Часы дошли до шести с половиной утра, и стрелки затикали дальше. Неритмично им в окно Нока прилетело несколько маленьких безобидных камушков, и в дверь терпеливо и медленно постучали.

Сквозь сон Нок разбирал слова о несправедливом отношении к смотрителям жилых домов, баллады о необходимости чьего-то присутствия и россказни о важности не потревоженного сна. Невероятная глупость была сказана той женщиной, учитывая длительность того самого сна Нока Кельвина, по мнению, ещё спящего, юного полицейского влияла на человека минимально, ведь он спит около семи часов из двадцати четырёх данных ему на свершения, но что ими можно совершать? Да и если он проснётся полный сил, воспоминания со вчера быстро прогонят волны «готовности ко всему». И тогда какой смысл так замудрено спрятался во вчерашнем дне? И в этих спорах на первом этаже? Он перевернулся на другой бок, прикрылся одеялом и мучительно ждал злой стук в дверь, а может он будет аккуратный и пунктуальный? Нок застрял между сном и бодрствованием, а это совсем несравнимо с размеренным утром, к которому он питал надежды.

Стука не было. Дверь с поворотом замка приоткрылась и оттуда начали вытекать любопытные глаза на вытягивающемся за проём лице. Сами глаза имели бессонный вид и закрывались против воли владельца. Потом в комнату ступила нога, отягощённая своей ношей и судьбой.

— Зайдите уже. Только скажите — кто вы, прошу вас.

В ответ человек захмыкал в согласии и больно уверенно прошёл к креслу у окна, через которое тускло проступали лучи. Такое поведение не могло не испугать Нока и он засуетился, стараясь поскорее рассмотреть своего посетителя. Тот нервно стучал пальцами по подлокотнику и, не дав Кельвину подняться, сам заговорил, и недавно дремавший Нок выдохнул, заслышав голос Пьера.

— Вставай давай быстрее, у нас неотложка по делу.

— Чего?

— Тело проанализировали, — слова сработали как сирена и он незамедлительно кинулся к вешалке. — Так и быть, я захватил для тебя варёной индейки. Съедай и спускайся, я на улице, — Пьер скорейшим шагом забил каблуками по лестнице, потирая пальцами глаза.

Нок в это время переодевался и за индейкой вспоминал тон напарника, и если постараться вслушаться, он был совсем не в духе, Кельвин вспоминал его уставший вид и неприятное стремление уйти куда-нибудь да поскорее, это он заметил по позе, в которой сидел Пьер: чуть-чуть сгорбленная спина, напряженная правая нога постукивал по полу, а рука, не занятая отбиванием ритмов, была готова оттолкнуть тело от седалища. «Что же ему такого рассказали?»

Пьер Хемери только-только спустился к выходу, где в на распашку раскрытых дверях стоял и клевал носом Патрик. Все его усилия уходили на удержание рук крест накрест, а остальная часть его безобразного тела, как будто мало волновала этот шарик.

«Может я преувеличиваю? Может он лучше чем кажется?» Он начал всматриваться, вспоминать — как часто он его видел и говорил с ним. «Может за моей спиной этот человек легче и имеет более приятный характер?» Пьер прошёл мимо него, слегка задев плечо это недоразумение. «Ничего подобного. Исключено!» Пьер подставил ногу к каркасу здания и стал дымить сигаретой, дабы скрасить время ожидания.

Полицейские простояли лишний десяток минут пока последний из их троицы не присоединился у порога. Нок был во всём мятом, с перекошенной фуражкой на голове и с плохо заправленной рубашкой: воротник выпрыгивал из-под пиджака, а ремень еле держался на талии. Он выглядел, будто выбежал от очередной простушки, которая таит в себе страстные желания, но к его юному сожалению — это был не тот случай. В недовольном молчании они шли по относительно пустым улицам, хотя вряд ли фиакров на своих каретах можно было брать в расчёт, оценивая живость утреннего города. Шли и открывали только ради зевков, а Патрик и для того, чтобы изредка сплюнуть. «Точно недоразумение». — сказал про себя Пьер и сплюнул, проклиная ублюдка.

Стоя в проёме отделения после приёмной, Нок остановился у стены перед кабинетом месье Форрестера. Коридор, помещение для отдыха и даже сама приёмная были пусты — ни полицейского, ни одного посетителя. «Видимо для дневной смены ещё слишком рано». Из кабинета доносились редкие звуки резко приведённых аргументов и бессмысленных возражений, и Кельвин был только рад не находится в эпицентре, но сон и скука всё сильнее его одолевали, он потерял чувство времени и не сильно хотел впадать в раздумья, зато это дало не закимарить и дождаться несчастных сослуживцев.

