Комната Уединения Для Доблестных Сердец

Молодой член Ордена Фемиды стоял под сводами старого отеля «Пристанище» и занимал свой блуждающий и искрящий предвкушениями ум тем, что ловил тусклый масляный луч света маленьким круглым зеркальцем и пускал солнечных зайчиков прыгать по прохожим, которые медленно текли туда-сюда на просторном первом этаже. Гости отеля, как сонные мухи, совсем не замечали светового прицела, попадающего на их сгорбленные спины или морщинистые лбы, и просто шли по своим делам дальше.

«Опять он опаздывает…».

В отеле сильно пахло ладаном и другими фимиамами, которые жгли в чашах на цепях. Возле огромного окна, украшенного изнутри металлической конструкцией в форме распустившегося цветка, стояла двадцатидевятиметровая статуя святой или ангела. Среди постояльцев отеля встречалось на удивление немало правоверных, все еще носящих кулоны отличия на своих шеях. И может потому, что все вокруг, кроме молодого члена ордена Фемиды, были такими никакими, скучными, безобидными, абсолютно амебными и жадными на реакции, убаюканными благовониями, молодому борцу за справедливость здесь безумно нравилось.

В этом забытом богом месте людям было настолько плевать на происходящее вокруг них, что можно было раздеться и начать мастурбировать на статую ангела прямо посреди зала, и никто даже не посмотрел бы в твою сторону и ничего не сказал. Почему-то Стайлз, этот самый молодой член ордена Фемиды, ощущал в этом безразличии свободу и отдых. Бывая изредка в этом отеле ради встреч с Дереком, своим сердечным фаворитом, Стайлз не только насыщался и заряжался энергией от уединения с Дереком, но и отдыхал и восстанавливался от обычной возможности замедлиться, а иногда совсем остановиться. Как сейчас. Когда Дерек снова не желал объявляться на месте вовремя и заставлял томиться в ожидании.

«Он же правда просто опаздывает?».

Прошло еще пару изнурительных минут. Стайлзу наскучило играться с путеводным зеркалом. Он засунул магическое зеркальце на цепочке обратно в свой нагрудный карман, прошелся пятерней по отросшим темным волосам и развернулся на пятках, прислонившись к массивной и мерзлой колонне, по которой витиевато вверх тянулась подозрительная громоздкая трещина неизвестного происхождения. Кажется, в прошлый раз ее здесь не было. Возможно, трещина появилась после недавнего землетрясения, которое он застал в виде больших волн, когда плыл на корабле сюда. Или, что тоже вполне вероятно, отель просто все быстрее разваливается по частям, придя в упадок после ужесточения морского путеводного контроля и потери путешественников. Сколько этому месту уже лет, пару сотен? Пару тысяч? Оно точно старее самого Стайлза. И тех, кого он знает. Все это место, весь этот остров стар сам по себе как те драконы, что когда-то здесь жили. Печально, что драконов на этом острове уже давно нет, их отсюда прогнали туристы или увезли властители. Действительно жаль. Стайлз всегда мечтал прокатиться на драконе. Прежде единственное, на чем он перемещался в небе, было летучим кораблем, на котором его все время мутило во время полета. То ужасное детское первое приключение и вывернутый наизнанку желудок он никогда не забудет. Но на драконе его наверняка бы не тошнило. Кого вообще тошнит на драконах…

Это чувство полета и абсолютной свободы, насколько реально его себе представить, если свободу по-настоящему никогда не ощущал, рожденный не в то время и не в том месте?

Стайлз прикрыл зудящие от недосыпа глаза, пробежал шустрым влажным языком по губам, слизав масляные остатки съеденной ранее ежевичной лепешки, и представил себя верхом на черном чешуйчатом, диком и огромном драконе, парящем среди холодных и чистых облаков, среди бескрайней голубизны и всего простора мира.

Что-то загородило Стайлзу, который совсем замечтался и мысленно воспарил, свет. Не раздирая веки, Стайлз почувствовал знакомый жар чужого тела. Губы Стайлза расползлись в довольной подрагивающей улыбке. Мраморная плита, будто лежавшая на его груди, исчезла.

«Славу Богу ты пришел, паршивец».

Этот жидкий огонь, который всегда есть в горячей волчьей крови Дерека, перекинулся на тело Стайлза как вирус, проник через кожу внутрь него и впитался в каждую клеточку его естества. Стайлзу стало жарко, словно он оказался под драконьим пламенем. Его лицо предательски запылало. К его белым щекам вернулся цвет, а сердцебиение ускорилось, куда-то ринулось бежать.

Скрипнули кожаные сапоги Дерека. Губы Дерека мягко коснулись губ искры. Той искры, которую Дерек не сумел разлюбить, а потому решил любить эту искру вечно.

Когда их губы слились в нежном приветственном поцелуе, а их еще не пробудившиеся ото сна тела придвинулись, Стайлз просунул руку под шершавую дубленку Дерека и забрался кончиками холодных пальцев Дереку под черный джемпер, морозя оборотню своими руками обнаженную поясницу. Вдоль по позвоночнику Дерека пробежали горячие мурашки.

В ответ на холодное приветствие Дерек с силой, которой фехтовальщик сжимает свою шпагу, схватил руку Стайлза и плавно убрал ее от своей спины, вместо этого непринужденно сплетя их со Стайлзом пальцы вместе.

Дерек прервал неглубокий, полный смазанностей, поцелуй и отстранился, посмотрев в искрящие темно-карие глаза, в которых, он помнит, во время секса иногда вспыхивало волшебное золото. Сердце Дерека заныло от сладкой истомы. Дерек так устал, что думал, пока добирался сюда, что уже не справится. Но теперь, найдя Стайлза и вновь ощутив вредную ребяческую душу, в которую влюбился, Дерек вернул себе веру в то, что впереди еще не виднеется конец. Дерек вспомнил, что у него пока что есть то, за что он хочет побороться. Это придало ему сил. Позже это противостояние и энергия восстановит его почти до нормального состояния. Затянет его кровоточащие раны. Он просто это знает. Ведь всегда так и бывает. Потому, что всегда так и бывает, он и приходит.

