[Незадолго до рождества]

[2019 год]

Шестеро лучших учеников мастера по дзюдо приехали в Японию на соревнования. Среди выбранных в поездку числился Рафаэль, а также его приятель по спортивной борьбе — Эш, который, как и Раф, обладал вспыльчивым характером, имел рельефный пресс и не скупился на резкие комментарии.

Может, именно из-за похожести нравов у Эша и Рафа часто случались конфликты. Которые, впрочем, так же быстро, как начинались, заканчивались, стоило их тренеру обратить на их крики внимание и предупредительно дернуть бровью. Дергание брови у мастера было неким предупреждением, говорящим: «У вас, калек, есть три секунды на то, чтобы уняться, иначе я ломаю обоим пальцы, и вы ухрамываете домой навсегда». Каждый ученик уважал, но боялся тренера Ли Цзыня родом из Китая. Их тренер был непредсказуем — спокоен в одно время, но резок и неприятен как кузнечик, выпрыгивающий на тебя из травы, в другое. В общем говоря, с мужчиной было не разгуляться. Но это не значит, что Раф и Эш, застрявшие в поездке с Ли, не попытались бы что-то да провернуть. Скуки Раф и Эш боялись сильнее, чем Ли.

— Ого, это что, деревня? — не успели они сойти со станции, громко спросил Эш, который катил за собой, как и другие ученики, сумку на колесиках.

Команда ехала от аэропорта Токио до этой «деревни» два с половиной часа на скоростном поезде. И вот, наконец, парни вышли на свежий воздух и увидели: узкую улочку, стоящий на остановке белый микроавтобус, много двухэтажных домиков в традиционном японском стиле и вывески на японском. Людей снаружи станции, кроме них, не было. Но внутри станции тоже было пустовато: им повстречалось всего лишь несколько старичков. А потому сравнение с деревней показалось Эшу весьма подходящим. Ну, деревня же.

Тренер отошел от команды и остановился на проезжей части. Мужчина оглянулся, после чего, недолго думая, махнул рукой, скомандовав парням идти направо. Команда из шести спортивных задниц шустро последовала за мастером, попутно рассматривая Нараи-дзюко, место, куда они прибыли.

Это был скромный гостиничный городок с протяженными улочками, тянущимися вдоль железно-дорожных рельс. Маленькие уютные домики, сделанные из темного дерева, были точь-в-точь как из японских фильмов. Дома стояли близко друг к дружке, как вагоны старого поезда, а их крыши были сделаны из черепицы, напоминающей черную чешую дракона. Эта чешуя, возможно, блестела бы в лучах солнца, отливая бардовым, если бы, к сожалению, сегодня был бы не хмурый, облачный день, и с гор на город не спустилась бы дымка, то ли предшествующая собирающемуся дождю, то ли последующая за окончившимся дождем, который, возможно, недавно действительно прошел — трава странно блестела.

— Как же далеко… — простонал Эш на половине пути. — Нам еще долго идти? У меня затекла задница после перелета. Блин, такое чувство, что у меня некроз жопы. И перед глазами темно. Я умираю? Мне нужен сахар. И мягкая кровать.

Раф и Эш отстали от группы и шли вдвоем по неизведанным местам, словно бы намеренно желая заблудиться. Но это было невозможно, поскольку сворачивать на улице все равно было некуда — улица была абсолютно прямая и свернуть не туда в этом месте казалось чем-то невозможным.

— Привыкай, — сухо хмыкнул Рафаэль. Из-за того, что не смог нормально отдохнуть во время перелета Раф был не в духе. — Может быть в следующем году тебе выделят личного помощника, чтобы тот таскал твои сумки да ходил тебе за кофе. Но пока у тебя нет всемирного признания или главного кубка, в спорте ты не важнее куска грифеля. А потому терпи, лютик.

— Блестяще божественное напутствие, — Эш язвительно похвалил речь Рафа. Затем Эш серьезно продолжил, рассуждая: — Знаешь, если у тебя не выйдет со спортом, то ты можешь пойти работать бизнес-тренером. Ну, тем, кто толкает людям крутую речь и вдохновляет ленивых ламантинов отрывать зады от диванов… У тебя отец же, кажется, бизнесмен, да? Вооот, у тебя точно должно получиться, я тебе отвечаю. У тебя бизнес-жилка в крови.

