Они остались в лесу

 Под ногами, как хрупкие косточки, ломались ветки. Они в пути уже несколько часов, а лес даже и не собирался заканчиваться. Простое поручение Хокаге обернулось провалом: группа торговцев, следующая горным маршрутом, подверглась нападению, Какаши решил разобраться с ними с помощью чидори, и в этот момент произошел камнепад.

      Какаши корил себя за неверный выбор стратегии: когда его молния вонзилась в теневого клона противника, то попала в стык между скалами, которые тут же начали рассыпаться, с отвесного склона посыпался шквал камней. Он не успел оценить ситуацию: камень попал ему по голове, из-за удара он потерял сознание и сорвался прямо в горную реку.

      Тензо шел рядом — он же его и спас. Течение горной реки слишком сильное, чтобы было легче плыть и подстраховывать товарища ему пришлось избавиться от снаряжения. Свитки, оружие, маски и плащи — река забрала все. Даже набедренная сумка с кунаями была сейчас пуста. Конечно, каждый из них мог убить и голыми руками, но тяжесть металла в руке дарила Какаши привычную уверенность в своих силах.

      А сейчас он ее не чувствовал.

      Длинные, мокрые волосы заслоняли Тензо лицо, влажная одежда, облепившая тело, только подчеркивала его худобу. Едва ли сам Какаши выглядел сейчас лучше. Если бы не серые форменные жилеты АНБУ — они бы вполне сошли за бродяг.

      — Семпай, — позвал Тензо вполголоса, показывая на темный провал пещеры.

      Какаши кивнул, и они прошли внутрь, под низкие каменные своды. Пещера была не глубокая, похоже, ее неоднократно использовали для стоянок, судя по царапинам на стенах и следам от костра.

      — Огонь лучше не разводить, — Какаши бегло осмотрел каждый угол. — Мы — на вражеской территории, не стоит привлекать внимание.

      Тензо согласно кивнул, и подобрал с земли сюрикен, на котором было больше лезвий, чем на тех, которыми их обычно снабжали в Конохе.

      — Вы правы, семпай, — он сунул находку в набедренную сумку. — Дежурим по очереди?

      — Да, — Какаши рад, что его оплошность не изменила привычного порядка вещей. — Отдыхай.

      Тензо сложил печати: дно пещеры покрылось деревянным настилом и стало похоже на лодку. Все же приятнее спать так, чем на голых камнях.

      Какаши сел возле входа: было холодно, Тензо лежал, обхватив себя ладонями за плечи. Сменной одежды нет, а раздеваться, чтобы ее просушить — слишком рискованно, враг не будет ждать, когда ты натянешь свои штаны. Он открыл поясную сумку: в аптечку попала вода, черт, вот паршиво. Ампулы с противоядием были целы, мокрые бинты — не страшно, а вот с пилюлями, которые заменяли провизию, и, правда, беда. Вода нарушила целостность оболочки, почти все они смешались в бурую кашу. Их больше нельзя было принимать в пищу, они потеряли все свои полезные свойства.

      Какаши выругался про себя — слишком много раз он облажался за такую короткую миссию.

      Затылок побаливал, он достал уцелевшую пилюлю — та раскрошилась в пальцах, не пережив столкновения с водой. Какаши отправил бесформенный комок в рот, в упаковке осталась последняя, для Тензо. Он взглянул на товарища: нужно отдать ее сейчас, иначе к утру напитавшаяся водой пилюля превратится в труху.

***

      Тензо лежал, подтянув колени к груди, обняв себя за плечи. Мокрые волосы липли к шее, холодили спину. Одежда неприятно обтянула тело, он чувствовал себя как выброшенный на берег угорь. Конечно, бывали стоянки в условиях и похуже, но ему не нравился этот лес. Пока они не нашли это убежище, им не встретилось ни одного живого существа. Деревья безмолвно застыли. Лес ощущался мертвым.

      Может, после купания в ледяной реке, всегда так кажется?..

      Он закрыл глаза, пытаясь заставить себя расслабиться и отключиться — скоро ему нужно будет сменить Какаши на дежурстве.

      — Тензо, — тихо позвал Какаши, дотронувшись до его предплечья. — Надо это съесть. Сейчас.