Дерек нетерпеливо коснулся губами бритой щеки Стайлза, оставив на бархатной молочной коже совсем немного своей слюны, и тихо сказал:

— Привет, озорник…

Стайлз так и держал Дерека за руку, согреваясь. Или боясь отпустить.

— Я уже было подумал, что ты не придешь, — обидчиво хмыкнул Стайлз.

Он отпрянул от огромной колонны, обняв статное тело Дерека руками, и прижался ухом к твердой груди, желая впитать, как через трубочку, жизнь Дерека через это прикосновение в себя. Пытаясь закупорить жгучую верную душу королевского волка внутри души своей — пустой, ненасытной, но заботливой, чтобы волчья душа больше никогда не сбежала, никогда больше не потерялась и не сделала больно. Если бы Стайлз только мог, он проглотил бы Дерека как противоядие. Или как яд. И перестал бы приходить в этот ненавистный отель, в котором каждый раз делается так хорошо и так плохо.

Стайлз обнял Дерека так сильно, что королевскому волку пришлось ненадолго задержать дыхание. Держась непоколебимо, Дерек повернул голову вбок и уткнулся теплым носом в темные отросшие волосы Стайлза, которые лежали в небрежной немного волнистой укладке. Волосы Стайлза пахли из-за моря, в котором он плавал на корабле в шторм, горькой солью, почти как слезы.

Соль высушивает. Дерек ощущал эту сухость, опустошение его возлюбленного. Дерек слышал скрип затормозивших без смазки механизмов, отвечающих за циркуляцию жизненной энергии Стайлза, его сил, его крови.

Видимо, исцеления от встречи нестерпимо ждал не только Дерек. Стайлз тоже нуждается в ремонте и пришел за ним сюда.

Время их разлуки с каждым разом стало увеличиваться, отчего последствия становились все заметнее. Дрожь от нетерпеливого возбуждения превращалась в дрожь от подступающих слез. Твердая хватка, которой они заключали свои руки в наручники из-за вспыхнувшей любовной жадности, постепенно стала становиться веревками объятий, сплетенными из страха, боли и обиды.

Дерек понимал, что чувствует Стайлз, потому что разделял с ним эти чувства. И потому знал, что Стайлз не сможет сказать «нет» первым, не сможет первым перестать являться на место встречи. Они оба не могут отречься от своих слов и обещаний. Они двое застряли в одинаковой ловушке… Безумно полюбили. Хотели бы быть вместе. Но не могут остаться. Всегда должны прощаться. Никогда не знают, какое прощание будет их последним. Всегда узнают, не было ли то прощание последним, лишь вновь придя сюда, в забытый всеми отель.

Единственный плюс в этом всем тот, что чем больнее им уходить, тем проще им затем вернуться. Чем тяжелее им после расставания на сердце, тем легче после ночи, проведенной в обществе друг друга. Раны, нанесенные разлукой, становятся со временем шире и глубже. Но магия исцеления работает в противовес усерднее. И все же…

Они пока что не понимают, проигрывают ли они в этой борьбе или выигрывают. А, может, они просто топчутся на одном месте. Вуаль незнания накрыла их еще тогда, когда они впервые коснулись своей плоти и своих сердец. И если и суждено этой вуали незнания пролежать на их глазах до самого конца, то пускай так и будет. Уже плевать. Обратный путь разрушен. Остается лишь идти в туманное будущее. И они знают, что их мир не та добрая сказка, в которой каждому раздают по исполненной мечте. Так что много они не ждут. Лишь бы в следующий раз снова встретиться. Остальное не важно.

— Пойдем в комнату, — обжигающе прошептал на ухо своему возлюбленному Дерек и подкупающе царапнул удлинившимися когтями его скальп. — Пойдем в нашу постель. Или можно сперва в ванную. Ты пахнешь рыбными отходами, водорослями и…

Дерек сладко скреб кожу головы Стайлза и массировал его ладонь, будто всеми силами пытаясь сподвигнуть Стайлза понять его недвусмысленные намерения и изматывающее состояние без лишних слов, без грубых указаний. Дереку никогда не нравилось велеть и бездумно управлять, как всегда управляли старшие волки и женщины в коронах им. Ему было больше по нраву направлять Стайлза, мягко подталкивать его к движению в ту сторону, куда хотелось идти Дереку. Стайлз обычно был не против этой стороны. Она ему нравилась. И потому Стайлз, со всеми непослушный и упрямый, легко поддавался Дереку. С Дереком он был как пластилин. Или глина, желающая, чтобы ей придали изящную форму и вложили в нее значение.

— Да… — бездумно и еле слышно согласился Стайлз. Он посмотрел в побагровевшие на миг глаза Дерека и опустил взгляд на твердую волчью грудь. Играясь с крохотными коричневыми пуговками на свитере Дерека, Стайлз честно, но вместе с тем лукаво сознался: — И спермой… Я не думал, что ты учуешь. Вчера, когда плыл сюда, я не мог уснуть в своей каюте. Когда я закрывал глаза, то видел тебя. И мне становилось плохо. Мои нервы так дрожали, что ничего не помогло, кроме рукоблудия.

Дерек перестал массировать руку Стайлза, которую согревал в своей руке. Вместо этого он поднес руку Стайлза к своим губам и закусил белые костяшки. От горячего и острого прикосновения к своему рабочему инструменту по телу Стайлза словно пробежал ток. И с губ сорвался прерывистый вздох. Губы Стайлза совсем беззвучно шевельнулись, когда он о чем-то подумал. Дерек же прочитал по пухлым и изящным губам признание Стайлза.

Дерек обхватил двумя руками голову Стайлза и поцеловал Стайлза в этот раз осознанно и размеренно, глубже, так, чтобы Стайлз почувствовал своим нёбом его язык. И так, чтобы он понял ответ.

Стайлз беззвучно сказал: «Я хочу, чтобы ты был только моим». И Дерек без слов ответил: «Я уже весь твой».

После поцелуя их дыхание сбилось. Их кровь зациркулировала по венозным протокам быстрее, шустро разгоняя жар, пылающий в груди одного и второго, к самым кончикам пальцев, ушам и прочим концам их изголодавшихся по прикосновениям тел.

