1 сентября

День возвращения в Хогвартс.

_________________________

      Как и следовало ожидать, после суда над семьей Малфоев Гермиону на слушание не приглашали, дергали разве что Гарри, да и то всего пару раз. Как позже рассказали друзья, Нарциссу и Драко было решено посадить под домашний арест на три года, с этого момента они не имели права покидать родовое поместье без сопровождения. На палочки обоих было наложено отслеживающее заклинание, слизеринца обязали закончить Хогвартс, а после отработать в Министерстве не менее пяти лет во благо магического мира. Люциус же был оставлен в Азкабане, срок его заключения составил десять лет. Впрочем, учитывая тот факт, что Кингсли распустил из тюрьмы дементоров, главе рода практически ничего не угрожало.

      Уизли предложил друзьям остаться на лето у них и помочь с восстановлением Норы, это казалось отличной идеей, ведь находиться в одиночестве никто желанием не горел. Гарри с Джинни, как и они с Роном, держали дистанцию. Оказывается, чувства вспыхнувшие в разгар войны сложно поддерживать в мире.

      Тем не менее, Молли всячески старалась сделать пребывание друзей в гостях максимально уютным и комфортным, пытаясь спрятать как можно дальше терзающую её боль. Очевидно, не выдержав страданий матери, Джордж покинул Нору, когда её большая часть была уже отстроена. Гермиона никогда не признается, что лишь после этого смогла вздохнуть спокойно, она любила близнецов как братьев и видеть одного, зная, что глаза второго навечно закрыты, было невыносимо даже для нее, страшно представить, что чувствовали остальные.

      В купе Хогвартс-экспресса друзья ехали втроем, это давно стало их маленькой традицией, девушка следила за проносящимися за окном деревьями и думала о том, что, вероятно, впервые её ждет спокойный, возможно, даже скучный, учебный год.

      Замок все так же вызывал благоговение и восторг, но вместе с ними глубоко в душе поселилась и тоска со скорбью. Несмотря на то, что школа была практически полностью восстановлена, то тут, то там на глаза попадались отголоски прошедшей войны. Гермиона потерла виски, стараясь отогнать грустные мысли, они выжили и теперь должны идти дальше. Хотя бы ради тех, чьё дыхание остановилось в этих стенах, дабы жертвы их не были напрасными.

      Мальчишки умчались в Большой Зал, в то время как Грейнджер, не изменяя себе, решила первым делом заскочить в библиотеку, боясь, что потом у неё не будет на это времени. Буквально за две недели до начала учёбы гриффиндорка получила письмо от профессора МакГонагалл с просьбой взять на себя обязанности старосты школы. Известие стало поводом для праздничного застолья в семье Уизли, где каждый считал необходимым поздравить девушку с новой должностью, несмотря на то, что она ещё не дала ответ.

      Им нужны были поводы для радости, даже такие незначительные на фоне всего произошедшего. И кто Гермиона такая, чтобы лишать их этого?

      Бережно прижав к себе полученную только что книгу, девушка поспешила в зал, боясь опоздать на церемонию распределения. Студентов в этом году было значительно меньше, многие семьи еще не отошли от произошедшего и боялись отпускать наследников из отчего дома, и гриффиндорка не могла их винить.

      Слишком много выпало на их долю.

      Слишком сложно остаться после всего этого собой.

      — Мисс Грейнджер! — Гермиона замедлила шаг, услышав позади оклик МакГонагалл.

      — Директор. — девушка кивнула в знак приветствия.

      — Хотела убедиться, что вы не передумали относительно предложения стать старостой школы.

      — О, разве можно от такого отказаться? — Гермиона смущённо поправила упавшую на лицо прядь волос. — Я очень благодарна вам за доверие и с удовольствием займу это место.

      — Я рада это слышать. — кажется, Минерва выдохнула от облегчения. — И мне приятно, что вы готовы оставить все обиды в прошлом, признаться, я была очень удивлена, выслушав просьбу мистера Поттера.

      — Простите? — девушка оступилась, покачнулась и удивлённо вскинула взгляд на женщину. — Какую просьбу?

      — Касающуюся мистера Малфоя, разумеется, — новый директор Хогвартса прикрыла глаза, — я рада, что вы решили протянуть руку помощи тем, кто в ней сейчас так нуждается. Мистер Поттер убедил меня в необходимости сделать мистера Малфоя старостой мальчиков, для того, чтобы он смог адаптироваться и помог другим ребятам, пострадавшим от войны.

      Гриффиндорка застыла на месте, профессор не заметила этого, продолжая идти вперед и что-то щебеча. Ситуация казалась полным абсурдом, только что из-под ног девушки буквально выбили пол, но никто этого не заметил.

