— Я на пару часов, — прошел я к двери и стал запихивать себя в кеды под пристальным взглядом за прямоугольными стеклышками отцовских очков.

Он сидел в гостиной в любимом набитом со всех сторон поролоном кресле и, вооружившись пультом, угрожал плазме.

— Далеко? — поинтересовался предок, казалось бы, невзначай.

Последние два дня я проторчал дома, внемля просьбе Сеито ему не настоебенивать, и покорно прождал его звонка, сказав парням, что моя старушка, то бишь скрипка, впала в кому и ей нужна реанимация, то бишь ремонт. Звонка в конце концов так и не поступило, и я, психанув, скинул блондину счет на самую навороченную, стоящую бешеных денег, модель, в надежде, что шокированный моей борзостью, он тут же меня наберет. Вместо звонка мне пришло подтверждение оплаты заказа, и я отвесил челюсть. Этот парень точно не в себе.

В итоге, большую часть времени я просидел в сети, меньшую — за уроками, зато сознательно. А еще очень надеясь, что за эти дни идея приглашать на репетиции Юри покинет голову Като. И дабы она больше там не возникала в будущем, я рассмотрел единственный логичный вариант решения проблемы — официальное с девушкой расставание. Мне надоело использовать Юри, чтобы угодить родителям, я устал вешать лапшу на уши самим предкам, у меня не было сил разыгрывать спектакль перед парнями, и я начал подготавливать почву для своего дальнейшего существования вне этой паутины лжи и обмана. Наше с Юри общение я свел к минимуму, ограничившись парой сообщений в день, а родителям решил наконец-то начать говорить правду, хотя бы частично.

— К Танаке, — сократил я число представителей мужского пола до одного и не стал уточнять, чем мы с ним будем заниматься.

— К Танаке? — послышалось в голосе предка сомнение, и я понял, допроса не избежать. — Разве ты не должен делать уроки?

— Я делал, пап. Ты же видел.

— Тогда давай проверим, ничего ли ты не забыл.

— Ты серьезно? — опустил я в разочаровании плечи. — Я тебе врать не стал, думал поймешь, а сейчас вижу, что зря.

— И часто ты врешь?

— Тебя опять не устраивают оценки, или что?

— Ты можешь гораздо лучше.

— Я не хочу, — имел я ввиду не успеваемость, а потраченное на ее повышение время, но выразился, как смог.

— А должен! — отшвырнул отец пульт на журнальный столик. Тот проехался по куску дерева и оказался на полу. Мама ни на чью сторону, явно, вставать не собиралась и продолжала безмятежно греметь на кухне посудой.

— Я пошел, — осознал я, что дело не в школе, а в полном отсутствии у отца ко мне доверия. Однажды узнав, на что способен его озабоченный сын, теперь он считал, что такие фокусы я проворачиваю постоянно, стоит ему только моргнуть.

— Я не отпускал!

— Хорошо! Я буду через час! Подышу свежим воздухом! С Юри! Такое объяснение тебя устроит?! — затрясло меня всего от негодования, и я вылетел наружу, с чувством захлопнув дверь.

***

— А можно вернуть? — таращился я на это произведение искусства уже в магазине, стоящее целое состояние, и чуть ли не плакал, в душе понимая, пользоваться щедростью Сеито будет просто мерзостью, а с учетом моих к нему ежечасно остывающих чувств, такого подарка я просто не заслуживал. Блондин меня привлекал в качестве милого друга, и вести себя в его отношении как лживая гнида я точно не желал. Хотя бы в его…

К гаражу я подходил без скрипки, зато с приятным чувством упоения. Сейчас я увижу любимое угрюмое лицо Като, услышу бодрый голос Танаки, поржу над закидонами Масы, перейму спокойствие Тору и наконец-то сделаю этот долгожданный вздох свободы. Как же я ошибался…

— Ты почему здесь? — ошарашенно вылупился я на Юри, сидевшую на лидерском диване любви, скромно прикрывающую свои колени его же свитшотом. Лицо ее светилось радостью.

