Он нервно вышагивал взад и вперед, нарезая круги перед больницей. Это уже был пятый? Шестой? Седьмой круг? Баджи даже не считал круги, но это была самая большая больница расположенная в районе Сибуя. Он был не мастером словесных баталий, он не обладал красноречием и обычно выражал свое эмоциональное состояние резкими всплесками буйства. Он мог с легкостью уложить около полусотни человек, запросто сжечь чужую машину, навалять уроду пристающим к слабым, но разговаривать с людьми было выше его сил. Кейске прекрасно знал, что насилием в этот раз ничего не решить, наоборот, он может усугубить ситуацию. Обстановка между ним и Ханагаки и так была накалена до предела. Он не знал наверняка, что парень которого он избил перед всей "Тосвой" нормально отнесется к его просьбе или вообще его будет слушать. Да и как такое вообще можно простить? Словить нож это не тоже самое, что получить по роже, это совершенно другая ситуация. Совесть и вина разъедали Баджи изнутри словно кислота, не оставляя после себя ничего кроме огромной, пустующей дыры. Собравшись с духом, он все же переступил порог больницы, с замиранием сердца уточняя где лежит Ханагаки Такемичи.
***
Такемичи бездельничал, после того как его шумные друзья соизволили уйти стало совсем скучно, поэтому он с ленивым интересом листал порно журнал, что забыл Макото. Иллюстрируемые прелести юных нимф его совсем не возбуждали, в основном он просто разглядывал одежду, что на них была надета. Сейчас он созерцал прекрасный катер. Он никогда не катался на катере поэтому ему даже стало интересно каково это? Дверь его палаты резко отворилась на пороге появился Кейске Баджи, выглядел подросток весьма не важно. Тени усталости залегли под его глазами, волосы были растрепаны, а взгляд был такой, словно Баджи шел на казнь или же сдавать очередной ненавистный тест. Что хуже для Баджи Такемичи так и не определился.
- ханагаки. - низкий рык разнесся по палате. - чего ты хочешь?
- Эмм, - Такемичи так удивился, что не нашел нужных слов. - не знаю, поспать?
- Что ты хочешь за свое молчание? - Баджи монолитной плитой надвигался на Такемичи, создавалось ощущение, что его вот - вот раздавят, превратив в лепешку.
- Мне молчать?
Иногда, совсем не вовремя, Такемичи мог затупить. Он мог выпасть из реальности и начать нести полную, несусветную чушь, как сейчас.
- Что ты хочешь за то, что бы ты не выдавал Казутору?! - раздался возмущенный крик Баджи, оглушая собеседника.
- Не выдавал кому?
Это походило на издевательство, по крайней мере так думал Баджи. Но Такемичи действительно не понимал, почему он должен молчать? Кому он должен не выдавать Казутору, Майки? Да он и не собирался трепаться о том, что произошло. Вообще он планировал выйти из больницы, найти Ханемию и поговорить с ним. Мало ли, что натворить этот бедняга из-за чувства вины. Конечно в будущем Казутора всегда оказывался более адекватным чем сейчас.
- Эй, ты блять что сейчас прикалываешься? - Баджи в плотную приблизился к Такемичи, хватая больного за ворот больничной пижамы. - Я говорю, не выдавай Казутору полиции, чего блять тебе не понятно?
Волна негодования всколыхнулась в груди Такемичи, ему внезапно захотелось дойти до конца и посмотреть, что же дальше предпримет этот настырный подросток.
- А если я откажусь, что будешь делать дальше? Как ты поступишь? - синие глаза смотрели насмешливо, без капли страха.
Баджи отшвырнул Такемичи на кровать, сделал шаг назад и резко встал на колени, низко опуская голову.
- Эй, ты чего?! - Такемичи разнервничался, он всего лишь хотел подразнить Баджи и возможно это была маленькая месть, в его планы никак не входило ставить капитана первого отряда на колени перед собой. - Хватит! Ты не можешь просто так склониться! - кричал обеспокоенный Такемичи. - прекрати! Вставай! Чего ты ждал от меня? Что я просто так сдам Казутору? И ты пришел слишком поздно.
Такемичи вздрогнул, когда Баджи поднял голову и медленно встал, в его глазах отражалась такая безысходность перемешанная с бесконечной болью.
- Эй, я ничего никому не сказал. - тихо произнес Такемичи потупив взгляд. - следователь дождался моего выхода из под анестезии. Он был с тут с вечера, так что не было необходимости просить меня о такой мелочи.
- Что ты хочешь взамен? - Баджи сверлил его своими глазами насыщенного винного цвета.
- Да ничего я не хочу. Просто вернись в "Тосву", поговори нормально с Казуторой.
