Он допустил самую страшную ошибку в своей жизни, недостаточно хорошо подготовился к побегу. И на что он только надеялся, когда думал, что никто ни о чëм не догадается? Рано или поздно, его должны были раскрыть, от этого никто не застрахован, несмотря на то, насколько опытен в своëм деле. И он снова поверил этому навязчивому шепотку в своей голове, который всегда уверял в одном: «Они не знают. И не узнают». Глупо надеяться на случай, беззаветно верить в свои силы, особенно сейчас, когда целая стая гончих на хвосте, и от них нельзя скрыться среди сосновых деревьев.

Эта девчонка всë же принесла проблемы, как он и предполагал. И ведь хотел оставить в покое, пройти мимо, найти более подходящую жертву, как следует подготовиться. Но навязчивый голос пробуждал звериный голод где-то там, внизу живота. Он знал, не стоит еë трогать, но всë равно поддался искушению. Угодил в медвежий капкан, уготованный собственным голодом. Нужно было всего лишь перетерпеть один день!

Ноги устали, он бежал очень долго, без возможности остановиться. Он пребывал не в форме в последнее время, здоровье стало подводить, несмотря на то, что ему ещë не было тридцати. Слабые лëгкие, дыхания не хватало, он почти задыхался, но продолжал бежать. И всë это напоминало один затянувшийся ночной кошмар. Впервые ему было страшно. Возможно, он боялся смерти.

Смешно.

До этого он свято верил в то, что ничего не боится. Как же он ошибался, и как дорого обошлась эта ошибка.

Собачий лай стал настолько близок, что уши закладывало, и не было слышно стука сердца.

Рвануть посреди ночи в самую чащу леса было затеей однозначно херовой. Сегодня он совершил слишком много непростительных ошибок.

Он взвыл, когда челюсти плотно сомкнулись на его ноге. Попытка отбиться от рычащей псины, которая намертво вцепилась в икру, оказалась провальной, и он упал на землю, но не переставал бороться.

Это было бессмысленно.

Возможно, Смерть всë же настигла его. Склонилась прямо над ним, дыхнула леденящим душу холодным дыханием и улыбнулась своими гнилыми зубами, рассмеялась. Он столько раз играл с ней, дразнил еë и думал, что неуязвим.

Но, как оказалось, люди смертны. И им свойственно умирать.

— Господи… — незнакомое ранее слово жгучей болью отдалось на языке. — Помоги…

Мир потемнел, и из тьмы раздался незнакомый голос, который сказал: «Тебе он уже не поможет».

***

Первым, что он увидел, когда пришёл в себя, было улыбающееся лицо какого-то существа, точно не человека. Может, оно и было похоже на человеческое, но только косвенно и издалека. Вот только вместо того, чтобы испугаться или что-то подобное, он попытался понять, где и в каком положении находится. Где — понять трудно, а в каком положении — не составило большого труда. В лежачем. Прямо на диване, одетым в какие-то ошмётки, которые, видимо, остались от нормальной одежды.

Так, а теперь осталось только вспомнить, что произошло.

Он не помнил почти ничего, даже собственного имени. Но отчëтливо помнил, как было больно и тяжело, как он просил помощи у самого Господа Бога в последние минуты жизни, истекая кровью. И голос. Навязчивый шëпот из глубин сознания, пробуждающий голод. Зверский, неутолимый.

— Ты очнулся? — существо, склонившееся над ним, про которое он и вовсе забыл, внезапно заговорило чистым и приятным голосом, без всяких дефектов и прочего. И этот голос показался знакомым, словно он совсем недавно слышал его. Будто только что.

— А по мне не видно? — грубо бросил он, издав глухой рык.

Он ненавидел очевидные вещи, которые могли вызвать неочевидные вопросы. Что-то внезапно поднялось из глубины, завыло диким зверем и оскалилось. Он чувствовал гнев, ярость и голод. Голод. Необычный, непонятный. Голод лишил его страха.

Как и тогда.

— Прости, но по твоему лицу… Точнее, по его подобию, не видно, — существо произнесло всë так, будто это было очевидно с самого начала. Только вот кому очевидно?

— У меня настолько нечитаемое лицо? — его передёрнуло от раздражения, зубы клацнули, как у волка, готового наброситься на свою добычу.

Существо находилось в каком-то напряжении. Словно пружина, которая вот-вот запустит какой-нибудь механизм. Оно глядело своими пустыми чëрными глазищами на него, ничего не помнящего и не понимающего. И в этих глазах не было души. Словно две бездны, которые всë глубже и глубже затягивали в себя, вытягивая всë живое.

