Сон

Для чего обжигать пальцы об кислоту? Наверное, боль заставляла чувствовать себя живым. Но можно и по-другому. Или нельзя. Или можно. Сомнения, как голоса в голове. Отмахнуться бы от них, как от назойливых мух.

Время давно за полночь, а Дотторе всё корпел в лаборатории. Сон — расплата за беспокойный гениальный мозг. Кроме красной радужки, белки глаз заимели розоватый оттенок от полопавшихся капилляров. Нужно работать. Продолжать. Не сдаваться.

Он похож на привидение, шаркающее по помещению. Темные круги легли под глазами. Серебро волос спуталось в жёсткие пряди, пропитавшиеся запахом антисептика, химикатов и дезинфектанта. Дотторе перебирал колбочки и пробирки, фанатично, до паранойи следил за температурой и влажностью.

Не спать. Нужно работать.

Однако, на третий бессонный день человеческое тело подвело. Голова упала на руку, и Дотторе заснул беспокойным сном прямо за столом.

Ему снились прикосновения, объятия и поцелуи. Та редкая искренняя улыбка и тихий смех. Он тянулся к аристократическим тонким пальцам, увитым серебряными кольцами, к чёрному шёлку волос. Впечатления так реальны, что он чувствовал обожженными подушечками металлическую фактуру дужек очков, которые тут же снимал с любимого лица.

— Ты вернулся, — шептал Дотторе.

— Я всегда буду рядом, — Панталоне подставлял изгиб шеи для поцелуев.

Треснутые покусанные губы опускались на мраморную кожу, оставляя яркие засосы. Руки шарили по изящному телу, не отрываясь ни на минуту. Страшно отпустить. Поэтому он льнул и льнул к коже, загребая жар желанного тела. Боялся, что видение ускользнет. Торопился, раздевал и ласкал. Шептал невысказанные раннее желания. Вонзался между бёдер с отчаянной жадностью.

Только… почему Панталоне молчал? Почему ничего не говорил?

Дотторе слышал стоны, вздохи, но ни одного слова.

— Скажи же что-нибудь, — обнимал он гибкое тело.

— Я всегда буду рядом.

Видение растворилось с тяжелым пробуждением. Сон. Опять. Опять не удержал. Не смог.

***

Седьмая попытка репликации удалась. Дотторе любовался маленьким эмбрионом в огромной вертикальной колбе с прозрачной голубоватой жидкостью. Прислонился к стеклу, с любовью обрисовав силуэт пальцем. Скоро. Нужно только подождать месяца три-четыре.

Он ночевал в лаборатории, устроив за широким шкафом необходимое пространство. Принёс кучу книг по экономике и финансам, зачитывая их вслух маленькому черноволосому тельцу, которое росло по часам и минутам.

Биржа, волновой принцип, фьючерсы и опционы. Это даже увлекательно, потому что в основе лежал математический расчёт.

Пальцы скользили по ветхим корешкам учебников и иных изданий. Можно было поклясться, что книги будто отпечатаны при предыдущем Крио Архонте, до того древними выглядели.

Бухгалтерия, микро- и макроэкономика; как свести дебет с кредитом.

«Ох, тебе и вправду такое интересно?» — спрашивал Дотторе в мыслях.

«Ну, да, — тут же соглашался он, — в конце концов это приводит к блестящему значку моры».

Тик-так. Месяц истёк.

Если он не пялился на плавающее за стеклом тело, то читал. Или собирал бионических бабочек, у них вместо головы были человеческие глаза. История умалчивала откуда они, но красноречивые багровые пятна, появляющиеся на белом полотне халата, намекали без слов.

Или играл на варгане, чей протяжный звук до странности умиротворял.

«Бэ-э-э-у-у-у», — раздавалось в просторном помещении.

Колбы, флаконы и пробирки заняли место на полках сначала по возрастанию, потом по убыванию, лишь бы занять время.

Детское тело превратилось в подростка. Знакомые взрослые черты прорезались в скулах, в линии подбородка.

Тик-так. Два месяца пролетело.

Последняя шестеренка в мини-крабе заняла своё место, крошечный глаз-ядро вспыхнул, и игрушечные клешни застучали по поверхности стола. Вот и ещё одна жизнь, механическая.

Всё умиротворяло в этом ожидании, только он больше не приходил. Будто тоже ждал пробуждения. Словно переселился в изящное тело, плавающее в растворе.

Дотторе мерил шагами квадратные метры лаборатории, ероша серебристо-синие волосы. Не спать, не спать, не спать. Нужно работать.

***

Кофе пробуждал на какое-то время и давал топливо для мозга и мышц, но хватало ненадолго. Особенно после трех бессонных ночей.

Царство Гипноса и Онейроса приветливо распахнуло ворота перед Дотторе.