— Мне Като-кун позвонил.

Стоявший у стола лидер, обернулся. Маса, что-то бренчавший на гитаре, убрал руку от струн. Остальных в гараже не было.

— И ты сразу примчалась? — не смог я скрыть накатившую на меня обиду. — Разве это не я должен тебе звонить?

— Прости, — погасла улыбка на ее лице.

Я перевел взгляд с девчонки на того, кто меня действительно обидел, и не удержал мысли при себе:

— Какого хрена номер моей девушки делает в твоем телефоне?

— Попросил, — ровно сообщил Като, наградив меня взглядом полным равнодушия, и я перешел на мат.

— А ты не охуел ли часом?

— А тебя реально это напрягает? — вырвалось из скривившихся в усмешке губ глумливое фырканье.

— И чего ты добиваешься? Чего лезешь? Это наши с ней отношения. Тебя в них вообще быть не должно. Тебе той мочалки, что ли, мало?

— Пожалуй, — заключил этот баран скупо, будто в душу плюнул, и меня всего заколотило похлеще, чем после разборок с отцом.

Пока я сходил с ума по этому придурку, прощал ему каждый его новый сдвиг, ревновал к Юри, меня не ставили ни во что, продолжая доводить, по-моему, только ради удовольствия, и плюя на мои чувства с девятой колокольни. Уже в который раз дико разочарованный в этом человеке, я сократил разделяющее нас расстояние и грубым толчком пихнул его в грудь. Он лишь слегка пошатнулся и усмехнулся еще противнее.

— Тебя тупо издеваться надо мной, что ли, прет?! Хватит уже! Сколько, блять, можно?!

— Юске, я только из-за тебя пришла, — вскочила Юри с дивана и, забрав мою ладонь в руки, попыталась меня унять.

— А я тебя просил?! — отмахнулся я от навязчивой нежности, пришив ее бесноватым взглядом. Она сделала испуганный шаг назад и опустила вмиг заблестевшие слезами глаза.

— Так, спокойно, дружище. Давай воздухом подышим свежим, — обхватил мои плечи вдруг возникший из ниоткуда Катсу и, повернув меня лицом к двери, направил на выход, бросив остальным: — Дома проблемы. С кем не бывает?

Дверь гаража закрылась до упора, я, смахнув его ладони, нервно заходил по кругу.

— Че ты на нее лаешь-то? — напал на меня с претензией теперь еще и лучший друг.

Я не удержался:

— А тебя ебет?

— Юске…

— На хера было вообще лезть, Катсу?! Тебя никто не просил о ней говорить!

— Ладно, окей. Был не прав. Если тебя так напрягает, объясни ей все. Зачем грубить-то девушке?

— Объясни, блять, сам попробуй!

— Да че не так-то?

— О боже, — поражался я его наивности. Походил взад-вперед еще чуть-чуть, пропуская челку сквозь пальцы и отодвигая ее с лица назад, и приступил к объяснениям: — Мы с ней встречаемся, Катсу. Она моя девушка, а не борода.

— В смысле? Ты, че, ей не сказал?

— Да нет, конечно! Только ты до такого мог додуматься! Это у тебя все вокруг ангелы невинные. А для меня она просто человек, который может сказать лишнего тому, кто об этом не должен знать.

— И что, ты собираешься ее абьюзить до выпускного? Пока это будет удобно тебе? — смотрели глаза друга на меня с тяжелой долей осуждения.

— А ты собираешься меня упрекать в этом до конца моих дней?

— Это того не стоит, Юске.

— Да что ты знаешь?! Ты вообще не представляешь, что я чувствую, переживая все это! Тебе не приходится постоянно смотреть в глаза отцу и видеть в них только недоверие и разочарование!

— Ну да, я своего отца вижу раз в год. Вот же повезло, — услышал я это как «твои проблемы ничто» и осознал, сегодня мы друг друга точно не поймем.