— Не больше, чем у меня. Твои эмоции мне понять нетрудно, но за отсутствием глаз…

Наконец, он соизволил принять хотя бы сидячее положение, чтобы ему было легче общаться со своим нереальным собеседником. Теперь появились куда более интересные вопросы, и чувство голода заметно притупилось.

— «Отсутствием глаз»? — хотелось выгнуть бровь, и вроде бы получилось, но ощущения были совсем другие. Не как раньше. Хотя, а как было раньше?

Существо вздохнуло и выпрямилось, тем самым становясь выше и больше. Под два метра ростом, в чёрном костюме в горошек и высоким цилиндром на голове, перевязанным красной лентой. И это лицо… вернее, его подобие.

— Удивлён, что ты так спокоен, — немного озадачилось существо, склонив голову и сняв цилиндр. — Как ощущения? Ты что-нибудь помнишь?

Он отрицательно покачал головой.

Он ничего не помнил. И осознавая это, становилось не по себе.

— Ну, не сказал бы, что это плохо… Благо, я кое-что о тебе знаю. Что-нибудь чувствуешь непривычное?

— Костей будто нет, и органы не на своих местах, — задумчиво ответил он. — Ещё лицо… Не понимаю, в чем дело, но с ним явно что-то не так.

Существо неуверенно улыбнулось, взяв со стола небольшое зеркало.

— Тебе лучше самому увидеть… — и протянуло его ему.

Он посмотрел в зеркало и увидел перед собой что-то непонятное, незнакомое: абсолютно белая кожа, полное отсутствие глаз и каких-либо других черт лица. Только жалкие очертания, какие-то неровности и рот. Но открыв его, можно было увидеть не красивые ровные зубы, а острые клыки, заполнившие всю пасть. Как у какого-то дикого зверя, вроде волка.

Недовольство смешалось с отрицанием с оттенками ужаса. В зеркале отражалось уродское подобие лица, не имеющее ничего схожего с человеческим.

Зеркало выскользнуло из рук, упало на пол и разбилось.

В комнате зазвучала тишина. Они оба смотрели на осколки на полу, а в голове проносилось «к несчастью», и ответом было «ты и так несчастен».

Существо словно ожидало подобной реакции, хотя оно и было разочаровано. Наверное, хотело услышать вопли и крики. Но не получилось.

— Уродство, — глухо рыча, произнёс мужчина. — Что это вообще за хрень? И что ты за хрень?

— Я не хрень, — поморщившись, произнесло существо. Кажется, ему не очень нравился этот тон. — Меня зовут Сплендормен. Я безликий. Один из.

— Мне это ни о чём не говорит, — буркнул мужчина.

Сдержав обречённый вздох, Сплендор поднялся, чтобы опуститься и собрать осколки. Положив их на стол, он посмотрел на мужчину.

— Я нашёл тебя умирающим в лесу и принёс сюда. Пока ты был жив, я обратил тебя в безликого… Не без нюансов, конечно.

Он поперхнулся следующей претензией, которую собирался высказать. Происходила какая-то чертовщина, дьявольщина.

— Нахуя, а главное — зачем?

Безликий дёрнулся. Снова. Видимо, он не привык к подобной манере общения. Или в этом крылось нечто иное. Сплендор в целом создавал странное впечатление, и непонятно было, чего стоило от него ожидать. Наверное, стоило выбирать выражения и бояться за свою жизнь.

Но он не боялся. Наоборот, храбрился, желая показать свою волчью пасть.

— Не имеет значения. Просто позволь мне объяснить, в какой ситуации ты оказался…

***

Смотря на себя в зеркале, мужчина всё больше и больше убеждался в том, что смерть в такой ситуации была бы как раз кстати. Жить с таким уродством — худшее наказание. В памяти мелькало иное отражение, разительно отличавшееся от нынешнего.

Сплендормен стоял где-то позади, скрестив руки и наблюдая за новоиспечëнным безликим. Это по-своему раздражало.

— Что ты так усердно пытаешься разглядеть? — спросил мужчина, оказавшись рядом через мгновение.

Бывший человек дрогнул от неожиданности и сделал шаг в сторону.

— Это… как?

— Что «как»?

— Ну, это…

Кажется, он растерялся, не знал, что сказать. Сплендор глядел на него, как на зверушку в загоне, забавляясь происходящим.