Пьер с Патриком, явно показывая неприязнь друг к другу своими взглядами, тихонько вышли обратно к Ноку.

Леру вытер белым с желтой вышивкой и синей окраиной платочком лоб, щеки и всю область его необъятной шеи. Он попытался успокоить свои нервы и с раздражением проговорил для всех — Сегодня в морг и к тому портному. — Патрик уже долго оставался немногословным, даже у месье Форрестера его голос звучал изредка и негромко. Он задавал тон всей компании, правда был этот тон мрачен и неприятен всем, кроме Патрика. Пьер только кивнул Ноку и первым ушёл к выходу, поправив шляпу и заправив руки в карманы. И Нок абсолютно не мог объяснить его смену поведения с прошлого дня, но всё, на что он был способен — это следовать за этими двумя.

Посетив морг, Патрик и Пьер оставили юного напарника снаружи, иначе бы тот снова вывалил завтрак на пол. Прождав их не более получаса, Нок чуть ли снова не заснул, стоя на месте. Жаль, что его надежды прервались открывающейся дверью, которая ознаменовала продолжения расследования. По пути Пьер поравнялся со своим молодым почти другом и тихо пробормотал так, чтобы Кельвин слышал его отчётливо. Конечно, его могли услышать наконец появляющиеся на улицах прохожие, но это мало волновало его и почти не волновало их.

— В общем, дело такое. Мужика из канализации зовут Чарльз Дюпон, на опознании сказали, что он работал в налоговой и следил за выплатами, короче что-то из надзора и контроля, вроде так. Располосовало его от мусора в канализации, потому стало ещё сложнее опознать причину смерти, но следы борьбы на руках есть и медики нашли странные ножевые. У нас пока что одна задача: зайти, забрать документы, в них напишут знакомых трупа, мы про них разузнаем, опросим портного, а дальше посмотрим, — Нок хотел ему чем-нибудь ответить, но Пьер уже ускорил шаг и бросил напоследок. — Поговорим чуть позже, не волнуйся, — он чутка улыбнулся, будто получил подарок, который не очень хотел. У Кельвина тут же проснулось чувство вины, но откуда оно? Кто бы знал.

***

— Артур Пури, — внезапно объявил Патрик, отчего Нок чуть не подпрыгнул, у довольно непримечательного трехэтажного дома на углу с аптекой на первом этаже. — Прошу господа, сделайте вклад в общее дело и поговорите с месье Пури.

Пьеру, похоже, хватило и этого. Он отряхнул свою форму и немедленно постучал во входную дверь рядом со стеклом небольшого выпирающего аптечного помещения.

— Месье, Месье Пури, прошу прощения за беспокойство, у нас есть несколько вопросов, которые мы надеялись с вами обсудить.

Дверь аккуратно дёрнулась во внутрь, образовав небольшую щелочку, откуда на полицейского таращился карий глаз, тёмная, но всё-таки видимая полоска лица красовалась только появляющимися морщинами над щекой, а краешек рта уже давал понять о недовольстве женщины внутри. — Чего кричишь?

— Ой, мадам, здесь нет ошибки? Мы пришли к месье Пури.

— Месье Пури нет дома. Он ушёл на рынок за какой-то важной вещью. Во всяком случае, мне неизвестно, что это и мне не суждено понять, — её голос становился всё сварливее, и, вместе с этим, глаз женщины всё чаще бегал по одежде и лицу Пьера, одновременно пытаясь выяснить: кто это «мы». — А вы кто? Сегодня у месье нет гостей, и по бумагам он чист. Всё проверено на той неделе.

— Мы по делу не терпящему препятствий и задержек, мадам. По приказу перфекта месье Юго.

— Ладно… подождите, — женщина начала что-то мямлить и закрыла дверь, оставив полицейских в тишине.

— Неужели это его жена? — чуть тише попытался спросить Нок.

Патрик усмехнулся такому предположению, достал из кармана трубку и начал забивать мизинцем табак. «Что, другие пальцы не пролезают?» Хемери отказался от такого рода и количества колкостей за пару часов, ему ещё дорога его работа. — В жизни никому не пожелаю такую жену. А если серьёзно, это скорее всего простая, вредная, пока никого нет, и не менее черствая, служанка, которой просто нечем рисковать и столь же нечего делать. — тут по его не чищенной туфле звонкими шлепками забегала крыса, видимо учуяв какой-то сильный запах лака. Патрик, как топором, замахал своей ногой, еле подскакивая другой, свободной от вредителей. Бурно не отреагировать на это хватило ума только Ноку.

— А если бы было чем, она бы не открыла?

— Нет конечно. Кто в здравом уме откроет на распашку полицейским дверь, не имея ни единой мысли о том, что хозяин может что-то прятать?