      Он нехотя открыл глаза, есть ему не хотелось. Похоже, пилюли уничтожены водой, и Какаши отдает ему последнее, чтобы у него были силы начать новый день.

      Какаши поднес пилюлю к его лицу, чтобы Тензо не утруждался подъемом. Субординация велит забрать ее самому, и не преступать границы дозволенного, но Тензо приоткрыл рот, позволяя Какаши положить ее на язык. Когда они вдвоем, то чувствуют себя свободнее, их давнее знакомство дает о себе знать.

      — Спасибо, семпай, — сонно пробормотал он, раскусывая жесткую таблетку. На зубах захрустел пресный, безвкусный песок.

      Он не мог двигаться, ремни надежно его удерживали на металлическом столе. Ему казалось, будто нога в тяжелом ботинке раз за разом била его по бедру, столь резко и быстро, что удары сливались в одну долгую, пронизывающую боль.

      Он опустил взгляд вниз, и увидел, что правое бедро рассечено до кости. Края раны раздвинуты щипцами, к переплетениям и вен и сухожилий подведены какие-то трубки. По желобу, прикрепленному сбоку к столешнице, стекала кровь. От увиденного захотелось кричать, но рвотный спазм не дал выдавить из глотки ни звука. На плечах зашевелилось что-то, шею обвил бархатный шарф, жесткий, раздвоенный язык проехался по щеке.

      Змея!

       В этот же момент змеи стали сползать с изголовья ему на лицо, их отвратительные, клыкастые пасти с раздвоенными языками раскачивались у него перед глазами.

      Он с трудом втянул ноздрями воздух, не в силах больше выносить этот ужас.

      Какаши не понял, что произошло: Тензо неожиданно проснулся с задушенным визгом, и начал кататься по деревянному настилу, вырывая у себя целые клоки волос.

      Их атаковали?..

      Сканирование шаринганом местности ничего не дало: поблизости не было чужаков. Чакра Тензо двигалась нормально — он не находился под действием гендзюцу.

      — Эй, хватит! — Какаши пришлось его скрутить, чтобы тот не навредил себе еще больше. Он прижал Тензо к полу, навалившись коленом ему на спину. — Проснись!

***

      — Проснись! — кроваво-красный глаз поймал его взгляд, а затем, как рама вокруг картины, вокруг глаза обрисовалось лицо Какаши.

      Тензо шумно и часто дышал. Пещера постепенно становилась вещественной, твердой, настоящей, вибрирующей от своей материальности. Он не привязан к лабораторному столу — его обездвижил Какаши, на лице которого сквозь привычную собранность бойца АНБУ проступило сочувствие.

      — Тебе приснился кошмар, — сделал очевидный вывод тот, отойдя в сторону.

      Тензо медленно сел, не удержался, провел ладонью по бедру, чтобы убедиться, что той жуткой раны там нет. На лицо упали спутанные пряди — это их он принял за змей, и перепугался как ребенок.

      — Извините, семпай, — Тензо бросил на Какаши виноватый взгляд. — Я не должен был так реагировать…

      Какаши устало отмахнулся от него, мол, с кем не бывает. Тензо забился в угол, фантомная боль в бедре и ощущение змеиной кожи до сих пор его не отпускало.

      Он никогда не видел таких отчетливых по ощущениям и детальных снов. Иногда ему снились кошмары об опытах Орочимару, но все они были смазанными и тусклыми, по сравнению с этим.

      Тензо поежился, вспоминая раздвоенные языки, и глаза с вертикальными зрачками. Раздраженно сдул прядь волос с носа, а потом достал найденный здесь сюрикен, и отрезал ее.

      Его страхи не должны мешать миссиям. Если отросшие волосы напоминают ему о прошлом, значит, от них нужно избавиться.

***

      По памяти набросав план местности, ими было решено двигаться на запад. Они выдвинулись едва начало светать. Какаши так и не смог заснуть: ночной инцидент с Тензо согнал с него всю усталость. Он украдкой поглядывал на него: из-за обрезанных волос тот теперь казался старше, а тени под глазами проступили еще отчетливее. Возможно, ему, как капитану стоило проявить больше участия, и предложить обсудить ситуацию, вот только он чувствовал, что сейчас неподходящее время для разговоров. Да и едва ли Тензо согласится обсуждать что-то настолько личное. Сам бы Какаши тоже не оценил, если бы кто-то попытался залезть к нему в душу.