Им казалось, если они не сдвинуться с места сейчас же, то они возьмут друг друга прямо у этой громадной треснувшей колонны или на балконе рядом, сделают это прямо на глазах у верующих старых людей. И хотя в этой идее имелось завлекательное предложение, они отказались от него и выдвинулись к своей комнате уединения. В той комнате они всегда одни. Только они двое и никто больше. Это завлекательно сильнее.

Ключи от номера уже были у Дерека, поскольку он оплатил номер и забрал ключи еще перед встречей со Стайлзом. Время уже шло.

Они неспешно, болтая о недавней буре и сегодняшней хмурости неба, прошли по темным коридорам, в которых светили лишь тонкие восковые свечи в подсвечниках, закрепленных на стенах. Они поцеловались под огромной аркой, через которую когда-то проходили драконы, и пробежали историческую настенную мозаику, выложенную из цветного стекла. Они миновали круглый фонтан, находящийся в большом главном зале, и вышли во внутренний отрытый дворик. Там они прошли через сад по узенькой каменной тропе, на которую надуло сухих лепестков роз холодными ветрами, до самой дальней двери и, наконец, они вошли внутрь своего персонального мира страсти.

За темной деревянной дверью начинался мрачный узкий коридор, напоминающий подвальную комнату. Чуть дальше по коридору располагалась каменная закругленная лестница, скользкая и с высокими ступеньками. На этой лестнице Стайлз однажды разбил колбу с магическим порошком. Они вбежали по этой лестнице на второй этаж со скоростью напакостивших и ищущих укрытия мальчишек. И, не глядя, ведь уже сплелись в новом мокром поцелуе, прокружили до конца коридора к спасательному номеру.

Дерек прижал Стайлза, который изгибался, сгорая от своей одежды, кажущейся им обоим излишней и слишком тяжелой, к двери, а сам вытащил из кармана ключ и слепо пытался вставить его в замочную скважину. Попытки так с четвертой или пятой ключ все же вошел в скважину. Раздался щелчок, когда Дерек провернул дважды ключ. Дверь в их комнату отворилась. Стайлз чуть было не упал на пол, когда дверь резко открылась от его веса, а опора за его спиной тем самым пропала. Но Дерек успел поймать Стайлза за ворот длинного пальто. Он поставил Стайлза на место и повернулся, чтобы захлопнуть и запереть дверь. Лишние зрители им не нужны.

Стайлз взял маленькую передышку, чтобы осмотреть комнату, которую он, впрочем, уже запечатлел своей фотографической памятью у себя в голове. Повернувшись к Дереку спиной и касаясь кончиками пальцев своих напитавшихся кровью влажных губ, Стайлз увидел в светлой прямоугольной комнате высокую и большую кровать, которая была накрыта в этот раз новыми бежево-коричневато-золотыми стегаными тканями. Кровать была с алым балдахином и несколькими большими и малыми подушками, желтоватые наволочки которых шелковисто блестели в лучах утреннего солнца. Балконные двери были открыты нараспашку, а портьеры развешаны. На кровать падал приятный, не особо яркий луч света, в котором блудили крупицы старой пыли. И хотя окна в спальне были открыты, Стайлзу чудился пожар внутри самого себя, хотелось раздеться. Шагнув на бардовый узорчатый ковер, Стайлз развернулся к Дереку, оказавшись меньше, чем в полном шаге от этого голодного хищника.

За время разлуки Дерек немного изменился, заметил Стайлз. Волосы Дерека стали длиннее, а черты лица еще более острыми. Дерек становился все взрослее, сильнее и прекраснее с годами. Его мышцы укреплялись. Опыт и мудрость становилось видно все четче в его небесных немного тоскливых, немного суровых глазах.

— Золотой тебе идет, — сказал Дерек, мягко обхватив большим и указательным пальцем аккуратный подбородок Стайлза.

Карие глаза Стайлза уже в коридорах сделались янтарными от необычно ярких эмоций и чувств, а теперь совсем вспыхнули золотым. Этот золотой смотрелся волшебно и богато: был ярче солнца и дороже золотых монет. Этот золотой являлся природой Стайлза, его магией, его искрой, и потому крайне ему шел.

Дереку даже казалось, что Стайлз — это его маленькая драгоценность, которую нужно прятать от других, любить и охранять.

— Тебе идет красный, — парировал Стайлз несколькими секундами позже. — Твои красные фонари прекрасны. Как и твои острые клыки.

Стайлз положил руку на щеку Дерека, которая была колючей из-за длинной щетины, и оттянул большим пальцем нижнюю губу Дерека вниз. Затем Стайлз скользнул пальцем с нижней губы Дерека наверх, на небольшой выросший от скачка возбуждения клык. Если бы Дерек захотел, он мог бы разодрать ему глотку этими клыками. Мог бы убить его прямо здесь легко, как кролика или оленя. Но Дерек никогда этого не сделает. Только не с ним.

От этой мысли у Стайлза закипело все внутри. Его лицо запылало. Его усыпленные родинками руки стали горячими. Его напряженный фаллос разогрелся до состояния раскаленного угля. Еще немного и Стайлз был готов потерять контроль и голову. Пелена страсти замылила ему глаза. Золотисто-бежевая комната потускнела, выбелилась, а Дерек, стоящий рядом, будто стал темнее и больше.

Стайлзу не нравилось, каким темным и мрачным казался Дерек в своем черном джемпере, коричневой дубленке и штанах. Стайлзу не хотелось смотреть на одежду гвардейца. Ему хотелось смотреть на чистое, местами волосатое тело. Стайлз хотел любимое тело обратно в свое владение. В этой комнате Дерек был его, а не Королевы. Только его. Душой и телом.

Желая того же, что и Стайлз, Дерек стянул с плеч Стайлза защитные наплечники, которые упали на пол с глухим стуком. Затем Дерек сбросил со Стайлза его приталенное пальто. Когда пальто скомкалось в длинных руках и застряло, Дерек помог Стайлзу разобраться с этим. Дерек вызволил руки Стайлза из рукавов и откинул пальто прямо на пол как ненужную тряпку. Ненужной тряпкой оно в этой комнате и было.