— Видимо она. — отозвался Пьер, заслышав звон связки ключей и шуршания ног.

Щеколда свалилась и повисла на дверном коробе, замок разомкнулся и троицу пригласили внутрь. Правда, вошли только двое. Патрик остался с забитой трубкой на улице и уже поджигал свой утренний табак.

Пока они шли по дому, Нок пытался самостоятельно осмотреть жилище, но женщина шла слишком быстро, и Кельвин никак не мог остановиться на лишнюю секундочку. Усугубляло ситуацию и то, что большинство свечей было потушено, а тень неохотно отходила от свечи в руках служанки. Стены изредка были увешаны картинами, преимущественно портреты и несколько водных пейзажей, они немного теснили, зато имели приятный холодный голубой оттенок и при свете отдавали даже чем-то зелёным.

— Как мы можем к вам обращаться? — нарушил тишину Пьер, поднимаясь по лестнице и пытаясь показать всеми скулами, что он очень доброжелателен и рад быть на службе с раннего утра.

— Просто Лу-Анн. Неважно какое из них выберете.

— Хорошо. Спасибо, что впустили нас. Я надеюсь вы тоже сможете ответить на некоторые вопросы.

— Отнюдь, я не хочу участвовать ни в каких делах ни с фликами, ни с бюрократами и бумажками.

— Прошу вас, Анн, следите за выражениями и просто расскажите о месье Пури как о человеке, ничего сверхчеловеческого.

Лу-Анн продолжила взбираться на третий этаж, не произнося и звука, и, только остановившись у одной из дверей, ответила.

— Тогда ответная просьба к вам — не вписывать Моё имя в Ваши показания.

— Обещаю. — Пьер тихонько прислонил свою шляпу к сердцу и поклонился всего на пару градусов вперёд.

Женщина отворила дверь, которая оказалась двойными дверями, несмотря на свою конструкцию. Нок уже видел где-то такое, но вряд ли вспомнит — где именно, потому легче было просто удивиться.

Но удивительное начиналось за дверью: гостиная, заваленная разнообразными растениям, крупный кустарники стояли на углах и вдоль стен, цветы на подоконниках и на столешницах, только дивану и креслам не хватало по зелени на подлокотниках. Окна нараспашку открыты, а в потолке красовалась стеклянная прозрачная, как пресная вода, крыша. Пол этой комнаты мог бы выиграть награду как самый ровный, если бы такие соревнования проводились. При всей своей необычности и странности помещение располагало само к себе и как бы приглашало остаться ненадолго. Ощущение странное и вроде неплохое, но довольно тревожное — как отметил Нок.

— Присаживайтесь. — пригласила их служанка и прошла чуть дальше вглубь комнаты.

— Вас подождать?

— Я быстро. — тон женщины смягчился с их первой встречи, но первое впечатление сложно перебить, и Нок с Пьером оставались настороже. Лу-Анн и вправду была быстра, она быстро вернулась с подносом, несколькими чайниками и чайничками на нём, кружечками (демитассе) и чашками на расписанных серебром блюдцах, а в тарелке на углу подноса расположилась затвердевшая нуга с вкраплениями миндаля.

— Какая занимательная идея для гостиной, а этот потолок. — Пьер, услышав запах, перевёл своё внимание на поднос — И как щедро, — он качнул головой поближе к еде, дабы прочувствовать аромат — а что во всех этих чайниках?

— Я сделала всё, как любит месье Пури: сладости к чаю или кофе, оба они крепкие, рядом молоко и сливки, — служанка монотонно рассказывала, окидывая рукой каждый компонент и иногда потряхивая чайниками, чтобы удостовериться в правильном запахе. Пьер в то же время внимательно её слушал, или хотя бы делал такой вид, и высматривал то, чем он скорее всего позавтракает. — немного корицы, немного имбиря. Да вроде всё.

— Великолепно. Давно не видел чтобы угощения так подавали.

— Всё, как любит месье Пури. Берите что пожелаете. — Нок обходил комнату и касался почти каждого растения: одни отвечали шершавой щекоткой, другие цеплялись за человеческие пальцы, третьи хотели укусить, но могли только кольнуть пальцы гиганта.

— Нок, сядь уже. Присядьте к нам Лу. — Кельвин скорейшим образом оторвался от своего дела и присел на край дивана недалеко от Пьера.

— Я предпочту…

— Я понимаю, но ещё больше настаиваю, поэтому ещё раз прошу. — служанка всё же послушалась и аккуратно присела на кресло. — И прошу вас тоже угоститься чем-нибудь. — в этот раз Лу не возразила.