      Местность стала болотистой, одолевали мошки. Какаши прихлопнул комара, который все же добрался до неприкрытой маской части лица. Они осторожно шагали сквозь заросли багульника, чтобы не угодить в трясину.

      Болото постепенно заволакивало туманом. Он был неравномерным, висел клочьями между кустарников, путался в кронах деревьев. Иногда сквозь туман проступали неясные очертания человеческих фигур, но шаринган не улавливал никакой подозрительной активности — это было игра света.

      — В таком тумане сложно двигаться, — подал голос Тензо после долгого молчания. — Можно сбиться с пути.

      — Сделаем остановку, — согласился с ним Какаши, — подождем, когда туман рассеется. — Потом наверстаем ночью потерянное время.

      Тензо соорудил небольшой шалаш из бревен, при помощи своей техники. Какаши хотел пройти внутрь вслед за ним, но его остановил чужой голос.

      Кто-то звал его по имени.

      Он огляделся: никого поблизости не было. Голос позвал снова. Такой родной и далекий, казалось, давно позабытый.

      — Какаши! Какаши, подойди!

      Папа?..

      На холме возник силуэт, проступавший из тумана все ярче. Широкие плечи, серебристые волосы, собранные в хвост, рукав с красной отделкой. Рациональная часть мозга Какаши твердила, что это невозможно, что отец умер, что мертвые не возвращаются.

      — Какаши, подойди ко мне! — приказал Сакумо своим прежним голосом, звучным, сильным и молодым. Этот голос схватил его пятилетнего за шкирку, и заставил подчиниться, прежде, чем Какаши осознал, что происходит.

      Он бежал по болотной траве к отцу навстречу, а встревоженное «семпай?» осталось позади.

***

      Спина отца, обтянутая форменным жилетом, то приближалась, то отдалялась. Какаши никак не мог поравняться с ним, шаринган не находил никаких аномалий — это не гендзюцу.

      Но что же тогда?..

      — Какаши! Какаши! Какаши! — целый хор знакомых голосов звал его из лесной чащи.

      Отец исчез среди крон деревьев, прыгнув на очередную ветку. Вместо него перед Какаши возникла Рин.

      — Идем быстрее, Какаши, — ее хрустальный голос рассеял все тревоги у него в голове.

      Какаши ускорился, но Рин все равно пропала из виду. Вместо нее, рядом на ветку приземлился Минато.

      — Не отставай Какаши, — сенсей ослепил его своей широкой улыбкой, искренней и сияющей.

      Если это сон, то Какаши не хотел просыпаться. Все дорогие ему люди живы, они рядом, больше он не один…

      Минато спрыгнул на поляну, сплошь покрытую валежником. Среди громоздившихся на земле сломанных веток и поваленных стволов мелькнул знакомый герб клана Учиха на синей куртке.

      Обито. Живой, оба глаза на месте, и все такой же плакса.

      Как же Какаши был рад его видеть!

      Обито подошел к нему, он стал ниже почти на голову. От него пахло лимонными леденцами, сердце Какаши надрывно колотилось о ребра. Обито взял его за руку и счастливо засмеялся. Его смех перекатывался по руке Какаши и касался его затылка.

      На поляну вышел отец, Минато и Рин появились следом. Слезы застилали глаза от радости видеть их снова живыми, смех Обито чудесной серией взрывов прогрохотало по костям Какаши, так что он чуть не окосел.

      — Папа… сенсей… ребята, — Какаши шумно дышал, пытаясь подобрать слова. Он пропустил момент, когда что-то неуловимо изменилось.

      Сенсей больше не улыбался, глубокие складки изрезали лицо отца, взгляд Рин стал строже, а Обито перестал смеяться, и отпустил его руку.

      Внезапная тишина оглушила, Какаши вскинулся, глядя, как дорогие ему люди медленно приближались, окружая, словно стая хищников свою добычу.

      Какаши сделал шаг назад, слишком поздно заметив под ногами пустоту.

***

      Тензо вышел к берегу реки — поиски Какаши привели его сюда. Когда тот внезапно сорвался с места, не оставив при этом дальнейших указаний — его это удивило.

      Теперь же он беспокоился. Прошло больше двух часов, семпай не давал о себе знать. Поиски в лесу водили его по кругу: деревья не давали никакой новой информации, а сам Какаши мастерски скрывал свою чакру.