— Черт… — бросил я убито руки не в состоянии ни извиниться, ни продолжить тему своего несчастья. — Не могу здесь находиться. Не сегодня. Не знаю когда. Меня все равно никуда не отпускают. Она была моей единственной возможностью быть здесь. А теперь… Может, ты и прав, оно того, действительно, не стоит, — вспомнил я холодный взгляд Като, его издевательский смешок и осознал его в мою сторону нетерпение так ясно, что почувствовал себя какой-то букашкой.

Дверь гаража открылась от неуверенного толчка, в образовавшемся проеме возникло заплаканное лицо… моей девушки.

— Юске… — пролепетала Юри, словно извиняясь.

Но, чувствуя себя неимоверно жалким, я не постыдился ее поддеть:

— Можешь оставаться. Тебя ведь Като-кун пригласил, — развернулся и гордо двинул прочь, дабы превратить свой потрясающий день в незабываемый вечер. Дома меня ждал разгневанный отец…

***

— Не бери в голову. Дело точно не в тебе, — постарался Маса заразить девушку своей очаровательной улыбкой и хотя бы чуточку ее взбодрить. Сам девчонок до слез он никогда не доводил и так вертко с ними расставался, что те либо провожали его в добрый путь смачной пощечиной, либо уходили сами, получив обещание, что он им точно как-нибудь позвонит. Отдав Юри уже опустошенный им же ланч-бокс, гитарист по-джентльменски накинул на ее хрупкие плечи свою толстовку. — Я тебя провожу. Номер точно брать не буду. Клянусь.

Юри изобразила что-то наподобие улыбки и, робко поклонившись остальным, последовала за красноволосым добродушным мальчиком.

Катсу вернулся в гараж и, заправив руки в карманы своих безразмерных джинсов, врос в центр комнаты, намереваясь кое с кем серьезно поговорить. Лидер по-прежнему стоял у стола и будто чувствовал затылком на себе чужой упрекающий взгляд:

— Претензии?

— Я не для этого тебе все рассказал, — заговорил Катсу.

Он до сих пор не очень понимал, правильно ли вообще поступил, поведав лидеру о маленькой тайне Хаямы буквально в тот же день, когда сам о ней и узнал, обрушившись на Като по телефону с вопросом, что делать, если друг — гей. Тот долго кашлял в трубку, пытаясь избавить горло от кофе, которым поперхнулся, застанный, мягко говоря, врасплох. А после пришел в себя, когда выяснилось, что речь всего лишь о Хаяме. Что делать, Танака и сам прекрасно знал, а вот о том, как это воспримет Тосиро, беспокоился. Планы на Юске у того были грандиозные, и все могло рухнуть в одночасье, узнай лидер о предпочтениях скрипача слишком поздно. А вдруг Като ярый гомофоб? В итоге послали Танаку с такими вопросами к хренам собачьим, посоветовав ему поменьше трепать о чужих тайнах, если его об этом никто не просит. И Танака с облегчением выдохнул. А потом пошло-поехало, причем с обеих сторон. Один любит, другой прикалывается. И к чему все это привело?.. Бред какой-то…

Тосиро обернулся. Он обожал Танаку, но эта правильность действовала лидеру на нервы. Со своей гадкой манерой общения с людьми рядом с барабанщиком он чувствовал себя куском отборного дерьма. И вот снова этот обвиняющий тон…

Като заговорил:

— Постой, тебя за язык никто не тянул, вроде. И это было твоим решением. А как мне распоряжаться данной информацией, уже мое дело. — По лицу Катсу скользнула тень. — Что, разочарован? Привыкай, думаю, это не последний раз в моем случае, — кинул на стол тексты и стал собирать остальные, разбросанные по гаражу.

— И что тебе это дало?

— Просто… интересно было, долго ли он протянет.

— Ну вот, не протянул. Доволен?

— Подожди, — встал Като напротив этой унылой физиономии и сделал уверенной свою: — он ушел после вашего с ним разговора, а не нашего. Получается, что это ты его довел. Мне бы он врезал, выпустил пар и понял, что от девчонки куча проблем. Поговорил бы с ней и…

— Больше никогда здесь бы не появился. Ты думаешь, он перед тобой комедию ломает? У него с предками посерьезнее проблемы будут.