Рука в черной перчатке с множеством серебряных колец на тонких аристократических пальцах гладила серебристо-синие волосы, успокаивая, отгоняя кошмары.

Дотторе перехватил ладонь и поцеловал ее, сжав сильнее. В нетерпении сдернул всё серебро переливающимся градом на пол.

Цок-цок.

Дзинь-дзинь.

Панталоне улыбнулся, укоризненно качая головой: «Сам будешь искать по лаборатории».

Дотторе предпочел сделать вид, что не заметил, отведя виноватый взгляд в сторону. Погладил предплечья и кисти, центр ладони и пальцы, забираясь под перчатки. Так, крадучись под каждый сантиметр ткани, он избавил Панталоне от ненужного предмета одежды.

Как странно, у этой, как же её назвать? Водолазки? Совсем нет рукавов, но есть высокий ворот. Наверное, поэтому Панталоне постоянно носил длинные перчатки. Шелковые, кожаные, бархатные.

Пожалуй, Дотторе это даже оценил — эстетика, стиль. Но сейчас хотелось целовать голую кожу: ямку локтя, изгиб кисти в месте соединения лучевой кости и большого пальца, внутреннюю сторону ладони. Поцеловать каждый палец, засасывая указательный и средний.

Панталоне хозяйничал в его рту, пройдя подушечкой по острым резцам, ущипнув потом за язык.

— Нафлая фмея! — шепелявил Дотторе, позволяя делать с собой всё.

Наглая змея только смеялась звонким колокольчиком, убирая руку и прикрывая рот кулаком на манер барышень из Инадзумы.

Дотторе, не выдерживая, впивался в нахальные желанные губы, раздвигая их языком. Они целовались и целовались, с долгим упоением, пока Панталоне не утягивал их на горизонтальную поверхность. По пути исчезала одежда, бряцали пряжками ремни и застежки, всё испарялось перед неукротимым огнём желания.

Дотторе с присущей педантичностью подхватывал с полки вещество номер сто тридцать два, которое обеспечивало чудесный скользящий эффект без образования противной высохшей пленки, и неприметную коробочку с плагами разного диаметра.

Панталоне с благодарностью улыбался, но фыркал, что любовник никак не отпустит свой мозг и не погрузится в пучину чувств.

Дотторе только качал головой, что, даже если он вылижет Панталоне как следует — этого будет недостаточно. И растягивать гладкими игрушками приятнее, чем пальцами с ногтями и заусенцами.

Губы и языки вели неразрывный танец. Ладони гладили тела друг друга, сталкиваясь, переплетаясь пальцами. Член проехался по животу, задевая чужую плоть.

Дотторе лил холодную смазку на округлую пробку и кружил около дырочки, погружая лишь кончик.

— Ну же… — Панталоне изнывал, тихое хныканье сорвалось с губ. Звездочки заплясали перед глазами. Так умопомрачительно.

— Ну же что?

— Давай же… — красивое бледное лицо раскрасил румянец; рот, то и дело, приоткрывался, чтобы испустить соблазнительные вдох или стон.

— Дать тебе что? — низкий и взбудораженный голос, тем не менее, ехидничал, дразнил, оттягивал момент. Дотторе менял пробку на диаметр пошире и вставлял, покачивая ею, давил на простату.

— Вставь мне уже! Трахни меня! Ты, чудовище!!! — изящный рот Панталоне извергал непристойности и проклятия, а задница двигалась навстречу игрушке.

— Угадай, на какую оценку я сдал раздел анатомии «мочеполовая система»? — бесстыдный гений продолжал манипуляции, хоть это было уже довольно сложно.

Вид голого разгоряченного Панталоне, чей член истекал вязкой прозрачной жидкостью с густым запахом, который щекотал ноздри, провоцировал накинуться хищником на добычу.

— А-а-а-ах!.. На… великолепно?.. — еле соображая, Панталоне пытался отвечать на нелепый сейчас вопрос. Или это были не ответы. — Прекрасно-о-о!.. Как хорошо…

— Ты абсолютно… угх… прав, — у Дотторе тоже нет особо сил издеваться над красавцем.

Плаг покинул растянутое отверстие. Плоть толкнулась внутрь мягкой и безболезненной волной. Вышла и толкнулась снова обратно, уже размашистым движением, с напором, до конца. И еще раз. И еще. Неиссякаемо много еще.

У Панталоне, из-за длительного и качественного предварительного массажа, от восхитительного чувства наполненности и бешеного темпа, сознание быстро раскололось фейерверками Нагонахары. Яркий оргазм оставлял белесые полосы на животе и пряный вкус на кончике языка.

