В разгар рабочего дня на телефон Вадика пришло сообщение. На экране высветилось сообщение от "Золотца <3 ", который спрашивал о ближайшем окошке. Отложив тату-машинку и предложив клиенту, которому он уже второй час без перерыва бил огромную бабочку на полспины, небольшой перерыв, Вадик стянул перчатки, чтобы ответить.
-А что, заскучал?)))
-Не дождёшься. Я вообще-то хотел на сеанс записаться.
Перечитал сообщение пару раз. После одной давней попойки на бедре Алтана красовался огромный портак, который был перебит за огромные деньжищи, поэтому он не думал, что когда-либо ещё будет подпущен к Золотейшеству с машинкой. Не верится.
-Ого, какая честь. И что Ваше Золотейшество хочет себе набить?
-Хочу перекрыть шрамы на ногах.
Действительно большая честь. Алтан рассказал об этом один раз и больше не заикался. Да только шрамы сами о себе напоминают, в плохую погоду и в день аварии болят так, что порой стоять сложно. Но Алтан никогда не жалуется, прихрамывает, опирается о стену, но идёт, помощи не просит. Всему виной страшная авария, грузовик протаранил легковушку, в живых остался только он. Раны на ногах ужасные были, чудо, что вообще ходит. Его вырастила старшая сестра, которая во время трагедии была дома, взяла на себя ношу семейного бизнеса и позволила ему жить свою жизнь, за что он ей был очень благодарен. Всё с каменным лицом, но голос то и дело срывался. Вадим слушал, не перебивал, ничего не уточнял. Алтан рассказывал ровно то, что считал нужным, ни больше ни меньше. Оставалось только догадываться, сколько сырых от слёз и заплесневелых воспоминаний он утаил. Когда закончил, продолжил молча смотреть в пол, изо всех сил сжимая край кровати, на которой сидел, чтобы руки хоть немного меньше дрожали. Вадим, ни говоря ни слова, подошёл, сел перед ним на колени и обнял. Ещё долго Алтан мелко подрагивал в его руках в оглушающей тишине.
-Приходи сегодня за часик до закрытия, у меня как раз клиент слетает, всё в лучшем виде сделаю. И эскиз скинь.
Клиент, естественно, не слетал, но ради золотца можно было попросить по-братски постоянника прийти пораньше, а может и вообще в другой день.
-Ок. Спасибо.
Вместе с сообщением прилетело изображение степных цветов будто вырезанное из старой ботанической энциклопедии. Ему пойдёт. Рано или поздно раны должны были порасти свежей зеленью.
-Неужели у тебя сегодня время свободное есть? И ты даже приедешь домой?
-Я каждый день после работы возвращаюсь домой.
-Да ладно, я последний раз тебя дома видел в прошлую среду.
Со студенческих времён Алтан не особо изменился. Как и тогда, сидит в лаборатории безвылазно. И дома умудряется работать.
Клиент, увидев, что Вадик немного увлёкся, покашлял. Прощальное "Жду, золотко" со слащавыми смайликами поцелуев улетело к Алтану, и тату-мастер вернулся к работе.
Вадим выпроводил последнего клиента и всех сотрудников салона как раз к тому моменту, как раз дверью послышалось знакомое урчание мотора. Дверь распахнулась и в неё влетел Алтан.
-Его Золотейшество пожаловало! Не устали по дороге? Массаж спинки не желаете? - насмешливо-заискивающий тон Вадика заставил Золотейшество со вздохом закатить глаза, с кем-то можно было за столько лет привыкнуть к подобному поведению, но не с Вадиком.
-Чем больше ты говоришь, тем меньше шансов, что мы после поедем поужинать вместе.
-Понял. Присаживайтесь.
