— Кисакиии! — ухмыляясь своей фирменной улыбочкой пропел Ханма. Он валялся на старом, разваливающемся, пропахшем пылью, потом и еще бог знает чем диване. Одна рука с надписью «Наказание» свисала вниз едва касаясь пола тлеющей сигаретой, вторую Ханма положил под голову. Его янтарные глаза изучали своего друга? Приятеля? У них естественным образом выходило общаться, Ханме даже нравился этот чуть надменный тон в голосе Кисаки. — я кое-что знаю про этого вашего Ха-на-га-ки…

Ханма выждал пару секунд, но увидев, что его товарищ никак не реагирует громко хмыкнул, привлекая к себе внимание.

— Да говори уже. — резко произнес раздраженный Кисаки. Он в очередной раз ломал голову над тем, как бы поскорее сломить Майки, заставить слушать себя. Да, сейчас он является командиром третьего отряда, но до сих пор слово Кисаки на собраниях было слишком уж незначительным. Еще и Баджи остался жив, он как ноющая заноза под ногтем, и болит и достать невозможно, не сорвав ногтевую пластину. Да к тому же Ханагаки пострадал, чуть не отдав богу душу. Ну вот на кой черт его понесло? А хотя о чем он это? Это же Ханагаки, он всегда влезает в драки, даже зная, что проиграет.

— А что мне за это будет? — затянувшись сигаретой и выдыхая дым кольцами спросил лежащий на диване Ханма, он резко подпрыгнул вверх, словно его в задницу воткнули по крайней мере около десятка маленьких иголок. Сделав невообразимый пирует в воздухе, он приземлился обеими ногами на бетонный пол с громким криком — Опляяя!!! Видел как я могу?

— Боже. — Кисаки закатил глаза, — ты можешь собраться? Веди себя чуть серьезней. Скоро состоится собрание, я практически убедил Майки присоединить «Вальхаллу» к «Тосве». Ты должен быть более собранным! Тебя должны принять как равного и опасаться.

— Хочешь я зарыдаю и упаду на колени перед Майки? — вкрадчиво прошептал Ханма гипнотизируя Кисаки своими янтарными глазами.

— Ты порешь какую-то дичь! И что это блять за взгляд? Ты что пытаешься дырку во мне прожечь? Я говорю тебе соберись! Выполняй мои поручения в точности как я тебе сказал. Ты и так проебался с этим Ханемией! Вот где он сейчас? Что этот психованный уебок сейчас делает? — Кисаки не довольно поджал губы. Его льдисто-голубые глаза сейчас обжигали презрением и холодом.

— Пфф, я то откуда знаю. — пожал плечами Ханма, тут же закуривая очередную сигарету.

— Ты обязан знать! Ханма, ты мой инструмент, не забывай это. Хреновые инструменты я просто выбрасываю. Надеюсь ты меня хорошо понял?

— Это мне в тебе и нравится. Не парься, я все сделаю.

— Так что там с Ханагаки? — Кисаки победило обычное подростковое любопытство. Что же такого сделал его кумир детства, что Ханма завел о нем разговор. Все же в глубине души, он продолжал восхищаться Такемичи. Его смелостью, отвагой, прямотой, силой духа. Не каждый бы смог пожертвовать собой. У Кисаки даже пошли приятные мурашки по телу, вот он, его «герой».

— Он знаком с братьями Хайтани из Роппонги. — удивление на лице Кисаки было самой лучшей наградой для Шуджи.

— Откуда такая информация? — Кисаки задумчиво нахмурился.

— Он сам лично проговорился, когда мы с малышом Казуторой посещали его. А еще, — щелкнув пальцами произнес Ханма, — он хочет встретиться с главой «Вальхаллы».

— У «Вальхаллы» нет главы, не зря же эмблема безголовый ангел.

— Ну, — задумчиво произнес Ханма, — у меня создалось такое впечатление, что он в курсе происходящего. До сих пор эта самодовольная ухмылка стоит перед глазами.

— Не может такого быть, Ханагаки хоть и смелый, но глупый.

— Ну —ну, что-то не показался он мне глупым Кисаки. Наивным да, но никак не глупым.

— Так что, он заявит на Ханемию? — Кисаки вопросительно поднял брови, ему уже начинала надоедать эта возня. Ханемия был расходным материалом. Обычной бумажной салфеткой, годящийся всего на одно использование, а дальше её участь была печальна. Мусорное ведро, вот куда отправлялись все использованные, одноразовые салфетки. Бумага тонкий и весьма хрупкий материал, одно не осторожное движение и столь тонкая материя рвется.