- И все?
- Да.
- - Прости Казутору, он не со зла. - уже более спокойно произнес Баджи. Напряжение, что копилось у него внутри стало постепенно стихать.
- Что ты тут делаешь?! - раздался возмущенный крик, у входа стоял Казутора. - Ты не должен тут находиться! - Он был ошарашен тем, что встретил Баджи именно здесь, в больнице. После инцидента на свалке, Ханемия всеми силами избегал контактов с другом, он даже не отвечал на звонки Баджи. Ханма любезно предоставил ему адрес больницы и даже сказал время, в которое нужно прийти, в прочем номер два в "Вальхалле" сейчас засовывал голову в палату и широко ухмылялся.
- Пришел навестить Такемучи. - как можно спокойнее произнес Баджи пытаясь не делать резких движений.
- Ой, ой, наш номер три и такие сентименты. Право слово, у нас с вами не банда хулиганов, а собрание сестер милосердия. - Ханма откровенно скалился, его забавляла вся эта ситуация, все же не зря Кисаки сказал прийти именно в это время.
- Тебя это не касается, Ханма! - тихо прорычал Баджи сжимая кулаки. Ему уже давно хотелось набить морду этому ублюдку, что засирал голову Казуторы всяким дерьмом.
- Так! - Такемичи громко хлопнул в ладоши. - Чего вам всем тут надо?
- Ми-чан, мы пришли узнать как ты?
- Ран! Прекрати меня так называть. - на автомате произнес Такемичи, он осекся когда увидел три пары ошарашенных глаз. Он проебался. Он конкретно проебался. Его сбило с толку это знакомое "Ми-чан". - Че тебе нужно Ханма? - он сделал вид, что ничего не произошло. Закусив внутреннюю часть щеки от досады.
- Интересненько. - пропел Ханма, его янтарные глаза загорелись от азарта. Он просто жаждал узнать, что между этим невзрачным парнем и Раном Хайтани происходит. Ханагаки имя старшего из братьев произнес так естественно, словно это было уже не в первый раз, словно это было рутиной. Короли Роппонги и мелкая шестерка из "Тосвы", что их объединяет?
- Ничего интересного. - пробурчал Такемичи.
- Вы тут втроем посекретничайте, а я пошел. - Ханма махнул на прощание рукой, в один момент скрываясь за дверью.
В палате разлилась напряженная тишина, когда-то два друга стояли на разных берегах пропасти и им осталось сделать последний шаг, дабы наконец погрузиться в пучину ненависти и недопониманий.
- Хватит. - тихо, но решительно произнес Такемичи. - Казутора, Баджи тебе не враг, он пришел сюда, чтобы попросить меня не выдвигать против тебя обвинения. - Он сверлил Казутору взглядом, беря его в плен своих синих глаз. - Он даже склонился передо мной, простым участником банды. Понимаешь?
Ком встал в горле у Казуторы и ему пришлось кивнуть вместо ответа, он до сих пор не понимал почему подчиняется этому Ханагаки. Но его израненное сердце так ныло, оно просто жаждало тепла, а этот взгляд Ханагаки обещал спокойствие, тепло.
- Баджи иногда слишком эмоционален, но он не ненавидит тебя и не предал, понимаешь? - тихо и спокойно спросил Такемичи.
Вновь кивок.
- Казутора, никто о тебе не думает плохо, ты важен каждому из членов "Тосвы". Майки в душе уже давно простил тебя, он так разозлился из-за ухода Баджи. Перед битвой он собрал нас всех и сказал, что не хочет драться с тобой, нужно лишь время. - Такемичи невзирая на безумную боль, встал и шатаясь приблизился к Казуторе. Обняв его он тихо и успокаивающе прошептал. - Эй, ты же мой старший, мы никогда тебя не бросим Казутора, я прекрасно знаю, что ты не со зла напал на Баджи, он тебя тоже не винит в случившимся. да Баджи?
- Казутора... - прошептал смущенный Баджи, он сейчас чувствовал себя очень неловко, его огромное тело буквально отказывалось ему подчиняться. - я не злюсь на тебя и это, Майки тоже нужно остыть и время.
Такемичи облегченно выдохнул, он резко повернулся к Баджи и застонал от нестерпимой боли, ярко алые пятна стали расползаться по его больничной пижаме. Он закусив губу тихо стонал, сквозь плотно сжатые губы, не желая вызвать панику у подростков, проковыляв до койки он нажал кнопку экстренного вызова и упав на кровать отключился.
***
Ему виделся Майки, его мертвый взгляд обсидиановых глаз. Его белоснежные волосы напоминали парик и внушали только страх, сильные пальцы сжимали его тонкую талию, заставляя Такемичи покрываться холодным липким потом. Резко открыв глаза он наткнулся на нефтяные глаза Майки.