Рафаэль недовольно нахмурился. Что бы о нем ни думали другие, на самом деле Рафаэль не был любителем понтов, а потому развивать разговор, который мог перейти в обсуждение денег, так еще и денег его отца, Раф не хотел и во избежание конфликта просто сменил тему.

Неважно, кто что думает на счет работы и статуса его отца. Рафаэлю было все равно. Для себя Раф знал, что он не сноб. И что, даже если у тебя есть куча денег — это еще не значит, что ты счастлив. Большие деньги — большие заботы и много геморроя. Спросите его отца.

Другие парни совсем скрылись из виду, а на улице резко потемнело, и Раф с Эшом поспешили догнать своих.

В конце улицы стояла одноэтажная гостиница, и мастер уже ждал их возле входа. Где-то рядом с гостиницей либо бежал ручеек, либо бил фонтан, потому что Раф слышал звук струящийся воды.

Звук пропал, когда они зашли в гостиницу.

Внутри их встретило крохотное фойе (если эту комнату было можно так назвать). Но эта скромность и отсутствие пространства их не удивили. Здесь, в городке-деревне, все было миниатюрным и старомодным в сравнении с большими городами Японии. Скучно. Тесно. Неинтересно. Но, к сожалению, место проведения соревнований выбирают не они и даже не их учитель, а люди выше по статусу. И эти люди решили, что колоритнее — или бюджетнее — будет сделать Международные Соревнования по Дзюдо в малоизвестном городке Нагано, куда, как узнал Раф, очень неудобно добираться от аэропорта в Токио… Это еще хорошо, что поезд, на который они сели, был скоростным, и им не пришлось после перелета дополнительно сидеть в поезде еще семь часов. Всего два с половиной часа на скоростном поезде вместо семи — и они доехали до своей временной ночевки. Временной, поскольку завтра утром их ждет снова поезд. Потом заселение в другой отель классом повыше. После заселения драгоценный обед. А после изнурительная подготовка, подготовка, подготовка… Много подготовки перед скорыми соревнованиями. В этот раз кто-то из них обязан занять призовое место — они слышали это напутствие весь перелет.

— Знал бы, что нас ждет, не поехал бы, — шепчет Эш, лежа на полу. На полу, потому что ни в одной гостинице Нараи-дзюко нет привычных кроватей. Все японцы здесь спят на полу на тоненьких, как одеяло, матрасах. И у гостей нет иного выхода, как тоже спать на футонах.

Их поселили по трое в одну комнату. За окном чернота с маленькими белыми вкраплениями в небе — звездами. За тоненькими картонными стенами гостиницы слышно дыхание других парней и храп учителя. Рафу и Эшу еще повезло, что третьим к ним поселили Ричарда. Этот парень спокойный, как удав, он не потный, не пердит, да и спит как убитый. Почти как мертвый. Это немного даже жутко.

Раф улыбается в темноте и поворачивается набок, лицом к придурку Эшу, чьи голубые глаза в темноте кажутся Рафу черными. Занятно, но черные глаза Рафа в темноте наоборот сверкают как-то по-кошачьи и кажутся темно-зелеными.

— Нет, ты бы в любом случае поехал. Ты бы меня одного не отпустил, — говорит Рафаэль шепотом, потому что боится разбудить Ричарда или соседей за стенкой.

Эш забавно поджимает губы и, все еще лежа на спине, умудряется придвинуться без единого звука к Рафу. Теперь они лежат на одном футоне. Они оба в одних шортах и потные, потому что в комнате жарко и нет кондиционера, а еще у обоих пошлые мысли.

— Правда-матка. А знаешь, что еще я бы не сделал?

Игривое настроение вылетает через форточку. Раф неохотно мычит, предчувствуя подвох в вопросе. Рафу уже сейчас хочется закатить глаза.

— Не стал бы скрывать, что встречаюсь с парнем, — договаривает Эш.