      Гарри… Гарри настаивал на этом?! И ничего ей не сказал?! Не дал возможности хотя бы морально подготовиться?!

      Хотя, будем честны, узнай Гермиона заранее, кто будет старостой мальчиков, она бы в жизни не согласилась на место старосты девочек. Гриффиндорка лелеяла мысль о спокойном последнем годе обучения, без Тёмного Лорда, приключений, путешествий и угроз жизни, а теперь кошмар её детства будет жить с ней в одной башне?!

      — Мисс Грейнджер? — МакГонагалл наконец заметила, что девушка отстала от неё, и теперь с лёгким волнением взирала на ученицу. — Все хорошо?

      — Простите, профессор, задумалась. — гриффиндорка потрясла головой, отчего кудри пришли в ещё больший беспорядок, чем было до этого.

      — Понимаю, — Минерва потерла переносицу, — в этих стенах столько всего произошло… Оттого так важно сейчас наладить мир, сделать так, чтобы даже те, чьи родители выбрали иную сторону, не чувствовали себя ущемленно. — женщина обвела взглядом пустой коридор. — Я так горжусь вашей троицей, и, уверена, Альбус тоже гордился бы. Умение прощать — величайший дар.

      Новый директор Хогвартса грустно улыбнулась, возводя к потолку глаза, видимо, стараясь избежать непрошеных слез, поправила новую идеально выглаженную мантию и шагнула в Большой Зал. Гермиона позволила себе пару минут потоптаться на месте, собираясь с мыслями, прежде, чем решиться последовать за женщиной.

      Да услышит Мерлин её молитвы и убережет от очередной вероятности конца света.

      Сердце Хогвартса выглядело практически как раньше: те же четыре стола, обозначающие факультеты, так же парящие под потолком свечи, и такой же приятный запах свежеприготовленных яств.

      Грейнджер выдавила улыбку, вспоминая, как впервые переступила этот порог и с каким восхищением шагала к распределяющей шляпе.

      Все это было словно в другой жизни.

      Словно с совсем другой Гермионой.

      Движение справа привлекло внимание девушки, Гарри и Рон практически синхронно махали ей руками, указывая на занятое место.

      Решив отложить грустные мысли и пообещав непременно обговорить с главным героем войны его поступок чуть позже, гриффиндорка, ускорив шаг, поспешила к друзьям.

      Несмотря на то, что учеников было куда меньше, чем в прошлые года, там и тут слышался смех, обсуждение, предвкушение нового учебного года. Все это вынуждало девушку против воли улыбаться, искренне надеюсь, что ещё не всё потеряно.

      Когда Минерва МакГонагалл поднялась со своего места, зал стих. Всё внимание мгновенно было обращено на нового директора, черты лица женщины почти по-матерински смягчились, и, усилив голос заклинанием, она начала свою речь:

      — Я рада видеть вас всех сегодня в этом зале! Не совру, если скажу, что прошедший год был, вероятно, самым тяжелым в истории Хогвартса, и сегодняшний банкет хочу начать с минуты молчания в честь всех тех, кто не смог пережить эту ужасающую войну. Пусть души наших павших товарищей обретут вечный покой.

      Женщина сложила руки на груди и закрыла глаза, зал погрузился в мертвую, тяжелую тишину, никто не смел нарушить её. Так или иначе, война затронула всех здесь присутствующих, и каждый понимал, насколько важен этот момент.

      По истечении минуты, Минерва открыла глаза, взмахнула волшебной палочкой, что-то шепча, и за её спиной, разрушая плитку на полу, начал пробиваться огромный чёрный обелиск, на котором вспыхивали имена и лица погибших.

      — Альбус Дамблдор любил говорить: «Счастье можно найти даже в самые тёмные времена, если не забывать обращаться к свету.» — МакГонагалл тяжело вздохнула. — Теперь вы — главный свет магического мира, помните это и не переставайте сиять, ведь никто, кроме вас не сможет разогнать остатки тьмы! Сейчас, как никогда, важны ваша сплоченность и умение прощать. — директор обвела зал взглядом, искренне надеясь, что совместные усилия принесут свои плоды, и этим детям больше не придется переживать ад. Они заслужили быть счастливыми, и она костями ляжет ради этого. — А, теперь, позвольте представить вам новых старост школы! Староста девочек: Гермиона Грейнджер — ученица факультета Гриффиндор! — зал взорвался аплодисментами, девушка смущённо поднялась со всего места и подошла к профессору, МакГонагалл ободряюще положила руку на её плечо прежде, чем продолжить. — Староста мальчиков: Драко Малфой — ученик факультета Слизерин.

      В почти гробовой тишине, упомянутый парень медленно поднялся со своего места, вальяжной походкой приблизился к директору и занял место слева.

