Бар на одной из улиц Сеула, каких таких же сотни и тысячи. Он неприметный, своей темной аурой отпугивает посетителей, но некоторые всё же приходят сюда. По привычке или по тому, что это их место. Небольшой бар, где все знают друг друга, очень мало незнакомцев, а если те и приходят, то тут же отпечатываются в памяти. Название потому что отпугивает. Даже оформление бара пугает обычных людей. Ведь сделано оно в темных тонах, сплошь из дерева, а ламповое освещение не добавляет уюта — только хуже делает. Через маленькие окна уличный свет не может даже проникнуть, еще больше пугая обычных людей. А играющая из колонок роковая музыка будоражит кровь, заставляет чувствовать себя некомфортно и удалиться оттуда сразу же. Преддверие Рождества, но даже украшенное помещение бара не вселяет дух праздника. Всё словно напускное, формальности, даже новогодние шапочки на барменах не предвещают Рождества. Из посетителей здесь только те, кто пришел просто расслабиться после работы, кто сбежал от семьи, чтоб побыть с друзьями, ну или те, кто топит свое горе, напиваясь в хлам. Но даже последние выходят тут же, увидев мрачную атмосферу бара. Не все, есть исключения. Некоторым пофиг, где напиться. Ключевое слово — напиться.
Юноша с блондинистыми волосами медленно вертит в руке стакан с виски, вглядываясь в содержимое. Янтарная жидкость еще больше отливает желтым оттенком в свете приглушенного освещение бара, название которого гласит: «In the Shadows». В тени. То ли прямое доказательство, что все посетители сидят в тени, или же какое-то другое олицетворение, известное только владельцу бара, ну или тому, кто придумал это название. Парень никогда не слышал об этом баре, хотя раньше даже не задумывался об этом, пришел сюда, чтобы напиться, даже не обращая внимания ни на название, ни на его атмосферу. Просто вышел на улицу и зашел туда, что ближе всех находился. На другой стороне дороги.
На носу Рождество, точнее, уже завтра, а Феликс не чувствует преддверие праздника. Настроение ниже плинтуса, желание напиться в хлам приравнивается к многочасовому сну. Но какой сон, если засыпать страшно, и даже праздник не способствует поднятию настроения. Феликс сбежал из Австралии, думал, что станет чуть легче, но и здесь нет покоя. «Напьюсь, забудусь, и будь, что будет», — думает парень, заглатывая содержимое стакана в один глоток, обжигая горло. Не думал, что будет все так сложно, не думал, что и здесь не оставят в покое. Не представлял даже. Почти.
— Налей еще, — тихо говорит бармену Ли.
— Мальчик, тебе не рано пить? — спрашивает тот, но, забирая стакан и наполняя его, поглядывает на донельзя молодо выглядящего паренька со светлыми волосами.
— Мне двадцать три, — устало отвечает Феликс и забирает протянутый стакан, разглядывая бармена в красной шапочке с белым помпоном.
— Выглядишь на пятнадцать, — бармен с черными волосами чуть ли не кривит лицом, когда клиент без закуси пьет алкоголь. — Закусывай хотя бы, — протягивает нарезанный полукружочками апельсин.
— Уж извините, что не соответствую возрасту в паспорте, — язвит Феликс, принимая предложенную тарелку. — Спасибо.
— Меня Чанбин зовут, а тебя? — ласково спрашивает темноволосый, протягивая большую ладонь.
— Феликс, — пожимает руку блондин, делая маленький глоток. Ли тут же вынимает свою ладонь из чужой, ведь смущает жутко, когда собственная рука кажется маленькой, по сравнению с другой.
— У тебя что-то случилось? Выглядишь неважно, — бармен еле сдерживает улыбку, смотря на смущающего парня. «А ладонь-то идеальная», — проносится в голове.
— Я бросил девушку, — отвечает блондин, после чего внутри распространяется гадкое чувство с примесью блевотины.
— Тебе она нравилась?
— Да.
— А зачем тогда бросил? — искренне удивляется Чанбин, смотря, как Феликс вновь залпом выпивает виски, даже не поморщившись.
— Она оборотень, — отвечает, но на языке по-прежнему вертится горечь предательства. Ли не мог встречаться и быть с ней поэтому, он считал, что она его предала в каком-то смысле этого слова. Всё не признается себе, в чем настоящая причина.
— Ты против них? — посмеиваясь, наполняет стакан снова Чанбин. Парню уже становится интересно разговаривать с этим блондином, ведь не каждую ночь можно услышать такие пикантные истории чужой жизни, особенно, касающихся оборотней, в частности, от человека. Ведь сам не человек, а оборотень с красными глазами.
— Нет, — пьяно мотает головой Феликс. Думает, что ему уже хватит, но продолжает пить алкоголь, практически не закусывая. — Она хотела забрать меня в клан… или как это правильно называется у них.