— Ты про телепортацию? — невинно усмехнулся безликий. — Всего лишь одна из моих способностей. Здесь нечего бояться.

Хотелось нахмуриться, но он явно не мог. Оставалось только огрызнуться.

— Смешно тебе?

Но вышло как-то… жалко. Он привык издеваться над другими и не терпел, когда издевались над ним. А ведь этот сукин сын точно издевался.

— Будь проще… — Сплендор задумался, что-то сказал себе нос и усмехнулся. — Оффендермен.

— Как ты меня назвал? — мужчина вытянулся в лице, и злость отошла на второй план.

Он меня только что преступником назвал? Или чего?

— Учитывая твоё прошлое и образ жизни, тебе прекрасно подойдёт имя Оффендермен, — довольно произнёс Сплендор, точно получая удовольствие от того, что знал хоть что-то о чужой жизни. — Тебя что-то не устраивает? Твоего настоящего имени я не знаю, да и ты его, по всей видимости, не помнишь.

Оффендер фыркнул, но ничего не ответил. Имя как имя, но его бесил тот факт, что это человекоподобное недоразумение знало о нём больше, чем он сам. Откуда только, хотелось знать.

— Отлично, «сынок». Молчание — знак согласия.

— Ага, «папаша», — буркнул обращённый и вернулся к зеркалу.

Великолепного перекосило, и он мотнул головой.

— Отвратительно звучит, да? — Оффендер криво ухмыльнулся. Хоть что-то хорошее.

— Согласен, так себе. Неприятно осознавать себя в роли отца, я совсем не готов к подобному, — Сплендор звучал озадаченно. — Тогда… Будешь моим младшим братишкой Оффенди. Как тебе?

— Так действительно лучше.

Продолжая рассматривать ненавистное лицо, Оффендер стал понемногу свыкаться мыслью, что с этим ему придётся жить всё оставшееся время.

Наверное.

***

— Я постарался привести это место в более подходящий для проживания вид для начала, — Великолепный открыл дверь и показал Оффендеру комнату. — Если захочешь, можешь сам потом навести здесь свой порядок. В любом случае, эта комната теперь полностью твоя.

— Помимо тебя здесь живёт кто-нибудь ещё? — Оффендер прошёл вперёд и осмотрелся, придирчиво фыркая. Серовато и скучновато. Много света.

— Да, мой родной младший брат. Но он редко бывает дома, так как охотится на людей.

Увлечëнный рассматриванием нового места, обращëнный похолодел, и даже кровь застыла в жилах. «Охота на людей» — это ведь что-то незаконное, не так ли? Да и в каком смысле «охотится на людей»? Он их убивает или убивает и…

— Вы питаетесь людьми? — преступник застопорился. Это был тупик, он ощущал зыбучий страх.

Он ведь тоже был когда-то человеком? Вроде, именно так говорил Сплендормен.

— Не все.

Оффендермен не знал, как выразить свои эмоции. «Не все» — эта фраза не утешала. Не все, а значит, что многие. С редкими исключениями.

И снова голод дал о себе знать.

— И как человечина на вкус?

Сплендор удивился, он точно не ожидал услышать нечто подобное.

— Я не питаюсь человечиной. Не привлекает.

На этом разговор, казалось, подошёл к концу, и Сплендор должен был оставить своего братишку наедине со своими мыслями, но сюжет оказался не настолько предсказуемым.

— От твоей старой одежды почти ничего не осталось, поэтому я порылся и нашёл это, — монстр протянул Оффендеру пару вещей.

Как только тот забрал их, Великолепный покинул комнату, оставив после себя только приятный запах имбирного печенья. Странно, что от монстра может так пахнуть.

Развернув врученные вещи, мужчина даже остался более-менее доволен: простенький тёмно-серый плащ и чёрные штаны. Вполне себе одежда. К тому же, ему больше ничего другого пока не оставалось.

Одевшись, Оффендер «краем глаза» заметил зеркало, висящее на стене. Он неосознанно посмотрел в него и оскалился, всё ещё недовольный своей новой внешностью. Если бы только можно было скрыть это уродство… Тогда проблем стало бы ровно на одну меньше.

Возможно, в прошлой жизни он заботился о своëм внешнем виде.

Проведя рукой по голове, преступник как-то приуныл, скучая по своей шевелюре. Еë он помнил. И так кстати на кровати лежала фетровая шляпа под цвет плаща. Только Оффендер точно не знал, откуда она.