В ответ, оставшись в белой рубашке и штанах, Стайлз снял с Дерека дубленку и кинул ее к своему пальто. Снять что-то еще со своих зудящих тел они не успели. Волна страсти, вспышка изголодавшейся любви, толкнула их обоих к кровати и повалила на нее. От падения их тел на кровать матрас содрогнулся. И одна маленькая подушка спрыгнула на пол.

Стайлз упал на кровать первым, будучи к ней просто ближе. Дерек накрыл Стайлза как щит сверху. Ноги Стайлза были на полу, а сам он лежал на спине, немного утонув в мягчайшем матрасе.

Кровь Стайлза будто превратилась в свинец. От давления или возбуждения что-то случилось с его слухом. Голова его запульсировала. Виски сжало в тиски. И сторонние звуки пропали. Стайлзу осталось слышно лишь Дерека: его дыхание, его смешки, его тихий хриплый шепот, его сладкую похвалу, его искреннее «люблю тебя».

В то время как Дерек исследовал влажным и горячим языком рот Стайлза и его окрестности, Стайлз перешел к следующей ступени. Любимой. Потому что Стайлз пристрастился к члену Дерека еще во время их первого секса, и каждый раз, будучи с Дереком в любовном настроении, желал добраться до этого местечка первым.

Рука Стайлза незаметно расстегнула пуговицу темных брюк Дерека и, под шумок, проскользнула под резинку его нижнего белья, найдя там напряженный и твердый гладкий член, на котором только начали вздуваться извилистые вены.

От искусного поглаживания и тепла ладони Стайлза изо рта Дерека слетел непристойный пошлый рык. Дерек толкнулся Стайлзу в руку. И царапнул клыками губу.

Звериная натура, иногда на миг показывающая себя во время секса, влекла Стайлза так безумно сильно, что если Стайлзу случалось вытащить из Дерека что-то волчье, он тут же попытался бы вытащить наружу это необычное и уникальное нутро еще раз.

Рык, в общем, показался Стайлзу стимулом и указанием действовать дальше в том же темпе. Стайлз хотел услышать волка Дерека снова, успев соскучиться и по нему тоже. Хотел насладиться опасными животными вибрациями, к которым имел слабость. Стайлзу так нравилось вытаскивать что-то скрытое и тайное из недр любимого Дерека, что когда глаза Дерека полыхали алым ярче, или когда Дерек случайно закусывал не игриво, а больно, Стайлз трепетал от восторга как ребенок, впервые увидевший или летучий корабль, или черного дракона, или парад планет.

Для Дерека рука Стайлза, сладко ласкающая его, являлась больше одолжением. Дереку не отзывалось радостью послабление, к которому Стайлз его приучил. Но и отказаться от этой скидки Дерек не мог найти в себе сил. Удовольствие, которое он получал от ласк Стайлза, было уникальным, ярким, необыкновенным, крайне чувственным и несравнимым с ощущениями, которые Дерек мог получить от самоудовлетворения. Стайлз словно знал его наизусть. Знал, где и что нужно трогать, чтобы заставить немного сойти с ума. Стайлз словно играл на его теле, заставляя то звучать красиво.

Через минут пять-десять или больше (никто не считал время) мягкие, длинные и ловкие пальцы Стайлза, сдвигающие кожу члена Дерека, довели Дерека до положенного и неизбежного наполнения семенем через край. Пенис Дерека настолько наполнился жгучей кровью, что разбух. Из головки Дерека проступила бело-прозрачная маленькая, как жемчужина, капелька, которую Стайлз тут же размазал.

Стайлза эта маленькая победа не остановила. Он продолжил бесцеремонно трогать Дерека за ствол и мошонку, на которой кучерявились темные пористые волоски. Через минуту-другую Стайлз начал поступательно тереться об бедро Дерека, когда волчье наслаждение, как вирус, приникло в него воздушно-капельным путем, а, может, со слюной, которой они щедро обменялись.

С их ртов непроизвольно слетали непристойные звуки. Их вздохи стали громче. С их концов просочилось на ткань нижнего белья все больше жгучей жидкости. И все, что они могли заставить себя сделать, это прижаться в пылких объятиях еще ближе. Если бы они могли раствориться в друг друге как химические вещества, они это сделали бы.

Еще чуть-чуть и это мог бы быть скорый конец. Они были близки к тому, чтобы кончить в унисон. Но за стенкой раздался громкий глухой звук. БДАМ. От этого звука вздрогнули нетолстые стены. Покачнулась большая люстра с брюликами, висящая в центре. Сердце пропустило от страха удар. Это было настолько громко, что показалось, будто в соседнем номере обвалилась кровать или потолок.

Неожиданный шум, прогремевший как гром среди ясного неба, разорвал натянутую донельзя алую нить между Стайлзом и Дереком, вылил ведро ледяной воды на их полыхающие чувства. И оторвал их друг от друга еще и физически, потому что Стайлз, крайне чувствительный к неожиданным звукам и не умеющий их игнорировать, и в этот раз не смог проигнорировать шум. Стайлз подорвался с места. И все внимание Стайлза утекло с Дерека к стене, за которой прогремел звук.

Весь Стайлз, подумал однажды Дерек, это струна. Задень — и сразу прозвучит мелодия, сразу же будет реакция. Иногда это даже плюс. Но иногда, как сейчас, и минус.

Стайлз, испугавшись, уронил Дерека с себя и сел на мягкой кровати. Когда через несколько секунд тишины не последовало никакого нового шума или чего-то необычного, Стайлз поднялся с кровати и тихой воровской поступью подошел к светлой стене, прислонился к мягким обоям ухом и застыл в таком странном полусогнутом положении.

Дерек настольгически усмехнулся, лежа на кровати с опустившейся эрекцией в своих штанах. В первый раз, когда они были в этой комнате, Стайлз таким же образом прислонился ухом к стене и прислушался, а на вопрос — «Зачем?», — ответил: «Вдруг у стен в этом месте есть уши?». Хотя Дерек тогда подумал, что догадался, зачем Стайлз проверял толщину стен — хотел знать, не услышит ли он соседей, и не будет ли соседям в таком случае слышно его стонов, — возможно, дело было в чем-то ином. Во все последующие разы Стайлз стены уже не слушал. И Дерек посчитал, что это потому, что все внимание Стайлза было нацелено после разлуки на него, что Стайлз просто не хотел распыляться и тратить время на что-то ненужное, на волнения по поводу чужого мнения. Но, может, легкая паранойя Стайлза никуда не уходила, и дело не в чужом внимании, а в страхе быть пойманным с поличным кем-то пострашнее соседей. Даже вне королевства у королевы есть глаза и уши.