— А ты не хочешь? Она же твоя девушка.
— Бывшая. Бывшая девушка, Чанбин-и, — смеется и смотрит на бармена. Черные волосы. «Идеально», — думает, но молчит. — Зачем я тебе всё это говорю? — понижает голос, отчего волоски на коже бармена встают на дыбы, но Со не подает вида, только сглатывает, чтобы унять мурашки.
— Потому что ты пьян, — отвечает вслух, глубоко вздохнув прежде, Чанбин.
«Потому что ты доверяешь мне», — отвечает он про себя.
— Действительно, — смеется блондин, беря в рот апельсин и поглядывая на нового знакомого сквозь опущенные ресницы и отросшую челку.
Молчание, которое не прерывает ни Феликс, ни Чанбин, оба занятых своим делом. Ли — медленно пьет очередную порцию виски, а Со — вытирает белой тряпочкой очередной стакан. Оба думают о своем, о новом знакомом, у каждого смешанные чувства, понять которые пока что довольно-таки сложно.
— Как ее звали? — наконец прерывает тишину Чанбин, откладывая чистый стакан для коньяка и смотря пристально на Феликса, которому, похоже, уже хватит пить.
— Оливия, — еле губами передвигает Ли.
«Точно пьян», — думает Со, подкладывая еще нарезанных апельсинов в тарелку.
— Блондинка?
— Да, а как ты узнал?
— Все Оливии блондинки, — усмехается, но думает, что только одна девушка по имени «Оливия» является волчицей. — Она тебя преследует?
— Ага, — Феликс кивает кое-как, чуть со стула не падает, но бармен успевает вовремя схватить парня за руку и потянуть на себя. Вновь не желает отпускать, ведь руки-то мягкие. Но не хочет признавать, что человек ему понравился, что запал в душу. Еще ни разу такого не было, Со только слышал о таком. Оборотни влюбляются только раз и навсегда.
— Хочешь подарок на Рождество от незнакомца? — спрашивает Чанбин, загадочно улыбаясь.
— Валяй, — отмахивается блондин, расплачивается и кое-как идет на выход, чтобы отправиться домой. Не чувствует даже пристальный взгляд бармена и остальных посетителей в баре.
В эту ночь Феликс впервые спит спокойно за долгое время. Он не слышит ни волчий вой, ни чужих мыслей в голове и не видит образа Оливии, которая его преследовала последние недели. Ли порой уже казалось, что он сходит с ума, ведь везде мерещилась одна единственная блондинка или же белоснежный волчий хвост. Феликс боялся выйти на улицу, чтобы не наткнуться на что-нибудь белое. Она его преследовала. Даже перекраситься хотел, но воспоминания, как он долго шел к такому цвету, заставляли парня не делать этого. Хотя хотелось очень сильно. Но ладно паранойя, так еще в голове у Ли появлялись навязчивые мысли. Он слышал ее голос, она его звала, манила к себе, отчего Феликс не мог найти покой даже в своей квартире. Парень сбежал из Австралии, чтобы избавиться от девушки, но и здесь, в Корее, она нашла его и снова преследует.
Это первая ночь за столько недель, когда Феликс смог наконец нормально поспать без паранойи, без голосов в голове, без боязни увидеть во сне белого волка или блондинку. Однако вместо белого волка видел черного. Тот стоял вдалеке, светил своими красными глазами, но не подходил. Феликсу не было страшно, ему было интересно, кто это, ведь еще не встречал оборотня с черной шерстью и красными глазами. У Оливии были небесно-голубые, как и у ее волка. Но к Оливии ему было страшно даже приближаться, хотелось убежать тут же, но к этому — манило чертовски сильно, и одновременно было хорошо, спокойно, умиротворенно.
Парень просыпается, когда уже за полдень. Он нежится в кровати, смотрит на заливающий его комнату яркий солнечный свет и не может не улыбнуться. Давно ему так хорошо не было. Наконец за долгое время смог выспаться, без маниакальных снов. Феликс и продолжил бы лежать в кровати, если бы не услышал звонок в дверь. Радость тут же сменяется тревогой, заполняя все внутренности и распространяясь по всему телу. Феликс осторожно встает с кровати и идет к двери. Смотрит в глазок, но там никого. Осторожно открывает дверь, а на пороге лежит маленькая коробочка с перевернутой запиской. Ли поднимает ее, рассматривает, но не замечает ничего особенного.
«С Рождеством, прекрасный незнакомец», — единственное, что читает Феликс в записке и не может не улыбнуться повторно за утро. Помнит разговор с барменом в баре. Стоя на кухне, открывает маленькую коробочку, однако стоит это сделать, как не может сдержать ужас в глазах. Его бросает в холодный пот. Дрожащими пальцами берет клочок белой шерсти и рассматривает его. «В точности как у Оливии», — думает, а после убирает. Ли столько раз снилась девушка, волчица, что может с закрытыми глазами сказать и определить, какие на ощупь ее белоснежные волосы. Ведь и шерсть у нее такая же.