К работе уже всё было подготовлено. На кушетке была постелена новая простыня, распечатанный на трансферной бумаге эскиз лежал рядом с пигментами, антисептиком и салфетками. Вадику не нужно было дожидаться Алтана, чтобы определиться с размерами, он прекрасно помнил, как шрамы выглядят, какого они размера, не раз разглядывал их, втихую, естественно, их владелец очень не любил повышенное внимание к своим ранам и тщательно их скрывал от посторонних глаз, задумчиво проводил по ним пальцами, трепетно целовал. Золотейшество улеглось на кушетку. Рваные движения выдавали усиленно подавляемую тревогу. Решение о тату было принято с очень большим трудом, с кучей сомнений, с долгими размышлениями. Но прежде всего это было для себя, ради себя. Чтобы наконец-то забить и забыть. Подвернутые брюки открыли взору побитую, чудом собранную воедино керамику, залитую клеем, зашитую швами. Эскиз оставался плавными линиями на обработанной коже. В крепких и уверенных руках умиротворяюще зажужжала машинка. В голове Алтана обрывками замелькали воспоминания. Такие давние, что порой казалось, этого никогда и не случалось. Но то, что он сейчас лежал здесь служило напоминанием, что всё была взаправду.
***
Жара невыносимая. Но они всё равно довольные шли по раскалённому асфальту. Потому что наконец-то закрыли летнюю сессию и шли праздновать. Алтан вообще-то не собирался, но Вадим заставил. Потому что нечего неделями просиживать в лабораториях. Он зря выбивал им общую комнату в общаге, чтобы потом раз в пару недель видится? И то в моменты, когда Золотейшество соизволяло вернуться в комнату, чаще всего просто вырубалось. И хорошо если часов на 12, а не на все выходные. С ними вместе праздновать шли Разумовский и Волков. Куда ж без них. Вадик рассказывал, что как в первый день Олега увидел - понял, что это судьба. Серёжа по началу был очень против даже не общения с Вадиком, а Вадика в целом, но потом свыкся с его сомнительным чувством юмора, ещё более сомнительным музыкальным вкусом (по самому объективному мнению самого Разумовского) и прочей спецификой его характера. Вадик с Олегом вместе могли и выпить, и на своих мужиков пожаловаться (Алтана ещё нельзя было таковым считать, но это ненадолго, потому что перед природной харизмой Вадика никто не может устоять, хотя сам владелец природной харизмы очень сомневался в том, что к нему испытывают чувства определённого характера), и песни поорать. Алтан немного попозже в их компанию влился, сначала ужасно нелюдимый был, не ходил ни на какие вечеринки, зарывался в учёбе, чтобы не подвести сестру, сон - единственный отдых. А потом Дагбаев и Разумовский на общей паре так разругались сначала с преподавателем, а потом и друг с другом, что под конец дня уснули в обнимку на кровати Алтана.
Довольные, что не отчислены и даже не слетели со стипендии, слонялись по городу, залезли в фонтан, чтобы хоть немного охладиться, ближе к вечеру завалились в первый попавшийся бар. Потом в другой. Потом в какой-то клуб. Алтан, уже не стесняясь, подпевал Олегу и Вадику "И я тысячу раз обрывал провода-", пил на брудершафт с Серегой и ещё каким-то парнем в зеленой рубашке, успевшего пожаловаться на тяготы жизни и своего парня, который снова на тренировке вместо того, что праздновать с ним закрытую сессию. Сразу после сдачи последнего экзамена побежал в бассейн. Этот печальный молодой человек вроде тоже с их универа? И конечно любая авантюра казалась довольно безобидной. Тогда только начинающий тату-мастер Вадик сделал предложение, от которого было невозможно отказаться. Черт его знает, где он достал машинку. Вроде его знакомый, работающий в клубе, тоже занимается тату и одолжил на вечер. Он же и выделил им вип-комнату со скидкой. Первым вызвался Волков. Хотел волка. На пятке. И запрос был с радостью выполнен. Он до сих пор иногда пугает Разумовского, внезапно поднимая ногу и напоминая о существовании этого чуда с бездонными глазами, смотрящими прямо в душу. У Сережи от этого волка глаз немного дёргается. Алтан решил не отставать от Олега, чем он хуже. Прямо на бедре. Что угодно на усмотрение Вадима. Золотце смотрело только на него. Затуманенный взгляд ловил каждый вздох, каждое движение рукой. Он уже не обращал внимания на целующихся Волкова и Разумовского.