Хотя этот отель находится далеко и никто не знает о том, что они со Стайлзом здесь проводят время вместе совсем не как враги, которыми официально являются, вероятность неуспеха всегда присутствует. Кто-то может знать, чем они занимаются и где.

Возможно, Стайлз прав в том, что волнуется. Но Дерек заставить себя волноваться не мог, слишком устав за все годы, прожитые в волнении. В это место он приходил, чтобы прогнать волнения прочь из своего сердца и ума. Приходя сюда, Дерек закрывал для левых мыслей и тревог дверь. Но Стайлз, который взволновался по поводу звука, приоткрыл для этих переживаний дверь обратно. И что-то просочилось внутрь Дерека тоже. Совсем немного.

— И что там говорят? — спросил Дерек натянуто беззаботным тоном.

Пока Стайлз протирал своим симпатичным лицом грязную стену, Дерек занялся делом: разделся догола, сложил свои вещи в аккуратную стопочку на стоявший у стены будуарный бардовый диванчик, и стянул с кровати грубое шершавое покрывало, убрав его к вещам. Закончив, Дерек пал на кровать, ощутив себя легким как перышко и успокоившимся. Он погладил ладонью чистое белое одеяло, оценив его мягкость. Мягко. Приятно. Довольно хорошо. С постельным бельем в королевстве не сравнится.

Стайлз скользнул по стене, будто на ней спряталась тайная кнопка, ладонями еще раз. Помолчал и зачем-то поскреб обои ногтем, собрав под ногтевой лункой немного ватной рыхлости. Потом Стайлз отпрянул от стены, осознав, что теряет время, расходуя драгоценные минуты на глупые вещи, понапрасну. Он развернулся к Дереку, чей обнаженный вид приятно слегка удивил его. Уйдя в свои тревожные мысли, Стайлз прослушал все, что Дерек делал и говорил, если говорил.

— Кажется, там никого нет. Не знаю. Может, в том номере от старости просто доски прогнили и что-то обвалилось. Плевать. Сейчас я весь твой, а не того номера.

— Если ты мой, — Дерек сел на кровати, — тогда иди ко мне.

Стайлз послушно подкрался.

Дерек, сдвинувшись к краю, обнял Стайлза за жилистые бока и крепко прижал к себе; посмотрел на Стайлза вновь загоревшимися, еще ярче, чем ранее, рубеллитовыми глазами.

Когда Стайлз отдалялся, как Земля, убегающая от Солнца по орбите дальше, Дереку всегда хотелось схватить приблизившегося обратно Стайлза как можно крепче. И если бы не строгий контроль и страх причинить боль Стайлзу, Дерек бы впился в Стайлза зубами и когтями, выпил бы его молодую кровь, слизал бы каждую, до последней, каплю жидкости Стайлза.

Желание крайней близости со Стайлзом жгло Дерека изнутри, изводило его, разогревало и заставляло становиться нетерпеливым, чрезмерно живым, непослушным влюбленным мальчишкой, которого бодрило и исцеляло быть рядом с любимым, ловить его взгляды, получать его внимание; и которого угнетало и губило, если любовник пренебрегал им, перенаправляя внимание и заботу в иную сторону.

Пальцы Дерека, став мягкими и нежными, спешно расстегнули белую хлопковую рубашку Стайлза. Одним рывком. И самая слабая пуговица оторвалась от рубашки, отлетела на пол и потерялась на цветном ковре.

Когда плоская, твердая грудь Стайлза, будто сияющая белоснежностью в тусклом свете, обнажилась, Дерек скользнул руками к розовым крошечным соскам Стайлза и припал своими горячими губами к его ровному животу, оставив во впадинке между выпирающих ребер Стайлза влажный след.

Стайлз облизнул губы, ноющие от сладкой боли, и запустил пальцы, которые поразил тремор, в волосы Дерека. Стайлз приглушенно вздохнул от приятного разряда тока, который пробежал по его телу. Пошлые живые картины вспыхнули одна за другой в голове Стайлза. И все его тело сделалось накаленным и сверхчувствительным проводником. Но как Стайлз чутко ощущал прикосновения Дерека, так же чутко он ощутил обжигающий холод ветра, который проник в их комнату уединения так некстати.

Кусающий кожу порыв ветра всколыхнул портьеры и задел горячую и влажную кожу Стайлза. И Стайлз отвлекся на эту новую помеху. Он ничего не мог с собой подделать. Он переволновался, когда ждал Дерека, и все еще словно жил в той мерзкой тревоге и тихой панике, которые не давали ему сейчас погрузиться в желанный мирный момент.

— Надо закрыть окно… — Стайлз без предупреждения оторвался от Дерека и пошел вокруг кровати к открытому окну так, будто это окно любило, хотело, ждало его, а не Дерек.

Дерек не успел понять, куда пропало медовое тепло, которым он пытался отогреться. Тепло исчезло крайне быстро, оставив после себя привкус растерянности и злости. Дерек проследил жадным взглядом за Стайлзом, смяв в кулаке белое одеяло и проткнув его когтями, которые удлинились от кипящих чувств на треть. На миг Дереку показалось, что Стайлз делает это специально, намеренно хочет раззадорить зверя внутри человеческой оболочки сильнее, оттягивая долгожданный момент слияния, о котором Дерек думал месяцами то днем, то ночью. И было ли это так, или не было, Дерек попался на крючок Стайлза. Или на крючок своего нетерпеливого зверя. Нутро Дерека воспалилось, чувства обострились, кровь сделалась гуще, а фаллос отказался вянуть, оставив в себе твердую решительность.