У Феликса смешанные чувства: с одной стороны, он рад, что Оливия больше не будет его преследовать, но с другой — не хочет стать тем, кто толкнул ее на смерть.
Ли не мог оставаться в стороне, не мог оставить всё как есть. Он сбежал из Австралии, из собственного дома через скандал с родителями без возможности рассказать, в чем причина отъезда. Он не мог оставить всё как есть, потому что чувствовал, что на его руках может быть кровь девушки, о которой рассказал бармену с притягательными глазами и волосами. Боялся, что попадет под следствие. Боялся, что виноват в смерти девушки, хоть и немного сумасшедшей. Именно поэтому Ли снова идет в тот самый бар, название которого теперь его пугает. «In the Shadows».
— Привет, прекрасный незнакомец, — радостно улыбается Чанбин, стоит увидеть блондина за барной стойкой. Тот выглядит взволнованно, нервозно, даже чувствуется электрические разряды в воздухе.
— Как ты это сделал? — спрашивает Феликс нервно, теребя руки и покусывая губы, на что Со немного залипает.
— Клочок шерсти? — Чанбин тяжело вздыхает, отмирая. Ему надо собраться с мыслями, но сделать это крайне сложно, когда на тебя смотрит парень, за чью безопасность Со готов убить, хоть и сам попадет под суд вожака. Ведь чуть не разорвал волчицу там, но сдержался. — Я оборотень. Все стаи охотятся за твоей Оливией. Она нарушила правило и сбежала. Она хотела оправдать свое имя, вернуться в стаю. Однако у нее ничего не вышло. Благодаря тебе я ее поймал и отвел к вожаку. Пусть они вершат суд над ней.
— Из-за чего ее выгнали? — немного успокаивается парень, но вот только нервозность появляется от нахождения рядом с волком.
— Оборотень может привести в стаю свою любовь, если тот человек. Если оборотень, то только девушка переходит в клан парня, но не наоборот. Но если человек, то нет ограничений. Человек должен прийти в клан добровольно, зная, на что идет. Его никто не будет трогать, будут считать семьей. Оливия привела своего парня, а тот не знал, куда идет и куда его ведут. Бедолага даже не знал, что она оборотень. Как узнал, то лишился рассудка. Оливия нарушила правила, и за это должна понести наказание.
— Но ведь она из Канады? — спрашивает Феликс, наконец понимая, что его вины нет, наоборот, помог стае, хотя сложно поверить в это.
— Да, — кивает Чанбин. — Ее стая оттуда, но как я и сказал, за ней охотились все существующие стаи и даже одиночки. Уж больно большой куш за ее поимку был.
— Какой куш?
— Для каждого свой, — отвечает Со, но в глазах начинают плясать огоньки. — И я не могу рассказать простому человеку все волчьи секреты, не смотря даже на то, что ты такой красивый и ужасно милый.
— Так, что со мной теперь будет? — решает сменить тему Феликс, едва не подавившись воздухом от сказанных слов бармена. — Налей мне.
— А что с тобой? — продолжает улыбаться Чанбин, наливая в стакан виски. — У вас же не было секса.
— Откуда такое утверждение? А если бы он был? — принимает условия игры и усмехается Ли.
— У тебя бы стояла метка в таком случае. А ее же нет. Так что живи и радуйся. Еще виски? — говорит и наблюдает, как блондин залпом выпивает содержимое и облизывает губы, смотря через полуопущенные веки.
— Не откажусь. Так ты оборотень.
— Ага, — и Чанбин сверкает на парня своими красными глазами. Выпускает свою волчью натуру, хочет раскрыть карты. А Феликс замирает со стаканом в руке, зачарованно смотря на красную радужку. В точности как во сне.
— И ты мне помог? Почему?
— В какой-то степени, потому что ты красивый, — отвечает честно, глядя в самую душу Феликса.
— Спасибо, — шепчет и не отводит взгляда. — Это лучший подарок на Рождество. Тебе что-нибудь нужно?
— Дай подумаю, — переводит взгляд Со, но огонь в глазах выдает его. — Поцелуй.
— Поцелуй?
— Ага, в щеку. Вот сюда, — и показывает пальцем место на своем лице.
— Вот сюда? — переспрашивает и копирует движение бармена Феликс, с недоверием щурясь, пытаясь найти подвох, которого нет.
— Ага. Пошли.