Раф все-таки закатывает глаза. Ему не нравятся упреки от Эша касательно их устоявшегося положения. Раф с самого начала дал понять Эшу, что он не хочет отношений, и Эш сказал, что это понял. Понял, но, видимо, стал забывать. А, может, Эш и не забывает вовсе, а наоборот, он отлично помнит их договоренности, но активно хочет изменить статус их отношений, а потому в любое удобное и не удобное время промывает Рафу мозги тем, что «они делают что-то не так» и «это необходимо изменить». «Нужно внести коррективы», — так Эш это называет. Коррективы. Словно это что-то незначительное. Будто это действительно может произойти, чтоб они и Эш были, что, обычной влюбленной парочкой?.. Раф не может себе это даже представить. Любовь и секс это не одно и то же. И Раф хочет Эша, но не любит его.

— Мы не встречаемся, — напоминает Раф.

Эш, кажется, не слышит. Как и всегда. От него отскакивает, как горох от стены.

— Что такого, что ты гей? — шепчет Эш. — Я тоже гей, но я ведь не скрываю этого. Тебе тоже пора принять свою природу и признаться… Или ты думаешь, что твоя любовь к членам может когда-нибудь пройти и тебе вдруг начнут симпатизировать женские соски? Я шесть лет гей, и, поверь мне, со временем ориентация не меняется.

Рафаэлю хочется быстрее закончить этот разговор. Он поворачивается на другой бок, спиной к Эшу, и отвечает немного тише прежнего:

— Я был геем и встречался с парнями еще до того, как это стало мейнстримом. И я и без тебя в курсе, что такое ориентация, и как это работает. Не нужно мне объяснять меня.

Рафаэль поворачивается обратно к Эшу, чтобы сказать тому под ухо, чтобы точно только Эш услышал:

— То, что мы иногда трахаемся, не делает нас влюбленными придурками. Хватит вечно об этом забывать.

Что-то меняется во взгляде и поведение Эша. Он словно опускается душой на Землю, в свое тело, и понимает, как он выглядел со стороны. Как влюбленный придурок. Рафу не нравятся влюбленные придурки.

С мрачным лицом Эш перекатывается обратно на свой футон и тихо отвечает «ладно». Он отворачивается от тела, которое ему так сильно нравится, но что так больно жжется.

Возможно, Рафаэль прав. Пора бы перестать забывать.

— Ладно, — повторяет Раф.

На этом они заканчивают.

***

На следующий день они приехали в другую гостиницу — в город, где состоится в ближайшем будущем первый этап соревнований.

Эта гостиница в несколько этажей. Она очень светлая и лаконичная, с учтивым персоналом и хорошим оборудованием. Не сравнится с тем бунгало, в котором они ночевали прошедшей ночью. Всю ночь Эш только и делал, что страдал из-за слишком громких цикад, поющих на деревьях возле гостиницы; бежащего где-то под окнами их комнаты ручейка, из-за которого ему пришлось все же встать в туалет, когда он почти заснул; и тесноты комнаты — во сне Раф прикатился к нему, и Эшу даже не было куда от Рафа, на которого он пытался дуться, сбежать! Сплошной ад. Хорошо, что он закончился…

Они заходят в фойе через крутящиеся двери, балуясь в них, как резвые дети. Они прекращают свое баловство только тогда, когда строгий учитель намеривается дернуть черной бровью.

Потом они стоят у стойки регистрации и ждут, когда им выдадут карты от их номеров. Получив каждый по своей карте, учитель и все остальные, кроме Рафа и Эша, уходят к лифту. Раф тоже собирался, но, увидев случайно выходящего из отеля гостя, который своими осветленными волосами и худощавой фигурой напоминал Рафу его младшего брата, Раф кинул приятелем «скоро придем, закиньте к себе наши вещи» и потащил Эша на выход. Скоро Рождество, один из главных американских праздников, и Раф вспомнил, что ничего не подготовил Майку в подарок. Майк всегда приготавливает что-то в подарок ему. И в этот раз это должен быть взаимный обмен подарками…

Они в Японии. А что может быть лучше подарка из Японии, которую они с братьями считают своим вторым домом? Даже если подарок будет снова дурацким, какие они всегда друг другу, вообще-то, и дарят, он будет для Майка более ценным, чем что-то просто купленное в Нью-Йорке. Раф не может упустить возможность порадовать Майка.

