«Курить вредно» — говорили из всех чайников, но Хэйдзо не слушал, потому что это единственное, что помогает проснуться с утра. И есть определённая атмосфера в том, чтобы стоять на балконе, чувствовать, как прохладный ветер колышет малиновые волосы, а розоватые губы крепче сжимают чуть горьковатый фильтр сигареты. Глаза при этом устремлены на оживлённую улицу, где потоки машин и пешеходы неслись навстречу новому дню, который мог оказаться интереснее предыдущего, и только Хэйдзо ждала рутина.

Снова. 

Ведь дело об Аратаки закрыто: в ходе перестрелки большее количество пособников оказалось застрелено, Рюдзи и Итто — арестованы и посажены за решётку на самый максимальный срок сразу по нескольким статьям, на которые за несколько лет дошлось множество доказательств. Что же касается Ёкая, судя по отчёту, ранненому в грудь, следствие зашло в тупик: тело пропало и кровавые следы отследить не представлялось возможным, не говоря уже о том, что номер, по которому они с Хэйдзо общались, в тот же вечер оказался отключён. Как оказалось, ещё задолго до прибытия в Обитель грозовых облаков Мосири, словно она была готова к такому исходу. 

Хотя если бы он догадался раньше... если бы повёл себя, как настоящий детектив, то ничего бы этого не было.

Ему бы не пришлось провести несколько бессонных ночей в поисках девушки с ярко-лаймовыми волосами и серьёзным ранением. Не пришлось бы рыдать навзрыд, ненавидеть себя снова и снова и выкуривать по пачке в день, доводя себя до тремора, что, конечно, неправильно, но Хэйдзо не знал, как справиться иначе. 

По крайней мере, в первый месяц. 

На второй количество истерик стало уменьшаться пропорционально погружению в рутину, от которой раньше тошнило, а на третий и вовсе для всех окружающих показалось, что период самобичевания окончен, и знаменитый детектив продолжает жить дальше, как ни в чём не бывало. От дня ко дню. От расследования к расследованию. От похвалы до похвалы от начальника, в какой-то момент даже решившего помочь в поиске девушки вместе с Горо, безусловно, не ставшим давить на то, что его подозрения всё это время не были пустым звуком, потому что Хэйдзо всё равно, даже после всего случившегося, сильно влюблён.

Доказательство того неуходящее желание найти Куки — так её звали на самом деле — и прижать её к себе так сильно, чтобы слиться в единое целое и сбежать от окружающего мира, в котором одиночество окутывало сильнее прежнего. И собственный дом — уже не место, где можно ненадолго побыть настоящим собой, курящим сигареты на балконе, пока в микроволновке разогревается творожное пирожное, купленное на углу улицы, где работает милая замужняя пара, с которой впервые захотелось безоговорочно согласиться — раньше народ был куда свободнее и счастливее.

Он был куда свободнее и счастливее... 

Гробовую тишину нарушает зазвонивший телефон и высветившийся на экране контакт «Аяка». 

— Да чтоб тебя... — срывается с губ недовольное бурчание в то время, как пальцы нажимают на зелёную трубку, понимая, что вариантов не ответить нет. — Что случилось?

— Ничего, — слышится по ту сторону трубки голос помощницы начальника полиции. — Просто хотела напомнить, что шеф просил вас сегодня отправиться в Сумеру для оказания помощи нашим коллегам, и такси до аэропорта приедет к восьми тридцати ровно. Так что не задерживайтесь, пожалуйста.

— Как скажешь, — без лишних препираний Хэйдзо сам себе кивает несколько раз и сбрасывает звонок, кинув усталый взгляд в сторону собранной давно сумки с вещами на наделю на тот случай, если сумерцы попросят задержаться в своей стране знаний.

Ну, или если придёт осознание, что Инадзума больше не для него и пришла пора пробовать себя в чём-то новом — как бы там ни было, детектив готов принять любой исход, поэтому всё также покорно садиться в такси, проходит все необходимые процедуры в аэропорту, занимает своё место в самолёте, добравшегося до другого материка всего за четыре часа, и наконец заселяется в гостиницу. Красивую, но не вызывающую слишком много эмоций, несмотря на впечатляющий интерьер, из-за того, что мозг может думать лишь о грядущей встрече.

Запланирована она на семь вечера в самом центре столицы, где воздух насыщен запахом старого пергамента и свежесваренного кофе, улицы наполнены смехом и разговорами, а люди приветливы и отзывчивы, что довольно непривычно. Особенно после местами унылой Инадзумы, оставшейся целиком и полностью где-то там, за морем вместе с болью и разбитым сердцем, отчего хочется вздохнуть полной грудью, однако внезапно глаза видят её.

Живую. В тёмной свободной юбке по колено с еле видными сиреневыми изображениями и светлой чуть мешковатой кофте. С вязаной сумкой в руках, что смотрелось несуразно, но помогло слиться с местными жителями во всём, кроме ярко-лаймовых волос, собранных в пучок, и сапфировых глаз, в которых читался целый поток слов: от «я думала, так будет лучше» до «прости, пожалуйста», потому что хоть Куки всегда и мечтала о побеге, дался он совсем не легко. И дело даже не в ранении, по-хорошему, должном лишить жизни — просто тяжело оставить того, кто стал домом. 

Тяжело знать, что пока ты борешься за жизнь на операционном столе в больнице с подкупленным заранее врачом, он сходит с ума. Ведь раскрыть свою личность именно таким образом, в такой обстановке — слишком жестоко и эгоистично с чем в первую очередь согласился бы босс, к счастью, севший за решётку ещё до того, как удалось прийти в себя и найти способ нелегально пересечь границу ради новой жизни, где о прошлом будет напоминать разве что новый пластырь и ещё немного сковывающая боль, усилившаяся в момент, воздух внезапно становится вязким при виде знакомой пары глаз.

Мозг же обоим одновременно начинает трубить: «это неправильно!», пока сердца, наоборот, с благодарностью встречают и заставляют вопреки всему прижаться друг к другу и зашептать несвязный поток слов, наверняка показавшийся окружающим несуразным бредом. Хотя, может, знай они всю историю, то не стали бы так ошарашенно смотреть на парочку, над которой судьба решила как следует поиздеваться, подстроив всё так, что она — наёмница, способная безжалостно убить любого, а он — лучший детектив, чья работа заключается в том, чтобы сажать таких за решётку. 

Однако вот они здесь, — за тысячи километров от Инадзумы и давления со стороны — и где-то на уровне диафргамы зарождается надежда, что в этот раз их история сложится иначе: счастливее и спокойнее.