Где-то на этом моменте воспоминания начинают рваться на ошметки, в которых они вчетвером вразвалочку идут по улице, встречают рассвет в незнакомом дворе, забредают в магазины (из многих их выгоняют), мешаются дома, подъезды, лестницы. А потом белый потолок. Смутно знакомый, но в целом ничем не примечательный потолок. Но это явно не их с Вадиком комната в общаге. Вниз по фиолетовым шторам, компьютерному столу, фиолетовым простыням, ноге на которой лежит рука Вадик, рядом лежит сам- Стоп. Рядом кто лежит? Да, он влюблён в Вадика уже третий год и это предел его мечтаний, но слишком внезапно, поэтому от шока он буквально подпрыгивает на кровати. А ещё бедро, на котором лежала рука, подозрительно чешется и побаливает. О нет. Черной краской по коже расплывался то ли цветок, то ли морда животного, то ли мужской половой орган. От горе-мастера можно было чего угодно ожидать. Протяжный страдальчески стон слышал, наверное, весь район. Вадим с довольнейшей сонной улыбкой поворачивается к нему, приобнимает и притягивает к себе, видит бурю эмоций на лице Алтана, граничащую с истерикой, и изо всех сил старается не рассмеяться.
-Золотце, тебе настолько не понравилось?
-Смотря что из всего что произошло?! Потому что я не помню ничего! Особенно почему мы здесь и чья это квартира!
В дверной проём забегает растрёпанный и раздражённый внезапным пробуждением из-за криков Разумовский.
-Это наша квартира! Почему вообще мы на кухне на диване спим, а вы на нашей кровати?!
-Я откуда знаю?! Я тоже ничего не помню!
Потом взгляд Сережи замирает на чем-то чуть ниже.
-И как вам пьянющим продали вообще...
С каждой минутой всё лучше. На безымянных пальцах Алтана и Вадика поблескивали одинаковые кольца.
-Это же бижутерия?
Голубые глаза из дверного проёма смотрели сочувственно. Алтан пошерудил по прикроватной тумбочке. Хотя бы телефон не был утерян в этих похождениях. Трясущимся пальцем нажал на иконку онлайн-банка. 21 рубль. В тратах значились несколько баров, круглосуточный магазинчик, ювелирка, в которой была оставлена неприлично большая сумма для студента, живущего на стипендию и несколько тысяч в месяц от сестры (Алтан всё отказывался, потому что к бизнесу никоим образом не причастен и заработок Юмы - только её заработок, но она всё равно подкидывала ему небольшую сумму ежемесячно, понимая, что нелегко ему живётся на имеющиеся средства, а на работу времени не хватает катастрофически), и какая-то карта, куда ушло ещё пятьсот рублей. А сколько ещё денег уйдёт перебить этот ужас... Оставалось надеяться на то, что эти несчастные пятьсот рублей не были отданы Вадику за его работу, потому что Олег ему за волка довольно вручил шуршащую купюру. Волков как раз, прихрамывая, подтянулся, приобнял Разумовского со спины, и с очень сложным лицом смотрел на лежащих на их кровати. Алтан с пустым взглядом плюхнулся обратно на фиолетые простыни.
-Пиздец, я с вами не пью больше.
***
Из мыслей выбило своё же шипение. Даже высокий болевой порог не остановил шрамы от противного напоминания о своём существовании. Хотелось терпеть, но не получалось. Ногти царапали кушетку. Вадим, заметив это, приостановился.
-Не прекращай, всё в порядке.
Куда уж там. Перчатки полетели на стол. Вадим положил свои теплые шершавые ладони на любимое лицо, большим пальцем вытер скатившуюся из уголка глаза слезу и мягко коснулся губами острой - не долго и порезаться - скулы.
-Потерпи немного, Золотко, скоро будешь у меня самый красивый.
Сквозь белые трещины пробивались первые ростки надежды, что он со всем справится, что всё обязательно будет хорошо.