— Есть тут сувенирки? — спрашивает Раф на улице, озаряясь вокруг.

— Да полно, — фыркает Эш так, словно он гуру по японским городам. — А тебе зачем? Забыл дома своего мишку и не можешь уснуть без мягкой игрушки? Ой, какаааая прееелесть.

— Завали.

Раф замечает вывеску на японском с подходящим названием. Раф идет через дорогу к магазину, минуя банду уличных кошек, загорающих под солнцем. Все это время Эш следует за Рафом как щеночек — и, может, Эш правда щенок, потому что кошки шипят, когда Эш проходит мимо них. Отвлекаясь на котов, Эш отстает от Рафа и догоняет его лишь у входа в сувенирную лавку.

— Стой, — Эш хватает Рафа за локоть. Раф руку не смахивает, и Эш вместе с Рафом входят в магазин. Их встречает звук колокольчика и аромат благовоний. Раф проходит сразу же вглубь и идет бродить меж стендов. В перемещениях Рафа есть резкость и нервозность, и Эш, дыша Рафу в затылок, спрашивает: — Алло, годзилла, к чему спешка? Я же не мог про медведя угадать?

Рафаэль закатывает глаза. Он не отвечает. Раф не хочет объяснять Эшу, что, увидев светлый затылок в фойе, он вспомнил о Майке — его мягких пушистых волосах, светлой улыбке и ярких шутках, которые тот придумывает на ходу лучше, чем любой ныне популярный комик… Как-то тупо признаваться парню, с которым ты иногда спишь, что твой младший брат — это та заноза, которая выбивает тебя из колеи одним только своим смехом, и что ты хочешь, вернувшись домой, привезти что-то, что спровоцирует тот самый смех. Даже в мыслях Рафа его суждения о Майке звучат слишком по-гейски, и Раф не хочет очернять брата. Ни Майк, ни кто-либо еще о чувствах Рафа не знает, и пусть лучше это так и остается, где-то зарытым на дне.

Раф проходит вдоль прилавка, где лежат многочисленные странные, забавные и не очень понятные вещи. Обложки некоторых манг, предназначенных к чтению только совершеннолетними, заставляют Рафа испытать испанский стыд. Эш усмехается на тренажеры для губ, которые выглядят как некоторые другие губы, и задумчиво хмыкает на презервативы со вкусом клубники с названием «Free Love». Как иронично.

— Прикольно, — Эш берет одну пачку «Free Love» и с озорной ухмылкой идет за Рафом, который продолжает бегло изучать ассортимент магазина на полках.

Рафу нужно что-то забавное. Но не то, что они с Майком уже дарили друг другу. Мячики-сиськи уже были. Подушки-пердушки уже были. Черт, кажется, уже было все, что здесь лежит.

Мысленно Раф пытается сузить круг интересующих его вещей, чтобы не застрять с поиском подарка до вечера.

«Привези мне чего-нибудь с котятами!». Пожелание Майка всплывает в голове Рафа, и, боясь забыть о нем, Раф тут же сворачивает к кассе.

Японка с розовыми волосами и глубоким декольте встречает его приветливой фразой, на которую Раф выпаливает на японском:

— Что у вас есть с котятами?

— С котятами? — японка хмурит гладкий лоб. Она отвечает «секундочку» и уходит.

Раф прижимается к прилавку в ожидании. Рядом Эш кладет возле кассы пачку презервативов, которые он все же взял. Раф замечает это, но предпочитает не комментировать.

— И давно ты шпаришь на японском? — Эш не вытерпливает тишины.

— Я японец, — хмыкает Раф. — Было бы странно, если бы я не знал своего языка, не думаешь?

Эш выглядит так, словно ему только что открыли какаю-то самую секретную тайну мира. Глаза Эша округляются, а пухлые губы размыкаются.

— Ты японец?!

Рафу хочется застрелиться, но он удачно сдерживается.

Эш продолжает:

— Я думал вы с братьями типа корейцы. Или китайцы. Ну или смесь того и другого. Ты не похож на японца. У тебя глаза не такие узкие. Да и ростом ты выше меня, вообще не коротышка… — Эш жмется плечом к плечу Рафа. — В чем твой секрет? Твоя мама была американкой или типа того?