— Допустим. А ушел-то он тогда с какого, раз ты у нас весь такой понимающий?

— Я просто сказал правду.

— Это которую, интересно?

— Что… втягивать девушку было нельзя. И с его стороны это просто свинство.

— Пфф, — прыснул Тосиро вбок. — А тебе не кажется странным, что ты в данной ситуации на стороне не лучшего друга, а того, у кого сиськи больше?

От чужой откровенности Катсу побагровел и смущенно потупил взгляд. Он всегда был за добро, мир и справедливость, но того, что девушку он действительно считал очень миленькой, скрыть, кажется, не смог.

— Она не заслужила такого обращения.

— Да хоть пятьсот раз это скажи, — всплеснул лидер руками, — я останусь при своем мнении. Дело ни хера не во мне, Катсу. Дело в тебе. Сначала сам с ним научись общаться, а потом с претензиями к другим подваливай.

***

— Соскучился? — услышал я в трубке голос Сеито, и мне вмиг полегчало, будто я принял таблетку антидепрессанта.

— Как-то не до этого, если честно.

— Хмм… Видимо, стоит еще разок состыковаться, чтоб уж наверняка.

— Не в ближайшие пару лет. Извини.

— И за что столько дают?

— А? — не понял я вопроса.

— Тебя сажают, что ли? Других препятствий для перепихончика вообще не вижу.

— Это ты просто с моими предками не знаком, — окончательно я подстроился под эту манеру общения и, вместо того чтобы смущаться, начал отвечать в том же духе.

Придя домой, я беспрепятственно прошел в спальню и получил от отца всего лишь игнор, кажется, смягчив его гнев скорым возвращением. Мое же разочарование в жизни было несокрушимо. Я упал на кровать лицом вниз и заскулил, понимая, что все мои попытки наладить с Като контакт терпят неудачи, и эта проблема нерешаема в принципе, ибо все, к сожалению, зависело не только от меня. А моя персона и адекватное лидерское поведение, видимо, для него понятия несовместимые. Еще и с Танакой все пошло к чертовой матери… И на хера я вообще затронул тему предков? Благо завтра суббота, и не придется думать о том, как смотреть этим двоим в глаза. А Юри?.. От одного воспоминания ее заплаканного лица мне становилось так противно, что ненависть к себе я ощущал даже ярче той, что испытывал к придурку лидеру. Не день, а просто глобальная катастрофа…

— Только не говори, что они не в курсе твоих половых предпочтений, — протянул Сеито в трубку изнеможенно.

Я попробовал его взбодрить:

— В курсе. В этом-то и проблема. Походу, считают, что я на каждого второго мужика на улице кидаюсь, как сучка озабоченная. Вообще не пускают никуда.

— Хмм… — возникла пауза, а после легкомысленность в беззаботном голосе: — Окей. Я улажу. Без проблем.

— Да как?.. — уточнил я скептически, естественно, очень сомневаясь в могуществе этого человека.

— Легко.

— Ну да…

— Доверься мне, детка. И перестань грузиться ерундой. Что за паршивое настроение? Ты меня угнетаешь.

— Ну извините.

— Бу-бу-бу, — изобразил Сеито мой бубнеж.

— Спасибо за скрипку, кстати. Она классная, — постарался я реабилитироваться. — Только… я оформил возврат.

— Чего так?

— Просто это слишком, — решил я не лукавить.

На меня не обиделись:

— Жаль, надеялся, ты будешь думать обо мне, когда будешь к ней прикасаться.

— Я бы думал лишь о тех нулях, которые ты за нее заплатил.

— Дурашка, — усмехнулся блондин мило.

— Я просто заберу свою.

— Как скажешь, сладкий.

— Но мне правда было приятно.

— Я могу лучше, — произнес парень интригующе. — Еще вопросы?

— Хмм… — снял я с уха смартфон, забрав его в руку, и перекатился с живота на спину, чувствуя, что готов на очередное откровение. Мне определенно нужна была эта беседа. Мне нужен был очередной дельный совет. — В общем, есть один.

