Остановившись около двери, Такемичи недовольно поморщился, от него еще довольно ощутимо воняло розовым маслом. Оно словно кислота въелась ему под кожу, навсегда запечатлев миг его падения на дно. Да, он уже давно понял, что к сожалению уже не сможет посмотреть на девушек по другому, какими бы соблазнительными они небыли. Возможно в этом и крылась его вечная девственность. Причина была вовсе не в стеснительности и не в его не приглядной внешности. Такемичи Ханагаки привлекали мужчины, это знание пряталось так глубоко в нем, что вытащить на поверхность его предпочтения смогли лишь с помощью насилия. Но это не означало, что ему нравился Майки или даже Санзу, вовсе нет, эти двое для него стали чем-то вроде примера, как не нужно обращаться с людьми. Для него все парни из «Токийской свастики» останутся не больше чем друзья.

Открыв двери он удивился неприятной тишине, что разлилась по дому, на первом этаже не работал даже телевизор. Неужели Казуторы нет дома? Понимание произошедшего упало на него бетонной плитой, полностью раздавливая. Он бросил подростка одного, променял на Майки, хотя в тот момент не отдавал отчет своим действиям, он просто-напросто хотел поскорее избавиться от надоедливого командира байкерской банды. Однако со стороны это выглядело по другому, словно Майки был важнее Казуторы. Сделав вдох полной грудью так, что даже затрещали ребра, Такемичи стал подниматься по ступеням на второй этаж. Он опять проебался, какой из него взрослый, раз он не смог расставить приоритеты. Не зря же в будущем его всегда поучал Наото.

***

Казутора отлично слышал как входная дверь хлопнула, оповещая, что владелец этого дома вернулся. Он сам не понимал, что конкретно ожидает, но в груди, сердце билось пойманной птицей. Тревога разлилась по его телу. Что будет дальше? Ханагаки его выгонит? Наверняка выгонит, ведь за эту неделю Казутора только и делал как портил всё к чему прикасался. Майки наверняка приказал выгнать его, а Ханагаки послушается. Все же не зря они ушли вместе, это конец. Ему отчаянно не хотелось покидать это уютное, дарящее спокойствие жилище. Для Казуторы, дом Такемичи стал чем-то вроде крепости, которую невозможно захватить или же разрушить, бетонные стены надежно защищали их от бури под названием жизнь. Этот дом являлся своего рода тихой гаванью, куда приходили что бы отдохнуть. Комнатная дверь тихо скрипнула заставляя сердце подростка ухнуть куда-то в пропасть и затаить дыхание. Послышались легкие и острожные шаги, пришедший остановился около кровати. Горячая ладонь легла на его затылок и осторожно погладила, вызывая приятную волну легкой дрожи по всему телу.

— Прости…

Тихие слова прозвучали как гром среди ясного неба, всё кончено. Казутора сел на кровати и не смог сдержать слез, соленые капли притаились в уголках глаз.

— Прости. -более громко произнес Такемичи и обнял его, прижимая к себе со всей силы. — Прости, что ушел и бросил тебя. Прости меня, ведь у нас были планы, а я все испортил. Можем ли мы сейчас заняться тем чем планировали?

Теплые ладони гладили Казутору по голове, а он беззвучно рыдал, сотрясаясь всем телом и прижавшись к мягкому животу Такемичи. Его впервые в жизни ни в чем не обвиняли. Ему не говорили, что это именно он виноват в случившимся. Что разрушенные планы, это его вина. Казутора не мог поверить, что все его страхи, которые словно снежный ком все больше и больше накапливали не оправдались. Такемичи Ханагаки не такой, он не предал его, не выгнал, не осудил и не свалил всю вину на него. Не заставил выбирать.

— Прости. — в голосе Ханагаки слышалась обеспокоенность. — Извини меня ладно? Я правда жутко перед тобой виноват. Ну и я рад, что ты не спалил мой дом окончательно. — хмыкнул Такемичи. Он не слишком разбирался в том, как успокоить плачущего подростка. Конечно в будущем они и общались, но тогда он имел дело со взрослой версией, а сейчас мини версия Казуторы Ханемии разводила сырость и заставляла теряться в пространстве.

— Эй, — Казутора потерся лицом о футболку Такемичи окончательно пачкая её своими соплями, — я не так безнадежен.

— Да-да, ты уже можешь спокойно включать плиту, без угрозы взрыва. — поддел его Такемичи, мягко улыбаясь и продолжая пропускать сквозь пальцы желто-черные пряди.

— И не только!

— Конечно, теперь белые вещи больше не окрашиваются в серый или же в бледно-розовый.

— Это было один раз!

