До своих «чуть за тридцать» Сун Лань мало понимал, отчего отец его, достигнув своего тридцатилетнего порога, резко увлёкся рыбалкой и пешими походами в горы, пропадая в них практически всё свободное от работы время. Неужто взрослый и устоявшийся в жизни человек мог так резко изменить своим обыкновенным привычкам и перевернуть собственную личность на сто восемьдесят градусов?
А выходит так, что да, мог. Вот и он сам в свои тридцать пять дошёл до того самого момента кризиса идентичности. Всё вокруг словно кричало ему о том, будто он родился не там и не в то время, будто сотню раз на жизненных развилках выбирал неверное направление, и в конечном счёте множество ошибочных выборов привели его сюда — в тупик. Нет, всё было неправильно. Престижная работа с отличным доходом, собственная недвижимость в неплохом районе, среднего класса автомобиль — вполне себе ценные приобретения. Только радовало ли всё это его сердце взаправду?
Отдушина его, племяшка, малыш Ю, вынужденно усыновлённый им пять лет назад, пожалуй, за эти годы стал единственной радостью. Последняя оставшаяся в живых родная душа, воистину, не позволяла окончательно сойти с ума в нескончаемом стрессе и беспробудном одиночестве. Но разве такому активному ребёнку не было тесно в стенах квартирки в душном, загазованном грязном городе?
Впервые Сун Лань поймал себя за листанием объявлений о продаже земельных участков в отдалённых полузаброшенных деревнях за обеденным кофе в офисе. В тот момент он воспринял это как обычный интерес случайно ткнувшего на рекламный баннер в соцсети и тут же закрыл вкладку, чтобы поскорее допить кофе и вернуться к работе.
Однако вечером, уложив непоседу Ю спать и присев передохнуть с ноутбуком, Сун Лань вновь попал на сайт с недвижимостью на продажу. Большие, маленькие, с домиками и пустые, у чистых водоёмов и рядом с рисовыми полями — сотни и сотни объявлений о продаже участков от стремящихся сбежать в душные, тесные города молодых владельцев наследства. Разве уж так была плоха идея прикупить себе домик, чтобы в период летних каникул увозить ребёнка туда, ближе к природе и подальше от выхлопов авто и выбросов заводов? Разве ему самому не было особого удовольствия в том, чтобы отпуск свой провести на открытом воздухе?
Сун Лань захлопнул ноутбук. Мысли эти были похожи на странную блажь и какое-то сиюминутное наваждение — разве ж не было более рациональных способов спустить собственные накопления? Накопить на учёбу для подрастающего малыша Ю или, подождав ещё немного, прикупить ещё одну квартиру для сдачи в аренду? И впрямь, нужно было быть рациональнее, а спонтанная покупка домика в пяти часах езды от дома, и правда была бы глупостью и истинной блажью.
И вновь он не заметил, как уснул, сидя на диване в гостиной, даже не сняв своей форменной кипенно-белой рубашки и едва ли ослабив галстук.
Однако, даже во сне мысль об этом не отпускала. В снах своих он видел берег озера и резвящегося на небольшом приусадебном участке малыша Ю. Вдыхал звонко-чистый воздух, кажущийся удивительно натуральным, будто то был и не сон вовсе. Свежесть зелени, запах летнего цветения и плещущиеся в чистой воде утки-мандаринки, коих в реальности он видел лишь на страницах детских энциклопедий про живую природу — разве ж то была не истинная мечта?
— Дядюшка Сун! — оглушительный детский крик не то, что заставил пробудиться, а буквально сотряс всё естество. — Дядюшка Сун, вставай! Я хочу есть!
Ю никогда не отличался способностью к спокойному ожиданию, не умел разговаривать тихо и в целом был созданием весьма шумным и беспардонным. Коль уж хотел есть — сообщал об этом громогласно, совершенно не заботясь о чужом спокойном сне. Сун Лань мгновенно подорвался на месте, едва ли не уронив так и оставленным стоять на коленях закрытый ноутбук: всё тело его затекло, шея совершенно отказывалась шевелиться, а колени не сгибались вовсе.
— Дядюшка Сун! — выскочив из дверного проёма кухни, вновь повторил Ю. — Завтрак! Завтрак!
Подбежав поближе, непоседливый ребёнок принялся дёргать опекуна за рукав, вынуждая на негнущихся коленях, надеясь лишь на ослабшие после сна мышцы, подняться на ноги. В этот момент Сун Лань вновь подумал о том, что давно стоило бы научить подрастающего с каждым днём ребёнка, как прокормить себя самому. При наличии полного холодильника и вполне безопасной в использовании микроволновки, это, пожалуй, не составило бы совершенно никакого труда.
