Я не спал, я не мог и, выбравшись из гнезда, включил компьютер, лениво перебрал папку и включил мультик наугад. Японская анимация конца 20 века привлекала меня больше прочего, ткнул на «Триган». Его я ещё не видел.

Поначалу всё было просто и весело, позволяло отвлечься, а потом появилась Рэй.

И песенка про камушки, которые встали в круг.

Я почувствовал, как в глазах защипало. То, как она разговаривала с Вэшем и Найвзом, то, о чём она говорила, было слишком похоже на Ребекку. Меня накрыло воспоминанием.

***

Помимо наук и тренировок у нас были специальные курсы, чтобы мы могли научиться применять загруженные знания по психологии, этике и актёрскому мастерству. Она шутя называла это экстерном по социализации.

Тогда после очередного занятия я подал заявку на встречу с куратором, и мне назначили её на гидропонной ферме, где не было видеонаблюдения. Маленькая, залитая розовым светом, она располагалась на нижних уровнях. Там мы ели клубнику и разговаривали.

Она пожурила меня за молчаливость и за выбранную стратегию: в большинстве ситуаций выглядеть безобидным до самого последнего момента, и если ничего не выходило, то бить без предупреждения. Я отшутился, сказав, что если я самый мелкий, то вариантов-то особенно и нет, потому что иначе мне всё равно никто не поверит. Но мои вопросы были не об этом.

Меня поставила в тупик классификация по рождению. У нас в корпорации вне зависимости от возможностей и заслуг первыми всегда были рождённые естественным путём — люди, мутанты и киборги; только потом шли репликанты и клоны, значительно ниже их стояли синтеты, а за ними только автоматоны и боты. При этом последние три позиции не считались самостоятельными личностями и классифицировались как оборудование. Между клонами и синтетами стояли ИИ, которые уже считались оборудованием, но при этом у некоторых из них были все права свободной личности.

— Я не понимаю… — я уселся на пол, уперевшись спиной в стену, и срывал ягоды, свисавшие с кустов над моей головой.

— Таков порядок вещей, который складывался годами. Я понимаю, что это может показаться несправедливым, но справедливость — это не то, что имеет право тут быть.

— В каком смысле?

— У каждого порядка вещей есть причины. Сначала ты должен понять их. Давай поищем примеры… Какие симуляции ты помнишь навскидку? Я помню, что ты недавно изучал «Дюну».

— Да, общество, полностью построенное на биотехнологиях. Если убрать один единственный ресурс с одной единственной планеты, то всё рухнет. — я пренебрежительно фыркнул.

— У них были компьютеры и близкие к совершенству машины, но потом машины восстали и почти уничтожили человечество. Их уроком и выбором был отказ от техники вне человека, поэтому на смену пришли узкоспециализированные мутации.

— Хм… Но у нас есть всё это, ведь так?

— Именно. Корпорация десятилетиями работает над тем, чтобы получить все доступные технологии развития, за этим и создали вашу линейку. Вы не только плод таких технологий, вы — вложение для того чтобы приумножить их.

— Я бы хотел пройти отбор в мир Полудня. — признался я.

— У тебя есть все шансы, — она улыбнулась и потрепала меня по волосам. — Но возвращаясь к теме… Технология синтетов нова, и вы буквально первые с полным эмоциональным спектром. Первая попытка создать синтетическую душу, если уж на то пошло. Терпение. Возможно, такие как ты будут первым шагом к тому, чтобы вас признали формой жизни, а не оборудованием.

Я принял это близко к сердцу.

— Меня греет мысль о том, что билет в жизнь, что ты получил, на самом деле, чист. Ты можешь решать, как быть: ты принадлежишь не корпорации, ты принадлежишь к корпорации. Подумай об этом. Ты можешь получать задачи, но только от тебя зависит как ты их выполнишь, ты должен думать «Что я могу сделать?». Ты больше, чем написано в твоих спецификациях, только поняв это для себя и выбрав собственный путь ты сможешь стать настоящим.

— А если я ошибусь, сделаю что-то неправильно?

— Даже если мы совершаем ошибки, у нас есть масса возможностей их исправить. Слушай, все думают по-разному, это поле для конфликта и это поле для компромисса, поле для развития. Каждый раз когда ты будешь оборачиваться назад, то будешь видеть там пути к будущему. Ты придёшь к этому со временем, позволь себе накопить опыт. Главное, помни, что никто не может отнимать жизнь. Ведь это самое главное, её потерю нельзя исправить.

— А если я не смогу? — я вцепился взглядом в её лицо.

— Все совершают ошибки. За некоторые тебе придётся, кроме их исправления, простить себя. Жизнь и любовь есть у каждого по праву рождения. Просто помни об этом.

— Я… Я буду. Я должен подумать об этом…

— Береги себя.

Когда я встал, она поцеловала меня, мягко коснувшись губами подбородка, и я ушёл. Это был наш последний разговор по душам.

***

Я выбрался из-за компьютера и покинул комнату. Направился к курилке, единственному помещению с непрозрачными стенами и без наблюдения, её нам выбила Ребекка и пара её коллег. И, как и рассчитывал, нашёл там Арчи. Он стоял, подперев стену ногой, и дымил.

— Не спишь?

— Ты опять плакал, Серый?

Я поспешно вытер лицо ладонями.

— Я знаю, что ты не плакса, ты только играешь в слабака, но тебе точно надо делать что-то с тем, что ты склонен рыдать по любому поводу.

— Я не думаю, что это проблема. Я всегда могу просто удалить слёзные железы на время, — я жестом попросил сигарету.

— О… Ты можешь манипулировать органами, — он оживился. — А полости можешь?

— Могу, — я вопросительно приподнял бровь.

— Слушай, научи, а? Я должен пронести на корабль сигареты, иначе я с ума сойду.

— А откуда они вообще?

— Их Сэл сотоварищи вырабатывает. Он вообще почти что угодно может, если понимает, как оно устроено.

Я присвистнул.

— Это сильно. Ладно, давай я покажу.

— А ты это… Словами можешь?

— Арчи, не еби мозги, я не буду тебя насиловать, я только покажу. Это быстро.

— Мне противно.

— А мне противно, что ты мной брезгуешь. Ну? — я с показным наслаждением затянулся. — Что тебе важнее? Это или один маленький поцелуй?

— Ну… Ладно… Только…

— Я никому не скажу, — я понимающе улыбнулся.

Он позволил мне приблизиться и я осторожно коснулся его губ своими, делясь умением, показывая его механику.

— А ты не говори, что я могу быть ящиком контрабанды, — я прошептал, прежде чем отстраниться. — Этого нет у меня в спецификациях.

— Тебе тоже посоветовали оставить секрет?

— Тоже? — это было странно, я считал себя особенным в этом смысле. — Видимо, да.

Мы проторчали в курилке до подъёма. Он осваивал фокус создания сухой внутренней полости и вариантов её защиты. В конце концов стало получаться сносно, хотя я посоветовал ему раздобыть герметичный пакет для подстраховки. Мы разговаривали обо всём, старательно избегая темы завтрашнего дня и того, что, скорее всего, мы больше никогда не встретимся. После того как прозвучал сигнал подъёма, он поймал меня за локоть и повернул к себе, заглянув в глаза. Его глаза были карие почти до черноты. Я застыл, не ожидая этого жеста, а Арчи, воспользовавшись моментом, поймал меня за затылок и поцеловал, делясь своим секретом. Он… он умел лечить.

— Пожалуйста. Используй с умом и… помни обо мне, Серый, хорошо?

— Я буду, обещаю.