— Это была моя любимая футболка и школьная рубашка! — парировал Такемичи. — И меня едва не выгнали с уроков.

— пфф, словно нам нужно учиться. — глаза Казуторы светились весельем.

— Да, нужно. Вот будешь как Баджи, который не знает как на кандзи пишется тигр. Чифую мне рассказал как твой друг писал тебе письма, да и математика нужна, как ты поймешь на сколько процентов нужно будет наебать Кисаки? — Такемичи отошел от подростка и без всякой задней мысли стал переодеваться, стаскивая с себя ненавистные и пропахшие розовым маслом вещи.

— Какие проценты? — глупо хлопал ресницами Казутора.

— Обычные, те что в общую долю складывают.

— Мы простая банда и у нас нет прибыли или казначея, или еще чего-то.

Такемичи едва смог прикусить язык и не высказаться насчет будущего. Рядом с Майки в дальнейшем будут совершенно другие люди. Возможно Казуторе и не следует знать всего, но что-то подсказывало, они пойдут по совершенно другому пути. Остаток вечера они провели в попытках сделать пиццу и не спалить к чертям дом.

***

Дни ноября пролетели слишком быстро, они словно осенние листья, что в один миг пропали с деревьев. Декабрь стучал в окна, проявляясь промозглым ледяным ветром. В банде все было спокойно, за исключением того, что некоторые личности решили буквально поселиться в доме Такемичи. Незаметно для него самого, в его доме появились разные предметы совершенно не предлежащие ему, учебники Баджи, Чифую и пятерки «Мизо». Их запасные вещи, школьная форма, манга, которую из-за пикантного содержания нельзя было хранить у себя. На его кухне теперь пестрели кружки всякого разного размера и формы. Кто-то даже умудрился притащить фигурку Сейлор-мун и поставить на телевизор. Никто из присутствующих не сознавался в содеянном, а Такемичи было слишком лень выяснять правду. Гостиная тоже претерпела изменения, теперь вместо дивана, что сиротливо стоял у стены, середина была завалена подушками. Ребята часто заваливались к нему без предупреждения. Бывало Такемичи приходил домой и заставал друзей, что рубились в приставку или же читали мангу. Иногда он все же выходил из себя, например когда увидел, что Баджи пытается отмочить детали своего байка в раковине. В тот момент нервы Такемичи лопнули и он выкатил целый список запретов. Как ни странно Хина приняла такой оборот событий, иногда она сама приходила к нему и что-то готовила прихватив Наото с собой. У них возникли доверительно-дружеские отношения, ни как у пары, а как у людей, что находились на одной волне. Девушка вполне себе была довольна происходящим.

— Прости. — Такемичи прислонившись к косяку двери смотрел на девушку с персиковыми волосами, ту, который посвятил многие свои жизни и перерождения.

— Ты чего? — девушка мягко улыбалась при этом нарезая овощи.

— Я никогда не смогу сделать тебя счастливой. Я люблю тебя, как друга, соратника, извини…

— Я знаю. — глаза Хины оставались серьезными. — Такемичи, ты слишком открытый и честный, ты не умеешь скрывать эмоции. Я все поняла уже давно, спасибо, что честно во всем признался.

— Извини, я перед тобой так виноват. Я сделал так много глупостей и сейчас не хочу что бы ты пострадала.

— Я сама в ответе за свою жизнь. — оборвала его Хината.

— Ты просто не понимаешь о чем говоришь! — Такемичи всплеснул руками, тут же стыдясь своей внезапной вспышки гнева.

— Так расскажи мне.

— Ты не поверишь.

— Это уже мне решать, Такемичи. — Хината смотрела на него испытующим взглядом.

— Что если я скажу тебя, что есть один парень, который просто одержим тобой и всяческий раз когда у него не получается сделать тебя своей он тебя безжалостно убивает! Что если я скажу, что в будущем предам тебя и не один раз! Ты простила бы меня? Что если бы…

Хлесь.

Звонкая пощечина прозвучала так оглушительно, что Такемичи даже и не понял ничего.

— Хватит. — глаза девушки были наполнены слезами. — Я знаю что ты не такой! Я знаю, что у тебя были свои причины! Не надо говорить того, что еще не произошло! Почему ты отталкиваешь меня?! — хрупкие плечи девушки сотрясались, по щекам катились крупные слезы.

— Прости.

Такемичи крепко обнял девушку, он с нежностью гладил хрупкую девичью спину. Хината Тачибана вырастет прекрасной женщиной, сильной, волевой и очень преданной, и он не тот, кто позволит сломить её. Пусть он и не будет с ней, но умрет ради её защиты, сделает все от себя зависящее. Даже если придется убить Кисаки. Незаметно подходило время "Рождественской Битвы"