— Уже иду… уже иду, да…
Наличие малолетнего ребёнка в доме совершенно не оставляло надежд на утренний душ, вальяжную чашку кофе и выкуренную в одиночестве сигарету. Если уж умудрился уснуть на диване в неудобной позе без заблаговременно включенного будильника, то ни единого шанса на спокойное утро даже в единственный за неделю выходной не оставалось.
Омлет с помидорами был завтраком столь простым и быстрым, что практически не занимал никакого времени или сил. Оставив перед уже бьющим по столу вилкой малышом Ю тарелку с дымящейся порцией, Сун Лань, наконец, смог удалиться в уединение ванной комнаты. Прохладный душ чуть освежил мысли и расслабил затёкшие за ночь в неудобной позе мышцы, но помочь ему по-настоящему мог, пожалуй, лишь массаж всего тела от макушки до пяток. То была непозволительная роскошь, и вопрос был вовсе не в деньгах, — уж оплатить себе сеанс в СПА Сун Лань мог без особых проблем — а в катастрофическом отсутствии времени. Был ли это повод вновь пожалеть о том, что в своём возрасте он раньше обзавёлся ребёнком, нежели супругой?
Выбравшись из душевой, он наспех причесал влажные волосы и размазал по лицу увлажняющий крем, морально подготавливая себя к тому, что даже спокойного завтрака, коль уж малыш Ю проснулся раньше него, Сун Ланю было не видать.
Зашумела кофемашина, зашипела сковорода с остатками смеси для томатного омлета. Малыш Ю, давно покончив с собственным завтраком, с первой секунды принялся носиться вокруг кухонной стойки и пару раз едва ли не снес своего сонного и пока что совершенно не осознавшего себя опекуна.
— Дядюшка Сун! Сегодня мы пойдём гулять? Свозишь меня в парк? Или за мороженым? Или поедим мороженое в парке? Или…
И ещё множество детских «или» прозвенело в просторной кухне, пока Сун Лань нёс свою порцию омлета к столу.
— Обязательно съездим… куда-нибудь, когда ты умоешься, вычистишь зубы и подготовишь одежду на выход. Идёт?
Повторять дважды не было совершенно никакой необходимости: топот детских ножек удалился в глубину коридора, хлопнула дверь ванной и вслед тут же раздался столь громкий плеск воды, словно малыш Ю опрокинул целый чан на пол, а не пытался умыться и почистить зубы. Оставалось лишь тихо вздохнуть от перспективы проведения уборки раньше срока.
Парк неподалёку от их места жительства, по задумке, должен был стать чем-то вроде маленького зелёного оазиса посреди городского шума и серости бетонных стен. Только вот казаться кусочком свежего леса он переставал в тот миг, когда был обхожен из угла в угол на сотый раз, и «лес» на проверку оказывался десятком рядов деревьев. Все качели, стенки, лесенки и тоннели были опробованы и излазаны непоседливым ребёнком то бессчётное число раз, когда любой интерес к ним совершенно терялся. На краткий срок малыш Ю увлёкся игрой в песочнице, и то было лишь в силу того, что именно там он встретил своего друга по детскому саду, с которым смог выдумать новую презабавную постройку из песчаных куличиков.
Сун Лань занял своё место рядом с другими родителями на скамейке в тени раскидистого дерева, в очередной раз не избежав к себе внимания со стороны суетливых мамочек. И в очередной раз он соврал о том, что мама ребёнка в отъезде, чтобы не вызвать волны жалости к себе, а уж тем более — к ребёнку. Жалость — не лучший стимул для здоровой детской психики, и следовало по возможности избежать любых причитаний об отсутствии родных матери и отца в жизни малыша Ю.
По крайней мере, именно такое убеждение нёс в себе сам Сун Лань. Незнакомцам можно было и соврать о том, что сынишка — его собственный, родной, а мать его временно отлучилась по невероятно срочным делам. Когда же дело касалось садика или кружков развития дошколят, то приходилось заранее проводить строгие беседы со всем коллективом, лишь бы ни один из учителей не умудрился обмолвиться об отсутствии мамы и папы и тем более не посмел выказать жалость.