— Я весь внимание.

— Я, чтобы родители не докапывались… с девчонкой замутил.

— Гос-с-споди… — протянула трубка порицающе.

— Не осуждай.

— Это я молюсь. За твою грешную душу, — отшутился.

— Короче, теперь без понятий, как ей правду сказать.

— «Детка, ты супер, но дело во мне. Из-за учебы, музыки, вечно пресенгующих родителей я не могу уделить тебе столько времени, сколько ты заслуживаешь».

— «Но меня все устраивает», — попытался я перейти на сопрано.

— «Но меня нет. Я вечно чувствую себя виноватым. Это меня выматывает. Прости, что все так. Мы можем остаться друзьями? Если нет, я пойму».

— Звучит неплохо, — почувствовал я бодрость духа. — Даже хорошо. Я бы с тобой точно расстался.

— Она в любом случает будет разочарована. Но тут она пострадает пару дней. А твое «извини, я гей» будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. И еще внукам своим рассказывать. Никому не далась твоя честность. Раз уж начал врать, то хотя бы учись делать это красиво.

— Мм. Класс, — восхитился я находчивостью этого человека и снова воспылал к нему теплыми чувствами. Кажется, я начинаю понимать, как это работает. Уверен, он знает, как это работает, уже давно…

— Даже боюсь спрашивать… — сделал Сеито голос серьезным. — Ты же со мной ввек не расплатишься. Еще проблемы? — уточнил он с осторожностью.

— Пока нет, — хохотнул я.

— Супер. Тогда выбери местечко для свидания. Желательно такое, чтобы нам никто не мешал. Давай в воскресенье. Любое время. У меня на тебя большие планы, пупсик мой. Просто огромные. Будет незабываемо.

— Сначала с предками разберись, — осадил я эту самоуверенность голосом «а слабо?».

— Пфф! Как два пальца, — заявил блондин авторитетно. — Ладно, до связи, мой птенчик. Пойду передерну на тебя.

Меня переклинило:

— Даже… не знаю… что сказать…

— Скажи «взаимно».

— Я… подумаю, — промямлил я в трубку смущенно и спешно сбросил вызов, не сразу осознав, что улыбаюсь потолку.

***

— Дорогой, это директор школы. Поговори лучше ты, — вышла мама с кухни, и я не донес до рта палочки со своим поздним ужином, пока пытался его в себя запихнуть.

Сестра, сидевшая по другую сторону стола, зыркнула на меня с выражением «готовься умереть, гаденыш», уверенная на все двести, этот разговор ее никак не касается. Я запаниковал, ибо не сомневался ни на грамм, директор звонит по мою душу, хотя понятия не имел, где и когда успел так серьезно накосячить.

— Да, добрый вечер, Мацуда-сан. Все верно. Юске? Да… Мм… Мм… Мм… — послышался из гостиной серьезный тон отца, и я, сделав несчастное лицо, бросив палочки, сложил ладони в молитвенном жесте, уставившись на вернувшуюся на кухню родительницу. Она заходила вдоль стола и нервно принялась кусать костяшку пальца.

— Ма-а-ам, я честно ничего не делал! Клянусь!

Мама молчала.

Через минуту, кажется, длившуюся вечность отец вошел в комнату.

— Спасибо, Мацуда-сан. Конечно, — неожиданно засмеялся в трубку, словно он разговаривает с бабушкой, и та сообщила, что не сможет приехать на выходные. — Думаю, вы правы. Спасибо. Всего доброго. Спасибо, — сделал три поклона нашему кухонному столу.

Я не дышал.

Отец передал трубку маме, та, прижав ее к груди, кажется, попыталась найти в его глазах ответ на свой немой вопрос «мы что, снова переезжаем?».

Но пялился отец не на маму. Сев за стол напротив меня и сняв очки, он прочистил в кулак горло. После спокойно заговорил:

— Ты снова играешь на скрипке?