Пьер для себя выбрал кофе, больно уж сложными выдались последние часы без полноценного сна, и добавил корицы и сливок. Ни в чём себе не отказывая, он с большой охотой взялся за нугу. Нок же обошёлся крепким чаем, добавив чуточку имбиря в свой напиток и немного остудив его дуновениями, а Лу-Анн постаралась остаться скромной и не брать слишком много, потому сидела с кружкой простого горячего кофе, выпивая его то струйкой через губу, то полноценными глотками.

— И так, Лу, расскажите — что вы представляете, когда слышите имя: месье Пури, кроме его образа, конечно. Его качества, может.

— Конечно. Месье Пури довольно открытый человек, иногда излишне громкий, но… — женщина потёрла переносицу, пытаясь подобрать слова получше, но месье Хемери попытался подтолкнуть служанку говорить дальше.

— Говорите как вам удобно.

Она медленно выдохнула, пробуя на языке то, что ей хотелось бы сказать, но слова, похоже, были не совсем привычны. — Понимаете, он совсем не дурак, но обязательно вам таким покажется, не простой, как пробка, но и не интеллигентный гений. И вам не суждено его полностью понять.

— Никого не суждено полностью понять.

— Не соглашусь.

— Ваше право. Чем занимается месье Пури?

В тот же момент открылась двойная дверь с такой хлёсткостью, что порыв ветра окатил растения и всех сидящих внутри.

— А вот и месье Пури.

В проёме стояли двое, и один не был лучше другого. Левого полицейские узнали почти сразу: Патрик переминался с ноги на ногу в нетерпении выйти на улицу и докурить свою трубку, которая он держал в правой руке, левой он протягивал чуть вперёд небольшую папку и тёр о неё большим пальцем. Справа оказался человек более выразительный, почти полностью в белом, его жёлтый фрак украшал платочный чуть ли не прозрачный галстук, а низкие туфли так и хотели отскочить от деревянного пола, одна нога прихрамывала, потому человек сильнее упирался в трость в своей правой руке с набалдашником в виде головы змеи торчащей меж его пальцев, другой рукой он упирался в бок и легонько придерживал свой котелок. Пури было около сорока пяти лет, но Нок заметил, что тот хорошо «сохранился»: не было седины, явных морщин, глаза широко открыты, а зрачки горели энтузиазмом.

Первым прошёл Патрик и показал полицейским пару бумаг, что-то шепча им в лица, Нок сменил своё озадаченное лицо на более отстранённое, а Пьер выдохнул с облегчением после услышанного. А пока Артур Пури заходил внутрь, а точнее захрамывал, вестник приятных новостей, явно не желая оставаться в помещении, быстрым шагом спустился вниз и закрыл за собой входную дверь.

— Какие гости! Добро пожаловать в мой скромный дом. Надеюсь Лу-Анн не была с вами слишком груба.

— Нисколько, месье Пури. — Пьер и Нок встали пожать ему руку, но к их сожалению в этом было мало приятного, его ладони были очень сухи, и мёртвая кожа понемногу отпадала.

— Прошу прощения, вчера я весь день занимался с лекарствами и смесями. Немного попало на руки, но зато та жидкость теперь точно в помойке. — мужчина захихикал, подходя к креслу, на котором сидела служанка, и махнул ей пальцами. Лу немедленно сбежала с кресла и помогла хозяину присесть, после она расторопно забрала его трость, поставив в специальную подставку на кресле, и налила Перу кофе, внезапно достав заготовленный тёртый перец для напитка. Закончив приготовления для месье Пури, служанка выбежала из комнаты, смотря только вперед и только под ноги. — А теперь поговорим о деле. Что случилось?

— Вы знакомы с Чарльзом Дюпоном?

— Месье Дюпон? Да знаю его, виделись на той неделе в его гостях, он праздновал своё повышение и скорый перевод в столицу. Говорю вам прямо и это не секрет.

— Хорошо, месье Пури, но Чарльз.

— Проявите капельку уважения, сэр, месье Дюпон исключительный человек в плане своих достижений.

— Несомненно, но к нему уже больше никто не сможет обратиться, Чарльза Дюпона вчера днём нашли мёртвым в канализации. Экспертиза показала, что он был убит около трёх, четырёх дней назад, возможно ночью. — на этом Пури ещё сильнее раскрыл глаза чем прежде и злобно хватал ноздрями воздух, пытаясь избавить помещение от кислорода. — Прискорбно сообщать это так, но это правда и нам нужно опросить всех знакомых жертвы и я, лично, очень сильно рассчитываю на содействие.

Месье Перу сдулся обратно и вытащил свою трость, грустно разглядывая змеиное навершие, он ответил. — Тогда спрашивайте, что уж тут.

— Спасибо вам. Нок, записывай. Вы фармацевт, так?