Нет, жалость и впрямь — худшее подспорье. Сун Лань с сестрой всю свою жизнь провёл под гнётом фразы «бедные дети», кажется, с малолетства от тяжести её сгибаясь едва ли не прямо к земле. Коль уж судьба остаться без родителей будто бы передалась по наследству его племяннику, то лучшее, что мог сделать для него дядюшка — оградить от репутации бедного сиротки. Малыш Ю с первого дня в доме дядюшки Сун жил с фактом отсутствия родителей, как обыкновенной данностью. Для крохи дошкольного возраста в том не было совершенно никакой трагедии, пока ареал трагедии вокруг этого не нагоняли окружающие. Когда малыш Ю вырастет и начнёт задавать вопросы сам, тогда Сун Лань и расскажет ему все подробности, сейчас же следовало подарить ребёнку столько невинной детской радости, сколько только он смог бы впитать. И пускай жизнь с дядюшкой была бы для него столь же естественным положением вещей, сколь для его одноклассников была естественна жизнь с родными мамой и папой.
— Дядюшка Сун! — одним своим громогласным обращением Ю выдал всю ложь. — Мне надоело играть, пошли есть мороженое!
— Всего доброго, — попрощался он с удивлёнными мамочками. — Идём.
Подойдя поближе, он подхватил малыша Ю на руки, чтобы вместе двинуться в сторону палатки с мороженым.
— Хочешь вишнёвое? Или с шоколадом? — спросил он с улыбкой.
— Хочу с клубником… такое… политое красным, — задумчиво отозвался Ю, глазея по сторонам.
— С сиропом? — уточнил Сун Лань.
— Да!
В очереди за мороженым Сун Лань лишь в очередной раз вздохнул. Один единственный парк на огромный жилой район — слишком мало, слишком тесно для непоседливого ребёнка. А что если идея о загородном домике, всё же, была не так уж плоха? Близился отпуск, а в садике малыша Ю — каникулы. Своя загородная недвижимость сразу бы стала поводом не думать о том, как провести свободное время, отобрала бы любую необходимость в срочном порядке искать аренду для отдыха компанией, но самое важное — то была бы потрясающая возможность для малыша Ю в любую секунду найти себе занятие по душе.
— Что для вас? — выдернул Сун Ланя из размышлений голос продавца мороженого.
— А… а, мне одно с клубником… с клубникой в сиропе и одно шоколадное, пожалуйста. Спасибо!
Отпуск в этом году выдался длинный — целый месяц свободного времени. И если первые три дня Сун Лань носился туда-сюда по магазинам и успел заскочить на стрижку, педикюр и, наконец, массаж всего тела, о котором мечтал последние несколько месяцев, то дальнейшие дни оказались невероятно пустыми и скучными.
Кружки малыша Ю уходили на каникулы, в ближайшие пару дней заканчивал свою работу и садик, отдав все списки необходимого к поступлению в первый класс начальной школы. И с того дня скучать дома предстояло не только Сун Ланю, но и его племяннику, для которого праздное ничегонеделанье было истинной пыткой — не меньше.
Ребёнок суетливо бегал по квартире, переворачивая всё, что хватало силёнок перевернуть, на улице быстро впадал в уныние от скуки и однообразия, а вечерами окончательно сводил с ума дядюшку Сун в попытках хоть как-то выплеснуть остатки неуёмной, плещущей через край энергии. Уложить его спать было тем ещё испытанием.
На сей раз Сун Лань, поймав себя за очередным пролистыванием объявлений, позвонил по указанному номеру. И, вопреки позднему часу, на звонок его тут же ответили.
С берега чистого озерца даже в самый жаркий день поддувало лёгкой влажной прохладой. Солнце стояло в самом зените, обжигая неприкрытую кожу даже через толстые слои защитного крема, а уж если выбраться наружу без головного убора, то, пожалуй, можно было сразу прощаться со здравым сознанием.
Сун Лань звякнул связкой ключей. В ней было всё: и тот, что отпирает калитку, и тот, что отпирает дом. Ключ от чердака, от подвала, от гаража и кладовки, от подсобного сарая, даже уличный туалет, и тот был заперт на замок. Прежде чем отпереть калитку, Сун Лань на мгновение затормозил, рассматривая чуть поржавевший ключ.
Спонтанная покупка недвижимости — разве не звучит, как глупость?
Да и какой! Такое даже перепродать никогда и ни за что не вышло бы! Много ли таких глупцов, как Сун Лань, способных совершить столь бестолковое приобретение?
— Дядюшка Сун, смотри! — вновь из размышлений его вырвал явивший себя из-за угла ближайшего забора малыш Ю. — Смотри, лягушка!
Он подошёл поближе и разомкнул свои маленькие ладошки, чтобы показать опекуну пойманную добычу. Лягушка мгновенно выпрыгнула из своего плена и ускакала в высокую траву, не оставляя ни шанса поймать её снова.
— Ну вот! — топнул ножкой Ю. — Сбежала.