Раф уводит взгляд в другую сторону, туда, где скрылась кассирша. Внутри Раф ощущает, как ему становится вязко. Словно он наступил в болото. Рафаэль не хочет думать о том, что он не знает, кем была его мать или отец, и что в вопросе своей родословной он осведомлен не больше, чем о нем осведомлен дурак Эш. Раф знает, где он родился и принадлежность к какой расе отмечена у него в документах, и этого, наверное, должно быть достаточно. По крайней мере Раф пытается себе так говорить — неважно. Но и хотя это неважно, другим знать этого не обязательно. Это личное. Болезненное.

Эш все еще ждет ответа, и Раф бурчит:

— Типа того.

Эш чувствует враждебный настрой.

За многие годы совместных спаррингов (и год совместных близких «времяпровождений») Эш узнал Рафа достаточно для того, чтобы понимать, когда к Рафу можно лезть, а когда стоит отступить, чтобы не подорваться на мине. Раф вспыльчивый. И это всегда лучше учитывать при общении с ним для своего же блага.

Итак, Эш дает заднюю, как бы интересно ему ни было узнать побольше о Рафе.

— Окей. А что ты сказал кассирше? — Перевести тему получается у Эша легко, в его голове всегда висит на паузе какой-нибудь вопрос Рафаэлю. — Или это тоже пиздецкий секрет?

— Не секрет, — смягчается Раф. — Я спросил, что у них есть с котятами.

Эш давит смешок. Затем Эш влюбленно улыбается. Кажется, Рафаэль всегда будет ему интересен за то, что он никогда не рассказывает все свои секреты. Каждый раз при общении с Рафом Эш узнает о том что-то новенькое, да чуднее прежнего. Прелестно.

— У тебя фетиш на кошек? Могу купить ушки или хвост, если тебе такое нравится.

Эш снова включает свою пришибленную игривость.

— Нету у меня фетишей, придурок, — Раф отпихивает Эша. — Это для моего брата. Скоро же Рождество. Будет глупо вернуться из Японии без подарка. Я обещал привезти Майку что-то с кошками. Он в них влюблен, кажется, с первого класса… или всю жизнь.

Эш, получив дозу откровенности и упоминание Майка, теряет интерес к истории. «А, ясно», — бросает Эш и начинает рассматривать сладости на прилавке. Леденцы в радужной упаковке выглядят знакомо.

Недолго погодя с вещами в руках возвращается кассирша. Она «роняет» на прилавок все вещи с котятами, которые смогла найти, и говорит писклявым голосом:

— Это все, что у нас есть, господин.

Раф проходится взглядом по ручкам, блокнотам, наклейкам и мягким игрушкам. Раф останавливается на довольно интересной коробочке белых боксеров с принтом кошачьих мордашек. Раф хмыкает. Забавно. Плюс этого они еще не дарили друг другу, он бы точно запомнил. Оно? Унизительное и приятное одновременно. Супер комбо. Это смешно так же, как если бы брат подарил сестре кружевные стринги. Короче, выбор сделан.

— Это, — указывает на боксеры Раф. Эш смеется рядом, но больше не лезет с расспросами. Кажется, он все равно не поймет.

— И это, — не сдерживая широкой улыбки, которую девушка за кассой может понять неправильно, говорит Эш и кладет возле запечатанных боксеров с котятами пачку презервативов.

Удивительно, но девушка не кажется смущенной. Она спрашивает, нужна ли им упаковка или хватит просто фирменного пакета их магазина и, получив просьбу упаковать только то, что выбрал Раф, спокойно это делает, а в конце желает на японском приходить к ним еще.

Когда они возвращаются в гостиницу и расходятся по своим номерам, Раф, оставаясь в одиночестве, убирает трусы с котятками в чемодан под низ своих вещей.

После Раф падает на кровать.

Он смотрит в белоснежный потолок и думает о том, что, все-таки, Майк — это первый парень, в которого он влюбился. И единственный человек, который сумел помочь ему взглянуть в лицо пугающим фактам о себе самом.

Это откровение кажется такой простой истинной.

Но…

…Некоторым вещам навсегда суждено остаться только шуткой.