      Со стола змеиного факультета послышались робкие хлопки, вызвавшие у Малфоя лишь презрительное фырканье.

      — То есть вы добровольно отдаете нас в подчинение Пожирателю Смерти?

      Гермиона ошарашенно перевела взгляд на стол своего факультета, Дин Томас с отвращением явно пытался испепелить взглядом слизеринца.

      — Напяль юбку и прислуживай… — ледяной полушепот разнёсся над залом, вынуждая практически всех невольно поёжиться, — МАГЛОРОЖДЕННОЙ, Мерлин тебе в помощь, я не обижусь.

      — Достаточно! Я прошу старост занять свои места. — директор Хогвартса недобро прищурилась, провожая учеников задумчивым взглядом, а, после, продолжила. — Студенты первого курса, чьи имена я зачитаю, выходят ко мне и садятся на этот стул, распределяющая шляпа решит на какой факультет вас отправить.

      Дальше Гермиона слушала уже в пол уха, церемония прошла намного быстрее, чем в прошлые года, и МакГонагалл, напомнив основные правила школы, объявила о начале банкета. Девушка угрюмо рассматривала всевозможные яства, есть, если честно, совершенно не хотелось, аппетит после войны так и не вернулся. Миссис Уизли была в ужасе увидев, как исхудала потенциальная невестка и отчаянно пыталась откормить Грейнджер, да только все было насмарку, наслаждаться жизнью казалось кощунством по отношению к ушедшим друзьям.

      — И как ей только в голову могло такое прийти? — Дин, так и не смирившись с новым старостой, продолжал негодовать полушепотом, искусно привлекая к себе внимание только тех, кто был согласен с его позицией. — Он же пожиратель! У него и метка есть!

      — Я слышала, что Тот — Кого — Нельзя — Называть хотел сделать его своей правой рукой! — придвинувшись ближе, шепнула Лаванда. Грейнджер устало бросила на девушку взгляд, невольно отмечая, как та похорошела. Как и многие представительницы прекрасного пола, Браун сильно похудела, вместе с подростковой припухлостью ушла и любовь к ярким платкам, сейчас, на аккуратно собранных в косы светлых волосах красовался черный ободок. — Бедная Гермиона, ей же теперь с ним в одной башне жить!

      — Не нагнетай, Лав, Малфой как был трусливым хорьком, так им и остался. — Джинни уселась рядом с Гарри, обняла его и звонко чмокнула в щёку, парень удивленно моргнул, словно выходя из какого-то транса, выдавил ответную улыбку и притянул девушку к себе. Рон, проследив за действиями сестры, видимо, тоже решил взять инициативу в свои руки и собственнически приобнял ковыряющуюся в своей тарелке Гермиону.

      Грейнджер вздрогнула, но отталкивать Уизли не стала, не его вина, что девушка дергалась от любого близкого контакта.

      Очевидным это стало уже после окончания войны, когда адреналин перестал быть постоянным спутником жизни. Казалось, вот оно, наконец, можно дышать спокойно, жить, а не существовать, они победили, главный кошмар позади. Но, не тут-то было, когда основная проблема была решена, на поверхность всплыли и прокричали «Привет!» последствия.

      Проанализировав всё произошедшее, гриффиндорка сделала выводы, что ужас накрывающий её от даже мимолетных, случайных прикосновений — это результат слишком тесного контакта с Беллатрисой Лестрейндж. К счастью, Грейнджер всегда ставила разум на первое место и, стоило проблеме обнаружиться, девушка тут же приступила к поиску способа избавиться от неё.

      Это оказалось тяжелее, чем она думала.

      Мальчишки догадывались, что с их подругой происходит что-то неладное, но боялись лезть, не хотели, чтобы она закрылась от них еще сильнее, «палочкой-выручалочкой» стала Джинни. Младшая Уизли приходила в комнату Гермионы каждый вечер под предлогом страха одиночества, и пол ночи девушки сидели на кровати в свете подрагивающих свеч, разговаривая и пытаясь научить Грейнджер заново полюбить чужие прикосновения.

      Первые телесные контакты были самыми тяжелыми, девушку моментально накрывала волна паники, обжигало непрекращающимся пламенем, испепеляло нервные клетки и здравый смысл. Гермиона глотала слезы, металась по комнате раненым зверем, а Джинни молча наблюдала за муками подруги, искренне желая помочь, но не зная чем, и беспомощность эта била едва ли не с силой летящего со всей скорости бладжера. Время, проведенное в Норе, пошло девушке на пользу, полностью от травмы избавиться не удалось, однако и убегать с ужасом больше не хотелось.

      Гриффиндорка прикрыла глаза, пытаясь уловить в себе те чувства, что терзали её до войны, тепло, испытываемое к другу детства, влюбленность и желание быть рядом.