      После болота у реки дышалось намного легче. Поток воды несся мимо урча, как дикий зверь, хватал всё, до чего мог дотянуться, с рычанием отбрасывал и вновь тянулся к оставленному только что. Глаза слепили блеск и мерцание воды, выглянувшее солнце раскидало по всему побережью свои блики.

      Тензо захотел умыться, чтобы избавиться от усталости, и смыть остатки того дурного сна. Он сел на корточки, склонился над водой. Тонкая струйка крови потекла из носа, река подхватывала красные капли и уносила их прочь. От вида того, как алые сгустки тонут в воде — замутило, Тензо снова дотронулся до бедра, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Перед глазами потемнело, он пошатнулся, и упал в воду.

       Снаружи течение казалось сильным, но попав на глубину Тензо с удивлением обнаружил, что оказался в стоячей воде. Как странно. Когда он нырнул в реку за Какаши, течение швыряло их о прибрежные скалы, намереваясь убить. С чего вдруг река усмирела?

      Он начал грести, чтобы добраться до поверхности. Один взмах руками, второй, и он врезался лбом в невидимую преграду.

      Тензо удивленно моргнул, так и не найдя перед собой видимых препятствий. Он попытался всплыть вверх, или нырнуть еще глубже, но неизменно сталкивался со стеной, не пропускавшей его дальше.

      Зеленоватое свечение осветило пустоту вокруг. Грудь стянули переплетения трубок. Тензо замер от ужаса.

      Он снова оказался заперт в пробирке. Значит, Корень, работа в АНБУ — всего лишь сон его, измученного опытами разума? Он все это время оставался здесь в одиночестве, а их с Какаши дружба — не существует?..

      У него начался приступ паники, Тензо стал бить кулаками в невидимую стену, надеясь, что Орочимару или само мироздание над ним сжалится, и эта пытка, наконец, прекратится.

      "— Проснись!" — вспомнил он требовательный голос Какаши, его внимательный взгляд, и крепкую хватку, которая его обездвижила. Разве это могло быть сном?

      Там, в лесу… Семпай может быть в опасности…

      Тензо ухватился за эту мысль, вспоминая, как смотрел в спину убегающему Какаши. Тот страх, что он испытал, был другим. Не таким черным и удушающим, как за собственную жизнь, а обжигающий, яркий, подстегивающий действовать.

      Прямо сейчас, он пережил его еще раз.

      — Это все нереально, — мысленно сказал он себе, справляясь с оцепенением. Тензо сложил печати.

      Десятки ветвей устремились к невидимому барьеру, зеленый свет угас, над головой опять зашумела река.

      Он быстро всплыл на поверхность и, наконец, выбрался на каменистый берег. В перерывах между откашливанием, Тензо смог уловить знакомую чакру.

      Какаши был где-то поблизости.

***

       Дно ямы, в которую он упал, было усыпано ветками и корой. Острые щепки изрезали форменный жилет и вонзились в кожу на правом боку, Какаши стало больно дышать. Пахло древесиной, кровью, и чем-то сладким.

      Над ямой, как над могилой, склонились все, за кого Какаши был готов отдать свою жизнь.

      — Ты разочаровал меня, Какаши, — отец скорбно покачал головой. — Ты стыдился меня, поставил крест на том, за что я был готов умереть — ты не ценил своих товарищей. Я тебя таким не воспитывал.

      — Ты — худший ученик, Какаши, — глаза Минато-сенсея два холодных осколка льда. — Ты не понял, как важно работать в команде и в итоге ты ее потерял.

      — Ты игнорировал мои чувства, Какаши, — на лицо Рин падали тени. — Я всегда была для тебя досадной обузой.

      — Я нуждался в друге, Какаши, — глаза Обито как пылающие под золой угли. — А ты только высмеивал мои недостатки и самоутверждался за мой счет.

      Какаши нечего не мог возразить. Они все были правы. Он действительно был ужасным, испорченным ребенком и плохим товарищем.

      — Простите, — слова давались с трудом, колючий комок в груди не давал нормально дышать. На языке возникла странная сладость, будто он проглотил конфету. — Простите, я не хотел…

      — Думаю, ты недостаточно был наказан за собственное тщеславие, — глаза Минато-сенсея сузились. — Тебе стоит подумать над своим поведением, пребывание здесь пойдет тебе на пользу, — остальные согласно закивали.

