Рампо тихо фыркал себе под нос, переминаясь с ноги на ногу. Стоять у двери своего же дома было, может быть, и странно, но он хотел соблюсти все традиции. К тому же он всё равно обшастал всех друзей и знакомых. В плетёной корзиночке весело шелестели куча разных сладостей, которые в этот день окрашены особенным вкусом. И всё же что-то долго нет его мрачного писателя. Он поправил на себе маску, надумывая, кем же будет По. У него на этот счёт было множество мыслей.

Как-то так всегда выходило, что они друг от друга скрывались в день праздника, только чтобы сойтись в долгой ночной прогулке. И, конечно же, он давно заприметил жутко преслестную кафешку поблизости (он даже не заблудился, пока ходил туда). Этот год явно не будет исключением из правил. Детектив сразу же отмёл мысль про вампирский костюм — это же было в прошлом году. Хотя он был бы не против, на самом деле. В его воображении мрачный образ писателя становился только обворожительнее, особенно с этими накладными клычками.

Он не признался бы самому, что хотел бы от него этот вампирский поцелуй.

В воздухе пахло приятной свежестью, только недавно выпал небольшой дождь. Запах сырости и прелой листы щекотал нос, заставив его тихо чихнуть. Ближе к зиме он от чего угодно мог словить глупую простуду. Он поправил складки на своей одежде, удовлетворено вздохнув. Шалтай-Болтай был неожиданным образом, но так было интереснее. Рампо тихо усмехнулся, вспомнив детский стишок. Почти как песенка, которую он начал мурлыкать себе под нос:

Шалтай-Болтай сидел на стене,

Шалтай-Болтай свалился во сне.

Вся королевская конница и вся королевская рать,

Не может Шалтая, не может Болтая заново собрать.

Он улыбнулся чуть шире, услышав тихий смех из приоткрытой двери. Не мешкая, он протянул корзинку с словами:

— Сладости или гадости?

Эдгар тихо вышел из-за двери, всё ещё посмеиваясь. Он слишком сильно любил эту игру (и то, что они сошлись на мирах страны Чудес и Зазеркалья). И он не удержался, быстро чмокнул его в щеку, как послушного ребёнка. Воистину, детектив с горящими от радости глазами был самым прелестным ребёнком — и он защитил бы его. Его рожки гусеницы чуть качались, пока он двигался, и от его костюма пропахло лёгким дымом. Он щедрой рукой насыпал в корзину самых лучших сладостей, каких только смог найти. Писатель вкрадчиво улыбнулся ему.

— Для тебя только сладости, Шалтай-Болтай.

Рампо без промедления схватил его за руку. Впереди ещё была вся ночь для прогулки.

— Тогда вперёд за новыми сладостями, Гусеница!