в детстве малышка аяка читала сказки про русалок и сирен, живущих в подводном царстве, пересчитывающих морские сокровища, поющих сладко-опасные куплеты. аяка и сама была почти царевной, только наземной. она тоже жила (почти) во дворце, тоже любовалась золотым блеском моры и бледно-лиловым сиянием аметистов, тоже пела - правда, в перерывах между взмахами клинком.
- братик, - полушёпотом спрашивала аяка. - правда, что русалки существуют?
но братик был слишком серьёзен и слишком занят, чтобы отвечать на детские девичьи вопросы, поэтому он только думал: "что за чушь? они бывают только в сказках." аято рассуждал как взрослый, как наследник клана камисато. но любовь к сестрёнке была, конечно, больше.
- существуют, - с улыбкой отвечал он, кладя руку на лазурные локоны маленькой аяки.
- я даже сам одну видел! - тома всегда вмешивался в разговоры о сказках. - когда мы плыли через огро-о-омное море, она ныряла, играя с волнами, и хвост её так красиво переливался на солнце!
засыпая, малышка аяка мечтала хоть раз в своей жизни увидеть настоящую русалку.
***
ночью на острове ватацуми никогда не угадаешь, в небе действительно сияют звёзды или отражаются блестящие жемчужины санго. в этом путешествии аяке довелось прикоснуться к гладкой розоватой ракушке и взять лунно-прохладную жемчужину в ладони. она мерцала бледным светом и напоминала данго, которое умело готовил тома - сахарное, воздушно-рисовое, с лёгким привкусом нежных лепестков сакуры.
пока старший братец вёл переговоры с кланом сангономия, аяка самостоятельно путешествовала по окрестностям ватацуми, что доставляло ей невыразимое удовольствие: она, смело и гордо держа в руках свой рассекающий туман, исследовала каждое русло, каждый коралл, каждую раковину, пока мерно журчащая морская гладь не привела её к ущелью.
оно было мрачновато-тихим, немного пугающим, но аяка решила, что это укромное место для отдыха. ночь на острове становилась глубже и беззвёзднее: оставаться здесь надолго было никак нельзя.
спрятав туман в тишине ночного ватацуми, аяка достала свой сине-золотой бумажный веер. она напевала какую-то мелодию - такую успокаивающую и нежную, одними губами, и сама же принялась танцевать под неё. изящно взмахивая веером, аяка двигалась медленно и плавно, подобно морским волнам, облизывающим песчаные берега острова. этот танец она придумывала на ходу, отдавшись чувствам. юбка смиренно повторяла ход движений аяки, добавляя ещё большей воздушности и невесомости. лунный свет частично озарял танец наследницы камисато - простой, но величественный. последний взмах веера, и - под каменистым сводом ущелья танцевали уже резные, лёгкие, пушисто-резные снежинки, которые стремительно таяли в воздухе, не успевая достичь земли. и, кажется, в этот же момент аяка почувствовала на себе чей-то взгляд.
из воды выглядывали лилово-лазурные глазки, обрамлённые белёсыми длинными ресницами. мокрая розовая чёлка с морской пеной на кончиках падала отдельными прядками на лоб, волосы, подобно волнам, струились водопадом по плечам и бледной шее. аяка пригляделась - в зеркально-прозрачной глади воды светился каждой серебряной чешуйкой... русалочий хвост.
- кто ты? - спросила аяка, осторожно подходя ближе, боясь спугнуть.
но русалка не боялась, а даже подтянулась на белых тонких ручках, спрятанных в кружевные перчатки. аяка присела совсем рядом с ней и услышала яркий запах моря и вишнёвых лепестков. русалка смущённо улыбнулась. на её лице не было чешуек, она вполне себе выглядела как человек, не считая перламутрово-розовый хвост с хрупким плавником. "вот она, - восхищённо думала аяка, стараясь не рассматривать бесстыдно девушку, хотя её внешность очень (очень!) привлекала взгляд. - настоящая..."
на вопрос русалка так и не ответила, лишь молча сняла с шеи жемчужное ожерелье, внезапно заискрившееся в её руках. как-то раз тома рассказывал, что жемчужины санго сияют только в руках тех, в чьих жилах течёт кровь великого бога морского. русалка вложила ожерелье в ладонь аяки - кожа её была прохладно-влажная - и бережно накрыла пальцами. вдруг из воздуха появилась маленькая рыбка: с длинным хвостиком-вуалью и блестящей чешуёй, она была похожа на пузырёк. медленно подплыв к аяке, рыбка нежно коснулась её губ и тут же растворилась. аяка зажмурилась, а когда открыла глаза, то ни пузырька, ни русалки уже не было рядом, только чей-то звонкий голос разливался эхом по морской глади:
- буду ждать тебя на ватацуми, прекрасная наследница клана камисато!
смеркалось. аяка, заворожённая увиденным, осталась сидеть на утёсе у моря с двумя дарами сангономии: жемчужным ожерельем и русалочьим поцелуем.