Когда Стайлз с трудом закрыл деревянную балконную дверь, которая не хотела поддаваться, и развернулся, то вздрогнул: Дерек стоял прямо напротив. Близко. Стайлз понял, что ходит где-то близко от грани, что невольно довел Дерека до того редкого состояния потери контроля, о котором Дерек предостерегал его. Но Стайлз не испугался. Стайлз видел: Дерек все еще Дерек, его бесконечно верный и доблестный волк, которому незнакомы кровожадность и бездумность. Красные глаза его волка горели пугающе ярко, кроваво-бардовым, лишь миг. Лицо Дерека выражало слепую сексуальную агрессию всего лишь пару секунд. Потом альтер-эго заснуло.

Когда мурашки, появившиеся от холодного ветра — или не от ветра вовсе — пропали с тела Стайлза, Дерек, вновь человечный и терпеливый, зарылся пальцами в волосах Стайлза и бережно притянул его за волосы к себе за нежным глубоким поцелуем, от которого душа Стайлза отогрелась в самых далеких и холодных уголках. Зудящее беспокойство, от которого Стайлзу не сиделось на месте и хотелось бежать или дергаться на полу как от удара током, оставило его. Все пакостные тревоги и сомнения смыла волна умиротворения и комфорта, которую послал своей любовь Дерек. Стайлз будто только сейчас до конца осознал, что он с Дереком. Уже с ним. Здесь и сейчас. Не плывет к Дереку на корабле, не ждет Дерека все еще в главном зале отеля, не думает о Дереке в лесном шалаше под звездным небом. Дерек здесь. И Дерек хочет, чтобы тот, из-за кого он пришел, тоже был здесь. Не только телом, а еще и душой, мыслями. Но тот, от кого Дерек этого хочет, упорно противится.

Стайлзу стало стыдно. Он думал о конце их с Дереком любви тогда, когда Дерек думал лишь о любви. И потому Стайлз, желая исправить ситуацию, после того, как поцелуй прервался за надобностью дышать, тихо признался Дереку в любви. Произнес вслух то, что стоило бы произносить вслух чаще. Но Стайлзу всегда сложно давались признания. И, возможно, от того, что ни давались ему с большим трудом, из-за чего он произносил их редко, эти признания и звучали намного убедительнее и сильнее проникали внутрь того, кому Стайлз признавался.

— Ты мой огонь среди холода… — Стайлз коснулся уголка губ Дерека своими губами и положил свою руку волку на грудь, почувствовав, как устойчиво, сильно и быстро бьется большое дикое сердце. — Пока ты здесь, даже бушующее море и ледяные ветра будут для меня райским уголком.

Дерек тесно и чутко обнял Стайлза, прильнув к его шее своим носом и губами, и игриво закусил Стайлза за мочку уха. Через мгновение Дерек опалил Стайлзу ухо своим жарким шепотом.

— Ты мой свет во мраке, — голос Дерека пробрался внутрь Стайлза и завибрировал в его человеческом маленьком сердце, — ради тебя я всегда буду здесь…

Когда Стайлз, наконец, замер как послушный ребенок, Дерек снял с него рубашку. Не глядя, Дерек запустил рубашку Стайлза куда подальше. Пролетев через всю комнату, несчастная белая рубашка врезалась, как подбитый мотылек, в стену и упала за комод, который стоял возле открытой двери в ванную комнату.

После такого раздевания им придется искать свои вещи и оттряхивать их от старой пыли. Но сейчас это не имело значения для них. Им казалось, даже если на улице очутится дракон, который начнет сжигать все вокруг, они все равно больше не расстанутся, выбрав быть в этом приятном согревающем моменте до самой смерти. Умереть вместе звучит не так уж и плохо, если любишь по-настоящему.

Их жадные взгляды тут же слиплись вместе, стоило рубашке Стайлза исчезнуть. В их горячих головах остались только мысли о любви. Их тела переплелись на кровати, когда Дерек упал на кровать, а Стайлз, все еще не снявший с себя штаны, оседлал Дерека.

Стайлз уперся ладонями в воздушный матрас и грязно постанывал, пока нагой Дерек оставлял ему на шее и ключицах засосы. Иногда Дерек отвлекался от горла и ключиц Стайлза, чтобы облизать его правый или левый сосок. Стайлз покачивался, как на легких волнах, вместе с Дереком, прикрыв от возникшего головокружения глаза. Сидя верхом на Дереке и теплясь в перченом удовольствии, Стайлз ощущал выпирающий твердый член Дерека, которым Дерек терся об грубую ткань его штанов в области промежности. И хотя Дерек, казалось, увлекся шеей и засосами, грудью и сосками, Стайлз знал, что еще немного и Дерек очнется от гипноза. И когда Дерек очнется, Стайлз знал, что времени заняться любимой частью Дерека, его членом, у него уже не будет, потому что этой частью Дерек войдет в него. И хотя это тоже приятное телесное наслаждение, Стайлз еще не наигрался со стволом Дерека, все еще не пресытился вкусом и близким видом части Дерека, доступной только ему. Нехорошо. Надо исправлять.

— Я знаю, — Стайлз оторвался от губ Дерека, отчего между их губами протянулась и порвалась ниточка слюны, — что ты не очень любишь, когда я руковожу процессом. Но тебе понравится. Я обещаю. Это не для того, чтобы позлить тебя. Относись к этому как… — Стайлз ненадолго задумался и закончил: — аперитиву?

От поцелуев и страстных ласк дыхание Стайлза сбилось, а сердце забилось быстро и громко. От шустро бегущей по венам крови запах тела Стайлза стал концентрированнее, ярче, приобрел новые нотки, которыми Дерек мог бы наслаждаться, будь у него время, вечно.

И хотя Дерек не мог разглядеть в предложении Стайлза что-то интересное для себя, благоухающий, цветущий и пестрящий дух Стайлза словно завязывал Дереку язык в узелок, не позволяя отказаться. Сложно сказать «давай не сегодня» тому, кто выглядит так головокружительно.

— Аперитив разве не предназначен для пробуждения аппетита? Мой аппетит и так уже буйствует, — попробовал Дерек отказать мягко.

— Тогда считай, что это мое извинение, — упрямо закатил глаза Стайлз и сполз с Дерека, который потянулся за ним следом будто привязанный, на пол. — Просто расслабься… — сказал Стайлз бархатно. Затем он спихнул с себя обувь и опустился на колени между раздвинутых мускулистых ног Дерека.