      Хотелось верить, что этого произошедшее у неё украсть не смогло.

* * *

      — Поверить не могу, что старуха решила поселить тебя в одной башне с… — Пэнси скривила губы, понимая, что уже привычное ругательство в сторону Грейнджер сейчас может быть воспринято в штыки, — … маглорождённой!

      — Расслабься, Пэнс, — Блэйз дружески похлопал девушку по плечу, — я слышал маглорождённость незаразна.

      Малфой не сдержал ухмылки, привычным жестом приобнимая ластящуюся к нему девушку, приятно было осознавать, что некоторые вещи остались неизменными. Паркинсон моментально расцвела в улыбке, забывая о споре с Забини и бросая насмешливый взгляд на наблюдающую за всем этим Асторию.

      Противостояние девушек началось на пятом курсе, когда родители Драко сообщили о помолвке, самому Малфою даже предоставили выбор между старшей и младшей Гринграсс. Слизеринцу, честно говоря, было плевать, кто из девушек удостоится чести стать его супругой, с ранних лет в голову парня вбивали истину, что в браке важно взаимное уважение, идентичность мировоззрения и, разумеется, чистота крови. Любовь, или хотя бы симпатия, в списке отсутствовали. Родители Драко были большим исключением в магической аристократии, никто и никогда не сомневался в их взаимных чувствах, и пусть Нарцисса не одобряла многих поступков мужа, любовь её всегда была безукоризненна.

      Впервые узнав о решении родителей, Малфой все же рискнул поинтересоваться, почему не Паркинсон? Девушка казалась идеальной партией для него, да и за время, проведенное вместе, он успел к ней привязаться.

      Не полюбить, конечно, нет, но подпустить ближе, чем остальных.

      Ответ отца был как всегда краток и не терпящей возражений: «недостаточно хороша», выяснять дальше казалось бессмысленной тратой времени, и Драко просто вывел на пергаменте имя Астории.

      Тем же вечером, Малфой и Забини осушили бутылку огневиски, практически молча сидя на Астрономической башне и любуясь далекими и совершенно свободными звездами.

      О чувствах Блэйза к Дафне, казалось, знала вся школа.

      Он, как и Пэнси, тоже оказался «недостаточно хорош».

      Он, как и Пэнси, тоже отказался сдаваться.

      К середине пятого курса, Дафна, наконец, ответила Забини взаимностью, родители девушки были, мягко говоря, не в восторге от такого союза, но особо вмешиваться не стали, уповая на «детскую влюбленность» и не прекращая подыскивать ей более достойного кандидата. К счастью для этой парочки, основное внимание миссис и мистера Гринграсс на тот момент было сосредоточено на возрождении и максимально скрытой поддержке Тёмного Лорда.

      Астория же, прознав о том, что сам Драко Малфой выбрал её, моментально распустила слухи о тайной любви слизеринского принца к ней, что, разумеется, не смогла пропустить мимо ушей Пэнси.

      Поначалу, война девчонок веселила Малфоя, тешила его самолюбие, подтверждала значимость, но, чем старше становился парень, тем более утомительным и бессмысленным все это казалось. Паркинсон по умолчанию всегда была рядом, как надежный друг и партнер для удовлетворения всех подростковых интересов и потребностей, с ней было легко, удобно. Младшая Гринграсс же, напротив, вносила смуту, подкарауливала слизеринца после тренировок или занятий, ходила хвостиком, делясь планами, которым никогда не суждено было сбыться.

      — Забини, прошу, скажи, что твоя заначка вновь полна. — Драко бросил на друга почти умоляющий взгляд, что заставило мулата моментально оживиться. Казалось, в магическом мире не было того, что Блейз не смог бы протащить в Хогвартс, и не важно, как и кто охраняет школу. Чаще всего, само собой, это был алкоголь.

      — Мистер Малфой, вы интересуетесь как друг или как староста школы?

      — Как человек, который планирует хорошо провести вечер. — блондин нагло ухмыльнулся.

      — Вопиющие нарушение! — мулат вскинул руки, точно курица — наседка. — Если нас поймают, то могут исключить!

      По компании разнёсся усталый смех, вероятно, каждый из них мечтал вернуться в то время, когда не было ничего страшнее угрозы исключения.

      — Как думаете, на этом обелиске есть имена «наших»? — серо — голубые глаза Дафны с тоской уставились на возвышающийся на постаменте памятник.

      Вместо ответа, Блейз притянул девушку к себе и нежно коснулся губами её макушки, траурная тишина опустилась на слизеринский стол, не важно, как много представителей змеиного факультета боролись на стороне «добра», клеймо предателей, казалось, закрепилось за ними навечно.