- Майки... - прошептал Такемичи, слезы потекли из его глаз, он словно боясь спугнуть призрак миража попытался погладить лицо юного Майки и ощутил тепло.
- Эй, Такемучи! - возмущенно произнес Майки, но не убрал лица, наоборот, он положил голову на грудь Такемичи наслаждаясь едва весомыми прикосновениями.
- Ты нас напугал. - пробасил Дракен, скупо улыбаясь.
- Ага, чего ты решил встать, швы еще не зажили произнес Мицуя, расставляя на столе принесенные букеты цветов.
- У меня была веская причина. - Такемичи почувствовал, как Майки напрягся всем телом, он успокаивающе стал гладить подростка по голове, осторожно вплетая пальцы в его волосы массируя голову.
- Нам сказали, что у тебя уже были посетители. - От Мицуи не укрылся испуганный взгляд Такемичи.
- Да, ко мне приходили.
- Кто? - в голосе Майки прорезались недовольные нотки.
- Баджи и Казутора. Они навестили меня.
В комнате стало тихо, все застыли в напряжении.
- Майки, - Такемичи положил вторую руку на голову Майки и начал гладить его по голове. - прости уже Казутору, он запутался.
- Он убил Шиничиро! - запальчиво закричал Сано.
- Я знаю и поверь, он очень раскаивается.
- Такемучи, не тебе об этом судить. - осторожно произнес Дракен, эта тема ему самому была неприятна, но злость в глубине его сердца на Казутору еще жила.
- ммм...
- Да хватит, Такемучи ты видел кто тебя ранил? - Мицуя смотрел испытывающе.
- Да, но это мое дело. - Такемичи нисколько не смутился, когда три пары глаз сверлили его своим пристальным взглядом.
- Ты принадлежишь мне. - угрожающе прошептал Майки, казалось его глаза потемнели еще больше.
- Майки, - Такемичи мягко улыбнулся. - я твой друг и у меня есть маленькие тайны. - Он хотел отшутиться, но внезапно его словно молнией пронзило. Кисаки жив! Он причина всей этой неразберихи и если он сейчас умолчит, то это станет отличным поводом манипуляции.- Казутора ранил меня, но это была случайность! Понимаете?!
- Этот кусок дерьма. - прошептал Мицуя.
- Хватит! Я уже его простил ясно? Это было недоразумение, мы все разрешили. - Такемичи как можно мягче улыбнулся, а потом нахмурился, что -то во всем произошедшем его смущало. Внезапно он понял, что в его палате находятся вещи из его комнаты. Журнал, что валялся у него на кровати, футболка, старые поношенные шорты, которые он носил только дома, носки разного цвета. - Что это? - прошептал он одними губами.
- Ну понимаешь, это... - замямлил Майки отводя взгляд. - Мы с Кенчиком заглядывали тебе домой, но он был закрыт. И мы просто взяли вещи на выписку. - быстро протараторил он.
- Как взяли? - обманчиво мягко спросил Такемичи.
- Ну э, ну как бы, мы вошли и взяли. - закончил краткий рассказ Майки отходя на безопасное расстояние.
- Как вошли? Майки! Ты что сломал мне дверь?! - закричал возмущенный Такемичи. Он до сих пор не простил этих двух оболтусов, что испоганили все его детские вещи.
- окно...
- Вы! Я обещал маме, что дом останется целым! - синие глаза метали молнии.
- Мы его починим, - мягко произнес Мицуя. Он наконец расслабился, видя как Майки отпустило напряжение, что копилось в нем. Такемичи удивительным образом влиял на главу "Тосвы".
***
Злоба.
Обида.
Ненависть.
Она копилась годами, разрастаясь огромной дырой в сердце Майки. Казутора, человек, что отнял у него самое дорогое, вновь покусился на то, что принадлежит ему. Баджи для Майки был всем, братом, другом, соратником, верным солдатом. Муто уже выяснил, кто пырнул Такемучи, для Казуторы это был смертельный приговор. Но что такое? Почему Такемучи смело встал на защиту этого ублюдка? Почему все его слова не вызывали острого протеста?
Простить Казутору?
Этот вопрос повис в воздухе.
Прощение. Майки ничего не знал об этом слове. Да, он всем говорил, что простил Казутору, ведь этого желал Баджи, а затем Кенчик. Теперь к ним присоединился и Такемучи, его слова заставили сомневаться, колебаться, посмотреть на происходящее под другим углом. Слишком сложно. Но если он не сделает этого, Такемучи вновь станет пахнуть печалью и горечью.