— Не. — лениво протянул Ханма, он сделал круг по запыленной комнате, и вновь улегся на диван, даже не удосужившись стряхнуть пепел. Зачем? Он же в одежде, не испачкается. — и так понятно, что он не будет впрягать копов. Не знаю каким местом его убедил эта ходящая бомба по имени Баджи. Интересно, в голове этого Ханагаки вообще не возникло мысли о мести?

— о чем ты?

— Ну по твоему рассказу, Баджи не хило так отделал Ханагаки на церемонии посвящения. С чего этому хлюпику прощать?

— Не твое дело. Так даже лучше, возможно Такемичи не примет сторону Баджи, когда Майки попросит у него совета.

В голове Кисаки все еще вертелась мысль: «Правда ли Такемичи знаком с братьями Хайтани?»

***

На Такемичи виновато смотрело три пары глаз. Эта тройка сейчас была похожа на нашкодивших котят, что после погрома строила невинные глазки. В небольшой уютной гостиной на пушистом ковре на коленях сидело три непослушных подростковых тела. По середине сидел нахмурившийся Баджи, ему вообще было неприятна вся эта ситуация, было до жути стыдно, его бунтарский дух требовал выплеска энергии и движения, но злить Ханагаки еще больше не хотелось. Казутора упрямо сжал губы и то и дело косился на Чифую, мечтая выгнать наглого ублюдка из дома Такемичи. Какого хера этот выблядок вообще приперся сюда? Что ему нужно от Ханагаки? Они ведь даже не друзья и состоят в разных отрядах!

— Ну так зачем вы испоганили мне газон и выломали дверь? — голос Такемичи звучал чересчур уж мягко и даже ласково, только по глазам можно было догадаться, что он жутко зол.

— Мы не специально. Честное слово партнер! — вскричал Чифую тут же вскакивая с места и подбегая к Такемичи.

— Чифую, сядь.

— Но — но партнер, это во всем виноват этот! — Чифую ткнул пальцем в Казутору.

— сядь. — рявкнул Такемичи и тут же поморщился от нахлынувшей головной боли. Он жутко не выспался, тело ломило, словно его всю ночь переезжал грузовик туда и обратно бесчисленное количество раз. Разбудил его кстати, просто невъебический шум за окном, выглянув в него он так удивился, что даже на мгновение онемел. На его газоне валялись байки, а по земле катался клубок из человеческих тел. Громкие маты сопровождали это катание. Наконец этот клубок распался, пока Казутора и Баджи приходили в себя, Чифую вскочив побежал к двери и просто одним ударом ноги снес бедняжку с петель. Как итог, эти три бедствия с виноватыми лицами уже около получаса сидели на коленях ожидая своего наказания. Они молчали, пока Такемичи вызывал мастера и кидал на них хмурые взгляды.

— Ханагаки не наглей! — прорычал Баджи, но все же опустил взгляд карих глаз.

— Я не наглей?! — зашипел Такемичи. — у вас что, блять такая привычка рушить всё что принадлежит мне и над чем я упорно тружусь?! Сначала Майки и Дракен сломали все! ВСЕ МОИ ДЕТСКИЕ ВЕЩИ!!! Разбили мне окно, прихватив какие-то тряпки! В этих позорных лохмотьях я ехал по самой загруженной ветке Сибуи! На меня смотрели как на малолетнего извращенца! Не успел я оплатить ремонт окна как мне тут же любезно выломали дверь при этом испортив газон!!!

Буйная тройка понуро опустила головы, крыть им было нечем.

— А теперь что?! Вы не могли нормально постучать, а Чифую? — синева глаз впилась внимательным взглядом в виноватое личико бедняжки, его глаза цвета молодой листвы зажмурились. — А, да что с вас взять. — Такемичи устало махнул рукой. — Зачем пришли?

— Я пришел заботиться о тебе. Ты же по моей вине сейчас ранен, вот я и буду жить с тобой и ухаживать. — слишком самоуверенно заявил Казутора, но в его взгляде читалась такая неуверенность, что она граничила с паникой.

— Ублюдок! — закричал Чифую. — тебе мало того, что ты ранил моего партнера, так ты еще и набиваешься ему в сожители? Не слишком ли шикарно для тебя?

— Я пришел за компанию .- усмехнулся Баджи, прекрасно поняв, что гроза миновала. Его мама тоже слишком быстро заводиться и быстро остывает, у Ханагаки даже поза была идентичной.

— Чифую, прекрати. Я уже давно простил Казутору, это было недоразумение. — уже в который раз, словно мантру повторял Такемичи. — Ладно, Тора можешь оставаться, остальные по домам, я хочу поспать, Майки собирает очередное собрание. Баджи вы помирились?

По нахмуренному взгляду и по тому как Баджи дернулся сжав кулаки, Такемичи понял что все очень плохо. Друзья так и не поговорили.

