хёнджин и сынмин — лучшие друзья, но, если честно, их собственные друзья в это совершенно не верят. однажды джисон даже спрашивает у хёнджина, как давно они уже встречаются, на что тот только удивляется.

— хван, а вы вообще кто друг другу с сынмином?

— совсем с ума сходишь? ты же и так знаешь, что мы лучшие друзья.

— нет, джинни, лучшие друзья — это мы с тобой, или сынмин с феликсом. а то, что между вами — явно уже что-то другое, на уровень круче.

— на что ты намекаешь? я веду себя с ним также, как с тобой, успокойся.

— мы с тобой так не обнимаемся и не целуемся, и тем более не живём вместе!

— но вы с минхо…

— потому что минхо мой парень, хёнджин, алё! приди в себя, включи, наконец, свою глупую голову!

разговор с джисоном всё-таки заставляет хёнджина и правда задуматься над тем, какие у них с сынмином отношения. поэтому в тот же день вечером он заходит в сынминову комнату, намереваясь выяснить, что к нему чувствует ким.

— хэй, минни-сынмини, можно я задам тебе вопрос?

— ты уже.

— тогда второй вопрос! какой тип парней тебе нравится?

вариант, что сынмину больше симпатизируют девочки, хёджин почему-то даже не рассматривает.

— ну… мне нравятся один мальчик с пухлыми губами, которые увлекаются фотографией, красиво рисуют, разбираются в искусстве. мне нравится мальчик, который тяжело трудится изо всех сил, чтобы его таланты замечали не только из-за его красивой внешности. мальчик с очень искренней душой, который любит каждого из нас и так же сильно боится потерять нас. я так заворожён им, потому что он настолько предан своему делу и так стремится к воплощению своих желаний в жизни, что я не могу им не восхищаться. он дарит окружающим комплименты, чтобы они чувствовали себя лучше. он может заставить меня смеяться над какой-то глупостью, даже если у меня был не самый хороший день и мне очень плохо.

сынмин делает драматичную паузу, подбирая слова, а хёнджин внутренне умирает.

— одна его улыбка заставляет моё сердце трепетать. он так легко делает меня счастливым.

сынмин усмехается, когда хёнджин больше не в силах сдерживать слёзы, притягивает его к себе в объятия, да сжимает покрепче.

— я… мне… ты мне тоже нравишься, сынмин-а… очень сильно, правда!

— дурилка, ну ты чего расхныкался-то? а ну-ка давай успокаиваться, пока твоя прелестная головушка не разболелась.

сынмин отстраняется от рыдающего хёнджина, чтобы запечатлеть целомудренный поцелуй на его губах, после чего хёнджин буквально кончается как человек.

— надо было признаться раньше, — мягко улыбается сынмин.