Я окаменел, с трудом промямлив:

— Ну… типа… того.

— Директор сказал, у тебя потенциал, и что ты участвовал в конкурсе, — прозвучала в его голосе гордость.

— А… Было… дело, — продолжал я кое-как выдавливать из себя слова.

— Если у тебя есть желание двигаться в этом направлении… я не против, сынок.

— Серьезно?.. — не поверил я своим ушам и уставился на отца во все глазища.

— Да, играй. У тебя же талант.

— Просто… — заметался я взглядом по столу, пытаясь ухватиться за правильную мысль и ничего не испортить. — Пап, меня в группу позвали. Правда, это рок… Ну, то, что ты из старенького слушаешь. Гитары там, ударные, — изобразил я палочками барабанную дробь.

— Рок? Рок — это ведь не плохо? — повернулся отец к маме, ища помощи в ее глазах. Та вскинула в воздух два больших пальца и широко улыбнулась.

— Только мы постоянно должны репетировать. Они часто где выступают.

— Ты ведь про тех мальчиков? — подключилась к беседе родительница.

— Каких мальчиков? — нахмурился предок.

— Друзей, — отодвинула мама стул и присела рядом со мной, заворковав: — Со школы. Там умный такой есть. Английский знает. На отлично учится. У него мама — учитель, кстати. Очень хороший мальчик. Воспитанный.

— Они все умные, мам, — уточнил я.

— Все! — глубоко она кивнула.

— Извини, что не говорил раньше, пап, — решил я спешно переключить тему пола на другую. — Не думал, что ты одобришь.

Отец, недолго поразмыслив, уверенно произнес:

— Хорошо.

— «Хорошо»? — переспросил я, чтобы точно знать, что мне не послышалось.

— Только не забывай учиться. И отныне все нам рассказывай. Но домой приходить не позже половины десятого, — прибавили мне полчаса, и я вскинул в воздух кулаки.

— Класс! Спасибо, пап! Ты лучший!

Маме я благодарно улыбнулся. Она подмигнула.

— А твоя девушка? — затронул отец скользкую тему.

Я смурно уставился в тарелку.

— Мы… расстались, — соврал, надеясь, что скоро эта ложь станет правдой.

— Ясно… Ты еще встретишь ту самую. Не переживай, — поддержал меня отец, и я смиренно кивнул, решив закончить этот вечер на оптимистичной ноте.

Правда, сестра решила иначе.

— О господи, слушать тошно! — неожиданно выскочила ненормальная из-за стола и спешно скрылась в своей комнате, протестующе хлопнув дверью, забыв поведать, в чем суть ее протеста.

— А с ней-то что не так? — вернул отец очки на переносицу и снова стал грозным.

— Не знаю, — произвела мама тяжелый вздох. — Я поговорю.

— Лучше я, — придержал я родительницу рукой и направился вслед за малолетней истеричкой.

***

— Ты че, ревешь? — заглянул я в спальню родственницы, после того, как постучал в дверь, и был послан лесом. Та сидела на кровати и утирала сопли длинным рукавом очень кстати желтого худи.

— Проваливай! — огрызнулась малявка.

— Но ты ревешь! Я должен это увидеть!

— Придурок!

— Че случилось-то?

— Выметайся, — брякнула сестра, все же снизив децибелы.

— После того как узнаю причину, — прошел я в комнату и сел на край кровати. — Я должен знать, на будущее, чтоб было чем тебя изводить.

— Идиот, — обозвала от души, но на признание решилась-таки. — Меня парень бросил. Доволен?

— Да, — разъехался я в глумливой улыбке.

Сестра схватила подушку и со всей дури навернула мне по башке. Я айкнул и стал растирать место ушиба.

— Ну, ладно, ладно. Он подлец.

— Вы все такие.

— Ну да, все мужики — козлы. Ты удивлена?

— Да не все, а геи…

— Че? — чуть подался я головой вперед, когда на нее приземлилась не перьевая подушка, а сложно усвояемая информация.

— Мы месяц встречались, а он только сейчас сказал, что он гей.