— Майки очень скучает по тебе.

— Да пошел он! — вскочил Баджи. — Да он взял к себе эту мерзкую крысу!!! Этот урод использует Майки! Почему Майки этого не видит?! Почему он прислушивается к этому выблядку и уебку?!

— Прекрати. Баджи, пожалуйста не мешай Кисаки Тетте сейчас. Можешь мне не верить, но он пойдет на многое, сам же убедился в этом. У Кисаки есть талант, он может проникать в сердца людей и вытаскивать из них все самое плохое. Майки прекрасно знает об этом, он немаленький неразумный мальчик. Манджиро Сано является главой байкерской группировки, он уже наметил путь и пойдет по нему. Кисаки нужен Майки, что бы сдерживать его тьму.

— Да ты нихуя не знаешь! Он, он мерзкая уебищная тварь! — Баджи перешел на крик.

— и? — спокойно задал вопрос Такемичи.

— Ай! — Баджи плюхнулся обратно на пушистый ковер, силы для спора покинули его.

— Пообещай мне Баджи, что ты не будешь мешать Кисаки.

— Только если этот уебок не будет лезть ко мне. Третий отряд принадлежит ПА!

— Спасибо.

Такемичи тепло улыбнулся и подойдя к Баджи легонько погладил подростка по голове. Ему это было привычно, ведь перед ним типичный ребенок, что грубит, только лишь от бессилия.

Троица подростков смотрела на него слегка опешивши. Это было странно, Ханагаки вел себя как заботливая мамочка, а не как обычный подросток.

— Чего?

— Ты гладишь по голове Баджи —сана. — Чифую произнес это с каким-то благоговейным трепетом.

— А, — опомнился Такемичи. — Извини, это я так, по привычке. Мне часто приходилось успокаивать детей, вот и въелось. Ладно, я спать, Тора обживайся, выбирай будешь спать со мной в комнате или на диване в гостиной. Чифую, заедешь за мной?

— Я хочу остаться.

— Хорошо.

Такемичи зевая пошел наверх, мечтая упасть лицом в кровать и не вставать в ближайшие сто лет.

***

Ноябрьский ветер бодрил получше чем кофе, прогоняя последние остатки сна. Такемичи стуча зубами проклинал все на свете. Проснулся он в клубах дыма, Казутора решил, что умеет готовить. Так он лишил Такемичи сковороды, пару кухонных полотенец, любимой кружки, дальше перечислять ущерб не было сил. Он не знал за какие грехи ему все валиться на голову, но был уверен, что еще чуть-чуть и он сорвется. Майки все собрание не спускал с него глаз, это жутко напрягало. Его вообще напрягал сам Майки. В голове Такемичи все крутились вопросы:

«С какого момента Майки стал испытывать к нему влечение?»

«Когда конкретно Сано решил, что Такемичи достоин его внимания?»

" Как поступать дальше? Игнорировать?»

— Баджи возвращается на место капитана первого отряда. Кто против поднимите руки. — громко произнес Дракен, окидывая всех внимательным взглядом. Капитаны отрядов не стали поднимать рук.

— Отлично. — тихо произнес Майки. — Теперь новость, ко мне приходил Ханма Шуджи, он хочет присоединиться к «Тосве». Я принял решение, о принятии их в «Тосву».

— Майки! — Чифую не выдержал и громко вскрикнул. Сейчас именно он временно занимал пост главы первого отряда.

— Так будет проще. — спокойно произнес Кисаки. — Сам посуди, так просто принять обратно Кейске Баджи не представляется возможным. Он заявил при всех о своем уходе, как ты думаешь, что легче? Принять целую банду, что добровольно склоняет головы или же одного предателя? Что будет заметней?

Чифую от бессилия стиснул зубы, он едва держался. Мягкая ладонь легла на его плечо.

— Все будет хорошо, потерпи. — прошептал ему на ухо Такемичи, обжигая шею горячим дыханием.

— Такемучи ты хочешь высказаться? — усмехаясь спросил Кисаки.

— Я? — ткнул себя в грудь Такемичи. — абсолютно нет.

— Такемучи говори прямо. — громко произнес Майки, обжигая своим взглядом обсидиановых глаз, вызывая табун неконтролируемых, противных мурашек по всему телу.

— да мне нечего сказать. Я вообще не капитан и не заместитель, не понимаю почему вы позвали меня на собрание. — он в недоумении пожал плечами.

— Ты мой друг. — улыбка Майки была слишком уж приторной.