Дерек кротко кивнул, согласный на все, хоть продать душу или жить вечно, за такой невероятно пошлый, а в то же время невинный тон и выражение лица.

Стайлз приподнялся и подарил Дереку быстрый, еле ощутимый, поцелуй в губы. Затем Стайлз перескочил на колючий подбородок Дерека и его сильную шею, задел курносым носом грудь Дерека, которая казалась мягкой из-за волос, лизнул Дерека в ямочке между грудными мышцами. Стайлз скользнул по животу Дерека, с любовью целуя кубики пресса, и, в конце концов, опалил горячим дыханием откинувший капюшон член Дерека, который лежал у Дерека на животе.

В тот момент Дерек уже окончательно убедился в том, что Стайлз просто захотел заполучить свое, и что вовсе это не извинение, как он сказал, а сильное влечение. Но Дерек не сердился на Стайлза, понимая, что у них со Стайлзом, безусловно, есть любимые места в друг друге, которые они, конечно, всегда будут хотеть трогать и ласкать, чтобы испытать необычное удовольствие. И чтобы это необычное яркое удовольствие подарить любовнику.

Красные глаза Дерека стали голодными, вспыхнули страстью и похотью, как и золотистые глаза Стайлза, когда Стайлз взял в руку фаллос Дерека и скользнул по нему рукой как по духовому инструменту. В детстве Стайлз играл на флейтах и дудочках, и его длинные и изящные пальцы сохранили искусность, волшебное мастерство управления палочками ли, членами ли. Для Дерека это было приятным бонусом, идущим в комплекте с избранником.

Пальцы Стайлза скользнули по взбухшим венам на стволе Дерека. После Стайлз прикоснулся губами к верхушке члена Дерека и, недолго думая, поглотил всю головку члена Дерека своим ртом. Во рту Стайлза Дереку было превосходно тесно, жарко и влажно, а от того, что Стайлз вытворял языком, по телу Дерека пробежали острые мурашки, которые врезались ему где-то в своде черепа и пахе. Язык Стайлза защекотал Дерека всюду, заласкал со всех сторон. Стайлз жадно сосал, то почти бросая Дерека, то почти кусая его.

Дерек упал на локти, больше не имея сил сидеть прямо, запрокинул голову и зарылся пальцами в грязных волосах Стайлза, сжимая их не сильно, но напряженно.

Стайлзу же, казалось, хватка на своих волосах понравилась, и он стал еще более рьяно и непристойно вбирать габаритный член Дерека в свою глотку, доводя Дерека снова до опасной грани.

Еще немного, думал Дерек, и он или лишится чувств, или потеряет над своей волчьей натурой контроль и убьет прекрасного Стайлза за его таланты или его грехи. Им следовало прерваться. Но Дереку было так хорошо от ласк Стайлза, что он не мог сказать «хватит». Или же не мог остановить себя, не хотел говорить хватит своим вибрирующим нервам. Дереку хотелось перейти через ту грань и полностью отпустить себя, чтобы ощутить свободу и полет, смешанный с экстазом. И в какой-то мере он это ощутил, даже не потеряв контроля. Через некоторое время Дереку стало плохо. Его тело заныло и вздрогнуло от чувствительности. Его яйца сжались или будто затвердели, а корень его члена поразила глухая тянущая боль.

Дерек ощутил, что на пределе, и почувствовал, как молочная жидкость ползет по его члену, готовая вылиться в рот Стайлза и наполнить его до краев. Но в тот момент, когда семяизвержение, казалось, должно было вот-вот случиться, Стайлз пропал. Он отодвинулся и в руке сжал член Дерека у основания. Боль и наслаждение застали Дерека одновременно. Но он не кончил. Лишь ощутил недолгое чувство воспарения, когда подумал что извергся, и чувство падения, когда понял, что нет. Боль от желания осталась. И казалась почти нестерпимой.

Вздутый и налитый кровью член Дерека дрогнул — или вильнул как придушенный змей, — в сильной хватке Стайлза. Дерек и Стайлз встретились взглядом. И в следующую секунду Дерек, который весь покрылся легкой испариной, подорвался с кровати со словами: «Я хочу тебя».

Дерек сказал это спешно, нетерпеливо, смазано и тихо, но так страстно и искренне, что Стайлз расплылся в улыбке и ощутил тепло, которое потекло по его телу как жидкое тесто, вылитое на сковороду.

Они дрожали от возбуждения, запутывались в движениях и шумно пыхтели, задыхаясь от страсти и любви.

Стайлз умудрился до сих пор не снять штаны и все, что под ними, и на секунду испугался, что голодный Дерек просто сорвет с него одежду, порвет ее когтями. Других штанов у Стайлза не было. Забеспокоившись, что домой поедет в простынях, если ничего не предпримет, Стайлз помог Дереку просунуть большие золотые пуговицы на своих штанах в узкие петли. И Дерек резво стащил со Стайлза штаны вместе с нижним бельем. Стоило нижнему белью Стайлза оказаться приспущенным, как аккуратный ровный член Стайлза, ставший влажный под слоями ткани, выпрыгнул наружу резво, как всплывший на поверхность воды поплавок. И только член Стайлза соприкоснулся с пенисом Дерека, как Дерек прервал этот членопоцелуй и повалил Стайлза на спину.

Стайлз заполз на кровать повыше, все время смотря на Дерека с жадностью, вожделением и азартом.

Дерек был сверху, полз за Стайлзом на коленях и руках как хищник, подступающий к дичи. Из-за огромных черных зрачков красные глаза Дерека выглядели не устрашающе, а прелестно кукольно, будто Дерек был плюшевым волком. И когда Дерек укусил Стайлза за бедро, его зубы сладко скользнули по коже Стайлза, но ни на миг не были близки к тому, чтобы проткнуть ее.

От сексуального ажиотажа рассудок у них помутился. Они перестали помнить кто они, где они. Все это ушло на задний план. Они видели и чувствовали только друг друга. И действовали на автопилоте, как велела им не совсем голова, а больше гормоны или, может, инстинкты. Они слиплись в единый сверхсладострастный элемент. Дышали в унисон. Двигались согласованно. Чувствовали сходно.