Я почесал черепушку:

— Может, соврал? Ну типа, не знал как расстаться…

— Не соврал! — не понравилось сестре мое предположение. — Я видела, как он с другим целовался неделю назад.

— А, то есть ты видела, продолжила встречаться, а после он тебе признался? Ты мазахистка, что ли? — посмотрел я на нее как на дуру.

— Я думала, они прикалываются! Мы тогда в бутылочку играли!

— Оу… — Единственное, что я почувствовал в этот момент, было завистью. Чтобы провести время с человеком, который нравится мне, я чуть ли не наизнанку выворачиваюсь, а у этой, вон, бутылочки, тусовки, развлечения. Еще и с геями! Я тут страдаю от их нехватки, а они сами ее находят. Только сеструхе могло так повезти! — Мне жаль, — произнес я сухо.

— И все? От тебя вообще никакого толку! — гаркнула мелкая.

— Ну давай обнимемся, что ли? — раскрыл я объятия, и скривился так, будто меня сейчас вырвет.

— Ты дурак?! — снова получил я подушкой в лицо. — Я только что с геем рассталась, а тут второй уже лезет обниматься! Причем брат родной!

Мы синхронно усмехнулись.

— Лучше поздно, чем никогда, наверное, — решил сказать хоть что-то умное. Сестру мне было все же чуточку жаль. Хотя ту же Юри мне было жаль куда сильнее.

— Лучше раньше, чем позже. Чувствую себя униженной и оскорбленной идиоткой. Врагу не пожелаешь.

— Спасибо, — благодарно я кивнул.

— Мне не до смеха.

— Предпочитаешь ныть? Был бы толк. Позвони ему и скажи, что он самый мудецкий мудак на свете, и еще отца ему пожелай как нашего, чтоб к психиатру отправил на лечение.

Сестра прыснула.

— Ему будет обидно, гарантирую, — вспомнил я эти непередаваемые ощущения.

Подняв на меня взгляд, кажется, родственница решила снизойти до понимания:

— А как у тебя?..

— У меня?

— Ну да. Что там с блондином?

— А? — воззрился я на нее во все глаза, не очень понимая, когда умудрился познакомить эту девчонку с Сеито.

— Ну тем, грубияном, — уточнила она, и до меня дошло, о ком речь.

Я слегка растерялся.

— Като? Почему про него-то спрашиваешь?

— Разве ты не по нему сохнешь? — Поразила меня ее проницательность, и я почувствовал, как начинаю гореть.

— С чего ты вообще это взяла?

— Ты же ему рамен заварил. Человек, который даже себе не может ничего приготовить.

Я замялся и уставился в стену напротив, дабы не демонстрировать сестре свои наверняка заалевшие скулы:

— Мало ли че я там чувствую, это не взаимно.

— Да?.. Значит, показалось.

— В смысле?

— Он на тебя так смотрел, вроде…

— Как? — загорелся я в предвкушении.

Сестра подбирала слова. В итоге выбрала самое неубедительное:

— Долго.

Я одарил ее взглядом «и на том спасибо». Она недовольно запричитала:

— Господи, и кто кого утешил, спрашивается? Просто самый бесполезный брат на свете.

— А от тебя наконец-то появился толк.

Очередной мягкий удар, на этот раз в плечо.

— Хочешь, кино вместе посмотрим? — предложил я, чувствуя, что сегодня вполне себе смогу это пережить.

— Кино? Какое?

— Гору… горбатую, — произнес и в следующую секунду отскочил от летящей в меня подушки.

— Убью! — взвизгнула родственница и разразилась оглушающим смехом.

— Хорошо, хорошо! Сама выберешь! — перепрыгивал я с кровати на пол и обратно, пытаясь увернуться от ее угроз.

На следующий день я попросил Юри о встрече и, по совету Сеито, красиво ей соврал. На прощание девушка подарила мне теплые объятия и позволила быть ее другом. Моя гора упала с одного плеча, на второе же зараза продолжила давить со страшной силой — никто из группы в субботу мне так и не позвонил.