      — Нет, стойте! — закричал Какаши, когда они стали отдаляться от ямы. — Не уходите! Не бро…

      Он не смог договорить, чувствуя, как начала бугриться кожа на щеке. Какаши стянул маску и дотронулся до уплотнения на лице.

      Под кожей было что-то живое. И оно уверенно двигалось к его правому глазу. Какаши задурнело от ощущения копошения под нижним веком. Он осторожно оттянул его вниз, и из-под него выбралась оса. Живая, полосатая оса, шевеля усиками, ползала по его ладони, покрытой чем-то липким.

      Какаши почувствовал, что подобные подкожные бугорки начинают появляться по всему телу. Он дотронулся до раненного бока — ладонь тут же прилипла к покрывшей его желтоватой слизи.

      Мед?..

      Он стал живым ульем для этих тварей. Насекомые прогрызали себе путь наружу из его тела, Какаши не смог закричать — его глотку забил гудящий рой ос.

***

       Тензо вышел на поляну покрытую валежником. Было тихо, солнце едва пробивалось сквозь кроны деревьев. Семпай должен быть где-то тут.

      Шорох, хруст веток и Тензо увидел оленя. Высокий зверь с ветвистыми рогами стучал копытом в ствол дерева. К нему подошли олениха с олененком. Тензо хотел отправиться дальше, когда заметил, что те столпились вокруг присыпанного слоем коры жилета АНБУ.

      Какаши лежал в куче земли и веток. Олени облизывали его лицо, словно соль. Сдабривали слюной. Когда их вытянутые челюсти приоткрылись, Тензо понял, что они хотели его сожрать.

      Стена из бревен отделила их от Какаши. Самец встал на дыбы, ударил в нее копытами несколько раз, а потом бросился в чащу, уводя за собой свое семейство.

      Тензо подошел к Какаши: тот был без сознания. Он снял с себя верх, даже маску, одежда валялась рядом. Все его тело покрывали глубокие царапины, кое-где застряли кусочки коры, будто кто-то протащил его сквозь плотную завесу деревьев. Тензо похлопал его по щеке, семпай с трудом приоткрыл глаза.

      — А где… все? — Какаши осоловело уставился на него, когда Тензо помог ему сесть.

      — Тут были только вы и несколько оленей, — ответил он. — Что произошло? На вас напали?

      — Нет… То есть да, — Какаши растеряно разглядывал свои руки. — Не знаю, что это было.

      Тензо заметил, что Какаши дрожал. Он протянул ему подобранную одежду, но тот проигнорировал этот жест, он все еще был не в себе. Тензо впервые видел, что семпай был напуган.

      — Все хорошо, — Тензо неловко его обнял. Он был несилен в проявлении эмпатии, но что-то ему подсказывало, что сейчас он поступал правильно. — Я нашел вас. По пути я чуть не утонул, — он усмехнулся, — но все же справился. — Мне иногда кажется, будто этот лес и река пытаются меня убить.

      Какаши устало прислонился к нему, его дрожь постепенно стихала.

      — Ты прав. С этим местом что-то не так. Давай, выбираться отсюда.

***

      К вечеру, голодные и измотанные, они добрались до каменной гряды на границе страны огня. Утром они преодолеют ее, и уже к середине дня прибудут в деревню.

      Тензо снова соорудил шалаш из бревен. Он хотел вырастить что-нибудь съедобное им на ужин, но Какаши велел ему не тратить чакру и ложиться спать.

      Сам он тоже лег рядом. Если бы в лесу притаились чужаки, то они давно бы напали на них.

      Здесь нужно было опасаться… чего-то другого. Того, что пыталось лишить их рассудка. Ему до сих пор было не по себе после пережитого кошмара, голоса погибших все еще звучали у него в голове. Какаши помнил их лица, их обвинительные интонации.

      Папа, сенсей, я изменился!..

      Обито, Рин, простите меня!..

      Ужасно хотелось перед ними оправдаться и извиниться. Вот только некому теперь все это выслушивать.