— Я думаю это очевидно, господа, вы же заметили вывеску над аптекой внизу, ведь так? — он поправил свой рукав и продолжил чуть энергичнее. — Ещё я продавец, химик и отличный бизнесмен, хоть немного и изувеченный, а это работка совсем не из простых. Может зададите более серьёзный вопрос?

— Как-то не посмотрели, да и не думали смотреть, мы здесь за ответами на уже поставленные вопросы, поэтому отвечай калека. — «Вот бы сейчас так сказать». Но Пьер промолчал на броский комментарий и просто кивнул Кельвину, тот в ответ что-то записал. Как позже окажется: «Кальмары в горчичном соусе».

***

Патрик докуривал свой табак на улице, проходя мимо забегаловок, цирюльни, магазина мебели и одного шляпного магазинчика. Этот квартал и так был узок, но полицейскому казалось, что впереди его ждёт ещё более непроходимый участок, оттого замедлял ход и крутил головой в поисках нужной вывески. Спустя пару десятков лишних шагов, кручения на месте и расспросов прохожих, Патрик Леру стоял у двери в мастерскую и магазин Мореля Гилиса под названием «Фазан». Рядом с дверью в стене красовалось ростовое стекло с двумя комплектами нарядов для официального выхода для мужчины и женщины.

Патрик пока понял одно — в такое он точно не влезет и не сильно хочет. Зайдя внутрь, Патрик оказался в коридоре из намертво прикреплённых и закрытых стеклом тканей всевозможных цветов, и такая палитра простиралась до следующей двери, что уходила в глубь, у него создавалось ощущение, будто он идёт по ускоренно движущемуся миру, пока сам сохраняет свой обычный шаг. За следующей дверью эффект возымел ещё большую силу, магазин был в два этажа, наверху снимали мерки, внизу красовались множество обитых стульев и для каждых двух или трёх стояли отдельные столики на изогнутых ножках. Здесь было намного просторнее и шкафы, стоявшие как будто вместо стен, никак тому не мешали.

К Патрику подбежала совсем небольшая, по сравнению с полицейским, модистка в черном, как свежий уголь, платье с вырезом под горло, испод которого вылезал белый воротник, и попыталась пригласить его присесть, узнать ищет ли он подарок или пришёл что-то заказать, но Леру стоял непреклонной горой, смотря на девушку сверху вниз и, наконец, спросил со всей строгостью, которую мог из себя выжать.

— Подскажите, где месье Гилис?

— Морель Гилис? — он кивнул. — Сейчас он занимается мерками одной дамы наверху, если только нам не привезли новые ткани.

— Ладно, разберусь. — Патрик раздраженно зашагал к лестнице и забрался к стенке из ширм, за ней слышалась возня и виднелись очень тусклые силуэты от падающего на тела света. Ножки топтались по доскам, кто-то второй уселся в небольшой стул с характерным скрипящим звуком и начал записывать цифры, диктуемые замерщицей.

— Кхм. Прошу прощения. — краешек ширмы отодвинулся и оттуда вылезла голова молодой девушки, видно ученица модистки, с длинными, до лопаток, тёмно русыми волосами, которые ещё не успели уложить или хотя бы расчесать. Её лицо выражало полное недоумение, и правда, что полиция может делать в магазине одежды в такое время? — Можете подсказать — где сейчас месье Гилис?

С девушки сошла странная гримаса, и неожиданно появилась тёплая и милая улыбка, отчего Патрику стало неуютно. — Он на складе. Сказал, что хочет что-то отсортировать. Или покрасить. Скорее всего первое, учитывая время его отсутствия.

— Не можете пояснить?

— Могу. Сегодня, владелец магазина, месье Гилис пришёл довольно рано, около шести наверное…

— Прошу прощения, а откуда вы знаете время?

— Я же здесь живу, вот и знаю. — она снова широко улыбнулась и теперь её глаза переняли на себя всё внимание. Искренние и немного зеленоватые. — Может и должна была где-нибудь ещё, но так сложилось.

— Жа-ад, ты долго, к нам скоро мадам Марис-Сесиль придёт, её нужно принять сразу и ни секундой позже. Давай закончим побыстрее.

— Да, секунду. Так вот, около шести, сегодня пришла поставка материалов для шитья и он попросил себя не беспокоить, после убежал на склад. Но всё было очень быстро, и сегодня я его больше не видела. Только грузчики и успевали заходить и выходить.

— Спасибо за информацию, вы очень любезны. — Патрик сам не ждал от себя таких слов и быстро себя одёрнул. Ему больше хотелось видеть людей сверху вниз, но в этот раз он не знал как себя лучше повести и думал, что он гораздо хуже, чем она. Они должны стоять на равных или даже ему следует лечь, но его ноги не собирались ни сгибаться ни двигаться в любую из сторон. — Не подскажите где эта кладовая?