Взяв шляпу в руки, Оффендер повертел её и пощупал. Снова посмотрев в зеркало, подумал. В итоге шляпа оказалась в тот же миг на голове, а обращённый остался доволен. Новая одежда украшала его непривычный образ. Теперь можно было особо не переживать по этому поводу.

***

— С добрым утром! — в комнату буквально влетел Сплендор, радостно вопя.

Оффендер заворочался, недовольный своим пробуждением, так как всю ночь он почти не спал из-за осмысления и переосмысления своей жизни, а также неудобного матраса, который он точно потом заменит. Если такая возможность вообще появится.

Громкие крики в такой момент портили настроение ещё больше, а желание жить убивали навечно. Это только начало второго дня новой жизни, а уже такие сложности.

Расслышав в бормотании брата посылание далеко и надолго, да большими шагами, Великолепный притих, а хорошее настроение немного подпортилось. После вчерашнего он сильно задумался над тем, как ему не нравилось его воплощение, рассчитывая добиться немного другого. Но немного другое не вышло, поэтому пришлось смириться со своей оплошностью и принимать её такой, какая она есть. Так ведь делают хорошие родители? Сплендор не знал и знать не желает. Перспектива стать старшим братом во второй раз его радовала куда больше.

Великолепный понял, что Оффендер вставать был не намерен и даже готов отбиваться, поэтому он просто сел на край кровати. Но, наплевав на скромность, мужчина расселся на всей незанятой части, облокотившись о ноги обращённого.

— И долго мы спать будем? — спросил безликий, стягивая одеяло с брата.

— Отъебись, — всё, что услышал в ответ.

Его перекосило от такого обращения. Он не привык, что его кроют матом, да ещё так беспардонно и резко. Ему было неприятно. Это слишком напоминало… Его.

— Сейчас рот наждачкой протру и отъебусь, — он начал закопать, что-то пробудило в на ярость.

— Себе протри, — буркнули в ответ.

Поняв, что нормального разговора не выйдет, Сплендор просто встал и свысока посмотрел на брата. Тот ничего не подозревал.

БАХ!

— Ещё раз с добрым утром, — поправив костюм, произнёс безликий. — Как только перестанешь подметать собой пол, спускайся вниз.

Сплендор переступил через лежащего не полу обращённого и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Оффендер болезненно заворчал и приподнялся. Боль была не сильной, но явной.

— Сукин сын, — только и мог сказать он в такой ситуации. — На вид и не скажешь, что он может злиться.

Всё же поднявшись с пола, Оффендер отряхнул плащ, в котором спал. Потом нацепил на голову шляпу и поспешил выполнить просьбу брата, не желая больше его злить. Кто знает, что может выкинуть демон в таком состоянии.

Смутившись вниз, где его ждали, Оффендер не сразу понял, в чëм дело.

— А вот и Оффенди, — довольно пророкотал Великолепный, неотрывно смотря за подходящим обращённым. — Почти похож на тебя, если не учитывать нижнюю часть лица.

Оффендер остановился в двух шагах от «отца» и посмотрел на рядом стоящего безликого. Полностью без лица, с такой же белоснежной кожей и в строгом чёрном костюме. Он был несколько ниже и худее Сплендора. А также от него веяло кладбищенским холодом.

Как от самой Смерти.

— Оффендер, этой мой младший брат, о котором я тебе говорил, — представил безликого Сплендор. — Можешь считать его своим старшим братом, называть Слендером, а обращаться как к ничтожеству.

Обращённый очень удивился, услышав подобную речь от весельчака. Реакция Слендера тоже вызвала вопросы. Он сжал руки и напрягся, а атмосфера вокруг него стала загробной.

— Ну, приятно познакомиться, — неуверенно начал Оффендермен. — Слендер.

Безликий угрюмо глянул на нового члена семьи, но вместо того, чтобы что-то сказать в ответ, просто прошёл пару шагов к лестнице и исчез.

— А ему видимо далеко не, — озадаченно сказал монстр.

— Сейчас запрётся в своей комнате и будет заниматься невесть чем, — недовольно произнёс старший брат. — Не обращай на него внимания.

Сплендор пошёл в гостиную.

— Почему ты так к нему относишься? — Оффендер остановил его на полпути.

Безликий посмотрел на преступника через плечо. Его лицо уже не было таким оживлённым и жизнерадостным. Скорее, равнодушным.

— Неважно, — холодно произнёс безликий. — Больше не задавай подобных вопросов.

На этом Сплендормен продолжил свой путь и скрылся с «глаз» брата. Тот оставался в недоумении.