      Какаши устало поморщился. Нужно прекращать все эти душевные метания, из-за них вся миссия превратилась в грандиозный провал. Он лег на бок, придвинувшись вплотную к Тензо, уткнувшись носом ему между лопатками. От него пахло древесиной и речной водой, лесом, всем сразу. Этот запах успокаивал. Тензо завозился, прижался к нему спиной, нащупывая ладонь Какаши, чтобы он его обнял.

      — Теперь твои обрезанные волосы не будут лезть мне в рот, — сонно пробормотал Какаши ему в затылок.

      — Семпай, комплимент так себе, но я ценю ваше внимание, — подбодрил его Тензо. — Расскажите о том, что случилось в лесу?

      Первым порывом было ощетиниться, сказать Тензо, что это личное, и чтобы он не забывался, и не лез не в свое дело.

      Именно так поступил бы прежний Какаши.

      Нынешний Какаши не хотел им быть.

      — А ты расскажешь о своем сне? — спросил он, почувствовав, как тело Тензо напряглось.

      Они молчали, осознавая на какую скользкую почву сейчас ступили.

      — Думаю, будет полезно научиться доверять кому-то не как товарищу по команде, а как… другу, — излишняя рациональность Тензо порой ставила в ступор, а иногда и вовсе смешила. Но сейчас Какаши воспринял ее как данность. Он уже забыл, как сильно обнажает чужая искренность.

      — Согласен, — Какаши на мгновение прикрыл глаза, решившись. — Тогда я начну. Мой отец и моя команда — они остались в лесу.

***

      Утомленные пересказом пережитых недавно событий они заснули под утро. Какаши снились олени. Огромные олени на длинных, тонких ногах шагали по лесу, возвышаясь над деревьями, гуляли по Конохе, перешагивая через дома и целые кварталы. Вместо голов у них были голые черепа. Они склоняли свои уродливые головы, заглядывая в окна своими черными пустотами вместо глаз.

      Они кого-то искали.

      Во сне рядом с ним был Тензо. Он жаловался на головную боль, и когда Какаши хотел проводить его в медпункт, черепная коробка Тензо треснула, и из нее начали расти огромные оленьи рога. Тензо кричал от боли, когда костяные наросты, точно уродливые побеги, прорастали из его черепа. А Какаши беспомощно наблюдал за его мучениями, не в силах что-либо сделать.

      Его разбудила возня: Тензо всхлипывал, обхватив ладонями голову.

      — Эй, — Какаши потряс его за плечо. — Тензо, проснись!

      Тот подскочил, лихорадочно скользя ладонями по лицу.

      — Семпай! — он шумно и часто дышал. — Мене приснилось, что у меня растут оленьи рога! Там были олени, и вы, и еще, — Тензо был очень взволнован, но сразу замолчал, как только Какаши подал ему сигнал, что они тут не одни.

      Перед их стоянкой выстроилась целая шеренга оленей. Они постепенно приближались, напирая друг на друга. В предрассветном сумраке их глаза горели золотым, они передвигались на удивление бесшумно для такого большого стада.

      Было там что-то… Какаши рассудил, что лучше убраться отсюда, и не затевать с ними бой.

      — Тензо, уходим! — отдал указание он, и, направив чакру в ноги, сорвался с места.

      Каменную гряду, они преодолели на удивление легко. Чем выше они поднимались, тем чище становился воздух, Какаши чувствовал, будто гулявший на перевале ветер содрал пару слоев трухи у него с мозгов. Инцидент в лесу теперь казался чем-то нелепым.

      — Через пару часов мы будем дома! — Тензо показал на замаячившие впереди знакомые места. — Мы выбрались! — он радовался, как ребенок, Какаши не удержался, и взъерошил у него волосы на затылке.

      Они стояли на широком, каменистом плато, с него открывался прекрасный вид на лес, раскинувшийся в долине между горами. Какаши посмотрел вниз: там все еще хорошо просматривалась брошенная ими стоянка.

      Олени не уходили. Они продолжали наступать, окружая шалаш плотным кольцом, двигались они слаженно.

      Глядя сверху, поляна в окружении оленей напоминала Какаши темно-коричневую радужку, с разбросанными по ней крапинками — томое и черным зрачком.

      — Семпай, — Тензо прижался к его плечу. — Скажите, вы тоже видите это?

      Какаши кивнул.

      Снизу на них смотрело собранное из оленей огромное око.