— Жад!

— Внизу, от лестницы прямо и налево вторая дверь. — она снова улыбнулась, и Леру больше не мог выдержать этого непонятного чувство. Кивнув, он засеменил к спуску, поправляя свои рукава, и проклинал все ощущения, что испытывал.

— Жад! Чёрт тебя дери.

— Да здесь я. — Жад, наконец-то, закрыла ширму и вернулась к писанине. «Надеюсь я больше её не увижу».

И вновь Патрик Леру стоял перед очередной дверью, он был готов проклинать и их, если бы те не были такой обыденностью, но их переизбыток в здании ощущался. Постучав и попытавшись самостоятельно открыть склад, ему ничего не оставалось кроме как ждать перед закрытым проходом и продолжать стучать: быстрее, слабее, сильнее и выразительнее, как душа пожелает. Но терпение Мореля, видно, иссекает быстро, и дверь резко наполовину открылась, из-за которой яростно смотрели маленькие глазки на меленьком лице низенького человека. Рыжая короткая, зато очень густая и не расчесанная борода прикрывала всё, что было выше кадыка, очки слетели на кончик носа, а его коричневый фрак был расстегнут и больше походил на халат.

— С чем вы? Не нравится изделие? Вопросы по поставке?!

— Нет, месье Гилис, я пришёл по другим вопросам.

— Его сегодня нет, приходите на следующей неделе. — «Бред.»

— Лично я слышал, что Морель Гилис пришёл рано: принимать новые ткани и заперся в кладовой, повелев никого не впускать.

Владелец фыркнул и высунулся в зал, двигая шеей как сова и высматривая лишние любопытные глаза. — Представьтесь.

— Патрик Леру, комиссар полиции южного округа Гавра, ведущий и ответственный за дело Чарльза Дюпона.

— Знаю такого Чарльза. — тот снова поискал что-то в памяти и уступил дорогу в проёме — Ладно, заходите, комиссар Леру. — «Вот почему нельзя сразу так?»

Мастер и полицейский проходили глубже в магазин, их сопроводили несколько побочных закруглённых дверей без дополнительных надписей, немного тусклый свет от светильников и обелённые стены, усиливающие освещённость. Добравшись до прикрытого хламом входа, они оказались на пороге мастерской. Удивительно, но именно у неё не было двери.

Само помещение не было достаточно широким чтобы ничего не задеть, но грех жаловаться, не для Леру строилось. Внутри, на столиках стояли те самые швейные машинки с ножным действием, которые Патрик видел только в заголовках газет, рядом в корзинах лежали заготовки, шёлк и шерсть.

Тут полицейский засмотрелся, и реакция мастера была незамедлительна. — Понравились? Двести стежков в минуту, великолепное изобретение. Тимонье слишком поторопился, и вот, пытаемся переосмыслить его провал.

— Плохо в этом понимаю. Лишь оценил ваши вложения.

— Этим занимается моя бухгалтерия. Не утруждайтесь такими мелочами. — «Или что-то не сойдётся?»

— И то верно, не будем путать им и самим себе карты. Приступим. Вы знаете месье Дюпона, откуда? — «Только попробуй соврать».

— Чарльз Дюпон — мой партнёр и поставщик, я работаю с ним около двух лет, но мы почти не имели дружеских связей. Неужели он умер? — «Некоторые любят догадываться в худшую сторону».

— Прискорбно, но так оно и есть.

— Прескверные известия для всех нас, в особенности для его жены. — Гилис вынул из кармана иголку загнутую под небольшим углом и оставил её на столике, видно та была сломана на производстве.

— У него была жена?

— Да, мало кто её знает, но они жили вместе определённое время, её зовут Селин, фамилию не знаю, но откликается на Дюпон. Точнее предпочитает её. — Патрик недолго промолчал, стараясь снова раскусить этого коротышку, и продолжил.

— Что вы можете сказать об этом? — уже из своего кармана он достал окровавленную белую тряпку, обрывок плотной ткани, а точнее — воротник. «Всё же удалось стащить у этого идиота».

В руках Мореля тряпка вертелась совсем недолго, ткань была безусловно испорчена, но это никак не мешало ему увидеть свои инициалы. Он осмотрел и потрогал шов, покачал головой и вернул своё внимание полицейскому. — Как же не признать своё детище, скромное, не слишком ценное и не яркое, но моё. Месье Дюпон купил у меня такую рубашку около полгода назад в нескольких экземплярах. — вернув воротник Гилис ещё раз переминулся на месте и стал терпеливо ждать ответа.

— Не хочу вас ни в чём обвинять или как-то обижать, но вы уверены, что Чарльз Дюпон был продавцом тканей и никем иным?

