуская пальцы в её волосы, пропуская их через. Затем поправил причёску, чтобы прямо сейчас не поругаться из-за этого. Его взгляд периодически подвисал, потому что он никак не мог оторваться от изучения своей жены.

– Попробуем, Анют, – мягко проговорил он, затем наклонился и положил подбородок ей на плечо, бросая взгляд в глаза, – попытаемся.