Сун Лань тихонько рассмеялся, поправляя на голове племянника съехавшую набок панамку. И всё же, ради таких моментов, пожалуй, спонтанная покупка вовсе не была глупой — да и была ли такой уж спонтанной, если о ней он размышлял последние несколько месяцев?
— Пойдём пообедаем, а после ещё поиграешь, хорошо?
Скрипнула невысокая деревянная калитка. Следовало бы сменить петли, а вместе с ними и заржавевший навесной замок.
Дом пах чуть влажным деревом, старые половицы скрипели, мебель тоже давно прохудилась и просилась на обновление, но отчего-то всё, каждая деталь здесь была непередаваемо уютной. Сун Лань сбросил на пол сумки с одеждой и вновь вышел на улицу, чтобы загнать машину в гараж. Вложить ещё немного денег в ремонт, и новое приобретение стало бы прекрасной летней резиденцией. Поводов для сожалений становилось всё меньше — оставалось лишь выучить, какой ключ для какого из замков предназначался.
Велосипедный звонок затрезвонил за самой спиной Сун Ланя, и он обернулся через плечо. Посредь дороги, ровно напротив него, остановился мужчина, на вид — ровесник или чуть младше его самого. На раме велосипеда сидела девчушка чуть постарше его племяшки Ю.
— Приветствую! — окликнул мужчина. — Только заехали? Редкое дело здесь — новые жители.
Лицо его, до того казавшееся чуть усталым и печальным, осветила дружелюбная улыбка, тут же меняя весь облик. Теперь незнакомец выглядел таким лучезарно-прелестным, будто скинул в возрасте лет десять одним махом.
— Да, решил прикупить себе что-то вроде… летней дачи. Не столько себе, сколько ребёнку. В его возрасте в городе мало увлекательного, пока есть возможность — пускай носится на открытом воздухе, — отозвался Сун Лань, улыбаясь ответно.
Незнакомец приложил ладонь к лицу, наподобие козырька, чтобы не приходилось щуриться от беспощадного солнца.
— И мы с А-Цин пару лет назад прикупили домик — тот, что через один от вашего, во-о-он тот — да и остались здесь насовсем. Работу я перенёс на удалённый формат, одна только сложность — школа. Но пока я могу рулить машиной, пожалуй, ничего страшного и в этом нет?
Девчушка уже давно спрыгнула с рамы велосипеда и устремилась к обочине дороги, чтобы сорвать несколько распустившихся там диких цветов. Сосед на секунду обернулся в её сторону, снова тепло улыбаясь, но тут же вздрогнул и соскочил со своего транспорта, оставляя его на подножке прям посреди дороги.
— Прошу прощения, сразу не представился! Сяо Синчэнь, — протянув руку, произнёс он.
— Сун Лань, — и протянул руку для рукопожатия в ответ.
Ладони их сомкнулись в приветственном жесте, и будто тут же пред глазами расплылся тёмный, непроглядный туман, словно кто-то выключил свет, и вспышками пролетели сотни и сотни картинок, как сменяющие друг друга кадры слайд-шоу, собирающиеся в единую историю. Историю о двух воителях, о монахах и заклинателях древнего искусства. История о кровной вражде, о потерянной любви и бесславной кончине от руки чудовища в людском воплощении — что то за странные видения? Неужто, всё же, перегрелся на солнце да потерял сознание, и всё это было плодом воспалённого от жары воображения?
Сун Лань разомкнул рукопожатие. Видения тут же исчезли и взор прояснился, а новый знакомец встретил его тем же непонимающим выражением лица, что застыло и у него самого.
— Вы ведь?.. Да нет, глупости какие, — фыркнул Синчэнь, делая шаг назад. — Если уж ваш сынишка…
— Племянник, — поправил его Сун Лань.
— Племянник — почти ровесник моей А-Цин, то, наверное, ещё свидимся? Не так много детей в этих местах, думаю… сдружатся, правда?
— Приходите к нам на ужин? В честь новоселья. Часов в восемь, идёт?
Сяо Синчэнь закивал, вновь усаживаясь на велосипед и жестом подзывая заигравшуюся с цветами девчушку обратно.
— Тогда к восьми мы с А-Цин обязательно придём. До вечера!
— И вам! — Сун Лань приподнял ладонь в подобии прощального жеста.
— До встречи, Цзычэнь!
Сун Лань кивнул. Задорный велосипедный звоночек вновь раздался среди крика цикад, и их новоиспеченные соседи уехали в сторону своего дома.
Лишь открыв гаражные двери, Сун Лань понял, что своего второго имени при знакомстве он не называл.