Дерек схватил Стайлза под коленкой, поднял его легкую и гибкую ногу, и прижался своими бедрами и пахом к теплому и вкусному телу Стайлза, отчего Стайлз обмяк от чувств; он не соображал, будто кто-то удалил ему мозг. Он просто обнял Дерека слабыми руками, закинул согнутую в коленке ногу Дереку на поясницу и толкнулся Дереку на встречу, расслабив свое колечко мышц для пальцев Дерека, мягко скользнувших в него.

Мелодия эротического упоения звучала через их стоны и вздохи все громче. Тьма и холод склонялись перед их светом и жаром, которые объединились и встали бок о бок, подняв, как рыцари, свои мечи вверх. Все их страхи подохли. Все их опасения истлели на костре их любви.

В тот момент, когда Дерек вошел в Стайлза, и когда Стайлз так вцепился пальцами в бицепс Дерека, что плоть Дерека под его изящными пальцами стала волнистой, они были непобедимы, прекрасны в своем моменте могущественного выброса силы.

Дерек начал медленно двигаться и то целовал Стайлза, будто желая через поцелуй забрать его себе, внутрь своей души, то оставлял опухшие от поцелуев губы Стайлза и припадал к изгибам его тонких ключиц, к его бледной шее, которая в момент толчков испрыскивала медово-ореховый запах. Дерек шумно втянул запах тела Стайлза и резко толкнулся. В ответ Стайлз царапнул Дереку спину своими ногтями. На коже Дерека на красных полосах проступили бусинки крови. Раны тут же затянулись. Но Стайлз успел ненароком размазать крупицы волчьей крови по спине Дерека и по своей руке.

Древесно-чесночный запах Дерека смешался с пряно-соленым запахом Стайлза. Их такие разные тела сплелись. Их рвущиеся друг от друга души были вместе. Они были так близко телесно и ментально, как только могли. Они хотели бы быть еще ближе. Но не знали, каким образом они могут это осуществить.

Постепенно их сердца и тела ускоряли ритм. Но их невозможно горящий огонь затухал, словно преображался, становясь согревающим подконтрольным огоньком в лампе, а неконтролируемым и опасным пожаром. Тепло и энергия циркулировала внутри них здоровее. Лишнее выходило через кровь, пот, слезы и семя из них наружу. И они будто очищались, обновлялись, перерождались, сбрасывали как деревья старые листья, отращивая взамен новые — сочные и живые.

— Люблю тебя… — испустил вздох Дерек, когда извергся внутрь Стайлза вскоре после того, как Стайлз кончил первым.

Дерек завершил еще тремя-четырьмя медленными скольжениями внутри Стайлза, после чего окончательно остановился в нем, безмятежно поцеловал и вышел, упав на матрас рядом. Стайлз напряг обмякшие мышцы и устроился на руке Дерека, уткнувшись вместе с ним взглядом в какую-то точку в пространстве. Несколько минут они лежали в мирной тишине, ничего не говоря, не желая рушить этот момент, но желая растянуть его на подольше. Осознание, что подобная благодать и умиротворение не будет длиться вечно, еще не дошло до них. И потому они могли пока что позволить себе побыть влюбленными, ни о чем не тревожащимися мальчишками без горы обязанностей, но с мешком мечтаний за плечом. Они были такими по-хорошему пустыми и легкими. Недолго. Но этот момент был у них. И, может, когда-то будет снова. Если они снова увидятся.

— Теперь, — заговорил Стайлз, — можно и в ванную. Или в ванной. Хм. Как тебе? Хватит тебя на второй разок? А то мне кажется, будто ты начинаешь стареть и терять хватку. Разве раньше секс не был дольше?

Дерек поднял тяжелую руку и мягко закрыл Стайлзу рот.

— Тц. Тихо.

В ответ Стайлз лизнул Дерека в ладонь, сел, поцеловал Дерека в колючую щеку и убежал в ванную. Послышался звук льющейся воды. Тихо запахло медом, воском и мылом. Через окно снова проник солнечный луч, когда тучи на сером небе утекли, а взамен им выглянуло солнце. Веселый и бодрый голос Стайлза, к которому и привык Дерек, и который он и желал слышать постоянно, зазвучал за стенкой. Стайлз звал Дерека присоединиться и поскорее. И Дереку пришлось двинуться дальше. Пришлось отпустить, как синицу, тепло из своих рук. Тепло улетело. И Дерек только тоскливо сумел впитать остатки, следы этого тепла с одеяла, на котором был Стайлз. Теперь Стайлза на одеяле не было. Он убежал. Ушел. А Дереку ничего не осталось, как просто повторить то же, что и всегда: пойти за Стайлзом следом. Он всегда будет идти за ним.

— Я нашел свечи, — сказал Стайлз, увидев Дерека. — Кажется, наши свечи. Я помню, как оставлял их на подоконнике, и я нашел их сейчас там же, что говорит о том, что уборка номеров тут полный отстой. Наши свечи успели покрыться пылью. Но я их ополоснул и зажег. А еще я нашел…

Стайлз шагнул на влажную плитку, потянувшись за банкой с засахарившимся медом, и поскользнулся, начав лететь назад. Дерек тихо усмехнулся, когда Стайлз, как обычно, магическим образом сумел приземлиться на лапы как кошка, или как хлеб с маслом на сухую сторону. Возможно, немного настоящей магии в этом и задействовалось. Но, может, Стайлз просто сам по себе всегда умел удачно приземляться. Сколько бы Стайлз не падал, он всегда оказывался цел. Дерека это успокаивало.

— Ладно, озорник, — Дерек помог Стайлзу подняться с бортика ванны, на котором Стайлз повис на подмышке, — не убейся раньше времени. Мы еще не смыли с тебя следы моря. Ты так и воняешь водорослями.

— Я думал, ты забыл, — улыбнулся Стайлз и опустил взгляд на свою руку, которую Дерек держал в своей руке. Затем взгляд Стайлза скользнул еще ниже и вернулся наверх, снова к глазам Дерека, которые стали цветом прибоя, но ненадолго.

С игривой улыбкой Стайлз негромко спросил: — В ванной?

КОНЕЦ.