— Не переживайте, я не лжец. Во всяком случае с полицией. Дюпон в основное время занимался отчётностями в Национальном Банке, а со мной работал… в другое время.

— Неужели там так плохо платят?

— Для нашего общего знакомого видимо так, увы.

— Прошу ответить на последние два вопроса: вы были так близки, чтобы обсуждать работу заработки и личную жизнь? и как вы часто виделись за последнюю неделю? — Мастер стал обдумывать последний вопрос, ведь в первом «скорее всего, будет какая-нибудь банальщина. А над ответом на второй нужно подумать, никто же не хочет подставляться».

— В партнёрстве и совместном бизнесе должно быть всё прозрачно, месье. Утечка такой информации неизбежна. — «Не удивлён ни на каплю». — А вот наши последние встречи проходили лишь дважды в понедельник и среду. — звук резко завял, и скромной эхо прекратилось, никто не хотел говорить снова: у Патрика могли появиться ещё вопросы, но он не знал какие, он был не готов, а Гилис надеялся, наконец, отвязаться от флика и заниматься своими делами. «Нет, хватит. И смех и грех, вытягивать из него информацию по крупице и разбираться где он ещё солжёт — это лишком».

— Спасибо вам, месье Гилис, я запишу вас как основного лица на дачу показаний. Надеюсь ещё встретимся в более благоприятной обстановке. — «А лучше проваливайте из моей жизни и больше не появляйтесь».

— Взаимно, месье. — скорее всего он пожелал ему того же, а может и чего похуже. Леру с великим удовольствием внутри и каменным лицом снаружи размеренно направился к выходу, отбивая подошвой неспешный ритм: а куда ему спешить? День только начинается.

***

Нок вышел из дома месье Пури первым и весьма быстро, как могли подметить некоторые прохожие, его одежда осталась почти такой же мятой, как и утром, лишь стянулась вниз и немного распрямилась, фуражку по-видимому он забыл внутри. За ним чуть более сдержанно и с нелепой улыбкой держался Пьер. В его руках вяло висел головной убор напарника, и балансировала небольшая записная книжка.

— Ты становишься забывчивым, не самое лучшее качество для хорошего сотрудника.

— Вы не отличаетесь этим качеством?

— И то верно. Ты всё записал?

— Вроде всё что смог. Честно, не вижу ни в одном из показаний смысла или намёка на то, где продолжать искать.

— А нам и не нужно. — он немного криво напялил фуражку обратно на Нока и открыл книжку, что-то дооформляя на краях страниц. Он посмотрел на зачёркнутую надпись и метнул взгляд на Кельвина, поправлявшего бардак на своей голове. — Ты голоден чтоли?

— А?

— Ну ты написал: «Кальмары в горчичном соусе»… А, погоди, ты этим хотел выкрутиться? — Пьер даже не пытался сдержать смех, как и не пытался его остановить.

— Сработало же, — Нок наконец выпрямился, приняв более опрятный и уверенный вид. — еле-еле. А поесть не помешало бы.

— В точку, парень, я бы не отказался от бараньих ножек и немного абсента, хотя придётся раскошелиться и вкус вина будет таким хорошим, как раньше, но того стоит.

— Избавьте меня от этого.

— Что? Настроения нет?

— Что-то вроде того.

— Как хочешь, главное чтобы Патрик… Погоди, — «Смылся, гаденыш. Опять скинул всю работу на других!» — где этот шар с навозом вместо мозгов?

— Может месье Леру пошёл к тому портному?

— Единственное благо, которое он сделал — это избавился от бесполезных показаний и лишней работы с такими же бесполезными людьми.

— Вы про то, что он нашептал нам тогда наверху?

— А про что ещё. — Пьер задержался в раздумьях на несколько секунд, но отмёл любые идеи о поисках. «Мне же лучше». — Может быть. Ладно, пошли-ка я тебе покажу местечко где за пятьдесят сантимов можно обзавестись такой утятиной, м-м, закачаешься от запаха, когда пожарят, конечно. — Нок только хмыкнул, согласившись с ним, и уже решил, что ему придётся делится с Пьером, ибо с таким количеством съеденного мяса он не сможет даже встать на ноги.

***

Улочка перед Аптекой месье Пури пустовала ещё какое-то время, только служанка Лу-Анн выходила вытереть стёкла снаружи и перевернуть вывеску. Сам Артур Пури появился в лавке через внутренний переход и дверь в центре одной из боковых стен. Он выравнивал свои товары на полках, перепроверял записи о продажах, вдруг недосчитался, и уже открыл магазин, выжидая очередных покупателей и возвращения к повседневной жизни.