Дотторе без зазрения совести пользовался этим, меняя позы как ему угодно. Вот и сейчас, он перевернул Панталоне на живот, подтягивая за бедра к себе, ставя того на колени, которые разъезжались в стороны сами собой. Мышцы Панталоне еще дрожали от пережитой разрядки, но член безумного любовника вновь вторгся внутрь, проехался по заветной железе, выбивая новые стоны.

Голос Панталоне всё выше и громче.

Движения Дотторе всё жёстче и резче.

Внезапно он остановился, погруженный полностью в любимое тело. Ладонь отодвинула влажные локоны, обнажая длинную шею. Острые зубы закусили в основание, потом между лопаток. Язык прошёлся за ухом, забрался в раковину.

Панталоне захлебнулся в коктейле ощущений. Если бы существовали боги вожделения, то он, не задумываясь, помолился бы и поблагодарил их за такого умелого любовника.

Кровь прилила к члену вновь. У него так стояло, и он готов снова кончить, что ему почти стыдно за свою не аристократичную несдержанность, идущую вразрез на фоне рафинированных черт лица.

Зубы Дотторе захватили складку кожи между лопаток, бедра продолжили движения, одна рука сжала белое горло партнера.

Волны удовольствия всё выше, погружение в них всё глубже. Громкие хлюпающие звуки и звонкие шлепки тела о тело сопровождали их.

Голос Панталоне охрип настолько, что он уже не мог кричать и стонать, только поскуливал на выдохе с каждым сладострастным толчком. Поясница изогнулась в чувственном прогибе.

Дотторе перенес вес на пятки, садясь на них, утягивая за собой Панталоне. Теперь его голова запрокинута на плечо Дотторе, встречаясь с ним в исступленном поцелуе.

Вторая рука Дотторе сжала член любовника, оттягивая крайнюю плоть, лаская уздечку и ребристую границу головки.

У Панталоне кружилась голова от бесстыжих и умелых манипуляций длинных хирургических пальцев, от развязных поцелуев, от распирающего задницу сладостного ощущения. Вездесущее удовольствие заполняло сознание. Мириады звёзд заплясали под закрытыми веками.

Вспышка, и он снова испачкал живот и пальцы семенем.

Дотторе ухмылялся сквозь обволакивающее вожделение и менял позу. Он сдернул дрожащее в дымке коитуса тело, перевернулся на спину, увлекая на себя безвольного, размякшего Панталоне.

Тот насадился сверху и расплылся по жесткому и жилистому телу, уткнувшись носом в шею. Абсолютно нет сил сидеть и двигаться, он мог только ловить воздух нежными, припухшими от поцелуев губами. Ощущение полной затраханности пронизывало каждую клеточку. Пока Дотторе удерживал его за талию на себе и вбивался со скоростью света, член Панталоне, зажатый между животами сверхчувствительно терся и терся.

Дотторе всё же решил смилостивиться и не марафонить больше, да и мышцы начали забиваться. Прижимая к себе расслабленного Панталоне, он отпустил сознание за край, позволяя себе больше не думать.

После очередного размашистого движения бедрами под собой, Панталоне почувствовал усиленное распирающее ощущение внутри, услышал глухой стон. Частое дыхание опалило кожу шеи. И губы смазано коснулись её. Медленные подтёки семени мазали внутреннюю сторону бедра.

Влажное чувство в штанах пробудило воспаленный разум. Опять. Снова. Опять сон. Снова он упустил его. Но Дотторе вполовину радостно, что он увидел почти настоящего Его.

***

Колбы и флаконы на полках расставлены в шахматном порядке. Пробирки на штативе занялись змейкой.

Механическому мини-крабу составила компанию мини-змея. И теперь то краб гонялся за ней, жужжа и щелкая клешнями по столу, то змея, цокая сегментами тельца, ползала за ним.

Тело черноволосого мужчины с утонченным лицом плавало в растворе.

Тик-так.

Тик-так.

Прошло еще два месяца.

Репликация полностью завершилась.

Дотторе завершал манипуляции по пробуждению. Огромной колбе придано горизонтальное положение, питательная жидкость спущена в сток. Жилистые сильные руки вытащили сформированное тело и положили на простынь, накрыв другой. Дыхание ровное, пульс в норме. Осталось дождаться пробуждения. Пробуждения от этого сна.

Тик-так.

Звук секундной стрелки бил трелью по виску.

Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик.

«Хххаааа!..» — послышался резкий вдох с кушетки.

Дотторе сорвался с места, подскакивая к очнувшемуся. Получилось ли у него? Страх закрался в сердце. А если это только оболочка?

— Ты вернулся?..

— Я всегда… кха-кха… буду рядом, — Панталоне повернул голову к обеспокоенному возлюбленному и улыбнулся. — Я же тебе говорил об этом.

Дотторе уронил голову на грудь Панталоне, щекоча волосами.

Получилось.

У него получилось прервать этот бесконечно долгий сон.