— Тогда что ты собираешься делать с Казуторой Ханемией? — голос Такемичи прозвучал слишком резко и громко. Все опешили от такого вопроса, вот чего все точно не ожидали… — куда вы решили его деть? Он второй в «Вальхалле», соответственно он будет заместителем Ханмы? Или же его лучше отправить в отряд Баджи?

— Почему ты так за него волнуешься? — тихо прорычал Майки.

— Я живу с ним, мы соседи и он спалил мне сегодня кухню. — Такемичи не обращал внимание на вопросительные взгляды, что кидали на него все присутствующие. Пусть себе смотрят, честное слово, он в будущем такое пережил, что сейчас взгляды разгоряченных, агрессивных подростков, его совершенно не пугали.

— Не знал, что ты водишься с выходцами из «Вальхаллы». — съязвил Кисаки, чье лицо было таким перекошенным, словно его заставили прожевать лимон вместе с кожурой и косточками.

— Правда? — Такемичи широко улыбнулся, — кто знает, Кисаки, может я тут не один такой. А вообще, мы с ним учимся в одной школе. Так что теперь, прикажешь нам пиздиться на каждом перерыве? Клянусь, я сдохну после пары ударов, ножевые вам скажу это не шутки. Не знаю как у тебя Дракен все зажило, мое тело так болит, словно пытается развалиться на куски.

— Я уже говорил, — самодовольно хмыкнул заместитель главы, — я хожу в качалку, видел же мой мощный пресс. Тебе бы тоже стоило туда походить, глядишь и мышцы нарастил бы. А то у тебя тесто вместо пресса, такой мягкий живот словно у девчонки.

— Эй, эй! Грешно же такое говорить! Ты не щадишь мои нежные чувства! Бесчувственный сухарь и как тебя Эмма еще не поколотила чем -нибудь тяжелым?! — Такемичи надул шеки и стал походить на хмурого хомяка.

— Пхаха, Такемучи! Хватит строить рожицы! Я сказал правду! Честное слово, никогда еще не видел такой тонкой талии у парня! Если бы не видел твой причиндал то…

— хватит! Нельзя такое всем говорить! Нас не правильно поймут! — замахал руками Такемичи, пытаясь остановить поток воспоминай Дракена.

***

Собрание превратилось в чистый балаган. Эти придурки стали кричать, бегать по периметру храма и пытаться стянуть с Ханагаки его одежду. Зачем? Это все так глупо и нелепо. У них на повестке дня были серьезные вопросы. Сегодня даже Майки был именно таким, каким хотел видеть его Харучиё. Но поразил его вовсе не глава, а Ханагаки. На мгновение сквозь маску простоватого дурачка проявилась его истинная сущность. Хищный холодный взгляд синих глаз заставлял сердце Харучие биться сильнее, как и мимолётная усмешка, что притаилась в уголках губ. Такемичи Ханагаки, что же ты такое скрываешь? На самом деле ли ты такой простак как кажешься? Почему ты задаешь именно те вопросы Майки, которые не осмелились задать другие капитаны? Почему Майки слушает тебя? Почему мое сердце начинает биться чаще рядом с тобой? Почему не смотря на мою неприязнь, я хочу прикоснуться к тебе? Почему меня сейчас так сильно раздражает то, что тебя лапает какой-то заместитель капитана?

Он ушел так же бесшумно как и появился на собрании. Харучие встал за храмом и достал пачку сигарет, снял маску и сделал первую затяжку, закрывая глаза, наслаждаясь тем, как морозный воздух перемешивается с дымом и обжигает легкие. Послышался посторонний звук, и он открыл свои изумрудные глаза. Перед ним стоял опешивший Ханагаки, он попятился назад, запутался в своих ногах и упал на задницу, глаза его были широко раскрыты.

— С-санзу? — тихо прошептали губы Ханагаки, а потом этот парень быстро встал и даже не отряхнувшись убежал прочь.

Что такого он сделал этому придурку, что он убежал сверкая пятками? Харучие резко поднял руку и пощупал свои шрамы, они больше не приносили дискомфорт и не болели. Но как видно производили нелицеприятное впечатление. Вновь послышался звук шагов, перед ним стоял мнущийся Ханагаки, что нервно кусал губу.

— Извини, — пробормотал он, опуская глаза. — Это не из-за шрамов, просто не ожидал увидеть тебя. Ты оказывается уже состоишь в «Тосве», никогда тебя раньше не видел. тебе идет белый цвет волос. — Ханагаки неловко переступил с ноги на ногу, а затем как-то сгорбившись развернулся и побрел прочь. Оставляя Харучие в непонятных чувствах.

— Что это блять сейчас такое было? — пробормотал он себе под нос. Но он даже себе не признается, что ему стало приятно от того, что этот нелепый щенок путающийся в своих лапах вернулся и извинился.