Тревожность из-за кончины месье Дюпона так и не сошла с его лица, но на такой случай у него была улыбка хорошего продавца и манеры бизнесмена. К тому же, призвание фармацевта не даст Пури заскучать, как и нежданный Патрик Леру, медленно волочивший себя к участку. С великой спешкой в правой руке Артур Пури выбежал, как мог, на улицу и окликнул полицейского. На что получил взгляд искреннего недоумения.

— Прошу прощения, вы меня не помните?

— Секунду. — секунды замешательства хватило чтобы собеседник уже оскорбился — Месье Пури?

— Да, у нас не было возможности познакомиться как подобает.

— Не могу не согласиться. Месье Леру. — Патрик становился всё напряженнее, пытаясь понять — что нужно калеке.

— При всём почтении, — Пури необычно крепко пожал руку, показывая неотложность своего дела. — я бы хотел задать вам очень нескромный и неэтичный вопрос.

«От этих учёных жди всего: и проблем, и ещё больше просьб». — Конечно, говорите.

— Тогда, пожалуйста, пройдемте в магазин. Это слишком сложная тема для случайных прохожих.

— Так вот. — Артур почесал набалдашник трости и опёрся о столик своими, ослабевшими от спешки, руками. — Вопрос связан с небезызвестным нам Чарльзом Дюпоном, видите ли, я уже сообщил другим двоим, какими хорошими друзьями мы, с потерпевшим, были, и он знал как я одержим анатомией и исследованиями, потому согласился при своей смерти отдать тело на исследования.

«Что, Что ещё раз?!» — Кхм, Кхм. — Патрик чуть не поперхнулся.

— Да, я понимаю.

— Даже если так, у вас есть документ от лица месье Дюпона? И даже если есть…

— Конечно, я лишь хочу удостовериться, что тело придёт ко мне.

— Вы хотя бы узнавали в каком оно состоянии? Или есть ли у него родственники?

— Месье Леру, все мы знаем, что у Чарльза Дюпона нет близких родственников, — «Теоретически — да». — а труп подойдёт мне в любом виде. За скорую доставку я готов доплатить. — «Практически — я поставлен в тупик.»

— Могу я ответить вам позже?

— Понимаю ваше замешательство, месье Леру, но не затягивайте с ответом.

Патрик вылез на улицу также нервно, как это недавно сделал Нок, но Леру был слишком эмоционально усталый от потрясений и откровений, чтобы продолжать сохранять лицо и походку.

***

Нок и Пьер уже сидели в кафе «Дю Сафет» с множественными зеркалами на стенах с нарезными рамами и уплетали хорошо сервированную утку на серебряной посуде, при этом второй так и не нашёл заветного абсента и спокойно попивал портвейн. Нок не привык находиться в подобных местах: персонал очень хорошо одет, девушка на входе, принимавшая плату, больше похожа на молодую графиню чем на простую обслугу, такое он видел только в детстве в Париже, побывав там с отцом, уже позже он привык сильно экономить. Но Пьер не из таких, он заказал вдобавок ещё и сыр с десертом из ягод, отчего Кельвину показалось, что его сослуживец такими темпами вскоре обанкротится.

Тут в заведение зашла знакомая упитанная фигура, которая искала кого-то своими неуёмными глазками, человек снял головной убор, заплати и направился в их сторону, стараясь не задевать столики и протискиваться как можно лучше.

— Ну что, месье Леру, где пропадало ваше внимание и бытие, что заставило вас покинуть своих подчинённых?

Патрик присел за столик и постарался сделать голос тише своих возможностей. — У нас за один день накопилось слишком много проблем.

— То есть? — откликнулся Пьер.

— А вот так. Информация по делу не полная, появляются всё новые лица, тело могут скоро забрать, из подозреваемых вообще никого, с зацепками такая же ситуация, я правильно понимаю? — в ответ ему кивнули, и тот не смог удержать шёпот и перешёл на строгий и немного замученный голос. — Великолепно, самый лучший день с самыми лучшими подчинёнными.

Нок на этой ноте перестал молчать, видимо его всё-таки задело, и не удивительно: слишком много свалилось на нового сотрудника, и даже не понять: везение ли это или неудача, хотя, обычно, всё вместе — А чем вы позвольте узнать занимались?

— Не вылезай из свой конуры, я сделал полезного вдвое больше вашего, опросив портного, а у вас… — Патрик выхватил книжку испод руки Кельвина. — кальмары? Серьёзно?!

— Это было нужно записать.

— Для чего? — ответа не последовало. — Придумывай дальше.

— Тихо. — не сильно громко рявкнул Пьер. — Сейчас всех посетителей распугаете, у нас есть время на подумать? Есть. Так давайте его использовать, а не просирать.