Чанбин выходит из-за барной стойки, смотрит с ожиданием на блондина и ведет того в служебное помещение, где так же темно как и в баре. Феликс держится за руку Со, полностью доверяя ему, отчего сам в шоке. Но блондин старается верить оборотню, ведь тот спас его жизнь от поехавшей волчицы. И снова врет себе, не признает истинную причину. Чанбин включает свет, озаряя комнату в приторно желтое освещение, что не делает лучше ни на йоту.
— Давай же, — мягко говорит Со, вставая напротив человека. — А ты выше, чем я думал.
— Заткнись уже, — смущающе улыбается Феликс, но все же признает, что быть выше оборотня ему нравится.
Ли мягко наклоняется, обжигая чужую кожу горячим дыханием. Парень уже хочет запечатлеть поцелуй на щеке, как Чанбин резко поворачивает голову и накрывает его губы своими, отчего Феликс слегла замирает и не может сдвинуться с места. Ли чувствует, как бармен посасывает губы, нежно, осторожно. Не давит, предлагает, пробует на вкус. Ли не может не ответить. Мягкие губы оборотня завораживают, они говорят за владельца, и человек понимает всё без слов. Он закрывает глаза и позволят Чанбину вести, отдаваясь поцелую полностью. Наконец признает истинную причину расставания с Оливией. Феликс уже хочет зарыться пальцами в черные волосы, как Со резко отстраняется, не смотря на Ли.
— Прости, не смог сдержаться, — говорит сиплым голосом, поднимая извиняющий взгляд на Феликса.
— Тебе и не надо сдерживаться, — сам придвигается и обнимает Чанбина за шею Ли. Он видит немой вопрос в глазах и поясняет: — Я поэтому и расстался с Оливией. Мне нравятся парни. Я хотел с ней расстаться тогда, когда она призналась, что является волком и хочет увести в стаю. Я этого не хотел.
— Ты хочешь сказать, что…
— Я расстался не потому, что плохо отношусь к оборотням, а потому что мне нравятся парни. И, Чанбин-и, я не против продолжить, — мягко говорит, улыбаясь, Феликс, чмокая оборотня в щеку. — С Рождеством, волчонок.
— Хитрюга, — Со приподнимается слегка и снова целует Ли. Только уже более чувственно, показывает, что влюбился окончательно и что Феликс теперь только его. — Я попросил у вожака разрешения обратить человека и привести его в стаю.
— Что? — не понимает Ли, пытаюсь слепо найти чужие губы и продолжить, но Чанбин не дает.
— Я говорю про куш, который для каждого разный. Любой оборотень мог попросить у вожака все, что захочет. Я попросил разрешения обратить человека, если тот согласится.
— Зачем?
— Чтобы быть с тобой на равных, — улыбается Со. Проводит носом по шее парня, вдыхая его запах, а у основания слегка прикусывает кожу. — Оборотни влюбляются один раз и навсегда. Я думал, что всё это чушь, пока не увидел тебя. Говорю как влюбленный школьник, — усмехается, но не отстраняется Со.
— А сколько тебе лет? — наконец решает спросить Феликс. Хочет посмотреть на Чанбина, но тот не отрывается от его шеи, продолжая ее покрывать поцелуями.
— Двадцать четыре. Ненамного старше тебя.
— Не думал, что влюблюсь в оборотня. Особенно, на Рождество. Ты — лучший подарок, Чанбин, — Феликс не мог мечтать о таком. Он сбежал из Австралии, чтобы избавиться от Оливии, но в итоге нашел свою любовь, которую теперь не отпустит.
— А я не думал, что влюблюсь в человека. С Рождеством нас!
Парни улыбаются, смотря друг другу в глаза, а после целуются. Не могут оторваться друг от друга, манит потому что, хочется продолжения, желательно с дальнейшими действиями на горизонтальной поверхности. Феликс понял, что влюбился, когда в первый раз пришел в бар, бармен захватил его взор, мысли, вклинивался туда постепенно. Не хотел признавать поначалу, но после перестал убегать от себя. Принял себя, ведь таинственный бармен с завораживающей улыбкой и в красной шапочке притягивал очень сильно. Даже к Оливии так не тянуло. Чанбин понял это, когда выслеживал белого оборотня после смены, когда та хотела пробраться в квартиру Ли. Со не мог позволить этому случиться. Оливия сошла с ума, у нее появились маниакальные склонности. Чанбину пришлось с ней сразиться, чтобы вырубить и показать, что он здесь главный. И ей пришлось подчиниться. Они оба поняли, что влюбились только на следующий день, до поцелуя. Ведь тяга была неимоверная, да и сейчас остается.
Рождество, которое спасло одного, но одновременно соединило двух — считается волшебным днем. Феликс полюбил Рождество после встречи с Чанбином, ведь тот теперь всегда рядом, а Со — потому, что Ли стал тем, кто сдерживает его порывы, ведь тяжело быть сыном вожака стаи…